Андрей Константинов "АНТИ-ДУГИН"

Эта статья¹ представляет собой запоздалый отклик на вышедшую в 1997 году в издательстве “Арктогея” книгу Александра Дугина “Тамплиеры пролетариата”. Точнее - на её первую часть, которая называется “Метафизика национал-большевизма” (или “Неожиданный синтез”), и в которой автор концептуально обосновывает свой ярый антигуманизм. Исторически понятие “национал-большевизм” связано с национально-государственнической тенденцией в большевистской революции. Известно, что одним из первых на эту тенденцию обратил внимание участник белого движения В.В.Шульгин. “Белые”, - честно признается он, - из “почти святых” выродились в “почти разбойников”, но белое дело, тем не менее, победило. Белая идея просочилась через линию фронта и незаметно поглотила своих изначальных врагов. В результате, - говорит Василий Витальевич о событиях 1920-го года, - “красные” бессознательно сражались и проливали кровь за восстановление “Богом хранимой Державы Российской”, а не за мифический “Интернационал”.

Та же тенденция отмечена в вышедшем в 1921 году в Праге сборнике “Смена вех”, положившем начало одноимённому явлению - “сменовеховству”. Отмечая воспетый Александром Блоком стихийный, глубинный, “азиатский” характер российской революции, авторы сборника в то же время не без гордости рассматривали её как славную страницу истории. Большевики для них стали той силой, которая смогла покончить с “анархической” фазой революции и взять на себя дело строительства обновлённой Державы. “В настоящий момент чаяния советской власти и жизненные интересы Российского государства совпадают”, - говорил Устрялов, один из авторов сборника. “История заставила русскую "коммунистическую" республику, вопреки её официальной догме, взять на себя национальное дело распавшейся было России, а вместе с тем восстановления и увеличения русского международного удельного веса”, - это из статьи С.С.Чахоткина, другого автора “Смены вех”.

Дугин называет сменовеховцев “белыми” национал-большевиками. Шульгина он не упоминает, но в том же духе говорит о “красных” национал-большевиках - как о коммунистах, “которые ориентировались на сохранение Государства и (сознательно или нет) продолжали геополитическую линию исторической миссии великороссов” (Ленин, Сталин, Радек и др.).

Это - “в русском контексте”, но, - по крайней мере, по Дугину, - в историческом национал-большевизме существует и “немецкий контекст”: “В Германии аналогичное явление было связано с крайне левыми формами национализма 20-30-х годов, где сочетались идеи неортодоксального социализма с национальной идеей и позитивным отношением к Советской России”. Сюда он относит ряд “консервативных революционеров” (в частности, Эрнста Никиша и Эрнста Юнгера), “крайне левых нацистов” (Отто Штрассер, в определённый период Йозеф Геббельс), некоторых коммунистов.

Затронув исторический аспект, автор “Метафизики…” переходит к теоретическим построениям, из которых читатель вскоре узнаёт, что современный “национал-большевизм” - явление несравненно более широкое и всеобъемлющее, чем его историческая версия. Отправной точкой для Дугина становятся идеи либерала Карла Поппера о делении всех типов общества, всех социальных и философских теорий и систем на две большие группы - “открытое общество” и “враги открытого общества”. “Открытое общество”, - согласно Попперу, - исходит из первичной ценности любого индивидуума, персоны; враги “открытого общества” - от Платона до Гегеля, Маркса и др. - ставят во главу угла надперсональный Абсолют.

Поппер относит себя к безусловным сторонникам “открытого общества”. Дугин, соглашаясь с ним в части теоретической схемы, в ценностном отношении меняет местами “плюс” и “минус”. “"Открытое общество" есть конечный и самый законченный результат индивидуализма, превращённого в идеологию и осуществляемого в конкретной политике, - справедливо замечает он. - Но закономерно поставить вопрос и о максимально общей идеологической модели сторонников "объективного" подхода, об универсальной политической и социальной программе "врагов открытого общества"”. Такой идеологией Александр Дугин провозглашает “национал-большевизм”, который “не просто одна из враждебных такому обществу ("открытому". - А.К.) идеологий, но именно его полная и сознательная антитеза”; “национал-большевизм - это сверхидеология, общая для всех врагов открытого общества”.

Но вот вопрос - насколько действительна эта антитеза: либерал-индивидуализм - тоталитаризм (“национал-большевизм”), - разделяемая как Дугиным, так и Поппером и всеми их сторонниками? Прежде, чем отвечать на него, - несколько ремарок.

