В горах юго-востока Мексики светает.
Неторопливо, своим медленным но уверенным движением, луна позволяет темной простыни ночи спуститься с ее тела, чтобы все увидели наконец зрелую наготу ее света. Вот она ложится на краешек неба, с единственным желанием смотреть и чтобы на нее смотрели, что значит прикасаться и чтобы к ней прикасались. Единственное, что может свет - это выделить себе противоположное, поэтому там, внизу одинокая тень протягивает руку облаку и шепчет ему:

"Иди со мной, сердцем своим посмотри туда, куда указывает тебе мой взгляд, иди по моему следу и усни у меня на руках. Там, вверху, звезды и луна превращаются в улитку, которая - одновременно и источник и судьба. Смотри и слушай. Эта земля - достойная и восставшая. Мужчины и женщины, которые живут на ней - точно такие же, как и многие другие мужчины и женщины мира. Давай пройдем дальше, чтобы увидеть и услышать их сейчас, когда время зависло между ночью и днем, когда рассвет царит над этими землями.

Осторожно с лужами и грязью. Ступай лучше след в след, следы в этом, как и многих других случаях, знают больше. Слышишь смех? Это пара, повторяющая в это время древний ритуал любви. Он шепчет что-то, она смеется и этот смех - как песня. Потом тишина, потом вздохи и приглушенные стоны. Или как раз наоборот - сначала вздохи и стоны, а потом шепот и смех. Но пройдем дальше, ведь любви не нужны никакие свидетели, кроме жадного слияния тел и взглядов, а солнечный свет не заботясь о времени, обнажает любые тени.

Подойди сюда. Давай присядем здесь, я хочу тебе кое-что рассказать. Мы - на восставших землях. Здесь живут и борются эти самые, зовущие себя "сапатистами". Они очень другие, эти сапатисты… и многих обычно доводят до отчаяния. Вместо того, чтобы ткать свою историю из казней, смерти и разрушения, они стремятся жить. И многочисленные авангарды мира хватаются за голову, потому что в этом "победа или смерть" сапатисты и не побеждают, и не умирают, но и не сдаются, и изо всех сил избегают как мученичества, так и сдачи врагу. Совершенно другие они. И даже этот самый, о котором говорят, что он их лидер, некий Суп Маркос, больше похож на Кантинфласа* или Педро Инфанте**, чем на Эмилиано Сапату или Че Гевару. И нечего даже говорить, что никто не принимает их всерьез, потому что впереди всех в насмешках над ними - они сами.

Они - восставшие индейцы. Таким образом, они рвут с традиционной схемой, которая сначала из Европы, а потом всеми другими, одетыми в цвет денег, была навязана им, чтобы смотреть и быть смотримыми.

Так что их не удовлетворяет ни "сатанизированный" образ жертвоприносителей людей дабы ублажить своих богов, ни образ несчастного индейца с протянутой рукой, в ожидании милостыни от того у кого есть все, ни образ простодушного дикаря, развращенного современностью, ни образ младенца, умиляющего взрослых своим бормотанием, ни образ покорного пеона всех асьенд, ранящих историю Мексики, ни образ умелого ремесленника, чьи работы украсят стены дома того, кто на самом деле его презирает, ни образ невежды, который не может высказывать своего мнения на темы, выходящие за границы ограниченного горизонта его географии, ни образ труса, трепещущего перед ликом богов небесных и земных.

Потому что представь себе, сизый странник, что эти индейцы умудряются раздражать даже тех, кто симпатизирует их делу. Потому что они не подчиняются. Когда от них ждут слов, они молчат. Когда ожидают их молчания, они говорят. Когда от них ждут руководства, они отступают назад. Когда ожидают, что они останутся позади, они заходят с другой стороны. Когда ожидают, что они ограничатся своей географией, они обращаются ко всему миру и борьбе других. То есть, довольными они никого не оставляют никого. И кажется, это их не особенно волнует. По настоящему их волнует лишь быть в согласии с своим сердцем, поэтому они следуют путями, которое оно им указывает. Кажется, именно это они сейчас и делают. Везде на дорогах возникают люди. Они приходят и уходят, обмениваясь скупыми приветствиями. Проводят долгие часы на собраниях, ассамблеях или чем-то в этом духе. Входят туда с хмурыми лицами и выходят с сообщническими улыбками.

Ммм…

И что бы там ни было, наверняка то, что они будут говорить или делать, понравится далеко не всем. Кроме того, как говорит Суп, специальность сапатистов - в том чтобы создавать проблемы и потом искать, кому их решать. Так что от этих собраний можно ожидать только новых проблем…

Может быть, если мы посмотрим внимательно, нам удастся угадать, в чем дело. Сапатисты - очень другие, не знаю говорила ли я тебе об этом раньше, дело в том что они представляют себе некоторые вещи раньше, чем эти вещи возникают на самом деле и думают, что называя их, эти вещи могут обрести жизнь и пуститься в путь… и да, создавать проблемы. Так что они наверняка уже себе что-то представили и будут начинать действовать так, будто это уже существует, и никто ничего не поймет, пока не пройдет время, потому что на самом деле, однажды названное, начинает обретать плоть, жизнь и будущее.

