Китай: экономика, политическая система, коронавирус

Эта тема часто всплывает при обсуждениях. Поэтому захотелось собрать вместе разные вещи, свести их и поговорить об этой стране в современных условиях.

Китай - капиталистическая страна с резким преобладанием частного сектора - результат реформ последних 40 лет, и с очень масштабным государственным регулированием экономики. Британский экономист Бранко Миланович называет это "политическим капитализмом" (в противовес американо-европейскому "экономическому капитализму"). КНР не имеет механизов представительной демократии. Это - самоназначенная диктатура. Правление Коммунистической партии Китая (КПК) поддерживается не выборами, а постоянным экономическим ростом. Легитимность режима обеспечивается ростом в 6 процентов ВВП или больше. При росте меньших масштабов или спаде, по мнению китайских социологов, системе угрожают бунты и революции. Верховная политическая власть, хорошо осознавая ситуацию, активно вмешивается в экономику и пытается добиваться ее постоянного роста, поскольку от этого зависит выживание диктатуры КПК. Таким образом, рост экономики КНР - вопрос политический. Вот почему Миланович говорит о системе "политического капитализма". Но именно здесь появились проблемы.

Система, сложившаяся в таком виде в 90е годы, имеет две проблемы, тесно переплетенные между собой: 

1. Инфраструктурные мегапроекты. Они поддерживали рост ВВП и, одновременно, создавали под рынком прочное основание - коммуникации, электростанции, жилье. Они способствовали созданию новых рабочих мест - наряду с ростом частных инвестиций, это стало важным драйвером для развития экономики КНР. Но возникла нерешенная проблема - часть железных дорог были построены в никуда (условно говоря), гигантские аэропорты и пустующие города-миллионники... Возникли колоссальные плохие долги, в настоящее время 3 - 3,5% ВВП, что-то в районе 40 триллионов долларов. Финансовые пузыри могут лопнуть (особенно теперь), вызвав чудовищный кризис.

2. Коррупция. Система управления прогнила. Китайская система управления называется иногда АДР - Авторитарное децентрализованное регулирование. Она была построена так: центр обычно не вмешивался в политику региональных правительств. Он лишь устанавливал параметры управления. Региональный партруководитель получал поощрения и возможность выдвижения вверх, в центральные органы, если росла экономика его провинции. Это работало следующим образом - местный руководитель набирал в госбанке кредиты (в КНР есть только государственный банк), финансировал свои гигантские инфрастуруктурые проекты, экономика росла, ВВП рос, создавались новые рабочие места, он шел на повышение, его семья, друзья и частные партнеры набивали себе карманы. Все бы хорошо, вот только многие дороги, аэропорты и стройки иногда не окупались (например, строился аэропорт масштабов Шереметьево в сравнительно слабозаселенной местности). Поскольку проекты не окупались, над системой нависали долги.

Политическая система. Реформы императора Си Цзиньпина.

Что касается политической системы. Здесь, по словам крупнейшего российского китаиста, Александра Габуева, ситуация сложилась довольно уникальная. Китаем правил долгое время неформальный "ареопаг" - группа из 7-8 высокопоставленных партийцев - обычно после ухода на пенсию. Она коллективно управляла страной. За каждым стоял могучий клан бюрократии. Эти старики что-то неформально решали и затем разные люди занимали места в Политбюро (ПБ), ПК (Политический Комитет Политбюро) ПБ и ЦК КПК, кто-то становился председателем партии и государства, кто-то - нет, происходили ротации руководителей, но даже власть председателя была ограничена. Настоящая власть сохранялась в руках неформального сообщества стариков, которое никогда не было прописано нигде, ни в каких законах и институтах. Периодически проходили ротации разных лиц у власти в интересах этой могущественной неформальной группы. Данный механизм сложился во времена Дэна.

Председатель Си нанес по нему удар и произвел переход к единоличному своему правлению, вероятно, пожизненному. В принципе, причиной удара по системе, помимо амбиций самого Си (а он - крайне амбициозен) стала именно коррупция и система неформальных кланов, которые продвигали своих людей, устанавливали баланс группировок и позволяли наращивать госдолг и долги сязанных с государством частных бизнесов в результате сомнительных методов и принципов регулирования, о которых речь шла выше. Кстати, многие крупнейшие многомиллиардные бизнесы в КНР так или иначе сязаны с чиновниками партийно-государственного аппарата и с влиятельными семьями партруководителей. Проблема заключается в том, что Си, создав механизм единоличной власти, не очень понимает как реформировать экономику, поскольку он в экономических вопросах разбирается плохо. Ему необходимо реформировать всю систему управления КНР и что-то решить с долгами. Непонятно, как это сделать. На это наложились еще две проблемы.

