Публикуем перевод работы Алана Джонсона, известного американского ученого и общественного деятеля, работающего в области социологии и гендерных исследований.
В классической левой мысли существует ряд методов для анализа власти. Один из наиболее распространённых на сегодняшний день - интерсекциональный анализ, вошедший в арсенал как современного марксизма, так и анархизма. Одна из центральных категорий этого метода - категория привилегии. Мы публикуем перевод отрывка из книги социолога А.Джонсона "Привилегии, власть, различие", в котором на простых примерах показано, как привилегия может работать в нашей повседневности, почему её так трудно заметить, в чём её опасность, а также как можно менять культуру обыденной коммуникации для того, чтобы постепенно изживать из неё укоренённые веками формы власти.
Категория индивидуальной вины — одна из главных категорий, к которым нас приучает американская культура для объяснения всех несправедливостей, с которыми мы сталкиваемся, поэтому нетрудно порой не увидеть разрыва между нашими намерениями и их реальными последствиями: с этой точки зрения, если происходит что-то плохое, это означает, что за этим стоят чьи-то дурные намерения. Если же ваши намерения хороши, они никак не могут привести ни к чему плохому.
Как мы уже видели прежде, белый расизм обычно определяется как плохое мнение о цветных людях, как разрушительные намерения, подпитываемые негативными культурными стереотипами. Когда белые сталкиваются с явлением расы, они обычно реагируют так, как если бы речь шла не о системах неравенства и ненужном страдании, а об их личных чувствах и взглядах на расу, и как если бы эта проблема была делом их личной вины или невиновности. Поэтому зачастую проблема расизма сводится для них к тому, чтобы любыми способами доказать свою невиновность в нём. Похоже, они всерьёз полагают, что если они чего-то не имели в виду, ничего плохого и не могло случиться, ведь в их нарциссичном представлении их намерения выступают гарантом последствий их действий. Поэтому возражение «Я не имел этого в виду!» часто обрывает дискуссию задолго до того, как человек поймёт, что неважно, имел он нечто в виду, или нет. Последствий его действий это не меняет.
Возьмём, к примеру, белую преподавательницу, которая в классе даёт слово только белым. У неё вполне может не быть сознательной враждебности к цветным людям, поэтому она не будет замечать за собой участия в поддержании расового неравенства, которое вытекает из того, как она ведёт себя во время работы. Иными словами, она не видит себя частью проблемы, и потому не может увидеть себя частью её решения.
Приведём другой пример. Мужчина может делать сексуализирующие комментарии в адрес своей коллеги. Если она разозлится на него и попросит прекратить, он, скорее всего, займёт оборонительную позицию, и начнёт утверждать, что это была всего лишь шутка, и что он просто находит её привлекательной и ничего плохого не имел в виду. Очевидно, ему не приходит в голову, что, независимо от того, какие у него были намерения, он причинил вред, на который его коллега вправе реагировать так, как сочтёт нужным. Иными словами, он ведёт себя так, как если бы отсутствие у него злонамеренности не могло вести к негативным последствиям, как если бы сказать «это была просто шутка» означало действительно минимизировать реальные последствия его действий до последствий невинной шутки.
Иногда понимание этих вещей приводит нас к неожиданным открытиям даже когда мы думаем об обычных явлениях повседневности. Так, некоторое время назад, один мужчина средних лет, с которым мне довелось говорить, был крайне фрустрирован непониманием того, стоит ли открывать перед женщиной дверь, или нет. «Правила меняются, - говорил он, - я всегда думал, что открывать дверь перед женщиной — это проявление вежливости. Но сейчас женщины часто сердятся на меня за это».
Этот случай напомнил мне об одной он-лайн дискуссии, в которой одна женщина рассказывала о том, как она поняла, что ей неприятно, когда мужчина бежит вперёд, чтобы открыть перед ней дверь, чтобы она не успела этого сделать сама. «Я помню, - писала она, - когда я впервые осознала, как глупо я себя чувствую, сидя в машине, пока мужчина выходит из неё и обходит её кругом, чтобы открыть мне дверь». С тех пор она стала возражать против этой «церемонии», потому что поняла, что «она гораздо больше нужна мужчинам, чем женщинам»: этот ритуал ставит мужчину в позицию независимости (мужчины могут сами открывать себе двери) и контроля. И вынуждает женщину беспомощно ждать, пока мужчина сделает то, что она вполне может сделать сама.
Как и все ритуалы, ритуал открывания двери символичен: он несёт в себе культурный код, указывающий на то, что мужчина активный, сильный, способный и независимый, а женщина — пассивная, слабая и зависимая, и потому он представляет собой ещё один способ удерживать женщин в подконтрольной позиции.
В ответ на эти доводы мужчины хором оборонительно запротестовали: «Мы никого не хотим угнетать! Мы просто хотим быть вежливыми!». «Однако, - возразила другая женщина, - речь в действительности идёт о чём-то гораздо большем, чем готовы признать мужчины». Она указала на то, что если бы этот ритуал действительно представлял собой лишь форму вежливости, женщины также должны были бы открывать двери мужчинам, поскольку вежливость вменяется обоим полам. Впрочем, вежливость может быть и однонаправленной — когда подразумевает подчинение одних людей — другим. «Хорошо, - ответили мужчины, - может быть, открывание двери действительно субординирует людей. Но ведь в этом случае мужчины выступают в роли слуг женщин. Что же вам не нравится?». «Если это действительно так, - ответила она, - то почему женщине так трудно дождаться помощи от мужчины, когда это действительно нужно? Например, когда нужна помощь по хозяйству, в воспитании детей или на работе?».