***

Такое социально-психологическое явление, как человеческое стремление подчиниться надчеловеческому “абсолюту”, уже достаточно давно исследовал и описал Эрих Фромм, назвав “бегством от свободы”.² Коварные Ножницы Эволюции! - мы научились задаваться вопросами о смысле своего существования, и эта способность в нас обогнала развитие готовности к ответам на них. Сначала ответы давали традиция и церковь, но люди ещё немного подросли и освободились от их опеки. И что же? - “Одиночество, страх и потерянность остаются; люди не могут терпеть их вечно. Они не могут без конца влачить бремя "свободы от"; если они не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной (курсив мой. - А.К.), они стараются избавиться от свободы вообще”, - говорит Эрих Фромм в своей знаменитой книге. Вот и бегут. Кто-то уходит в различные виды “виртуальной реальности” и прочие разновидности наркомании, - “опиум для народа” сегодня существует не только в рецептах официальной церкви. Примеров различных “виртуальных” сект - как “религиозных”, так и “политических” - множество, они уже перестают нас удивлять. Погружённые в свой фантастический мир, адепты таких сект надёжно укрыты от вопросов мира реального, в этой функции убежища и состоит притягательность данного решения проблемы человеческого бытия.

Другие, те что попроще, стремятся, чтобы “было весело и ни о чём не надо было думать”, - как у Стругацких в “Хищных вещах века”. Не дай Бог потревожить голову! - сразу же откроется пустота убогого существования без цели и смысла. Добросовестно работай на благо родной компании, делай деньги - и добросовестно отдыхай, тупо смотри в телеэкран, жуй какой-нибудь очередной “орбит”, торчи в ночном клубе, - “веселись, Страна дураков!” Рай сытого обывателя, идеально вписывающийся в попперовское “открытое общество”.

Для обывателя Родина - это не культура своей страны как интегральная часть общечеловеческой культуры, но именно сытное корыто. А вот если обыватель голоден и озлоблен, тогда такое понятие “Родины” дополняется образом сильного Государства, бряцающего оружием - надо же защитить своё “корыто” и по возможности урвать кусок из чужого. Когда “корыто” оскудевает, “элита” спешит объяснить обывателю, что во всём виноваты, например, “инородцы”, что нас грабят и унижают именно они, а вовсе не реальные виновники. Можно пойти ещё дальше и утверждать, что, скажем, “чёрные” (или “белые” - в зависимости от особенностей конкретной страны) насилуют (вариант - покупают) “наших женщин”, что это именно они развращают “нашу молодёжь”. Можно вслед за Гитлером утверждать, что “инородцы” (в данном случае - евреи) заражают “нас” сифилисом - и т.д., и т.п. А раз так - встанем под знамёна Нации и очистим родную землю от скверны! Социальная неустроенность трансформируется (“рационализируется”) в чувство национальной ущемлённости. И ведь тоже ни о чём не надо думать, за нас думает Большой брат (в лице Нации, Державы или Великого Вождя), а мы - его солдаты, солдатам рассуждать не положено.

Большой брат не обязательно должен носить национально-государственническую окраску. В эпохи, когда из недр разрушаемых традиционных обществ вымываются растерянные, потерявшие надёжную почву под ногами представители класса мелких собственников, в их среде оказываются востребованными, например, Аллах в ваххабитском толковании или Бог в интерпретации Жана Кальвина. Главное, чтобы было перед кем сложить свою свободу и ответственность.

Вот все эти надчеловеческие “абсолюты” (поскольку они нацелены против “открытого общества”) Дугин и соединяет в своём “национал-большевизме”, который, естественно, оказывается шире одного только “красно-белого” синтеза.

Однако чтобы окончательно не впасть в шизофрению, необходимо всё-таки как-то ограничить “неожиданный синтез”. И здесь на помощь Дугину приходит ещё одна сторона его интересов - геополитика. Так, Александр Гельевич не спешит записывать в свои такого явного врага “открытого общества”, как Адольф Гитлер, напротив – всячески от него дистанцируется, рассматривает как профана, как пародию на национал-большевизм. По Дугину, существует две “метацивилизации”: морская, атлантистская – либеральный, торгашеский Запад, - и сухопутная, евразийская, континентальная – традиционалистский Восток.³ Москва для Дугина - это “ось Востока”, это “Третий Рим”, собирающий вокруг себя земли евразийских этносов в единое континентальное Государство. Враг этого Государства-в-проекте – не только либеральный Запад, но и победившая в немецком нацизме “гитлеровская, баварско-австрийская, славянофобская линия”. Совсем по-другому Дугин относится к прусско-славянофильской концепции “Третьего Райха”, к “диалектической триаде "Третий Рим" - "Третий Райх" - "Третий Интернационал"”. Идеи подобного синтеза Дугин резюмирует следующим образом: “Имперский конгломерат народов Востока, сплотившихся вокруг России-"хартленда", составлял остов потенциального континентального государства, объединённого выбором "идеократии" и отвержением "плутократии", ориентацией на социализм и революцию против капитализма и "прогресса"”. Могу себе представить, как бы к такой интерпретации социализма отнеслись, например, Маркс (которого Дугин принимает лишь “очищенным” от фейербаховского гуманизма) или Ленин.

