Ответ одного Диановцы Востсибову. Не опять, а снова

Давеча Востсибов выпустил свой новый текст. Первые впечатления от этого текста – Востсибов явно помешался на своей идее, раз уж видит в любой, явно противоречащей ему вещи, ее подтверждение.

Главные выводы, которые можно сделать из этого текста: 1) Востсибов не способен трезво мыслить ввиду своего помешательства, 2) Восибов очень плохо знает бакунинские тексты.

Несмотря на то, что Востсибов уже малость надоел, давайте разберем, что он там успел написать. Для начала, конечно, нужно поместить письмо Бакунина Нечаеву в контекст бакунинской теории организации.

***

Главная мысль этого письма заключается в том, что Бакунин порывает с Нечаевым (фактически порвет он чуть позже, когда Нечаев не согласится на планы Бакунина) на почве методов организационного строительства – Нечаев предпочитает связывать с организацией ее членов путем шантажа и угроз (что он и осуществил, убив студента Иванова), таким образом строя внутри организации свою личную диктатуру. Напротив этому, Бакунин почти всегда, начиная с 1864 года, утверждал близость между собой активистов, отсутствие каких либо тайн, интриг и сплетен за спиной. В бакунизме революционная организация выступает, и с письмом Нечаева эта характеристика явно усилилась, как морализующий инструмент, в то время как нечаевская организация сеет лишь безнравственность и недоверие среди, казалось бы, товарищей.

Может показаться, что Бакунин в письме пишет про проект организации, а не про реально существующую организацию, практикующую организационные идеи Бакунина, но на самом деле это правда лишь отчасти – в отношении России такой организации не было, и были надежды, что нечаевская организация станет такой организацией. Бакунин фактически отсылает к опыту Альянса Социалистической Демократии – революционной организации, появившейся после выхода социалистов из Лиги Мира и Свободы в 1868 году (подробнее см. «Союз Социальных Революционеров» в сборнике «Историческое развитие Интернационала»). Деятельность Альянса распространилась на французскую Швейцарию, Францию, Италию и Испанию. По всем этим регионам у Бакунина есть такие, как это, письма с подробным изложением концепции организационного строительства.

Относительно Швейцарии можно отметить «Протест Альянса», возможно «Доклад об Альянсе» (давно читал, не могу говорит точно). В «Протесте Альянса» не говорится о внутреннем устройстве организации, но говорится о том, как эта организация должна действовать (это к слову о том, что Востсибов задавался этим вопросом) в народе. Спойлер, несмотря на то, что секции Альянса в Швейцарии в значительной степени считались «пропагандистскими», ни о какой настенной агитации там не говорится.

О «Протесте Альянса» нужно написать подробнее, хотя ни что не может заменить прямого прочтения – в Библиотеке анархизма, кстати. «Протест Альянса» более-менее хорошо оформлен, и добавлены оглавления для удобства чтения. В «Протесте Альянса» сказано, что Интернационал появился благодаря тому, что в Лондоне, помимо англичан и французов, собрались члены социалистических и коммунистических клубов и кружков разных стран. Вернувшись, эти социалисты оформились в «центральную секцию» той или иной местности, которая стремилась к тому, чтобы организовать «ремесленную/корпоративную секцию/цех», проще говоря профсоюз. Каким образом?

«Для основания этого сообщества (Интернационала) необходимо было, чтобы все необходимые элементы, составляющие его: экономический фактор, опыт, стремления и мысли пролетариата были уже развиты в достаточно сильной степени, чтобы положить ему прочную основу. Необходимо было, чтобы в самих недрах пролетариата находились уже, рассеянные во всех странах, группы или союзы достаточно передовых рабочих, которые могли бы взять на себя инициативу великого движения освобождения пролетариата. Затем появляется, разумеется, личная инициатива нескольких умных и преданных народному делу личностей.»

«Несколько умных и преданных народному делу личностей» – это говорится в следующем абзаце – Маркс, Энгельс и Филипп Беккер, которые в Лондоне изящно сформулировали статуты Интернационала, способные объединить значительную часть пролетариата. Тем не менее, в том же абзаце говорится, что скоро Альянс с ними, с марксизмом, начнет борьбу.

«Среди всех европейских стран, оно (вера в возможность освобождения) появилось сначала только в двух, затем, в трех и четырех, затем в пяти; даже в этих привилегированных странах, разумеется, не вся рабочая масса, но лишь небольшое число рабочих союзов, чрезвычайно разбросанных, почувствовали пробуждение достаточной веры, чтобы снова начать борьбу; и даже в этих союзах сначала некоторые редкие личности, наиболее умные, наиболее энергичные, наиболее преданные, и в большинстве случаев уже испытанные в предыдущей борьбе, полные надежды и веры, отдаваясь вновь общему делу, решились взять на себя инициативу нового движения.

Эти личности, случайно собравшиеся в Лондоне в 1864 году, по польскому вопросу, политическому вопросу высочайшей важности, но совершенно постороннему вопросу международной солидарности труда и трудящихся, образовали, под непосредственным влиянием первых основателей Интернационала, первое ядро этого великого сообщества.

Потом, вернувшись к себе, во Францию, Бельгию, Германию и Швейцарию, они образовали, каждый в своей стране, соответствующие ячейки. Таким образом были созданы во всех странах первые Центральные Секции.».

На самом деле, конечно, социалисты не были в Лондоне, но это не помешало им основывать в разных странах под влиянием Интернационала «центральные секции».

«Центральные секции не представляют специально никакой индустрии, так как в них входят наиболее передовые рабочие всевозможных индустрий. Что же они представляют? Они представляют саму идею Интернационала. Какова их миссия? Развитие и пропаганда этой идеи. А какая это идея? Освобождение не только рабочих такой-то промышленности или такой-то страны, но всех рабочих всевозможных отраслей промышленности и всех стран мира; это всеобщее освобождение всех тех, кто, тяжело зарабатывая себе мизерное дневное пропитание каким-нибудь производительным трудом, эксплуатируется экономически и порабощается политически капиталом или, скорее, собственниками и привилегированными посредниками капитала. Такова отрицательная, боевая или революционная сила этой идеи. А положительная сила? Основание нового социального мира, покоящегося исключительно на освобожденном труде, и который создастся на развалинах старого мира, путем организации и свободной федерации рабочих союзов, освобожденных от ига, как экономического, так и политического, привилегированных классов.

Эти две стороны одного и того же вопроса, одна отрицательная, другая положительная, нераздельно связаны друг с другом. Никто не может стремиться к разрушению, не имея, по крайней мере, отдаленного представления, правильного или ложного, о новом строе, который должен будет по его мнению последовать за тем, который существует в настоящее время; и чем живее представляет себе человек картину будущего, тем могучее становится его разрушительная сила; и чем больше это представление о будущем приближается к истине, то есть чем больше оно соответствует необходимому развитию современного социального мира, тем спасительнее и полезнее становится результат его разрушительного действия. Ибо разрушительное действие всегда обусловлено, не только в своей сущности и в степени своей интенсивности, но и в своих способах, путях и средствах, положительным идеалом, который составляет его душу, дало ему первый толчок.» …

«Центральные секции являются активными и живыми центрами, в которых сохраняется, развивается и разъясняется новая вера. Никто не входит туда, как специальный рабочий того или иного ремесла, ввиду частной организации этого ремесла; все входят туда, лишь как работники вообще, с целью освобождения и общей организации труда и нового социального мира, основанного на труде, во всех странах. Рабочие, которые входят в состав этих секций, оставляя за порогом свои качества специальных или «действительных» рабочих, в смысле своей специальности, являются туда, как работники «вообще». Работники чего? Работники идеи, пропаганды и организации (!!!) как экономической, так и боевой мощи Интернационала; работники социальной Революции.».

«Мы видим, что центральные секции представляют совершенно иной характер, чем характер профессиональных секций, и даже диаметрально ему противоположный. Тогда как эти последние, следуя по пути естественного развития, начинают с факта, чтобы прийти к идее, центральные секции, следуя, наоборот, по пути развития идеи или абстрактного развития, начинают с идеи, чтобы прийти к факту. Ясно, что в противоположность вполне реалистическому или позитивному методу профессиональных секций, метод центральных секций является искусственным или абстрактным методом. Этот способ следовать от идеи к факту является именно тем способом, которым пользовались идеалисты всех школ, теологи и метафизики, и конечное бессилие которых отмечено историей. Тайна этого бессилия заключается в абсолютной невозможности, исходя из абстрактной идеи, прийти к реальному и конкретному факту.

