На исходе советского периода тогдашний генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. Андропов произнес: «Мы не знаем общества, в котором живем». А ведь он возглавлял до этого всемогущий КГБ, от которого, казалось, невозможно было скрыть ничего. Итог известен: через несколько лет вторая в мире сверхдержава развалилась как карточный домик. Для новой России проблема адекватности представлений о себе самой стоит с гораздо большей остротой. Жизнь значительно усложнилась, темп общественных процессов ускорился. Управлять этим броуновсим движением совсем не просто. И без доверия со стороны общества здесь не обойтись. Наряду с Государственной и областными Думами, которые теперь формируются главным образом по партийным спискам, возник новый орган – Общественные палаты, по мнению создателей, позволяющие учесть позицию «неорганизованной» общественности. Власть всегда понимала эту проблему, стремилась к диалогу, хотела опереться на своих подданных, но постоянно наступала на одни и те же грабли. Чтобы получить представление об истории вопроса совершим краткий экскурс в прошлое.
Из школьных уроков мы вынесли смутное представление о Великом Новгороде – образце древнерусской демократии. Его жители решали все важные вопросы на вече – народном собрании. Поскольку основным их занятием было не земледелие, а торговля и ремесло, поэтому они привыкли к договорным отношениям, которые привнесли и в политическую жизнь. Вечевые собрания проходили на площади в шумных спорах и криках, доходило до драк и сбрасывания противников в реку Волхов. Тем не менее соглашения достигались и принимались важные решения: по налогам, городскому строительству, заключению договоров с князьями и иностранными государствами. Новгородская республика погибла от той же причины, которая, собственно, и была источником ее могущества – большого торгового капитала. Денежные богатства скопились в руках немногих (олигархии), и народные собрания выродились в спортивные состязания по кулачному бою между наемными командами денежных тузов. При первом серьезном столкновении с московским государем наемники отказались защищать своих хозяев, и Новгород пал. На этом примере уже можно увидеть, как нарушение диалога между властью и обществом, привело к гибели республики.
Московским государям пришлось взять управление в свои руки и создать административный аппарат. Самодержавная система эволюционировала в сторону всеобщего служения: помещики были слугами (холопами) царя, а крестьяне - холопами помещиков. Подобная система исключала создание гражданского общества, основанного на экономической и юридической независимости индивидов. А отсутствие общества лишало государство естественной опоры, основанной на праве и законе, власть царя в большей степени опиралась на личных преданных слуг (конюшенных, постельничих и т.д.), чем на организованные институты. Московские государи осознавали зыбкость власти, покоящейся на столь жидком фундаменте. Они решили обратиться к «общественности». В 1550 году был созван Земский собор для принятия Судебника. Членами Собора наряду с Боярской думой и высшими церковными иерархами были избранные от земель и городов служилые и посадские люди. Судебник получил «всенародное одобрение». Да и как могло быть иначе, если все «депутаты» были соответствующим образом проинструктированы своими воеводами. Подобная система формирования представительных органов дала основание историку В. Ключевскому назвать Земские соборы «совещанием правительства со своими агентами».
Главным источником о состоянии умов в стране являлись розыскные дела Разбойного приказа. Общественное мнение тщательно фиксировалось дьяками в ходе допросов с пристрастием, которые проводили опытные заплечных дел мастера, способные выявить любую «подноготную» (речь идет об особой пытке, в ходе которой под ногти допрашиваемого загонялись иглы). Так как считалось, что без пыток никто правды не скажет, пытали всех: и истцов, и ответчиков, и свидетелей.
Начало созданию независимого от власти общества положила Екатерина Великая. Данная ею Жалованная грамота дворянству освобождала помещиков от обязательной государственной службы, навсегда отменяла в отношении них телесные наказания, призывала к созданию органов сословного самоуправления в лице губернских и уездных дворянских собраний. Императрица хотела видеть в дворянах не только свою привилегированную опору, но и самоорганизованную культурную элиту. На опасения, что, получив свободу, дворяне станут бездельниками, она отвечала: «Жить в обществе – не значит ничего не делать».
Однако попытка верховной власти возродить сословное представительство и опереться на общественные силы в реформаторской деятельности окончилась плачевно. Созванная Екатериной II по аналогии с Земскими соборами для принятия нового основного закона Уложенная комиссия оказалась не на высоте стоявших перед страной задач. Депутаты проводили время в бесплодных пререканиях, проявляли глубокое невежество в элементарных вопросах. Императрица предложила обсудить вопрос об отмене крепостного права, но дворянские депутаты с негодованием отвергли такую возможность. В конце концов правительство махнуло рукой на это сборище, и под благовидным предлогом распустило Уложенную комиссию.