Впрочем, если к слову “социализм” добавить “национал-”, то всё станет на место. А кому этот термин покажется недостаточно “сильным” (как нынче принято говорить, “крутым”), пожалуйста - “национал-большевизм”. Под конец “крутость” и вовсе нарастает: “Царствие национал-большевизма, Regnum⁴, их Империя Конца - это совершенная реализация величайшей Революции истории, континентальной и универсальной. Это возвращение ангелов, воскрешение героев, восстание сердца против диктатуры рассудка. Эта Последняя Революция - дело ацефала, безголового носителя креста, серпа и молота, коронованного вечной свастикой солнца”, - завершает Дугин свою “Метафизику”. “Поехали!” - как сказал Юрий Алексеевич Гагарин, правда, в другом смысле и по несравненно более достойному поводу.

***

Идеи Дугина и его сторонников могут оказаться и, думаю, оказываются весьма привлекательными для многих, кого не устраивает дебильно-обывательская массовая псевдокультура правящего миром выродившегося либерализма. Этим данные идеи опасны. Кроме того, Дугин открещивается от расизма и шовинизма, чем также должен привлекать тех, кому враждебны и “демократы”, и “красно-коричневые”. Если бы речь шла о противопоставлении торгашеским “ценностям” ценностей человеческой культуры (для которой, заметим, не существует линий геополитического противостояния – будь то по Дугину или по Бжезинскому), то здесь, безусловно, было бы что обсуждать. Но Александр Гельевич мыслит категориями своего “виртуального мира” атлантов и евразийцев, - вот и оставим его там, если ему это угодно, а сами вернёмся к поставленному ранее вопросу: насколько правомерна антитеза “либерал-индивидуализм - тоталитаризм”. Мы видели, что и растворение в “открытом обществе”, и подчинение внешнему Авторитету - это два варианта “бегства от свободы”, то есть явления одного порядка.⁵ Значит, они лежат по одну сторону водораздела, а не по разные. Эту истину необходимо чётко усвоить как антитоталитарное противоядие.

Противостоит вариантам “бегства от свободы” подлинный гуманизм, ставящий во главу угла Человека в его потенциале восхождения, а не любой мифический Абсолют. Дугин бьет мимо цели, когда фактически отождествляет Надперсональное и Надчеловеческое. С точки зрения подлинного, радикального гуманизма, истинные человеческие ценности надперсональны. Цитируя Ницше, - “человек есть то, что следует преодолеть”, - автор “Метафизики..." истолковывает это изречение в свою пользу. Но ведь возможна и гуманистическая интерпретация: человек должен постоянно преодолевать себя ради того, чем он может стать. Михаил Бакунин, рассматривая прогресс как постоянное “вочеловечивание человека”, говорил об этом же.

Существо подлинного гуманизма прекрасно выразил Антуан де Сент-Экзюпери в “Военном лётчике”. Сюжет, достойный “Бхагават-гиты”! - там герою Арджуне истина открылась в боевой колеснице на поле сражения, здесь Экзюпери истина открылась в боевом самолёте под огнём гитлеровских зенитных батарей. “Огонь над Аррасом снял пелену с моих глаз - и я прозрел... - говорит он. - И если на заре я вновь оторвусь от земли, я буду знать, за что я сражаюсь... Я верую в равенство прав Человека в каждой личности. И я верую, что Свобода - это Свобода восхождения Человека (вот она - позитивная свобода, "свобода для" у Фромма! - А.К.). Равенство не есть Тождество. Свобода не есть возвеличивание личности в ущерб Человеку. Я буду сражаться со всяким, кто захочет подчинить свободу Человека одной личности или массе личностей... Я буду сражаться за Человека. Против его врагов. Но также и против самого себя”. Ценна Свобода для восхождения, т.е. саморазвития и возвышения Человека, посредством познания, творческого труда и любви обогащающего свои глубинные связи с миром. Все подлинные гуманисты так или иначе отстаивали эти ценности. Обретение такой свободы всеми - это и есть коммунизм - подлинный, гуманистический, ноосферный, - а пресловутая “общность имущества” представляет собой лишь неизбежный “побочный продукт” такого положения вещей, не более того. Соответственно, задача социального переустройства состоит не в том, чтобы “всё поделить”, а в том, чтобы создать условия для развития каждого человека и воспитать в каждом эту жизненную потребность. Те или иные экономические и социально-политические формы должны рассматриваться как средства для достижения названной цели, но не как цели сами по себе.