Если бы в Международном Товариществе Рабочих были только центральные секции, нет никакого сомнения, что оно не достигло бы и сотой доли той внушительной силы, какой оно гордится теперь. Центральные секции были бы рабочими академиями, в которых бы вечно обсуждались все социальные вопросы, включая сюда, конечно, и вопрос об организации труда, но без малейшей серьезной попытки и даже без всякой возможности осуществления их; и это по той очень простой причине, что труд «вообще» – лишь отвлеченная идея, получающая свою «реальность» только в огромном разнообразии специальных производств, из которых каждое имеет свой собственный характер, свои собственные условия, которые не могут быть угаданы и тем более определены отвлеченной мыслью, но которые, проявляясь лишь благодаря своему реальному развитию, могут одни только определить свое равновесие, свои отношения и свое место в общей организации труда, – организации, которая, как все имеющее общий характер, должна быть равнодействующей, постоянно воспроизводимой живым и реальным сочетанием всех отдельных производств, а не отвлеченным принципом их, насильственно и доктринерски навязанным, как хотели бы этого немецкие коммунисты…

Если бы в Интернационале были только центральные секции, им, вероятно, удавалось бы еще устраивать народные заговоры для ниспровержения существующего порядка вещей, заговоры слишком бессильные, чтобы достигнуть цели, потому что они могли бы привлечь лишь очень небольшое число наиболее сознательных, наиболее энергичных, убежденных и преданных рабочих. Громадное большинство, миллионы пролетариев оставались бы в стороне, а чтобы ниспровергнуть и разрушить политический и социальный строй, который давит нас, нужно участие этих миллионов.

Только отдельные личности, и только очень небольшое число могут действовать под влиянием чистой, отвлеченной «идеи». Миллионы, массы, не только в среде пролетариата, но и в просвещенных и привилегированных классах, поддаются только силе и логике «фактов», понимая и имея в виду в большинстве случаев только свои непосредственные интересы, или движимые страстью, всегда более или менее слепой. Чтобы вовлечь, стало быть, весь пролетариат в дело Интернационала, нужно подойти к нему не с общими и отвлеченными идеями, а с действительным и живым пониманием его действительных зол; его повседневные бедствия, хотя имеющие для мыслителя общий характер и хотя в действительности являющиеся частными следствиями общих и постоянных причин, бесконечно разнообразны, принимают массу различных видов, производимые массой преходящих и частных причин. Такова повседневная действительность этих бедствий. Но пролетарская масса, вынужденная жить изо дня в день и едва находящая свободную минуту, чтобы подумать о завтрашнем дне, воспринимает бедствия, от которых она страдает и вечной жертвой которых она является, именно в этой действительности их, и никогда, или почти никогда, в их общей причинности.

Стало быть, для того чтобы затронуть душу безграмотного пролетария, – а к сожалению громадное большинство пролетариата еще таково, – чтобы завоевать его доверие, согласие, содействие, привлечь его к общему делу, нужно говорить с ним не об общих страданиях всего международного пролетариата, не об общих причинах, которые порождают их, а о его частных повседневных, совершенно личных невзгодах. Нужно ему говорить о его собственном ремесле и об условиях его труда в той именно местности, где он живет; о тяжести его повседневной работы и слишком длинном рабочем дне, о его низкой заработной плате, о недоброте его хозяина, о дороговизне съестных припасов и невозможности для него как следует кормить и воспитывать своих детей.

И, предлагая ему средства борьбы против его бедствий и за улучшение его положения, не нужно ему вначале говорить об общих, революционных средствах, которые составляют теперь программу деятельности Международного Товарищества Рабочих, каковы уничтожение личной наследственной собственности и установление коллективной собственности; уничтожение юридического права и государства и замена их организацией и вольной федерацией производительных товариществ. По всей вероятности, он ничего не поймет во всех этих средствах, и, возможно, даже, что, находясь под влиянием религиозных, социальных и политических идей, какие правительство и духовенство старались внушать ему, он с недоверием и гневом оттолкнет неосторожного пропагандиста, которым захотел бы обратить его своими аргументами. Нет, сначала нужно предлагать ему только такие средства, которые его естественный здравый смысл и повседневный опыт не могут отвергнуть, пользу которых он не может не признать.

Эти первые средства, мы уже говорили, установление полной солидарности со всеми товарищами по мастерской в борьбе против общего хозяина или начальства; и затем распространение этой солидарности на всех рабочих против всех хозяев одной и той же профессии в данной местности, то есть формальное вхождение, в качестве солидарного и активного члена, в секцию своего цеха, секцию, входящую в состав Международного Товарищества Рабочих.

Войдя в секцию, новообращенный рабочий узнает в ней многое. Ему объясняют [в особенности, члены Альянса – ДИАновец], что такая же солидарность, какая существует между всеми членами секции, установлена также между всеми различными секциями или всеми цехами одной и той же местности; что более широкая организация этой солидарности, обнимающая безразлично рабочих всех ремесел, стала необходимой, потому что хозяева всех отраслей производства объединяются между собой, чтобы все более и более ухудшать условия людей, вынужденных зарабатывать себе средства к жизни своим трудом. Ему объясняют, наконец, что эта двойная солидарность сначала рабочих одного и того же ремесла, потом рабочих всех ремесел или всех цехов, организованных в различные секции, не ограничивается одной только данной местностью, но, распространяясь дальше за пределы страны, обнимает весь рабочий мир, пролетариат всех стран, могущественно организованный для своей защиты, для войны против эксплуатации буржуазии.

Ставши членом секции Интернационала, он лучше, чем из словесных объяснений своих товарищей, узнает скоро все это по своему личному опыту, отныне ставшему нераздельным, и солидарным с опытом всех других членов секции.»…

«… огромное практическое преимущество профессиональных секции перед центральными секциями состоит именно в том, что это развитие, эти (революционные) принципы доказываются рабочим не теоретическими рассуждениями, а живым и трагическим опытом борьбы, которая становится с каждым днем все шире, глубже и ужаснее: так что наименее развитой рабочий, наименее подготовленный, наиболее мягкий, толкаемый постоянно вперед самими последствиями этой борьбы, начинает признавать себя революционером, анархистом и атеистом; часто не зная сам, как он им сделался.»

«Ясно, что только одни профессиональные секции (профсоюзы) могут дать это практическое воспитание своим членам и что, следовательно, одни они только могут привлечь в Интернационал пролетарскую массу, эту массу, без могучего содействия которой, как мы сказали, торжество социальной революции никогда не будет возможно.»

«Они (рабочие-социалисты, основавшие центральные секции) не довольствуются идеями, им нужны факты, и они верят идеям лишь поскольку эти последние опираются на факты. Это счастливое обстоятельство позволило им избегнуть двух подводных камней, на которые наталкиваются все революционные попытки буржуа: академических споров, и политического заговора.»

«Прежде всего они должны были обращаться к массам во имя экономического освобождения, а не во имя политической революции [привет Востсибову]; во имя их материальных интересов сначала, чтобы потом прийти к их моральным интересам, так как вторые, как интересы коллективные, являются всегда лишь выражением и логическим следствием первых. Они не могли ждать, чтобы массы пришли к ним, они должны были, стало быть, идти к ним туда, где они находятся в их повседневной действительности, а эта действительность – повседневный труд, специализированный и разделенный по цехам. Они должны были, стало быть, обращаться к различным цехам, уже более или менее организованным, благодаря необходимостям коллективного труда, в каждой отдельной отрасли производства, чтобы привлечь их к общей деятельности великого Товарищества Рабочих всех стран, его экономической цели; чтобы присоединить их, одним словом, к общей организации Интернационала, оставив неприкосновенными их частные организации, не посягая на их автономию. Это значит, что первое, что они должны были сделать, и что они действительно сделали, это организовать вокруг каждой центральной секции столько профессиональных секций, сколько было различных отраслей производства.

