Что же будет с родиной и с нами?

Бонапартистский режим, основы которого были заложены императором Борисом II, в период третьего «президентского» срока его законного наследника Владимира I явно миновал период своего наивысшего расцвета и вступил в стадию упадка. Под бонапартизмом мы понимаем авторитарный режим, установленный в пережившей революционные потрясения стране и основанный на лавировании между классами и социальными группами. Рано или поздно подобное лавирование становится затруднительным и очередной «бонапарт» теряет поддержку и среди эксплуататоров, и среди эксплуатируемых. Испытанным и относительно надежным средством вернуть утраченную популярность были и остаются всякого рода военные авантюры, но они же неминуемо приближают крах. Впрочем, исторический опыт помогает предположить, что произойдет, но не дает возможности понять, сколько именно будет длиться эпоха упадка.

Подобные режимы обычно заканчиваются революцией или/и военным поражением. Есть исключения, например, Испания после смерти Франко сумела мирным путем перейти к буржуазной демократии. Дело в том, что испанские руководители хорошо помнили эпоху испанской революции и гражданской войны и понимали, что революции не делаются агентами госдепа или Коминтерна, а происходят в результате неразрешимых внутренних противоречий существующего общества. В современной же России Путин и его камарилья не просто используют миф о проплаченных революциях для оболванивания народа, а, судя по всему, сами в него верят. Поэтому эволюционный переход к постпутинской России маловероятен.

Какую роль в будущих событиях может сыграть наше крохотное анархистское движение? Это будет зависеть от того, сколько протянет нынешний умеренный авторитаризм, начнется ли «закручивание гаек» и каков будет его финал. Можно предположить четыре варианта развития событий.  

Вариант 1: нынешний умеренный авторитаризм

Современный российский бонапартизм выглядит одновременно крайне недолговечным и вполне устойчивым. Ясно, что у него нет прочной идеологической базы – пропаганда «традиционных православных ценностей» вчерашними комсомольскими работниками и гэбистами выглядит уродливой карикатурой на старый добрый буржуазный консерватизм. Подлинной идейной основой существующего строя, настоящей «духовной скрепой» является всеобщий цинизм и неверие в возможность что-либо изменить к лучшему. Когда наступит «час Х», все охранители будут думать лишь о том, как уберечь свою шкуру и не потерять кусок хлеба с маслом. Но сам масштаб этого цинизма не позволяет системе рухнуть с минуты на минуту. Рассказывают, что некий царский жандарм сказал молодому Володе Ульянову: «Зачем вы бунтуете, молодой человек – пред вами стена». Будущий лидер большевиков ответил на это так: «Стена, да гнилая – ткни и развалится». Но когда в гнилую стену некому ткнуть, она может простоять довольно долго.

Что ждет анархистское движение, если умеренный авторитаризм без обязательной госидеологии и массовых репрессий продержится еще долгое время? С одной стороны, в этих условиях анархистское движение вполне может существовать и развиваться. Спецслужбы пока не принимают нас всерьез, чему можно только радоваться. Если российские анархисты сумеют избавиться от субкультурности и примут участие в социальных протестах под своим знаменем и своими лозунгами, у них появятся шансы вырасти в реальное политическое движение и подготовить свою программу действий после крушения «бонапартизма». Разумеется, пока не начнется новый подъем протестного движения, анархистские организации будут по-прежнему малочисленны, но никакой трагедии в этом нет. Важно не то, сколько людей называют себя анархистами, а насколько распространились в обществе идеи безгосударственного самоуправленческого социализма. Для авторитарных партий рядовые участники – пушечное мясо, поэтому неважно, что у них в головах, в любом случае за них думают вожди. Для нас же рост организации за счет участников с авторитарным сознанием окажется пирровой победой.

Вариант 2: политическая революция

 Какую стратегию следует выбрать анархистам в условиях новой революционной ситуации? Ясно, что чудес не бывает и российским анархистам не под силу сыграть ключевую роль в этих событиях, особенно если крах существующего строя произойдет в ближайшее время. Увы, революции никогда не происходят тогда, когда этого хотелось бы революционерам. Разумеется, это не повод желать авторитаризму долгой жизни. Наше общество и так уже достаточно развращено сталинским террором, брежневским маразмом, лицемерной «перестройкой» и грабительскими 90-ми. Если наша диктатура циников удержится на плаву и даже переживет Путина, шансы на переход к относительно здоровому обществу, не говоря уж об анархистской революции будут близки к нулю. Бывают ситуации, когда слишком поздно делать революцию. Вспоминаются слова марсианского революционера Гора из романа А. Толстого «Аэлита»:

 «Мы, населяющие древнюю Туму, не разрешили загадки. Сегодня я видел вас в бою. В вас огнем пляшет веселье. Вы мечтательны, страстны и беспечны. Вам, сынам Земли, когда-нибудь разгадать загадку. Но не нам, мы – стары. В нас пепел. Мы упустили свой час».

Анархистам следует избегать как изоляции от участников политических протестов, так и растворения в «общедемократическом» движении, отказа от собственных лозунгов и целей. Если мы «проспим» революцию, то останемся сектантами, которых никто не будет воспринимать всерьез. Если же нас будут воспринимать не как самостоятельную силу, а лишь как крайне левое крыло российского Майдана, то после неизбежного разочарования в новых властях наши голоса никто не услышит. Но стоит отметить, что, как и сто лет назад, в России невозможно совершить буржуазно-демократическую революцию силами одной лишь буржуазии и политический протест будет одновременно и социальным. Участие в массовых социальных протестах поможет нам понять, что такое революция XXI века и подготовит к участию в новых битвах.

Вариант 3: гражданская война

Этот вариант развития событий на сегодняшний день выглядит маловероятным. В России нет гигантского цивилизационного разрыва между регионами или социальными слоями. На Украине гражданский конфликт перерос в войну лишь благодаря участию российских «отпускников». У РФ нет соседей, заинтересованных в гражданской войне в ядерной державе. Впрочем, возобновление войны на Кавказе очень даже возможно.

Если же гражданская война начнется, то, увы, шансов повторить успех махновщины и испанских анархистов у российских анархистов почти нет. В Донецке было довольно многочисленное анархистское движение, но в начале «гибридной» войны оно просто растворилось.

Вариант 4: переход от умеренного авторитаризма к жесткой диктатуре

В этом случае государство легко раздавит все анархистские организации. Это будет нечто вроде «избиения младенцев». Возможно, некоторые организации уцелеют в эмиграции или в подполье. Увы, работа в подполье, отсеивает, конечно, болтунов и тусовщиков, но одновременно развивает диктаторские наклонности, шпиономанию, сектантскую замкнутость. Как говорил советский диссидент Григоренко «в подполье можно встретить только крыс». Противостоять душной атмосфере подполья могут лишь действительно нравственно здоровые люди, такие как Кропоткин, Степняк-Кравчинский и их товарищи. Но современное развращенное общество развращает всех, включая бунтарей. Борцы с системой остаются пленниками своей циничной эпохи.  Так, в романе Оруэлла «1984» диссидент Уинстон Смит дает провокатору О’Брайену клятву плеснуть кислоту в лицо младенцу, если это будет нужно для блага революции. Хотя, не все так безнадежно. Все эти негативные черты присущи прежде всего небольшим подпольным группам.  Если подпольное движение станет по настоящему массовым,  эти болезни можно будет преодолеть.