Таким образом, мы можем попробовать найти какую-нибудь подсказку… Нет, не знаю, где искать ее… Мне кажется, они привыкли смотреть ушами и слушать взглядом. Да, я понимаю, что звучит немного сложно, но сейчас мне не приходит на ум ничего лучшего. Поднимайся, пойдем дальше.

Смотри, вон там ручей образует воронку и в ее середине пляшет луна в своем кривом танце. Воронка… или улитка.

В этих краях говорят, что старейшие из стариков говорят, что другие их очень давние предки говорили, что самые первые люди этой земли особенно ценили фигуру улитки. Говорят, что говорят, что говорили, что улитка представляет собой вход в сердце, потому что именно сердцем называли знание самые первые из людей. И говорят, что говорят, что говорили, что улитка представляет собой еще и выход из сердца в мир, потому что именно миром называли жизнь самые первые из людей. И еще, говорят, что говорят, что говорили, что улиткой называли коллектив, для того, чтобы слово шло от одного к другому и рождалось согласие. И кроме того, говорят, что говорят, что говорили, что улитка помогала уху услышать даже самое дальнее из слов. Это говорят, что говорят, что говорили. Я не знаю. Я иду, держа тебя за руку, и показываю тебе то, что видит мой слух и что слышит мой взгляд. И вижу и слышу улитку, пу'й, как называют ее на здешнем языке.

Шш… Тишина. Рассвет уже уступает свое место дню. Да, я знаю, что еще темно, но посмотри, как в этих домах вспыхивают понемногу огни очагов. Поскольку сейчас мы тени укрытые тенью, никто нас не видит, но если бы нас увидели, нас наверняка угостили бы кофе, который всегда так кстати в эти холода Как и твои пальцы, переплетающиеся у меня в руке с моими. Смотри, луна уже соскользнула на запад, укрыв за горами свою беременность светом. Пора уходить, время скрыть наши шаги в пещере, месте освобождения страсти и замены одной усталости на другую, более приятную. Пойдем, там я всем своим телом и словом буду шептать тебе: "Как хотел бы я быть/радостью, среди стольких/радостью среди всех/радостью для тебя/любовью, любовью, любовью/любовью твоей любви/но/ я лишь тот, кто я есть"/(Педро Салинас "Слова для тебя"). Там мы уже ничего не увидим, но в полусне страсти, приплывшей в надежный порт, мы сможем услышать то, что в последние дни беспокоит этих сапатистов, занятых переделыванием всего на свете, даже самого времени, и вновь, как знамя, поднимающих другой календарь… календарь сопротивления."

Тень и свет уходят. Они не заметили, что в одном из домов тусклый огонек горел всю ночь. Сейчас, внутри, группа мужчин и женщин разделяют между собой кофе и тишину, точно так же как только что разделяли слово.

В течение долгих часов, эти существа со смуглым сердцем создавали своими мыслями огромную улитку. Начавшись с тематики международной, их взгляд и мысль уходили вовнутрь, проходя последовательно через национальное, региональное и местное, пока они не пришли к тому, что они называют "Вотан. Хранитель и сердце народа", к сапатистским селениям. Так, начиная с самого внешнего из витков улитки, обсуждались такие слова, как "глобализация", "война для подчинения", "сопротивление", "экономика", "город", "село", "политическая ситуация" и другие, постепенно стиравшиеся после конкретного вопроса "- Ясно, или есть вопросы?". В конце пути извне вовнутрь улитки, в центре улитки осталась только одна аббревиатура "САНО". После этого возникают предложения, и в мыслях и сердцах возникают окна и двери, видимые лишь им (среди прочих причин, из-за того, что их пока не существует). Рассеянные и несовпадающие между собой слова начинают искать общий, коллективный путь. Кто-то спрашивает "- Договорились?" "Да", подтверждает голос уже коллективный. Вновь начинается путь по спирали улитки, но на этот раз в противоположном направлении, наружу. Тряпка для вытирания лишнего тоже следует этим путем, пока на старой школьной доске не останется одна-единственная фраза, кажущаяся бредом для многих, но для этих мужчин и женщин именно в ней главный смысл их борьбы: "Мир, который будет вмещать многие миры". И сейчас будет принято решение.

Тишина и ожидание. В ночной дождь выходит одна из теней. Короткая вспышка света едва освещает ее взгляд. И в вернувшуюся темноту поднимаются кольца дыма из ее рта. Заложив руки за спину, она начинает ходить взад и вперед. Несколько минут назад там, внутри, было принято решение об одной смерти…

(Продолжение следует…)

Из гор юго-востока Мексики
Субкоманданте Маркос

Мексика, июль 2003 г

Перевод Олега Ясинского

* Кантинфлас - псевдоним Марио Морено Рейеса (1911-1993), великого мексиканского комического киноактера.
** Педро Инфанте - Хосе Педро Инфанте Крус (1917-1957), популярный мексиканский киноактер и певец.