Таким образом, центральные секции, которые в каждой стране представляют душу Интернационала, облеклись в телесную оболочку, стали действительными и могучими организациями.»…

«Но массы, это сила или, по крайней мере, существенный элемент всякой силы. Чего же недостает им, чтобы свергнуть ненавистный им общественный строй? Им недостает двух вещей: организации и науки, которые как раз обе составляют в данный момент, и всегда составляли, силу всех правительств.

Итак, прежде всего организация, которая, впрочем, невозможна без помощи науки. Благодаря военной организации, один батальон, тысяча вооруженных человек могут нагнать страх, и на самом деле нагоняют, на миллионную толпу народа, тоже вооруженного, но дезорганизованного. Благодаря бюрократической организации, государство, при помощи нескольких сотен тысяч чиновников, держит в подчинении огромные страны. Следовательно, чтобы создать народную силу, способную раздавить военную и гражданскую силу государства, надо организовать пролетариат.

Это именно и делает Международное Товарищество Рабочих, и когда оно будет обнимать половину, треть, четверть или только десятую часть европейского пролетариата, государства перестанут существовать.»

Далее идут различия между либертарной и авторитарной организацией, надеюсь, здесь это повторять не нужно.

«…что представляет эта естественная организация масс? Это организация, основанная на различных проявлениях их действительной повседневной жизни, на различных видах труда, организация по ремеслам или профессиям. С того момента, когда все виды промышленности будут представлены в Интернационале, включая сюда и различные виды земледельческого труда, его организация, организация народных масс будет закончена.

Ибо достаточно, в самом деле, чтобы один рабочий на десять серьезно и с полным знанием дела входил в Интернационал, чтобы девять десятых, остающихся вне его организации, подверглись его невидимому влиянию и в критические моменты, сами того не подозревая, подчинялись его руководству, поскольку это необходимо для спасения пролетариата.»

«Правительство Интернационала, если тут есть правительство, или, скорее, его организованное действие на массы всегда будет отличаться от всех государств тем существенным свойством, что оно всегда будет только организацией воздействия – не официального и не облеченного властью или какой-нибудь политической силой, но совершенно естественного – более или менее многочисленной группы лиц, вдохновленных общей идеей и стремящихся к общей цели, сначала на мнение масс и только потом, посредством этого мнения, более или менее измененного под влиянием пропаганды Интернационала, на их волю, на их действия.»

«Между государственной силой и силой Интернационала такая же разница, какая существует между официальной деятельностью государства и естественной деятельностью какого-нибудь клуба. Интернационал не имеет и никогда не будет иметь другой силы, кроме великой силы убеждения и останется всегда лишь организацией естественного воздействия личностей на массы.»

«Интернационал, желая только их (народных масс) полного освобождения, призывает их к бунту. Но чтобы сделать этот бунт могучим в свою очередь и способным свергнуть господство государства и привилегированных классов … Интернационал должен был организоваться. Для достижения этой цели он употребляет только два средства, которые хотя далеко не всегда легальны … Эти два средства, как мы уже сказали, во-первых, пропаганда идей Интернационала, организация естественного воздействия его членов на массы.»

Об индивидуализме:

«…кто до такой степени незнаком с естественным и социальным законом человеческой солидарности, что воображает, что абсолютная взаимная независимость личностей и масс возможная или даже желательная вещь. Желать ее, это значит, хотеть уничтожения общества, так как вся общественная, жизнь есть не что иное, как эта постоянная взаимная зависимость друг от друга личностей и масс. Все индивиды, даже наиболее умные, наиболее сильные, и в особенности умные и сильные, в каждую минуту своей жизни являются производителями и продуктами воли и деятельности масс. Сама свобода каждой личности есть постоянно меняющаяся равнодействующая этой массы физических, умственных и нравственных влияний, которые окружающие ее другие личности, общество, в котором она рождается, живет и умирает, оказывают на нее. Хотеть избегнуть этого влияния, во имя какой-то трансцедентальной, божественной, абсолютно эгоистической и самодовлеющей свободы, это осудить себя на не-бытие; хотеть отказаться от этого влияния на другого, это отказаться от всякого социального действия, от выражения даже своей мысли и чувств, то есть тоже прийти к небытию. Следовательно, эта независимость, столь восхваляемая идеалистами и метафизиками, и личная свобода, понятая в таком смысле, это не-бытие.»

Вернемся к главной теме:

«Международное Товарищество Рабочих не имело бы никакого смысла, если бы оно не стремилось к уничтожению государства. Оно организует народные массы только в виду этого уничтожения. Как же оно организует их? Не сверху вниз, навязывая общественному разнообразию, продукту разнообразия труда в массах, или естественной жизни масс, искусственные единство и порядок, как это делают государства; а наоборот, снизу вверх, беря за отправную точку общественное существование масс, их действительные стремления, и призывая их группироваться, гармонически согласовать свои силы, сообразно этому естественному разнообразию занятий и положений, и помогая им в этом. Такова собственная цель организации цеховых секций.»

«Десять, двадцать или тридцать человек, хорошо сговорившихся между собой и хорошо организованных, и знающих куда они идут и чего хотят, легко увлекут за собой сто, двести, триста человек или даже больше. Мы это видели недавно на примере Парижской Коммуны. Серьезная организация, едва начавшая свою жизнь во время осады, не была ни совершенной, ни очень сильной; и, однако, она была достаточна, чтобы создать колоссальную силу сопротивления.»

Интересно, идентичен ли метод Парижской коммуны методу Востсибова? Вопрос риторический.

Надеюсь, такого объемного цитирования достаточно для представления, что имел Бакунин под тем, о чем он умолчал в письме Нечаеву.

***

Но, может, скажут, что то, что Бакунин советовал для Европы, абсолютно отличается от того, что он советовал для крестьянской отсталой России. Давайте же обратимся тогда к «Прибавлению А» из «Государственности и Анархии» на этот счет.

«Что же могут сделать друзья народа? Возбудить его к самостоятельному движению и действию, и прежде всего … указать ему пути и средства к его освобождению.

Пути и средства могут быть двоякого рода: чисто революционные, стремящиеся прямо к организации всенародного бунта; и другие, более мирные, начинающие освобождение народа систематически медленным, но вместе с тем радикальным преобразованием его экономического быта [мирные методы Бакунин отвергает, поэтому о них здесь не будет много сказано].

Но что же могут сделать честные люди для того, чтобы толкнуть наш народ на этот путь медленных, но радикальных экономических преобразований? … сама социология, наука будущая; в настоящее же время она несравненно богаче неразрешимыми вопросами, чем положительными ответами… нашим бедным мужикам заниматься ей право некогда, на них можно действовать только путем практики, отнюдь же не посредством теорий.»

«Каждая община составляет в себе замкнутое целое, вследствие чего – и это составляет одно из главных несчастий в России – ни одна община не имеет, да и не чувствует надобности иметь с другими общинами никакой самостоятельной органической связи. Соединяются же они между собой только посредством царя-батюшки, только в его верховной, отеческой власти.

Мы говорим, что это большое несчастье. Понятно, что такое разъединение обессиливает народ и обрекает все его бунты, почти всегда местные и бессвязные, на неизбежное поражение и тем самым упрочивает торжество деспотической власти. Значит одной из главных обязанностей революционной молодежи должно быть установление всеми возможными средствами и во что бы то ни стало живой бунтовской связи между разъединенными общинами. Задача трудная, но не невозможная, так как история указывает нам, что в смутные времена, например в Лже-Дмитриевской междоусобице, в Стеньки-Разинской и Пугачевской революции, а также и в новгородском бунте, в начале царствования императора Николая, сами общины, собственным движением, стремились к установлению этой спасительной связи.»

«В таком положении, что может делать наш умственный пролетариат, русская, честная, искренняя, до конца преданная социально-революционная молодежь? Она должна идти в народ, несомненно, потому что ныне везде, по преимуществу же в России, вне народа, вне многомиллионных чернорабочих масс, нет более ни жизни, ни дела, ни будущности. Но, как и зачем идти в народ?»

«Народ наш явным образом нуждается в помощи [особенно отчетливо это видно на практике Сетей Солидарности]. Он находится в таком отчаянном положении, что ничего не стоит поднять любую деревню. Но хотя и всякий бунт, как бы неудачен он не был, всегда полезен, однако частных вспышек недостаточно. Надо поднять вдруг все деревни.»