Торговая война с США и коронавирус

Во-первых, президент США Дональд Трамп развязал торговую войну против КНР, ограничив экспорт Китая. Одна из проблем - торговый дефицит США в торговле с Китаем - около 300 млрд долларов. Т.е., Китай продает в США на 300 млрд больше товаров, чем там покупает, и это раздражает американский бизнес, точнее, ту его часть, которую потеснили с его собственного рынка. Но главной проблемой является вовсе не торговый дефицит США, а китайская программа "Китай 2025", направленная на создание китайских высоко-технологических компаний. Предполагается, что к середине 2020-х КНР вырастит за мощным проекционистским барьером, а так же благодаря государственным субсидиям и научно-техническому шпионажу собственные зубастые компании (частные или со смешанным частно-государственным капиталом), которые освоят современные технологии и дадут бой американским и европейским ТНК на мировых рынках. Все это сильно не нравится американским политикам обеих партий и крупному бизнесу, и отсюда торговая война Трампа. США требуют отказа от протекционизма и от защиты рынка КНР, а так же от китайской системы шпионажа. Они требуют допуска компаний США на рынки КНР (в настоящее время американские компании работают там, но обязаны строить совместные компании с китайцами и делиться с КНР своими технологиями, т.е. находятся в неравных условиях - прим). Торговая война (резкий рост американских пошлин на товары, которые Китай экспортирует в США) привела к тому, что лучшие китайские управленческие кадры сейчас заняты разруливанием торговых проблем с Америкой. Поэтому неясно, кто и как будет разруливать накопившиеся внутренние проблемы. Си может быть и создал единоличный мехнизм управления. Но его компетентность в вопросах экономики вызывает вопросы, а экономисты, которым он доверяет, заняты другим.

Во-вторых, коронавирус. Сейчас пришли новые данные по потерям экономики КНР в результате шока. Они, по словам известного экономиста Сергея Гуриева, ужасны. Кризис сопровождается одновременно падением предложения (многие предприятия не работают) и спроса (люди перестали покупать различные товары и услуги). Производство упало на 13 процентов, торговля на 20 процентов в сравнении с февралем 2019 г. Как КНР выберется из кризиса, особенно с учетом других проблем, о которых речь шла выше, неясно.

Хотя, КНР, похоже, демонстрирует довольно успешные меры по борьбе с болезнью и эффективную международную политику по оказанию помощи другим странам в борьбе с эпидемией. В последнее время в солидных изданиях появились публикации о том, что руководство КНР позиционирует свое государство в качестве мирового лидера и постепенно становится таковым в глазах мировой общественности, на фоне довольно невнятной политики администрации Трампа в данном направлении.

Как связаны экономика, политика и коронавирус?

Весь мир обсуждает историю с коронавирусом в Китае и беспрецедентные меры безопасности, которые были предприняты в этой стране в связи с распространением болезни. Почему руководство КНР решило сразу закрыть Ухань — город, где началась эпидемия?

Напрасно говорят, что в КНР режим держится благодаря “коммунистической идеологии” или “конфуцианству”. В КНР давно построена современная капиталистическая экономика, интегрированная с США и Евросоюзом — крупнейшими мировыми рынками. От большевизма осталась только диктатура КПК (Коммунистическая партия Китая). 70 процентов населения заняты в частном секторе, и лишь 30 в государственном. Госсектор производит около 40 процентов ВВП (по другим данным всего 20 процентов). В Китае наблюдается экономический рост в течение 40 лет в среднем на 8 процентов в год. Поэтому китайцы и терпят режим, который они не выбирали. Не думаю, что конфуцианство тут принципиально или что так уж важна официальная идеология КПК, в которую давно не верят ни начальники, ни народ. Сами руководители КНР оценивают свой режим объективно, считая, что при росте экономики менее 6 процентов в год Китай могут ожидать народные бунты и революции. И, возможно, в стране наступает именно такой момент. В том числе из-за эпидемии.

Китай это политическая диктатура. обеспечивающая свою легитимность с помощью высоких темпов экономического роста, политической и экономической стабильности. Экономические реформы в Китае — отмена "коммун" - местного аналога кохозов (принудительных государственных аграрных хозяйств, отбиравших произведенный крестьянами продукт, который затем перераспределялся в стране по воле государственных и партийных чиновников) и передача государственной земли в личное пользование крестьянам (с правом продавать свои продукты) — начались с крестьянских бунтов. Как отмечает один из ведущих специалистов по современному Китаю, российско-американский исследователь Александр Панцов, крестьяне стали нападать на местных руководителей компартии, распускать колхозы (они назывались в Китае “коммунами”) и захватывать земли в личное пользование в конце 1970-х годов.

