Публикуем интервью с Брук Харрингтон (Brooke Harrngton) профессором Копенгагенской школы бизнеса и авторкой книги Капитал без границ: менеджеры благосостояния и один процент (Capital without Borders: Wealth Managers and the One Percent), опубликованной в прошлом году издательством Harvard University Press.
Что можно увидеть, заглянув за кулисы мира управляющих частными капиталами, офшорных налоговых гаваней и супербогатства
В начале ноября более 13 млн документов расположенной на Бермудах юридической компании Appleby стали достоянием общественности. Получившие известность как «Райское досье» (Paradise Papers), эти документы свидетельствуют об основательных попытках некоторых из наиболее богатых в мире людей защитить свое благосостояние от налоговых органов, кредиторов и проживающих отдельно членов их семей. Это последовало за прошлогодней утечкой «Панамского досье» (Panama Papers), раскрывающих похожий набор документов о том, как капиталы скрывают в офшорах.
Использование офшорных налоговых убежищ осуществляется при участии управляющих частными капиталами, которые обхаживают фонды наиболее состоятельных, гарантируя им, что могут зарегистрировать их сбережения в оптимальных офшорных локациях. Брук Харрингтон, потратила почти восемь лет на изучение этих управляющих, проведя с ними десятки интервью, в которых они рассказывали о своей работе.
В интервью, полная версия которого изначально прозвучала в подкасте Дага Хенвуда Behind The News, Харрингтон объясняет, кто получает выгоду от этих налоговых убежищ, и что означает бурный рост офшорных капиталов для глобальной экономики.
— Было ли в «Райском досье» что-то, что удивило Вас?
— Я была немного удивлена, что Королева Елизавета рискнула использовать офшорные структуры. Я бы решила, что патриотизм и долг перед страной этому воспрепятствуют. Но это укрепило мои представления, появившиеся во время чтения «Панамского досье», что каждый, обладающий определенным уровнем достатка, делает это.
— В вашей книге вы цитируете широко известное исследование этих офшорных финансовых центров, и говорите, что их участники представляют собой особый микс из европейских аристократов, владеющих собственными замками, страстных фанатов Айн Рэнд, членов мировых спецслужб, представителей международной преступности, британских частных школ, и множества разнообразных лордов, леди и банкиров. Это полный перечень характеров наиболее богатых персонажей, о которых мы говорим, так?
— Верно. После Панамского досье я была настолько поражена снимками и изображениями, которые международный консорциум журналистских расследований выложил в сеть, потому что там был Лионель Месси рядом с Джеки Чаном, Владимиром Путиным, сирийским Ассадом и премьер-министром Исландии. Что могло объединить этих людей? Очевидно, что их объединяет то, что они часть международного класса людей, стоящих выше закона.
— О какой доли распределения богатства идет речь? Когда это началось? Мы говорим об 1 проценте или 1/10 процента? Что это за группа людей?
— К счастью, достаточно, недавно появилось исследование экономистов, включая представителей Копенгагенского Университета. Они считают, что основных пользователей этими офшорными возможностями 0,01%. Итак, 1% мы могли бы просто назвать богатыми. А это 0,01% тех, кто действительно начал обладать таким количеством денег, при котором можешь позволить себе платить управляющему капиталом, т.к. это недешевое удовольствие – нанять кого-то для создания и управления офшорными структурами для тебя.
— В главе о том, кем являются эти управляющие, меня поразило, что их зарплаты очевидно относительно невелики по стандартам финансовой сферы: 200 000 или 300 000 долларов. Это не то, чем можно было бы впечатлить большую шишку из Голдман Сакс. Если поддержание благосостояний тех самых 0,01% имеет настолько важное значение, почему их вознаграждение так невелико?
— Я задала этот вопрос настолько большому количеству управляющих, насколько это было возможно. И часть ответа, полученная сразу, заключается в том, что большинство людей, которые осуществляют управление капиталами, зарабатывая этим на жизнь, проживают в местах, где налогообложение стремится от минимального к нулю, поэтому те сотни тысяч долларов, которые они получают в качестве зарплаты, представляют собой не сумму до уплаты налогов, а то, что они получают на руки.