Бакунин не отвергает «революционную пропаганду», целью которой должен стать царь, который мешает общинам организоваться горизонтально.

«Главный недостаток парализующий и делающий до сих пор невозможным всеобщее народное восстание в России, это замкнутость общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров. Надо во что бы то ни стало, разбить эту замкнутость и провести между этими отдельными мирами живой (!!!) ток революционной мысли, воли и дела (!!!). Надо связать лучших крестьян всех деревень, волостей и по возможности областей, передовых людей, естественных революционеров из русского крестьянского мира между собой, и там, где оно возможно, провести такую же живую (!!!) связь между фабричными работниками и крестьянством. Эта связь не может быть другой как личной (!!!). Нужно, соблюдая, разумеется, притом самую педантическую осторожность, чтобы лучшие или передовые крестьяне каждой деревни, каждой волости и каждой области знали (!!!) таких же крестьян всех других деревень, волостей, областей.

Надо убедить прежде всего этих передовых людей из крестьянства, а через них, если не весь народ, то по крайней мере значительную и наиболее энергичную часть его, что для целого народа, для всех деревень, волостей и областей в целой России, да также и вне России, существует одна общая беда, а потому и одно общее дело. Надо их убедить в том, что в народе живет несокрушимая сила, против которой ничто и никто устоять не может; и что, если она до сих пор не освободила народа, так это только потому, что она могуча только, когда она собрана и действует одновременно, везде, сообща, за одно, и что до сих пор она не была собрана. Для того же чтобы собрать ее, необходимо, чтобы села, волости, области связались и организовались по одному общему плану и с единой целью всенародного освобождения. Для того же, чтобы создалось в нашем народе чувство и сознание действительного единства, надо устроить род народной печатной, литографированной, писанной или даже изустной газеты, которая бы немедленно извещала повсюду, во всех концах, областях, волостях и селах России, о всяком частном народном, крестьянском или фабричном бунте, вспыхивающем то в одном, то в другом месте, а также и о крупных революционных движениях производимых пролетариатом западной Европы; для того чтобы наш крестьянин и наш фабричный работник не чувствовал себя одиноким, а знал бы напротив, что за ним, под тем же гнетом, но за то и с той же страстью и волей освободиться, стоит огромный, бесчисленный мир к всеобщему взрыву готовящихся чернорабочих масс.

Такова задача, и скажем прямо таково единственное дело революционной пропаганды. Таким образом это дело должно быть совершено нашей молодежью печатным образом рассказывать неудобно.»

То есть «революционная пропаганда» является вспомогательным инструментом в деле «организации этой живой, то есть личной связи между общинами, работниками и крестьянами». Тут Бакунин предлагает, как он это также писал, кажется, в письмах к Мораго, действовать через народных вождей, возможно, следует под этим понимать именно, так сказать, ЛОМов или организаторов, деятельных активистов, ораторов в народных движениях.

«Скажем только одно: русский народ только тогда признает нашу образованную молодежь своей молодежью, когда он встретится с ней в своей жизни, в своей беде, в своем деле, в своем отчаянном бунте. Надо, чтобы она присутствовала отныне не как свидетельница, но как деятельная и передовая, себя на гибель обрекшая соучастница, повсюду и всегда, во всех народных волнениях и бунтах, как крупных, так и самых мелких. Надо, чтобы, действуя сама по строго обдуманному и положенному плану, и подвергая в этом отношении все свои действия самой строгой дисциплине, для того чтобы создать то единодушие, без которого не может быть победы, она сама воспиталась и воспитала народ не только к отчаянному сопротивлению, но также и к смелому нападению.»

«Порвавши безвозвратно все связи с миром эксплуататоров, губителей и врагов русского народа, они (революционеры, «умственный пролетариат», революционная молодежь) должны смотреть на себя, как на капитал драгоценный, принадлежащий исключительно делу народного освобождения, как на такой капитал, который должен тратить себя лишь на народную пропаганду, на постепенное возбуждение и на организацию (!!!) всенародного бунта.»

Как мы видим, план сформулирован другими словами, но идентичен, с одним отличием: в русском плане гораздо больше места уделено крестьянству, хотя рабочие также не забываются.

***

По поводу Альянса в Швейцарии нужно рассказать его краткую историю. Как уже было сказано, он появился в результате раскола с пацифистами, либералами, прудонистами и прочими из Лиги Мира и Свободы. Сразу после этого раскола революционные социалисты пошли за Бакуниным на отдельное собрание, где было решено создать Альянс Социалистической Демократии, однако, несмотря на увещевания Бакунина, решено было сделать Альянс публичным. Сразу после этого Альянс решил подать заявку на вступление в Первый Интернационал, но эта заявка была отклонена из-за формулировки «уравнение классов», а не «уничтожение классов». Генеральный Совет Интернационала поставил условие – Альянс распустить, отдельные группы вступят в конкретные федерации Интернационала. Альянс как медународная организация (на Конгрессах Лиги было множество иностранцев, которые, видимо, основали иностранные секции Альянса) был распущен, но тут же организован внутри Интернационала как конкретная женевская, а не международная секция.

При этом, Альянс был реорганизован не только внешне, но и внутренне. Внутри Альянса создалось так называемое «Братство». Организационные уставы как «Братства», так и Альянса, имеются в Библиотеке анархизма, хочется отметить, наверное, работу «К русской молодежи», подписанной «Всесветным Союзом Социальной Демократии» – видимо, этим самым Альянсом, а не выдуманным нечаевским комитетом.

Таким образом, можно более-менее утверждать, также на основании биографических свидетельств, что в бакунинской модели имелась некоторая градация. В воспоминаниях Замфира Арборе-Ралли (журнал «О минувшем», 1909) он пишет, что Бакунин организовал из 20 человек Славянскую секцию Интернационала, которая по своим статутам должна была быть чисто пропагандистской, в смысле «центральной секции», как это описано в «Протесте Альянса». Чехи, сербы, хорваты должны были научиться социализму в этой секции, а затем распространить социализм на свои страны. Арборе пишет, что он воздерживается от опубликования имен сербов, потому что эти сербы в Сербии ныне занимают высокие позиции, являясь при этом родоначальниками социализма в этой стране.

Внутри Славянской секции действовало «Русское братство» (смотрите ее программу «К русским революционерам»), состоявшее из, кажется, 5 человек – Арборе-Ралли, Владимир Гольстейн, Сажин (Арман Росс), возможно, Лермонтов и другие. При этом внутри этого «Русского братства» действовало «международное братство», состоящее уже только из Бакунина (как неявного лидера), Сажина и Лермонтова, при этом роль связного между этим братством и другим должен был играть Арборе-Ралли. Именно из-за этой организационной структуры, где тайна на тайне тайной погоняет, возник конфликт в Славянской секции, хотя, конечно, главной причиной конфликта был именно личный конфликт между «Русским братством» и Сажиным, «не сложились характером», так сказать. Внутри каждой из организаций происходили постоянные собрания, которые решали организационные вопросы и изучали теорию – так, например, Ралли пишет, что на этих собраниях они выясняли, какую позицию должен занять революционный анархист по отношению к учению Прудона, из таких собраний выросла книга «Анархия по Прудону».

Очевидно, что подобные методы использовались и в Испании, и во Франции, и в Италии.

Точнее сказать, они настоятельно рекомендовались Бакуниным товарищам из этих стран. Например, в Испании секции Альянса появились благодаря поездке Джузеппе Фанелли. Где-то я читал, что Фанелли приходилось изъясняться на ломанном итало-французском через переводчика, знавшего только французский, перед испанским пролетариатом. В письмах Бакунина Мораго он пишет, что Альянс в Мадриде (но не в Барселоне, то есть не во всей Испании) распадается из-за того, что тайное стало явным. Бакунин настоятельно рекомендует перенять практику женевского Альянса – то есть распуститься и отобрать хороших товарищей в еще более законспирированную организацию. Там же самым отчетливым образом формулируется концепция, позднее принявшая имя «организационного дуализма» – это когда у есть массовая организация, например, Интернационал, а внутри нее публично (как Славянская секция) или тайно (как Альянс в Италии, Испании и Франции) действует революционная организация, пытаясь влиять на «массы», направляя их в сторону революции и построения анархии, исходя из насущных экономических вопросов («народный идеал» у Бакунина – это всегда именно решение экономического вопроса, с прибавлением, что настоящее его решение возможно только в определенной политической конфигурации, в анархии и методами анархии).

