Два слова о сюжете. Главный герой - молодой человек по имени Штык - член группировки наци, которая собирается и тренируется в подвале, крышуемая преподавателем ОБЖ и местным милиционером. Банда «развлекается» избиениями «не-славян» и физподготовкой на природе. Родственники Штыка его взглядов не разделяют, более того - сестра начинает встречаться с кавказцем. Чтобы нарушить этот союз, Штык «забивает стрелку» с кавказцами, на которой гибнет тот самый преподаватель ОБЖ. В результате, группировка распадается, Штык убивает друга сестры, сестра стреляется из того же пистолета, а затем кончает с собой и сам Штык.
Фильм оказался не таким банальным, как ожидалось: местами смешным, временами действительно задевающим за живое, с трагическим концом в соответствии с законами жанра. Апологетики уличного насилия и национализма как такового в нем нет. Наци-скинхеды в большинстве своем выглядят нелепыми, недалекими, неспособными даже объяснить, зачем они в этой банде и чего хотят. Сцен насилия мало, и выглядит оно не особенно натурально. Не знаю, как в других аудиториях, но в «Вышке» титры в конце - внушительный список погибших от рук нацистов - шли в полной тишине, что было похоже на минуту молчания, в которую – вольно или невольно - погрузился весь зал. Милиция в фильме представлена участковым, зарабатывающим на крышевании рынков, а заодно и наци-группировок. Единственный политический деятель - в качестве посыльного, предлагающего банде «крышу» повыше - госструктуры уровня МВД и ФСБ, митинги, легализацию деятельности, деньги и т.д. Думаю, что препятствия показу фильма если и чинят, то из-за этого эпизода, а вовсе не из-за возможной пропаганды фашизма.
Но если фильм задумывался как антифашистский, то режиссер просчитался в главном: если в фильме есть герой (хотя бы и безнадежно отрицательный персонаж), которому режиссер сопереживает, то ему будет сопереживать и зритель. Идентификация зрителя с героем это базовая для художественного кино вещь, если это, конечно, не «догма» и не какой-нибудь постмодернизм (хотя вроде бы не мне учить режиссеров…). А значит, зрители в процессе просмотра «проживают» и страхи Штыка, и его ненависть к мигрантам, и его трагедию. Мысли и чувства главного героя не логическим способом, но способом еще более сильным - через эмоции – усваиваются аудиторией. Конечно, вряд ли что-то перевернется в сознании тех, кто имеет устойчивую этическую позицию, но аудитория же предполагается самая разная…
И дело не в том, что интеллектуалам свойственно делить людей на быдло (которое «не поймет») и элиту (которая все понимает правильно). А в том, что некоторые вещи происходят помимо нашего разума и воли.
Штык обладает всеми чертами образа «мачо», привлекательного для большинства подростков (и не только) в нашей культуре. Кроме того, герой фильма остается героем до конца - каким бы дерьмом не было его окружение (и каким бы по большому счету беспомощным и жалким не был он сам), он остается верным своим идеям и красиво умирает в последней сцене. Штык не слишком образован, не всегда крут, бывает растерян и смешон. Его судьба трагична, но это не делает его образ менее привлекательным.
В дискуссии после показа Павел Бардин сказал, что «фильм о проблеме» и его создатели не предполагали какого-то результата, а прямой связи между кино и поступками людей нет. Результат - это теперь дело политиков, журналистов, общественных организаций, считает режиссер. Но огромное число людей (судя по планам на прокат) посмотрит этот фильм без посредничества политиков и журналистов. Воздействие фильма на них будет непосредственным – по-другому и не бывает. Не задумаются ли подростки, живущие в тесных хрущевках с единственной перспективой – вкалывать на соседнем заводе и пить пиво по вечерам: не лучше ли путь Штыка, путь «героя»?
Удивила позиция Павла Бардина по поводу мигрантов. Вроде бы осведомленный в теме национальных отношений режиссер фактически не выходит за рамки официального ксенофобского дискурса. Отвечая на вопрос «Должна ли быть Россия для русских?», он говорит, что «Россия должна быть для россиян». Такой подход фактически легитимирует угнетенное положение мигрантов в России, особенно нелегальных, и негатив в их отношении, выливающийся, в том числе, в насилие.
Если вдуматься, эти два лозунга почти неотличимы: если «Россия для россиян», то что в России делают иностранцы? Отсутствие гражданства значительно усиливает бесправие людей, даже имеющих все официальные документы; при чем, проблемы эти возникают прежде всего у выходцев из бедных стран. А идея принимать только тех мигрантов, которые могут принести экономическую пользу стране, сама по себе является циничной - отношение к людям сводится к их экономической полезности. Что это как ни замаскированный вариант фашизма?
За «цивилизованными идеями» «экономического подхода» к миграции стоит та же самая идея, что толкает наци-скинхедов с битами на мигрантов. Сторонники такого подхода в каком-то смысле еще циничнее наци: они готовы позволить мигрантам приносить государству прибыль, чтобы потом мигранты уезжали домой - доживать свой век в крайней нужде и бедности.
Павел Бардин считает, что из фильма должно быть понятно, на чьей он стороне. На самом деле, не все так просто. Может быть, стоило бы разобраться сначала, как зарождается фашизм, а потом выбирать фашиста в качестве главного героя своего фильма?
PS: Cтраница «Мы против фашизма» на сайте о фильме почему-то до сих пор пуста.
Источник:
