О книге: Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ, 2003.
Классический труд Томаса Куна «Структура научных революций» (1962) подорвал взгляд на науку как на чрезвычайно рациональный и устоявшийся институт. Книга американского философа вышла накануне крупнейшего послевоенного кризиса западного мира, когда поколение 60-х выступило с резким неприятием буржуазных устоев. Студенческие волнения, сексуальная революция, движения хиппи и панков, триумф рок-музыки свидетельствовали о глубоком недовольстве существовавшей Системой. Кун и его сторонники добавили масла в огонь, пересмотрев незыблемые основы господствовавшего рационализма, посягнув на святое – научные догмы. Причем это касалось не только общественных, но и естественных наук.
Самый главный вывод новой методологии – признание обусловленности научных знаний существующей социально-исторической ситуацией, нормативными установками господствующей теории, культурными навыками соответствующих поколений. Нормативная, т.е. нормальная, наука существовала практически во все времена, мало отличаясь от остальных ритуальных форм жизни. По сути, нельзя говорить о научном развитии как установившемся линейном процессе. «Устаревшие теории нельзя в принципе считать ненаучными только на том основании, что они были отброшены. Но в таком случае едва ли можно рассматривать научное развитие как простой прирост знания. То же историческое исследование, которое вскрывает трудности в определении авторства открытий и изобретений, одновременно дает почву глубоким сомнением относительно того процесса накопления знаний, посредством которого, как думали раньше, синтезируются все индивидуальные вклады в науку».
На самом деле Кун видит в истории науки последовательную смену противоборствующих теоретико-методологических школ, определяющих всю атмосферу научной деятельности на определенном этапе. Совокупность исторически обусловленных научных практик, с легкой руки Куна, получило название парадигма. Смена парадигм случается неожиданно, она в принципе непредсказуема. «Изменение научного знания – от одной «парадигмы» к другой – мистическое преображение, у которого нет и не может быть рациональных правил». Данное утверждение вовсе не означает, что в развитии науки отсутствует традиция, но она заключается не столько в линейном накоплении, сколько в прерывистости, в отталкивании создателей новых теорий от общепризнанного.
Неверно также общепринятое заблуждение, что новое открытие утверждается путем неопровержимых логических доказательств. «Природа циклического аргумента, как бы привлекателен он ни был, такова, что он обращается не к логике, а к убеждению. Ни с помощью логики, ни с помощью теории вероятности невозможно переубедить тех, кто отказывается войти в круг. Логические посылки и ценности, общие для двух лагерей при спорах о парадигмах, недостаточно широки для этого. Как в политических революциях, так и в выборе парадигмы нет инстанции более высокой, чем согласие соответствующего сообщества».
Парадигма позволяет организовать деятельность научного сообщества на продолжительное время. «Ее функция состоит в том, чтобы сообщать ученому, какие сущности есть в природе, а какие отсутствуют, и указывать, в каких формах они проявляются. Информация такого рода позволяет составить план, детали которого освещаются зрелым научным исследованием. А так как природа слишком сложна и разнообразна, чтобы можно было исследовать ее вслепую, то план для длительного развития науки так же существенен, как наблюдение и эксперимент». Подобное «планирование от достигнутого» имеет свои пределы. Постепенно парадигма исчерпывает свои возможности и даже становится тормозом в процессе познания. В конечном итоге где-то на периферии происходит разрыв парадигмальной связи, и никому не известный исследователь выдвигает новую идею. Не обязательно она получает признание. Но «увлекаемые новой парадигмой ученые получают новые средства исследования и изучают новые области. Но важнее всего то, что в период революций ученые видят новое и получают иные результаты даже в тех случаях, когда используют обычные инструменты в областях, которые они исследовали до этого. Это выглядит так, как если бы профессиональное сообщество было перенесено в один момент на другую планету, где многие объекты им незнакомы, да и знакомые объекты видны в ином свете».
Характерно также, что всякая новая научная «школа», т.е. круг сторонников определенной парадигмы утверждают свои теории и свое видение науки как нечто незыблемое, непосредственно вытекающее из предшествующего опыта и безусловно определяющее все последующее развитие науки. Парадигма еще обеспечивает прирост научного знания, но все альтернативные взгляды отсекаются, огульно объявляются «ненаучными». На основе господствующей парадигмы пишутся учебники, внедряющие в сознание учащихся незыблемость господствующей картины мира. Тот факт, что существующий взгляд на вещи в свое время возник путем научной революции, тщательно затушевывается и даже откровенно скрывается. «В результате появляется настойчивая тенденция представить историю науки в линейном и кумулятивном виде – тенденция, которая оказывает влияние на взгляды ученых даже и в тех случаях, когда они оглядываются назад на свои собственные исследования».
Таким образом, «парадигма – это то, что объединяет членов научного сообщества, и, наоборот, научное сообщество состоит из людей, признающих парадигму». Этот «логический круг является источником реальных трудностей». В научной среде нарастают застойные явления. Энтузиазм молодых исследователей реально снижается, поскольку мало кому интересно пережевывать достижения прежних мэтров. Начинают господствовать вненаучные мотивы: стремление к карьерному росту, выбивание бюджета и штатов, создание всевозможных подразделений и организаций. Происходит стагнация и загнивание парадигмы. Но вместе с тем растет ее агрессивность, нетерпимость к любой альтернативе, гипертрофируется представление о собственной значимости. Внедренное в общественное сознание видение парадигмы как единственно возможной приводит к тотальному пренебрежению к научной деятельности в целом, общество погружается в пучину мракобесия, лишается зримых ориентиров для дальнейшего развития. Учение Куна о научных революциях естественным образом следовало бы дополнить разбором научных контрреволюций, но подобной задачи перед собой американский теоретик не ставил. Мы же, имеющие опыт тошнотворного разложения марксизма-ленинизма («единственно верной научной теории»), до сих пор переживаем последствия подобной контрреволюции на собственной шкуре.
Книгу Т. Куна можно найти в магазине «Оксюморон» (Саратов, проспект Кирова, 52).
Юрий ЕПАНЧИН
Добавить комментарий