Альянс в Испании основал первые секции Интернационала, проще говоря, Альянс раньше марксистов организовал там профсоюзы работников. Почва в Испании была самая благодатная – в особенности, возможно, потому, что там в 1860-70-х г.г. происходила гражданская война. А единственной альтернативной силой были прудонисты, которые полностью обуржуазились – члены Интернационала, и марксисты, и Бакунин их называют уже не прудонистами, а «буржуазными радикалами», то есть чем-то близким к либералам. Бакунисты где-то активно вовлеклись в эту заварушку (например, захватили городок Алькой), где-то, следуя одному из пунктов программы Альянса, полностью отгородились, несмотря на увещевания Бакунина (и даже Энгельса).

«Интернационал и Альянс отнюдь не враги, как старается доказать всему миру лондонская синагога Маркса. Напротив, Альянс является необходимым дополнением к Интернационалу, дополнением, без которого последний превратился бы в своего рода чудовищное международное государство, под диктатурой Маркса, – чего, по-видимому, и добивается ныне клика Маркса – и сделался бы послушным орудием для проведения планов, честолюбивых и потому противоречащих истинному освобождению народных масс. Но при единой конечной цели, ближайшие цели обеих организаций различны. Интернационал имеет целью объединить трудящиеся массы, миллионы трудящихся, невзирая на национальные и местные особенности, в единый огромный, компактный организм; назначение Альянса – придать этим массам действительно революционное направление [привет Дамье]. Программы обеих организаций, отнюдь не противоречащие друг другу, различаются степенью развития. Программа Интернационала, если рассмотреть ее серьезно, содержит в зародыше, но только в зародыше, всю программу Альянса. Программа Альянса – это конечное объяснение программы Интернационала.»

«Самая многолюдная, самая передовая, наилучшим образом организованная секция Интернационала, организована ли для борьбы? Вы хорошо знаете, что это не так. Было бы уже много, если бы вы из тысячи рабочих могли в день борьбы собрать сто, самое большее – двести. Для того, чтобы организовать силу, недостаточно общности интересов, чувств и мыслей; необходимо объединить волю и характер. Наши враги организуют свои силы при помощи денег и государственной власти. Мы можем организовать свои силы лишь при помощи убеждения и страсти. Мы не можем и не хотим иметь никакой другой армии, кроме народа, массы. Но для того, чтобы вся эта масса восстала – а только при этом условии она может победить – что должно случиться? Что нужно для того, чтобы наэлектризованные восставшие массы не страдали от внутренних противоречий и не парализовали друг друга движениями по противоположным направлениям?»

«Существует только одно средство: именно, обеспечить себе содействие всех народных вождей. Я называю народными вождями людей, в большинстве вышедших из народа, живущих его жизнью и пользующихся в народе большим влиянием, благодаря своему умственному и нравственному превосходству. Многие из них злоупотребляют этим влиянием в своих личных интересах. Это – очень опасные люди, которых надо избегать, как чумы и, где только можно, бороться с ними и уничтожать их. Надо отыскивать хороших вождей, таких, которые свой собственный интерес видят только в общем интересе. Но как найти и узнать их, и кто достаточно умен, проницателен и силен, чтобы сначала не ошибиться в их выборе, а затем, найдя их, суметь их убедить и организовать без посторонней помощи?

Очевидно, эта работа не под силу одному человеку, а может быть предпринята и доведена до благоприятного конца лишь многочисленной группой союзников (альянсистов). А для этого они должны сначала сговориться между собой, взявшись за руки для совместной работы. Но так как эта работа имеет практическую революционную цель, то взаимное соглашение – необходимое условие ее – не может состояться открыто, иначе инициаторы подверглись бы преследованиям официального и официозного мира и были бы уничтожены прежде, чем чего-нибудь добились бы.» Это к слову о том, почему Бакунин не упоминает, зачем нужна секретность.

«Это соглашение и вытекающее из него объединение могут, следовательно, произойти только тайно, то есть потребует устройства заговора, настоящего тайного общества.

Таковы идея и цель Альянса. Он представляет собой тайное общество, образовавшееся в самом лоне Интернационала, чтобы дать последнему революционную организацию, чтобы превратить его и все не входящие в него народные массы в достаточно организованную силу, которая могла бы уничтожить политико-клерикально-буржуазную реакцию и разрушить все экономические, юридические, религиозные и политические установления государств.»

***

Относительно Италии нам известно несколько писем. Самое интересное из них – письмо Челсо Черетти (1872), еще не переведенное на русский.

«А теперь несколько слов о вашей организации в Романье и в целом о секциях Интернационала в Италии. Считаете ли вы, что они смогут противостоять преследованиям со стороны вашего правительства и выжить как публичные и легальные организации? – Нет никаких сомнений, что преследование Интернационала носит всеобщий, международный характер.»…

«Во всех странах европейского континента публичное существование Интернационала находится под страшной угрозой. И нигде она еще не достигла той концентрации сил, которая сделала бы ее угрожающей, – я говорю о сегодняшнем дне, а не о завтрашнем, потому что я уверен, что завтрашний день принадлежит нам, – нигде, за исключением, возможно, Испании. Письма, которые я получаю из разных уголков этой страны, сообщают мне, что испанские рабочие-социалисты, очень [хорошо?] и очень серьезно организованные, и не только рабочие, но и крестьяне Андалусии, среди которых социалистические идеи были очень успешно распространены, намерены принять очень активное участие в готовящейся революции, на этот раз объединившись с политическими партиями, но не смешиваясь с ними, и с твердым намерением придать этой революции откровенно социалистический характер. Мы все с нетерпением ждем исхода предстоящих решающих событий. Весь Юг Франции, вплоть до самого Парижа, организуется, несмотря на все законы, принятые деревенщинами Версаля, и эта организация осуществляется под руководством наших союзников (альянсистов), а не под руководством Лондона, чья столь провозглашаемая пропаганда на самом деле сводится к нулю. Если революция в Испании победит, это, естественно, станет мощным подспорьем для революции в Европе. Если она потерпит поражение, реакция, угрожающая нам повсюду, будет еще более мощной.»

«Наконец, я предвижу во всех странах Европы, и особенно в Италии, очень серьезные преследования социалистов и всех организаций Интернационала. То, что только что произошло в Милане, является тому доказательством. Martello – газета, которая никогда не позволяла себе никаких причуд. Напротив, будучи очень решительной по сути, она приняла очень осторожную и умеренную позицию. Систематически конфискуя ее, выдавая ордера на арест управляющего и директора, угрожая молодым людям, входящим в комитет «Circolo operaio» (рабочий кружок), отправить их в «domicilio coatto» (депортация), вы доказываете, что со стороны вашего правительства существует систематическая пристрастность по отношению к Интернационалу; и я не думаю, что это ограничивается только Ломбардией. Я полагаю, что это мера принята для всей Италии. Я не сомневаюсь, что вскоре будут приняты очень энергичные и очень произвольные меры для роспуска, для уничтожения вашего «fascio operaio» (рабочий союз, то есть профсоюз). Что же вы будете делать? Поднимете восстание? Было бы замечательно, если бы у вас была надежда на победу. Но думаете ли вы, что она у вас есть? Достаточно ли вы подготовлены, достаточно ли хорошо организованы для этого? Уверены ли вы, что поднимете на восстание всю Романью, включая крестьян? Если да, то поднимите перчатку, которую вам бросают. Но если у вас нет этой уверенности – я говорю не об иллюзиях, а об уверенности, основанной на действительных фактах, – то, пожалуйста, найдите в себе силы подавить свое естественное возмущение и избежать битвы, которая закончится для вас поражением. Помните, что новое поражение будет смертельным не только для вас, но и для всей Европы. Я думаю, что нужно дождаться исхода испанского движения, и тогда, когда движение в этой стране примет широкомасштабный и откровенно революционный характер, нужно будет подняться всем вместе, не только Романья, но и все части Италии, способные к революционному движению.