Во-вторых, для большинства зарабатывающих этим делом, это и выбор стиля жизни. Они могли бы удвоить свои зарплаты, работая в корпоративном праве или корпоративных финансах. Но тогда они бы работали от 80 до 100 часов в неделю, а большинство из них напрямую сказали мне: «Я действительно хорошо зарабатываю, работая с 9 до 5. К тому же, мне удается побывать в частных самолетах. Меня приглашают присоединиться во время отпусков и отдыха моих крайне обеспеченных клиентов. Я распоряжаюсь множеством преимуществ, которыми располагают супербогатые персоны, но я могу при этом иметь нормальную работу, которая не вынуждает меня быть вдалеке от моей семьи и развлечений. И я могу жить в раю вроде Каймановых островов».
— Но я был также впечатлен тем, что некоторые банкиры смотрят на них сверху вниз, поскольку они не приумножают деньги, а только сохраняют их.
— Да, так и есть. Такая покладистость имеет большое значение для управляющих капиталами. Это было сложно объяснить некоторым из моих коллег-социологов, которые говорили: «Ну конечно они занимаются противозаконными действиями». На что я отвечала: «Вовсе нет, если у них есть мозги», а по большей части, это чрезвычайно умные люди, т.к. то, что они должны делать, очень сложно осуществить как технически, как и с точки зрения социо-эмоционального участия.
Они бы никогда по собственному желанию не делали чего-то, что, как им известно, незаконно, т.к. это слишком рискованно. Не только с точки зрения профессиональных санкций, но и из-за возможной потери всех средств к существованию, поскольку ни один клиент не захочет, чтобы его потащили в суд.
Даже если они снимут с себя все выдвинутые против них обвинения, сам факт того, что они обвинялись в чем-либо, будет катастрофой, потому что это игра сопряжена с секретностью. И как только ты будешь обвинен в преступлении, твое имя появится в газетах, а информация о твоих частных финансовых отношениях будет выставлена на всеобщее обозрение. И это конец света для большинства таких людей.
— И мне кажется, что это могло бы стать вопросом профессиональной гордости — делать такие экстравагантные вещи полностью в рамках закона.
— Так и есть. Один из тех, с кем я проводила интервью, когда я спросила его, что он больше всего любит в своей работе, сказал: «Я люблю играть в кошки-мышки с законом». Для него это игра: проводить 24 часа в сутки, каждый день в году, выясняя, как балансировать на грани легальности, не пересекая черты.
— Приведите пример того, как это работает. Я богатый человек с…, я не знаю, миллионом долларов, которые я хочу скрыть от властей или, быть может, от кредиторов или неугодных членов моей семьи. Что я делаю?
— Если вы проживаете, допустим, в континентальной Европе, ваш банкир, вероятно, представит вам кого-то, кто может управлять вашими делами в офшорах. Большая часть работы, которая должна быть сделана, была бы нелегальной в континентальной Европе или США, по крайней мере, если бы вы были обладателем паспорта любой страны этого региона. Поэтому вам бы пришлось действовать через офшоры.
Со всей вероятностью, ваш миллионный капитал был бы не единственным. Было бы несколько активов вроде загородной недвижимости, яхт, финансовых инструментов и семейного бизнеса. Каждый из них требует отдельного обращения, т.к. все эти налоговые гавани конкурируют друг с другом за создание своей маленькой ниши. Так, Швейцария не идет один в один с Каймановыми островами. На Кайманах создают свои собственные особые нишевые законы, чтобы, скажем так, стать лучшим местом для размещения вашего семейного бизнеса, тогда как, допустим, Острова Кука, могут стать подходящим местом для вашей коллекции изобразительного искусства.
Возможно следует объяснить тем, кто не знаком с этим явлением, что сам бизнес и коллекция искусства не переезжают в буквальном смысле в эти офшорные центры. Они только юридически регистрируются там. Это несколько странно — думать об обладании имуществом, зарегистрированным каким-то нереальным способом в офшорном центре, — но это абсолютно легальный путь. Что это вам дает? То, что вы можете разместить свои активы под защитой закона, предоставляющего вам максимальную свободу делать все, что угодно с этим активом.
