Самое эпичное, что я когда-либо видела в Москве, произошло в это воскресенье на Тверской. В начале третьего поток людей на главной улице города был уже едва ли не плотнее, чем в метро по утрам. В какой-то момент толпе появилось нездоровое оживление. Люди начали кричать и освистывать кого-то, все стали активно ломиться вперед. Мне удалось выбиться из усиливающейся давки, нырнув в Мамоновский переулок. Отсюда я смогла увидеть, что причиной всеобщего недовольства стал автозак, сворачивающий как раз в мою сторону. Люди с недовольным воем стучали по стенкам автобуса, но понемногу расступались. Но едва автобус заехал в переулок – и народ сомкнулся вокруг него, не давая ему продвинуться дальше.
Из автозака, расталкивая людей, вышли «космонавты» – под оглушительное «по-зор! по-зор!» они стали пробивать себе дорогу. Но их появление только рассердило протестующих: кольцо вокруг машины стало плотнее, стоявшие в стороне стали активно подключаться к борьбе.
Еле-еле полицейским удавалось продвигаться вперед. Тогда, пока одна часть взбунтовавшихся пыталась их оттеснить, другая бросилась к припаркованным вдоль дороги машинам и стала разворачивать их, перекрывая проезд. Автозак попытался сдать назад, но уже было некуда: с той стороны дорогу заблокировала рассерженная толпа. Со всех сторон люди дружно скандировали: «Вы-пус-кай! Вы-пус-кай!»
Ненадолго борьба переключилась на баррикады: полицейские стали пробиваться к переставленным машинам и пытаться отодвинуть их. «Один за всех!» - закричал кто-то. «И все за одного!» - подхватила толпа и с новой силой стала выталкивать машины на проезжую часть.
Когда полицейским кое-как удалось расчистить дорогу, люди кинулись к следующим машинам и снова стали загораживать ими проезд. Теперь стражи фургона изменили тактику, и на этот раз она оказалась эффективной: они живым оцеплением проталкивали людей вперед и развернули машины, только когда они оказались за их оцеплением, вне досягаемости протестующих.
Автобусу удавалось пробиваться все быстрее и быстрее, до конца переулка уже оставалось метров 30. Позади народу скопилось до самой Тверской, и все кричали: «Димон – вор! Путин – вор!» Полицейским, наконец, удалось рассеять бунтарей достаточно, чтобы автозак в пару рывков смог достичь поворота и умчать в сторону коньковского УВД. Народ за ним прорваться не смог – сразу за поворотом дорогу уже успели перекрыть.
После недолгих и совершенно инертных препон с оцеплением образовавшаяся ватага пошла обратно на Тверскую, громко и дружно скандируя: «Это наш город!»
Несмотря на неудачу, все были невероятно воодушевлены. Я тоже чувствовала себя разгоряченной. Вряд ли кто-то из протестующих ожидал, что они способны спонтанно организоваться и дать такой отпор.
Этот эпизод отчетливо показал, что тихое негодование общества наконец-то переросло в открытое недовольство. Это то самое время, когда широким массам может понадобиться опыт анархистов: опыт самоорганизации, активистской безопасности и протестной культуры в целом. В свою очередь, анархистам тоже есть чему поучиться у тех, кто вышел на улицы: например, перестать игнорировать актуальную политическую повестку. Многие отказались выходить 26 марта на Тверскую из-за крайнего неприятия личности Навального, упустив из виду, что люди вышли на Тверскую не для того, чтобы поддержать конкретную личность. Люди вышли, потому что они недовольны государством, они хотят призвать его к ответу. Навальный лишь дал толчок начальной мобилизации. Так что теперь черед за низовыми активистами: народ разгорячен и хочет действовать, и игнорирование его потребностей станет непростительной ошибкой.
Через 20 минут после борьбы в Мамоновском меня задержали. Меня выхватили из толпы, когда я писала сообщение в редакцию о том, что полицейские начали точечно задерживать случайных людей. В автозаке я узнала, что в том полицейском автобусе везли Навального.
Добавить комментарий