В Персии я увидел, что стихи должны сопровождаться музыкой и их нужно петь или декламировать — по одной только причине — потому что они действуют.

Правильное сочетание образа и звука погружает аудиторию в хал (нечто среднее между эмоциональным/эстетическим настроением и трансом или состоянием сверхосознания), заставляет ее заходиться в плаче или танцевать — то есть демонстрировать соразмерную физическую реакцию на искусство. Для нас же связь между телом и поэзией потеряна еще в эпоху бардов — читая, мы дышим картезианским антиэстетическим газом.

В Северной Индии даже немузыкальная декламация провоцирует слушателей на шум и движение, каждая удачная строчка вызывает овацию «Ва! Ва!», и изящные аплодисменты. Зрители кидают монеты… Мы же слушаем поэзию как это делал бы научно-фантастический разум в кувшине — в лучшем случае, отвечая сдержанным смешком или гримасой, рудиментами деятельности ротового отверстия, в то время как остальное наше тело находится где-то на далекой планете.

На Востоке поэтов часто сажают в тюрьму — это своего рода похвала, поскольку подразумевается, что автор совершил что-то, по меньшей мере, столь же настоящее, как воровство, изнасилование или революция. Здесь же поэты могут публиковать все, что заблагорассудится — и это своего рода наказание, тюрьма без стен, без эхо, без ощутимого существования — туманные юдоли печати или абстрактной мысли — мир без риска и эроса.

Так что поэзия вновь мертва — и пусть мумия сохранила некоторые исцеляющие способности, самовоскрешение не из их числа.

Если власти предержащие откажутся считать стихии преступлениями, тогда кому-то придется совершать преступления, которые будут выполнять роль стихов или текстов, обладая при этом характерным для терроризма резонансом. Любой ценой восстановить связь поэзии и тела. Преступления не против тела, а против Идей (и Идей-в-Вещах), мертвых и удушливых. Это не идиотское свободомыслие, но образцовые преступления, эстетические преступления, преступления во имя любви.

В Англии некоторые порнографические книжки до сих пор запрещены. Порнография оказывает соразмерный физиологический эффект на читателей. Подобно пропаганде она порой изменяет жизнь, поскольку демонстрирует настоящие желания.

Наша культура основывает большую часть производимого ею порно на ненависти к телу — но эротическое искусство как таковое представляет собой неплохое средство для развития бытия/осознания/счастья — подобно некоторым восточным произведениям. Нечто вроде западного тантрического порно могло бы помочь гальванизировать тело, заставить его сиять преступным блеском.

В Америке есть свобода слова — все слова там признаны равно выдохшимися. Во внимание принимаются только образы — цензоры любят снимки смерти/травм, но застывают в ужасе при виде мастурбирующего ребенка — видимо они расценивают это, как посягательство на их экзистенциальную узаконенность, на их идентификацию с Империей и ее деталями.

Нет никакого сомнения в том, что даже самое поэтичное порно не заставит безликий труп танцевать и петь (как это делает китайская Птица-Хаос) — но… представим сценарий трехминутного фильма, снятого на сказочном острове сбежавших детей, живущих в развалинах древних крепостей или строящих тотемные хижины и шалаши для компаний торчков — смесь анимации, комбинированных съемок, компьютерной графики и цветной пленки — смонтированной профессионально, как реклама фаст-фуда.

…но обнаженные и странные, перья и кости, палатки, прошитые кристальной нитью, черные псы, пятна голубиной крови на янтарных ветках, перепутанных буреломом — лица в звездчатых масках, целующие нежные складки кожи — пираты-андрогины, лица отверженных коломбин, спящих на цветах, белых, как кожа их бедер, отвратительные и веселые шутки с мочой, ручные ящерицы, лакающие пролитое молоко — обнаженный брейк-данс — викторианская ванна с резиновыми утками и розовыми членами — упыханная Алиса….

…атональный панк-реггей, аранжированный под гамелан, синтезатор, саксофоны и ударные — детский хор, поющий гимны для электрического буги — поэзия онтологического анархизма, помесь Хафиза и Панчо Вильи, Ли Тай Бо и Бакунина, Кабира и Цары — и назовем это «ХАОС — Рок-Видео!»

Но… Это всего лишь мечты… Слишком дорого, чтобы снять, и, кроме того, кто станет все это смотреть? Явно не дети, которых это должно развратить. Пиратское телевидение — бесполезная фантазия, рок — всего лишь еще один товар — забудем же об изящном искусстве. Устелим детскую площадку неподвластными огню пошлыми фельетонами — порнопропаганда, безбашенный самиздат для того, чтобы освободить Желание из оков.