К примеру, желая избежать требований Торговой конвенции ООН, распространяющихся на определенные виды чрезвычайно ценного и редкого искусства, вы разместите свою коллекцию на Островах Кука, поскольку у них что-то вроде иммунитета к конвенции. Вы можете продать эти предметы искусства, можете сдать их в музей, не будучи связанными ограничениями международного права. Вы также можете пожинать плоды торговли, нарушая запреты международной торговли, и не попасть в неприятности. Вы можете скрыть деньги от родственников, которых хотите лишить наследства или получить развод, не оставив им ни цента. Некоторые юрисдикции специализируются на том, чтобы предоставить состоятельным людям такую возможность.
Управляющий состоянием захотел бы провести с вами долгую беседу, в ходе которой вы выкладываете на стол много личной информации относительно того, что вас беспокоит, каковы ваши цели и какие именно типы активов и денежных обязательств у нас есть.
— Это отчасти то, что вы говорили о необходимых социо-эмоциональных навыках. Это не только вопрос денег и закона, но и всей жизни клиента.
— Верно. Это делает профессию особенно увлекательной. Вы можете быть великолепным хирургом с прекрасной техникой, но оставаться отморозком в человеческом плане: ни чувства врачебной этики, ни участия, ничего. Но люди будут по-прежнему приходить к вам, потому что они верят, что вы будете лучшим выбором для проведения операции по удалению опухоли мозга.
Но чтобы стать хорошим управляющим состоянием, вы должны быть не просто лучшим в вашей игре с точки зрения легальной финансовой экспертизы, вы должны иметь действительно невероятные навыки в понимании проблем разнообразных культур, часто очень отличных от вашей собственной. И вы должны быть хорошим психологом. Некоторые из тех, с кем я провела интервью, говорили, «я социальный работник для богатых». И при этом они не шутили.
— Большое количество денег, о которых мы ведем речь, представляет собой новые капиталы, сколоченные в 80-ые гг. в результате технологических и финансовых революций, дерегулирования и прочих подобных ситуаций. Таким образом, здесь не было наследственной преемственности, вероятно, в большинстве случаев. Это большое количество новых денег, вращающихся вокруг. В этом ли причина создания и взрывного роста таких офшорных центров — эти новые состояния, которые чрезвычайно напуганы вероятной их конфискацией?
— Нет, я бы сказала, что это не так. Тут важно осознать, что экономические исследования всех этих предпринимателей из Кремниевой долины, сколотивших новые состояния, обнаруживают, что американская вера в то, что кто-то может выбиться и стать следующим Стивом Джобсом не соответствует действительности. Что люди, вовлеченные в предпринимательскую деятельность, делают это потому что владеют наследуемым капиталом. У них есть частные гарантии безопасности.
Таким образом, предпринимательская активность в действительности движима наследуемым капиталом. Это не обязательно тот уровень богатства, который гарантирует тебе многочисленные офшорные счета, но достаточный, чтобы, потерпев многократные поражения в качестве предпринимателя, тебе не пришлось жить в коробке на улице. Ты просто поднимаешься и делаешь это снова. У тебя есть средства твоей семьи, чтобы вернуться.
Но, возвращаясь к вопросу о том, что стимулировало рост офшоров, по мнению 65 управляющих частными капиталами, с которыми я общалась по всему миру, это имеет отношение к паре вещей, которые произошли одновременно. До того, как я родилась, была такая штука под названием валютный контроль. В некоторых странах он по-прежнему существует. Они подразумевают, что тебе не позволено вывозить больше, чем определенное и фиксированное количество за пределы страны, и обычно это довольно маленькое количество.
Один из тех, кто учил меня в рамках тренинга программы по управлению капиталами, был британцем, и он сказал: «в 70-х, если ты был в Англии и хотел выехать из страны на праздники, ты не смог бы взять с собой больше 50 фунтов стерлингов. Это сильно осложняло такие поездки».
Итак, представьте, что вы компания и вы хотите заниматься бизнесом, потому что действие валютного контроля распространяется и на вас тоже. Компании должны были пролоббировать создание этих легальных финансовых ничейных земель, сегодня известные сегодня как офшорные финансовые центры, к которым неприменим финансовый контроль. Так, Нормандские острова Джерси и Гернси: технически они все еще Великобритания, поэтому ты можешь вывозить туда деньги, но деньги могут покидать эти места в гораздо больших количествах, чем с основного острова, Англии. И люди стали использовать Джерси и Гернси, как и прочие подчиненные территории Великобритании, как каналы включения в глобальную экономику. Это одна из причин.