Крестьянское восстание под предводительством Емельяна Пугачева показало просвещенной императрице, что русский народ вовсе не такой благостный, каким она его привыкла видеть в поездках по стране. Сначала она даже считала восстание следствием происков враждебных России держав, и в переписке называла Пугачева «маркизом». Однако размах народного движения вынудил ее пойти на новые реформы. Так как дворянство в качестве консолидированной общественной силы не созрело для самостоятельного управления, пришлось в очередной раз накачивать бюрократические мышцы. Административный аппарат возрос количественно и качественно упорядочен. Петербург требовал от губернаторов подробных отчетов и вынужден был вникать в мелкие подробности местной жизни. Рутина бумаготворчества легла тяжелым бременем на центральное правительство. Естественно, что большинство решений сводилось к шаблонным отпискам. Василий Ключевский выразил этот процесс в емкой формуле: «Государство пухло, а народ хирел».
Поражение в Крымской войне поставило под вопрос существование России как великой державы. Это был болезненный удар по самолюбию самодержавия. Мир увидел бессилие огромной страны, продолжавшей цепляться за средневековые порядки. В то же время в обществе выросли значительные культурные силы, не желавшие мириться с существующим положением вещей. Очередная попытка власти опереться на общественность оказалась более удачной, чем предшествующие. Страна впервые окунулась в атмосферу гласного обсуждения важных государственных вопросов. Либералам удалось убедить помещиков в необходимости отмены крепостного права. Но правительство быстро указало на пределы гласности, организовав провокацию в отношении редактора журнала «Современник» Николая Чернышевского и по подложному обвинению отправило его на каторгу.
Самодержавие постаралось снять с себя бремя мелкой рутинной работы. Были созданы земства – органы местного самоуправления. Хотя они имели ограниченные права, в целом это был положительный опыт общественной самодеятельности. Им удалось решить многие хозяйственные проблемы, создать сеть земских школ и больниц. Однако к решению государственных вопросов земства не допускались, что позволило В. Ленину назвать их «пятым колесом в телеге российского государственного управления».
Неразвитость экономических и социальных структур приводила к тому, что возросшее число образованных людей не знало, где приложить свои силы. Наиболее активные из них примыкали к радикальным кружкам. Правительство, естественно, склонно было видеть причину в «чрезмерной» просвещенности населения, стремилось ограничить доступ к образованию, регламентировать культурную жизнь, ужесточить цензуру. Поэтому один из народовольцев так объяснял причину терроризма: «Когда человеку затыкают рот, у него развязываются руки».
Преобразования Александра II оказались половинчатыми. Получив относительную экономическую свободу, население не получило политической. Бюрократический аппарат в очередной раз вырос количественно, по-прежнему стремился все контролировать и регламентировать. Бурные социальные процессы не получали законного выхода. Половинчатая свобода многократно усилила аппетиты, но не давала легальных средств их удовлетворения. В результате росла коррупция, финансовые спекуляции, махинации, преступность. Министр П. Валуев метко охарактеризовал это состояние: «Сверху блеск, внутри гниль».
В таком состоянии императорская Россия вползла в ХХ век. Революция 1905 года вырвала у самодержавия Манифест 17 октября и Государственную думу – первый законодательный представительный орган. Однако думцы и правительство разговаривали на разных языках. Одни требовали радикального передела земли, всеобщего гражданского равенства, общедоступного образования, второе призывало ограничиться «конкретной работой» и не поддаваться «бессмысленным мечтаниям». Чтобы «поставить на место» зарвавшихся депутатов правящая бюрократия завалила Думу законодательной «вермишелью» вроде законопроекта о строительстве больницы в уездном городе. Впрочем, и многие народные избранники не блистали культурным уровнем. Некоторые депутаты имели своеобразное понятие о неприкосновенности: кутили в ресторанах, публично сквернословили, избивали официантов и блевали на скатерть. Лидер правых В. Пуришкевич сознательно на заседаниях провоцировал депутатов на скандалы, чтобы продемонстрировать недееспособность Думы и добиться ее роспуска. Под давлением черносотенцев правительство так и поступило, разогнав первые две Государственные думы и изменив избирательный закон в пользу «культурного элемента», то есть представителей господствующих классов.
Бюрократический разум усмирил народное представительство. Отношение общества к третьей Думе выразил поэт Саша Черный:
А завтра опять соберутся гучковы
И мелочи будут часами жевать,
А мелочи будут сливаться в оковы,
И их никому не поднять.
П. Столыпин на время приручил Думу. Общество же он «успокоил» военно-полевыми судами и националистической демагогией («Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия»). Великая столыпинская Россия не выдержала испытания мировой войной. Народ не пожелал терпеть лишения и отдавать свои жизни во имя укрепления позиций правящей бюрократии. Николай II вынужден был отречься от престола. Защищать самодержавие никто не стал.
В советский период нашей истории преобладал государственный монолог. Коммунистическая власть пыталась осчастливить людей без их непосредственного участия. Многое делалось для блага народа, но без самого народа. Поэтому причиной краха советского проекта скорее была не экономика, а психология. Извлечем ли мы урок из нашего прошлого – зависит от взаимных усилий государства и общества. Не во всем виновата власть. Если мы не можем навести порядок даже в собственном подъезде, то что уж говорить об участии в управлении государством. И никакие общественные палаты тут не помогут.
Добавить комментарий