Провозглашая Человека в качестве высшей ценности, важно не перейти ту грань, которую вольно или невольно переходили большевики в своём “авангардизме”. Одна крайность - либерал-индивидуализм, - здесь Человек подменяется капризным индивидом. Другая крайность - тоталитарное решение, - здесь Человек становится лишь разновидностью дугинских “абсолютов”. Истинный путь - узкий, как лезвие бритвы, - всегда пролегает между гибельными крайностями.⁶ Борясь с несправедливостью этого общества, с людскими предрассудками и слабостями, презирая обывателя и т.п., мы всегда должны помнить о недопустимости отношения к людям только как к удобрению для выращивания будущего Героя.

Дугин также бьет мимо, когда для иллюстрации своих антигуманистических идей ссылается на учение Адвайта-Веданты о тождественности Атмана (индивидуальной души) Брахману (мировой душе). Здесь-то как раз выражена божественность Человека и истинно человеческая духовность, согласно которой "я" не ограничивается локальной в пространстве и во времени, “разорванной” персоной, а вмещает весь мир. В этом - суть Адвайта-Веданты, но её нужно понять сердцем, а не одним только рассудком. Свободное саморазвитие и познание мира - установление с ним взаимосвязей любви и творческого труда, “вмещение” его в себя - снимает “проклятые вопросы”, присущие разорванной, а не цельной личности и создающие соблазн “бегства от свободы”. “Воплощая в себе раздробленный, противоречивый опыт, индивидуалистическое сознание необходимо становится жертвою "проклятых вопросов". Это те безнадёжно-бесплодные вопросы, на которые вот уже столько веков "глупец ожидает ответа". Что я такое? - спрашивает он, - и что этот мир? Откуда всё это? Зачем? Почему столько зла в мире? И т.д., до бесконечности. Присмотритесь к этим вопросам, и вам станет ясно, что это - вопросы раздробленного человека. Именно их должны были задавать себе разъединённые органы одного организма, если бы продолжали жить и могли спрашивать”, - говорил за три с половиной десятилетия до Фромма Александр Богданов в статье с замечательным названием “Собирание человека”. И вновь с материалистом Богдановым перекликается “идеализм” индуистской философии: “Нет разума для несобранного”, - сказано в “Махабхарате”.

Предвижу возражение, которое могло возникнуть у иного читателя: “"подлинный гуманизм", за который так ратует автор, представляет собой всего лишь ещё одну разновидность "опиума для народа"; его Человек - такой же враг свободы, как и любая другая "священная корова"”. Да, Человек - враг “свободы” быть свиньёй, так что если вы склонны отстаивать такую “свободу”, нам не по пути. Человек - враг “свободы” лицемерия и безответственности: рассуждать о независимости и при этом быть пьяницей, говорить о гармоничном обществе и при этом быть неспособным построить человеческие отношения в своей семье. Человек, в отличие от “священных коров”, прочно держится за Жизнь. Мир познаётся с двух сторон: извне – пятью чувствами и рассудком, изнутри – сердцем. Вот и подумайте, не является ли сама Жизнь в своём развитии неуклонным восхождением, обретением и развёртыванием новых и новых возможностей, т.е. ростом свободы? А ещё вспомните, в какие именно моменты вы ощущаете полноту и осмысленность своего существования, счастье - в конце концов? Спросите своё Сердце.

2000 г.

1. Название статьи в слегка изменённом виде позаимствовано у Фридриха Энгельса.

2. Книга с этим названием вышла в свет в 1941 году.

3. Всё это лично мне остро напоминает завиральные идеи писателя Владимира Щербакова о противостоянии цивилизаций "атлантов" и "этрусков". Но Щербаков - "фэнтези", - а Дугин всё-таки претендует на роль социального мыслителя.

4. Царство (лат.).

5. "Главные пути, по которым происходит бегство от свободы, - это подчинение вождю, как в фашистских странах, и вынужденная конформизация, преобладающая в нашей демократии" (Э. Фромм. Бегство от свободы).

6. Этот образ "лезвия бритвы" создан Иваном Ефремовым и относится к одной из основных его идей о закономерностях развития жизни - и на биологическом, и на социальном уровнях. Применительно к обществу эту идею также выразил М.А. Бакунин, когда говорил о недопустимости как "свободы без социализма", так и "социализма без свободы".