Другой послужило то, что в 70-х многие страны основательно взялись за создание государств всеобщего благосостояния, что спровоцировало увеличение налогов. И множество состоятельных людей не хотели платить эти налоги. Видя усиление валютного контроля или доступности офшорных финансовых центров, они говорили: «Ага… Если корпорации могут их использовать, я могу их использовать тоже». И они бы наняли банкиров и юристов, чтобы перевести свои личные состояния в офшоры также, как это делали корпорации.
Это превратилось в такую массово растущую индустрию, которая стала разрастаться, как снежный ком, собирающий снег, скатываясь вниз по склону. Потому что состояние, как продемонстрировал Тома Пикетти, имеет тенденцию к приумножению куда большему, чем другие виды экономических активов.
— Читая вашу книгу, я думал, что такая заинтересованность в защите состояния, куда большая, чем в его создании, выглядит симптомом старения капитализма. Это напоминает мне стареющего человека, который перебирается из растущих акций в муниципальные облигации — и все это ради сохранения капитала. Мы не упомянули, что банкиры несколько презрительно относятся к подобной цели. Но что это говорит о состоянии капитализма, когда такие необъятные состояния изолируются; не так много вовлечено в экспансию системы, а только лишь хранится подальше от глаз правительства и родственников?
— Людям, заявляющим о своей любви к капитализму и заботе о его процветании следует всерьез обеспокоиться, т.к. то, что этот капитал сконцентрирован в руках все сокращающейся группы людей, означает, что экономическая система окостеневает. Это откат к феодализму, когда благосостояние поколение за поколением было связано с небольшим количеством семейств. Как мы видим, именно это происходит сейчас.
Вы можете видеть это каждый год, Oxfam публикует отчет в котором они подсчитывают количество людей, чье состояние превышает состояние беднейших 50% человечества. В 2010 г. эта цифра была больше 300. В январе 2017 их было восемь. Количество людей, которые могут поместиться в большую машину для гольфа, сейчас владеют состоянием, эквивалентным тому, что имеет беднейшая половина всего человечества. Это неофеодализм, и мы уже наблюдаем последствия, выраженные в крайнем снижении восходящей мобильности в США.
Теперь, если вы получите наследство в США, это не только обогатит детей или внуков подлинно богатых людей. Это будет иметь последствия для пятого или шестого поколения. Тем временем, большинство американцев, особенно афроамериканцы, не имеют ничего, ничего кроме долгов ко времени своей смерти. В то время как маленькая группа людей на самом верху социоэкономической лестницы обладает миллионами, которые будут розданы их наследникам после их смерти. Мы фактически рефеодализируем сами себя.
— Вы бы могли подумать, что политическому классу захочется заполучить большое количество налоговой выручки, которая предшествовала эпохе постоянных бюджетных сокращений и жесткой экономии. С другой стороны, политический класс очень зависим от финансирующих его ребят. Вы упомянули, к примеру, семью Прицкер, с их 2 500 офшорных трастов: они крупнейшие спонсоры Демократической партии, очень близкие к Обаме. Можно ли представить себе хоть какой-то вариант развития событий, при котором мы действительно можем получить что-то от этих богатств? Или на данном этапе это за пределами возможного?
— Что же, пессимистический ответ был дан историком, недавно опубликовавшим книгу о том, что происходило в случае крайнего неравенства в прошлом. Он сказал: «Когда другие общества достигали состояния, в котором мы пребываем сейчас, единственное, что когда-либо переворачивало этот уровень неравенства, действительно перераспределяя богатство, было массовой смертью из-за болезней или войн».
Я надеюсь, что до этого не дойдет, но эти богатые люди мира, особенно в таких местах как США, знают, что так продолжаться не может. Недавно New Yorker опубликовал статью о буме бизнеса по созданию роскошных подземных бункеров. То есть люди, миллионеры вроде Питера Тиля, к примеру, покупают эти высококлассные бомбоубежища, в которых они могут пережить гражданскую войну или апокалипсис.
— Маловероятно, что это удастся.
— Ты можешь прятаться в подземелье только какое-то время, я полагаю. К тому же у них частные самолеты, и они приобрели паспорта таких стран как Новая Зеландия. Люди не придумывают подобных планов без крайне веской причины, т.к. все это очень недешево.
Добавить комментарий