Эта дискуссия длилась ещё некоторое время: женщины протестовали против последствий, которые им не нравились, а мужчины неустанно продолжали повторять, что у них нет никаких плохих намерений. Здесь уместно вспомнить одну старую-добрую поговорку: «Благими намерениями выстелена дорога в ад». Когда мужчины настаивают на том, чтобы продолжать открывать женщинам дверь потому, то это вежливо, они подразумевают, их действия могут иметь только те последствия, которые заложены в их намерениях. Однако то, что вещи действительно означают — не вопрос субъективного взгляда, потому что значения доступны нам только через культуру. Мужчинам может казаться, что они ведут себя как милые парни, однако это не означает, что их действия не будут иметь никаких социальных последствий, выходящих за пределы того, что они в них сознательно вкладывают.
Кроме того, в патриархальном обществе всегда велика вероятность того, что общепринятые ритуалы, в том числе ритуалы вежливости, будут тоже патриархальны. Итак, оба утверждения оказываются верны: мужчины действительно могут не иметь осознанных намерений унизить женщин, однако то, что они делают, на самом деле часто их унижает и поддерживает в угнетённом положении.
Подчеркну, что я не имел в виду, будто женщины в этой дискуссии настаивали на том, что мужчины имеют какие-то злодейские мотивы. Они не пытались заставить их почувствовать себя плохо или, скажем, извиниться. Всё, чего они хотели, это чтобы мужчины осознавали, что они делают, чтобы, наконец, увидели, какие последствия могут иметь их модели поведения, и имели возможность что-то с этим сделать.
С этой точки зрения, очень важно спрашивать себя, что мы в действительности имеем в виду, когда говорим «я не имел этого в виду», потому что в определённом смысле мы имеем в виду именно то, что мы делаем и говорим.
Так, однажды на вечеринке в честь отставки чернокожего менеджера один белый коллега подготовил слайд-шоу, которое содержало изображение чернокожих людей, радостно жующих дыню. Это изображение имеет долгую историю стереотпизации чернокожих людей как ленивых и недостаточно умных, чтобы интересоваться чем-то, кроме сладостей. Чернокожие зрители в аудитории были шокированы и разозлены, и когда кто-то из них обратился к автору презентации, тот ответил: «Я не расист. Я этим ничего не имел в виду».
В сущности, слова «я не имел этого в виду» часто подразумевают «я не говорил этого» или даже «я не делал этого», что, разумеется, неправда. Что, в таком случае, обозначают эти слова? В большинстве случаев их реальный месседж таков: «Я это действительно сделал/сказал, но не подумав, и потому не хочу нести ответственность за последствия». Во многих социальных ситуациях такой ответ, разумеется, не мог бы считаться удовлетворительным.
Так, если я украду чью-то машину, судья вряд ли оценит, если я скажу «я не имел в виду ничего такого, я просто хотел машину и не особо задумывался над своим поведением в тот момент», или «я подумал, что, может быть, владелец не будет возражать», или «я и не думал, что меня арестуют». Вероятнее всего, судья бы ответил на это: «А стоило бы подумать». Иными словами, я остаюсь ответственным за свои действия вне зависимости от того, осознанно я их совершаю, или нет.
Однако привилегия мешает осознанию этого обстоятельства. Белому менеджеру следовало подумать о том культурном сообщении, которое несла его презентация, воспроизводя стереотипы, ассоциирующие чернокожих с дыней. Мужчине, осуществляющему домогательства, следовало бы подумать о том, каково это, быть женщиной и претерпевать такое отношение. Однако они не подумали, и потому такая модель поведения постепенно стала нормой, а не исключением. Почему?
Если использовать индивидуалистическую модель мира, ответ будет таким: люди огрубели, стали равнодушными друг к другу, полными предубеждений; они слишком заняты, чтобы обращать внимание на свои действия и их последствия — особенно если они белые, или гетеросексуалы, или мужчины. И иногда это, безусловно, так и есть.
Но гораздо чаще дело в том, что иллюзия очевидности часто приводит к нехватке осознанности и непреднамеренному сопротивлению пониманию. Чувство собственного превосходства, потенциально содержащееся в любых формах привилегий, зачастую настолько сильно укореняется в человеке, что ему уже даже необязательно специально вспоминать о нём, чтобы им руководствоваться — он это делает автоматически. Поэтому слова «я не имел этого в виду» чаще всего действительно могут оказаться правдой. Вот почему они так обезоруживающи и так эффективны для поддержания привилегий. Не подумал, не нарочно, не знал — вот из чего складывается «не имел в виду». Однако именно в этом и заключается проблема привилегий и вреда, который они способны причинять.
Перевод выполнен и любезно предоставлен М. Рахманиновой