А пока что делать, если вашу общественную организацию насильно распустят? Нужно превратить ее в тайную организацию, придав ей характер и программу, гораздо более революционные, чем те, которые вы могли ей дать до сих пор...

Несомненно, было бы очень желательно, чтобы вы смогли сохранить публичную и легальную организацию романьольских и других секций, составляющих «fascio operaio». Но если правительственные преследования вынудят вас распустить их как политические организации, вы будете вынуждены превратить их в тайные организации, если не хотите обречь себя, всех своих друзей и свое дело на полное уничтожение. Для всех, кто вас знает, как я начинаю вас знать, последнее предположение неприемлемо. Я скажу больше: даже в том случае, если вам удастся, благодаря энергичной и умелой борьбе, сохранить существование ваших публичных секций, я думаю, что рано или поздно вы поймете необходимость создать в их среде ячейки, состоящие из самых надежных, самых преданных, самых умных и самых энергичных, одним словом, самых близких членов. Эти ячейки, тесно связанные между собой и с подобными ячейками, которые организуются или будут организованы в других регионах Италии или за рубежом, будут выполнять двойную миссию: во-первых, они будут составлять инспирирующую и оживляющую душу этого огромного организма, который называется Международной ассоциацией трудящихся в Италии, как и в других странах; а затем, они будут заниматься вопросами, которые невозможно решать публично. Они станут необходимым мостом между пропагандой социалистических теорий и революционной практикой. Для таких умных людей, как вы и ваши друзья, я думаю, этого достаточно.

Именно с точки зрения этой тесной организации по всей Италии я очень хотел, чтобы Конгресс итальянской демократии, инициативу которого вы взяли на себя вместе с вашим прославленным генералом (Гарибальди), собрался как можно скорее. Для всех социалистических демократов, для всех наиболее серьезных революционных социалистов Италии это было бы прекрасной возможностью познакомиться, договориться и объединиться на основе общей программы. Естественно, этот тайный альянс принял бы в свои ряды лишь очень небольшое число людей, самых надежных, самых преданных, самых умных, самых лучших; ведь в такого рода (то есть не как в Фашио Операйо, не как в профсоюзе, эта организация – организация не рабочих, а прежде всего революционеров) организациях нужно стремиться не к количеству, а к качеству. По моему мнению, ваша революционная практика должна отличаться от практики мадзинистов тем, что вам не нужно набирать солдат для формирования небольших тайных армий, способных совершать внезапные удары. Мадзинисты должны это делать, потому что они хотят и верят, что могут совершать революции вне народа. Вы хотите только народную революцию; следовательно, вам не нужно набирать армию, потому что ваша армия – это народ. Что вам нужно сформировать, так это штабы, хорошо организованную и вдохновленную сеть вождей народного движения. И для этого совершенно не нужно иметь большое количество людей, посвященных в тайную организацию.

Поэтому я был очень опечален, увидев, что генерал, раздраженный разногласиями между демократами и социалистами в Италии, в конечном итоге отказался от идеи созвать этот конгресс или отложил его на неопределенный срок, когда идеи станут более гармоничными. Я считаю, что если вы будете ждать до тех пор, то будете ждать долго, вечно, и все умрете, так и не увидев этой абсолютной гармонии. Дорогой мой друг, позвольте мне сказать вам, что эта гармония недостижима и даже нежелательна.»

«Посмотрите, как могут различаться мнения. Многие итальянские демократы пугаются расколов, которые за последние два года возникли в Демократической партии, и видят в них признаки упадка этой партии. Я же, напротив, вижу в этом признак ее возрождения и гарантию ее плодотворной и жизненной силы.» Стоит сакцентировать внимание, что конгресс – это конгресс не профсоюзов, цель которых – объединить как можно больше людей, а всех прогрессивных активистов Италии – цель которых должна быть объединиться не со всеми подряд, а только с теми, кто разделяет общую программу, то есть объединиться в рамках своего течения и коллективно бороться с влиянием других течений внутри профсоюзного движения.

«Возвращаясь к конгрессу итальянской демократии, я признаюсь, что никогда не надеялся и даже не желал, чтобы он привел к невозможному примирению и гармонизации всех мнений, которые являются, или считают себя, или называют себя прогрессивными: между франк-масонами, Кампанеллой, Стефанони, Филоппенти и tutti quanti (всеми остальными) и между искренними социалистическими революционерами. – Подобное примирение, если бы оно когда-либо могло осуществиться, было бы, по моему мнению, величайшим несчастьем, которое могло бы постигнуть Италию, поскольку, согласно вечным законам логики, + 1 – 1 = 0. – Это было бы уничтожением живого, народного дела в пользу нескольких мертвых фраз и нескольких доктринерских и буржуазных фразеров. Ваш съезд будет, как и все съезды, своего рода Вавилонской башней; но он даст вам возможность узнать своих, то есть революционных социалистов из всех регионов Италии, и сформировать с ними серьезное, хорошо организованное и единственное мощное меньшинство, потому что оно выражает чаяния и интересы народа: только оно будет представлять народ на этом съезде [привет Волину и его синтезу].»

Как вы видите, Бакунин в этом письме рекомендует, с одной стороны, сделать Фашио Операйо, большой профсоюз, тайной организацией, а с другой, внутри него организовать преданных делу социализма активистов в еще один тайный союз, в первую очередь ввиду безопасности. В отношении России этот очевидный аргумент повторять было бы слишком глупо, потому как тогда, так и сейчас, Россия является диктатурой, и любая публичная серьезная революционная организация будет тут же сметена. Любые организации революционеров, от Чайковцев до Народной Воли, были тайными в этот период. Более того, тайность нужна и потому, что демократические государства имеют свойство скатываться к диктатурам или использовать методы диктатур для подавления народных выступлений.

Тем не менее, соображение о том, что тайность выступает гарантом признания руководства революционной организацией над народным движением, тоже имеет место быть, но оно, как было сказано, не является единственным соображением.

***

По поводу революционной организации много сказано в письмах к Альберу Ришару:

«Ах! мой дорогой, как эти ребята (нечаевцы) работают, какая дисциплинированная и серьезная организация и какая мощь коллективного действия, где все личности стираются, отказываются даже от своего имени, от своей репутации, от всякого блеска, от всякой славы, принимая на себя лишь риски, опасности, самые суровые лишения, но в то же время сознавая, что они – сила, что они действуют. Ты помнишь моего молодого дикаря (Нечаева)? Ну, так он вернулся. Он совершил такие подвиги, что у вас даже не поверят [Нечаев наплел кучу лжи, той лжи, которую хотел слышать от него Бакунин]. Он перенес ужасные мучения: схваченный, избитый до полусмерти, затем освобожденный, он снова принимается за старое с удвоенной энергией. И все они таковы. Личность исчезла, а на месте личности – невидимая, неведомая, вездесущая рать, действующая повсюду, каждый день умирающая и каждый день возрождающаяся, их хватают десятками, они возрождаются сотнями; гибнут личности, но рать бессмертна, и мощь ее растет с каждым днем, ибо она пустила глубокие корни в мире черных рук и черпает из этого мира бесчисленное множество рекрутов.