Китайский руководитель Дэн Сяопин пошел навстречу этому движению, опасаясь, что оно сметет государство (как неоднократно случалось в истории Китая, где крестьянские восстания являются древней народной традицией). Таким образом, экономические реформы начались снизу, хотя Дэн придал, конечно, этим реформам определенные формат и направление.

Приблизительно похожая ситуация с рабочими волнениями. В последние годы забастовки в КНР вспыхивают вcе чаще. Поскольку в этой стране запрещены любые профсоюзы, кроме официальных (официальные профсоюзы — полностью под контролем правительства и обычно не подерживают забастовки), китайские рабочие бастуют, организуясь с помощью неформальных групп. Некоторые стачки носят радикальный характер, вплоть до силовых столкновений с властью. В 1989 году во время беспорядков, китайские рабочие стали массово присоединяться к протестующим студентам и требовали передать заводы в самоуправление трудовых коллективов. Рабочее движение приобрело такие масштабы, что руководство КНР тогда использовало армию для его ликвидации. Тем не менее, и тогда, и сегодня, в условиях, когда забастовочное движение снова растет, китайское правительство вынуждено постоянно думать о создании рабочих мест и иногда идет на уступки, повышая зарплату.  Почему?

Дело в том, что КНР — страна с огромной плотностью населения и ее режим испытывает большой страх перед восстаниями или бунтами. Достаточно вспыхнуть одному крупному городу или региону и человеческая волна сможет быстро разнести протест по всей стране. Некоторые китаисты, в частности ведущий российский специалист по КНР, Александр Габуев, приводят такую аналогию: Китай — это как очень плотный большой муравейник. В Китае куда меньше пустого пространства, чем, например, в России. Случится что-то в одном месте, и данное событие быстро охватит всю страну, распространившись повсеместно. Страх перед восстаниями, забастовками и бунтами, и шире, страх перед гигантскими людскими волнами, способными быстро распространятся в такой плотной среде, заставляет правительство постоянно думать об обеспечении высоких темпов экономического роста. Последнее рассматривается как важнейшая политическая задача. Исследователь из лондонской школы экономики, Бранко Миланович, называет это системой “политического капитализма”. Здесь именно опасения руководства страны, политической верхушки (впрочем, большинство семей китайских правителей связаны с владельцами огромных состояний, крупных компаний), которые заставляют их максимально стимулировать экономическое развитие.

Приблизительно тот же круг проблем связан с коронавирусом. Высокая плотность населения и угроза быстро разнести болезнь по всей стране вызвали решимость властей справиться с болезнью. Но эпидемия усугубляется другими факторами. Дело в том, что в ряде регионов Китая слаба местная медицина, поликлиник и больниц недостаточно. Поэтому режим был напуган угрозой распространения болезни в таких местах — а там сотни миллионов жителей. Это могло бы привести как к росту смертности, так и к массовым беспорядкам. Именно поэтому руководство КНР приняло беспрецедентные меры, вроде блокады 15-миллионной Ухани.

Кроме того, важно учитывать, что эпидемия может нанести серьезный ущерб экономике. А как уже говорилось выше, экономический рост является для правительства КНР вопросом исключительной важности по политическим причинам. Это обстоятельство так же объясняются суровые меры режима по борьбе с болезнью. Он заинтересован в том, чтобы покончить с ней как можно быстрее.

Но проблема заключается сегодня в другом. Блокада целых регионов, страх эпидемии, снижение посещения рынков, магазинов и других мест скопления людей, привели к замедлению экономики, уменьшению производства товаров и количества продаж. Это, в свою очередь, может вызвать опасные для режима последствия в виде забастовок. И руководство КНР вынуждено будет стимулировать экономический рост после окончания борьбы с эпидемией.

Коронавирус не является “вырвавшимся из-под контроля биологическим оружием”. Этот сюжет из научно-фантастического кино не связан с реальностью. А.Габуев отмечает, что появление вируса вызвано естественными причинами. Куда важнее сегодня понять другое. Экономика, политическая система КНР и социальные проблемы этой страны (в настоящее время связанные, прежде всего, с эпидемией коронавируса) постоянно вынуждают руководство решать сложные комплексные задачи и оно не всегда справляется с ними. Это может привести к дестабилизации политической системы и экономики КНР, а с ними и всей Азии. Но одновременно постоянная практика решения сложных задач держит руководство КНР в тонусе.