Вот та организация, о которой я мечтал, мечтаю до сих пор и которую хотел бы видеть и у вас. К несчастью, вы еще в периоде индивидуального героизма, потребности индивидуального красования, в периоде драматических эффектов и красивых исторических выступлений. Вот почему власть ускользает из ваших рук и от ваших действий остается лишь шум и фраза. Не пишешь ли ты мне, что если я того пожелаю, то могу сделаться Гарибальди социализма? Очень мне надо сделаться Гарибальди, да и вообще играть роль! Дорогой мой, я умру, и меня съедят черви. Но я хочу, чтобы наша идея восторжествовала. Я хочу, чтобы черные руки были действительно освобождены от всех властей, от всех героев настоящих и будущих. Для торжества этой идеи я хочу не выставления, более или менее драматического, моей собственной персоны, я хочу не моей власти, а нашей власти – власти нашего коллектива, нашей организации, нашего коллективного действия, ради которых я первый готов отказаться от своего имени, от своей личности, вычеркнуть их. Дорогой мой, время исторических и блестящих личностей прошло, и тем лучше. В этом истинный залог торжества демократии. Посмотри, с какой быстротой личности поглощаются, пожираются коллективом, растворяются в нем, в этом исполине в нескольких миллионах голов, имя которому – народ. И, повторяю, так лучше! Вглядись хорошенько в характер нашей эпохи – наблюдается характерная оппозиция массы против всякой власти и против всякой личности, которая захотела бы навязать свое влияние. И масса права – она действует в согласии с нашей программой. Ни одна личность уже не будет иметь никакой власти – больше не будет ни общественного порядка, ни общественного интереса. Что же должно занять их место, дабы революционная анархия не привела к реакции? – Коллективное действие невидимой организации, раскинутой по всей стране. Если мы не создадим этой организации, мы никогда не выйдем из состояния бессилия. Ты, который любишь размышлять, неужели ты не задумывался над главной причиной могущества и живучести иезуитского ордена? Хочешь, я тебе ее назову? Так вот, мой милый: она заключается в полном растворении личности в воле, в организации и действии коллектива. И я спрашиваю себя, разве это уж такая огромная жертва для людей истинно сильных, страстных и серьезных? Это – принесение в жертву видимости ради действительности, пустого честолюбия – ради подлинной власти, фразы – ради действия, жертва, которую я постоянно требую от всех наших друзей, и пример которой я первый готов показать. Я не хочу быть «Я», я хочу быть «Мы», я буду повторять это тысячу раз; лишь при этом условии мы можем восторжествовать, восторжествует наша идея. И вот! Это торжество и есть единственная моя страсть!»

Далее еще интереснее:

«Для того, чтобы сделаться силой, необходимо коллективное действие, которое невозможно без серьезной организации, последняя же, в свою очередь, невозможна без соблюдения устава. – Они его соблюдают и достигают неслыханных успехов. Кстати, господин E. F. (Сентиньон) жалуется, что ты мало, или даже вовсе не занялся одним соотечественником, которого он тебе рекомендовал, и который, по его словам, вернулся столь же глупым, то есть столь же (не разобрано) в политике, и столь же мало социалистом, как и уехал.»

То есть, революционная организация занимается теоретической подготовкой новых кадров в свои ряды.

«Чтобы сделаться силой реальной, эти элементы должны быть организованы, а для того, чтобы эта организация соответствовала своему основанию и своей цели, она не должна принимать в свою среду никакого чуждого ей элемента. Поэтому вы должны устранять из нее все, что присуще цивилизации, юридической, политической и социальной организации буржуазии. Даже если бы буржуазная политика была красна, как кровь, и горяча, как раскаленное железо, если она не ставит себе непосредственной и прямой целью разрушение права собственности и политического государства – этих двух твердынь, на которые опирается все господство буржуазии, ее торжество могло бы быть только гибельным для дела пролетариата.»

«Дадут ли рабочие себя снова одурачить? Нет! Но, чтобы не даться в обман, что они должны сделать? Воздержаться от всякого участия в буржуазном радикализме и сорганизовать вне его силы пролетариата. База такой организации имеется уже налицо: это – мастерские и союзы мастерских; создание касс сопротивления, как орудия борьбы против буржуазии, и их объединение, не только национальное, но и интернациональное. Создание, по примеру Бельгии, камер труда.»

«А для того, чтобы спасти революцию, чтобы привести ее к благополучному завершению – в самой среде этой анархии действие коллективной диктатуры, невидимой, не облеченной никакой властью, но тем более действенной и могущественной, – естественное действие всех революционеров-социалистов, энергичных и искренних, рассеянных по всей поверхности страны, по всем странам, но крепко спаянных единой мыслью, единой общей волей.

Такова, дорогой мой, единственная, на мой взгляд, программа, смелое проведение которой приведет не к новым разочарованиям, а к окончательному торжеству пролетариата.»

***

Давайте, теперь, рассмотрим, что успел написать Востсибов в своем историческом исследовании.

Во-первых, что организация для России должна быть единственной: «нет указаний, что … каждый активист или группа должны стремиться создать свою организацию». Это вывод Востсибов подкрепляет каким-то опытом в Интернационале, «когда общеизвестные межгрупповые склоки разрушали положительную деятельность». Видимо, имеется ввиду Маркс и компания.

Единственность организации, о котором пишет Востсибов – это не «универсальный принцип», это простое политическое соображение. Если вы хотите что-то делать, вам нужна организация. Бакунин пишет Нечаеву, что нужна организация. Если бы вместо Нечаева был другой человек, он написал бы то же самое, он бы подталкивал его образовать кружок, организацию. Здесь о «единственности» речи не идет вообще, потому что здесь рассматривается не то, что организаций должна быть много, а то, что она вообще должна быть. Если бы в России имелось несколько революционных организаций, Бакунин бы рекомендовал этим нескольким организациям объединиться, если, конечно, программы их сходны (кстати, именно это он и предлагал итальянской организации в каком-то из итальянских писем – заиметь прямые отношения с испанской).

По поводу тайности уже было сказано, что это в том числе и соображение безопасности.

«Отсюда вытекает требование «несоздания» явных организаций, вызывающих такой антагонизм». Черт возьми, Востсибов, вы явно читаете одним местом. Какой к черту может создасться антагонизм между еще несуществующими организациями? «Эти идеи сейчас находят свое отражение в тактике индивидуальной автономии». Лол, Востсибов, вы в предложении о «несоздании явных организаций» забыли еще несколько слов – «а создание тайной организации», что в вашем плане «индивидуального одиночества» прямо противопоказано. По поводу «бюрократической структуры» Востсибов почему-то забывает утверждение из того же письма о градации, о разных уровнях революционной организации, от уездных к волостным, от них к губернским и так далее. Это, как уже было сказано выше, предполагалась осуществлять путем особых ролей, возможно, бюрократического характера. «Интернет позволяет активистам действовать скоординировано, независимо друг от друга» – только в плане Бакунина «независимо друг от друга» – это уже признак религиозной метафизики и серьезной дезорганизации. Востсибов так и норовит заменить слово «организация» словом «движение», хотя относительно к построениям Бакунина это два разных термина: организация – это организация революционеров, которые действуют внутри народного движения. Еще одно тупое утверждение, что публичная организация обязательно является формальной организацией: очевидно, что у Бакунина организация вполне себе является формальной, но тайной, а, например, Автономное действие в нулевые было организацией публичной, но неформальной (могу ошибаться). Бакунин успел написать организационных уставов на целую книгу, и даже сам Бакунин признает, что до 1868 года эти уставы были весьма авторитарны, хотя я не заметил, чтобы позднее градус авторитарности уменьшился. В воспоминаниях Арборе-Ралли отмечал, что бакунинская организация была чисто централистской, хотя, возможно, такое замечание вызвано скорее обидой на Бакунина.

Тайность, пишет Востсибов, нужна была еще для того, чтобы не искажать народный идеал. Но вот дела, в «Прибавлении А» (к «Государственности и Анархии» через 2-3 года) Бакунин отмечает необходимость корректировать этот самый народный идеал, вычищать из него все патриархальные, промонархические и религиозные, а, значит, и рабские нотки, о чем в письме Бакунин и пишет. То же самое он писал, как я помню, своим товарищам Герцену и Огареву. Герцен и Огарев в то время были, так сказать, идеализаторами крестьянской общины, в то время как Бакунин упрекал их в том, что общины-то разлагаются, как физически, так и нравственно. Короче говоря, революционная организация, как и до письма Нечаеву, так и после, должна была сперва выяснить народный идеал, а затем корректировать его плохие стороны по мере возможности.

«Сообщество активистов-агитаторов». Востсибов, надо бы разобраться, чем отличаются «приготовители» от «бунтовшиков» в народничестве, прежде чем такое писать. Понятие сообщества «активистов-агитаторов» скорее уж подходит к «приготовителям», нежели к «бунтовщикам», потому что мнение «бунтовщиков» заключается не в том, чтобы воздействовать на «идеи», на «сознание», а воздействовать делом, прямым участием в бунте и бунтах народа, а это уже означает, что агитаторством здесь дело далеко не ограничивается, как у близорукого Востсибова.

Далее Востсибов задается вопросом, что имелось ввиду под «планом» воздействия на массы. В ответ на это он выдумывает околесицу – «федерализм и делегирование снизу вверх». Каким образом структура должна быть ответом на вопрос «что делать?». Кажется, логические способности Востсибова нас покинули. По вопросу «что делать?» Бакунин высказался – объединять разрозненные общины, крестьян и работников, через «народных вождей», участвовать в их мелких бунтах самым активным образом.

«Главное по Бакунину – донести до общества способ проведения этих нужных обществу преобразований». Возможно, Востсибов даст цитату в подтверждение этого, но что-то я лично такого не нахожу, а вместо этого нахожу, что главное для Бакунина – осуществить революцию, а не доносить для кого-то что-то на уровне идеи.

Далее в этом же абзаце Востсибов занимается подменой понятий. Якобы из фразы «создание нового невозможно без разрушения старого» вытекает, что мы должны все сосредоточиться исключительно на вопросе замены политической системы, что как бы противоречит всему Бакунину, это буквально был один из основных вопросов раскола с марксистами. Марксисты ставили политический вопрос прежде экономического, а Бакунин экономический вопрос уравнял с политическим.

Можно похвалить Востсибова только за единственную его заслугу – он смог понять, что параллельные структуры, как минимум по Бакунину – это не выход, но он не понял, что параллельные структуры как альтернативы государству невозможны, но как инструмент борьбы с государством – вполне. В этом состоял основной вопрос раскола внутри Романской Федерации Интернационала, где «буржуазные социалисты» топили за кооперативы, а Юрская федерация – за боевые профсоюзы, организующиеся для прямой борьбы с работодателями, чтобы в один момент захватить в свои руки всю собственность, тем самым став «параллельной структурой», но только уже без государства.

Много еще Востсибов пишет о народном идеале, я могу с уверенностью сказать, что народный идеал он понимает так же метафизично, как любые религиозные проповедники. Под современным народным идеалом он понимает исключительно замену политической системы – а это по Бакунину ай-ай-ай, метафизика, самая гнусная, настолько, что она стоит, кажется, вторым пунктом в программе «Международного Братства» – как предательство народного дела. Современный народный идеал – это завести дом, семью, благополучие, обрести друзей, свое сообщество, чтобы была справедливость. В нашем обществе народный идеал может быть только таким, самым общим, самым неопределенным. В России 19-го века народный идеал был более проработанным – захватить всю землю в коллективную собственность, в Европе же народный идеал тогда еще не выработался, и, фактически говоря, он стоял на таком же уровне, что и в сегодняшней России, в том самом общем непонятном смысле, в котором мало конкретики. Интернационал, то есть борьба, стачки и забастовки, корректировали этот народный идеал и делали его более конкретным, благодаря борьбе работников народный идеал сформулировался в «заводы – рабочим».

В критериях активиста тайной организации Востсибов опять выдумывает, что, мол, критерии настолько экстремальные, что им могут соответствовать только одиночки, а это значит, что моя система самая правильная. Только вот, Востсибову невдомек, что 70-80 человек на всю Россию – это лишь одна категория, один уровень революционной организации. Спускаясь ниже, это число кратно увеличивается.

«Сегодняшнее [исключительно востсибовское] требование пропагандировать именно [его систему делегирования] обусловлено доминированием либеральных идей в современном мире» – lоминированием либеральных идей в конкретной голове Востсибова, только вот ему невдомек, что большинство россиян, как и большинство населения земли, аполитичны. А среди политизированных определенно идеи патриотизма гораздо популярнее либеральных. Может, Востсибову нужно вписаться тогда за царя и отечество? Бакунин был близок к либералам до 1864 года, и полностью с ними порвал к 1868 году, на том самом конгрессе Лиги Мира и Свободы, и в последствии он их клеймил самым беспощадным образом, и не только либералов, но и их социальную базу – буржуазию во всех ипостасях. Эпоха буржуазии, писал он, уходит в прошлое, настает эпоха пролетариата, а, следовательно, на смену буржуазной (востсибовской) политики приходит политика социализма. Можно упрекнуть Бакунина, что этого в абсолютном смысле не произошло, однако мы не можем утверждать, что пролетариат, народ, которому некогда читать наши с вами споры и смотреть всяких Кацев, стал с тех пор полностью невосприимчив ни к какой идее. Мы можем утверждать лишь то, что народ после буржуазных революций 19-го века стал потенциально способен не идти за буржуазией, но формировать свои теории и концепции, которые более точно выражают реализацию общего расплывчатого «народного идеала», и идти за ними. Либералы – всегда сторонники олигархического правления, а, следовательно, явные или неявные прихвостни буржуазии.

Возможно, это плохо сформулировано, но пропаганда «тет-а-тет» в критике «одного ДИАновца» ((1, 2) защищалась в только в сравнении с тем, что предлагает Востсибов. Там не говорилось, что это единственно возможная форма пропаганды, и что ДИАна ей следует во всем. Наоборот, по моей мысли, она жалкая и немощная, но в сравнении с методом Востсибова она есть «великое орудие пролетариата».

На самом деле личное общение хорошо тогда, когда вы хотите набрать новых людей, при этом нужно хорошо организовать такое общение – через, например, идеологическое обучение и наставничество. Так появляются наиболее осознанные из потенциальных активистов. Как сделать из человека анархиста – дело массовой пропаганды, и я думаю, что она должна вестись как в интернете, самым разнообразными путями, так и на улице, только нужно ставить перед этой пропагандой реалистичные задачи, потому что с такими задачами, которые ставит Востсибов, его пропаганда будет еще хуже, чем ничего не делать.

Если вы хотите найти людей, которые нуждаются в помощи в конфликте с работодателем или арендодателем, листовки вам в помощь, по ним вполне можно найти таких людей, которым необходима помощь сети солидарности. Если вы хотите распространить как можно шире знания об анархизме – деятельность в социальных сетях, в особенности в таких, в которых возможна масштабируемость и продвижение, вам в помощь. Относительно пропаганды через сайты или через телеграм – я не считаю ставить там цель как можно шире распространить анархизм вообще осуществимой, потому что телеграм без должных вложений (денег и связей с большими ЛОМами) на это не способен, там можно, наверное, найти единомышленников, которым будет не лень читать анархистские тексты.

Но самый лучший метод распространения идей – это, как уже было сказано выше Бакуниным – прямое действие, то есть непосредственное участие анархистов в социальных конфликтах, сопровождаемое эффективным распространением в них анархистских идей, как фактически более глубокого понимания той социальной борьбы, которая ведется на деле, а не только лишь в умах. Используя термины из эспецифизма, нужно соединять социальную работу (добиваться побед для того движения, в котором ты участвуешь) и социальное внедрение (распространять анархизм, в том числе внедряя практики прямого действия, прямой демократии, революционности и прочего как выражения той практики, которой занимается не только революционер, но и те, кто участвует в более широком движении).

Итак, мы выяснили, что тактика индивидуального одиночества полностью противоречит Бакунину. Проще говоря, Востсибову нужно мыть глаза компотом,.

***

Из того, что не вышло в статью, но хотелось бы, чтобы оно там было.

Вот хорошие цитаты из письма к Нечаеву о том, что главной деятельностью революционеров должна быть организация народных сил:

«Итак, единственной целью тайного общества должно быть не создание искусственной вненародной силы, а возбуждение, сплочение и организация стихийных народных сил; таким образом, единственно возможная, единственно действительная армия революции – не вне народа, а сам народ.»

«Все тайные общества, которые хотят принести ей действительную пользу, должны прежде всего отказаться от всякой нервозности, от всякого нетерпения. Спать они не должны, должны, напротив, быть по возможности готовыми во всякую минуту, следовательно, начеку, всегда способными воспользоваться каждым удобным случаем; но вместе с тем они должны быть заложены и организованы не в видах близкого восстания, а с целью продолжительной и терпеливой подземной работы».

«Первая обязанность, назначение и цель тайной организации: пробудить во всех общинах сознание их неотвратимой солидарности и тем самым возбудить в русском народе сознание могущества – одним словом, соединить множество частных крестьянских бунтов в один общий, всенародный бунт.»

«Кто хочет действительно русской народной революции, кто хочет служить ей, помогать ей, организовать ее не на бумаге только, а на деле, тот должен знать этот факт; мало того, тот должен считаться с ним, не стараясь его обходить, и встать к нему в сознательно-практическое отношение, уметь употребить его как могучее средство для торжества революции [это средство – криминальный мир].».