Карл-Хайнц Рот, род. 1942 г., врач и историк, давний активист левого движения и один из ведущих теоретиков «автономного движения» в Германии. В настоящее время – председатель Правления Фонда социальной истории 20 века. В июле 2009 г. в гамбургском издательстве VSA вышел первый том его книги «Глобальный кризис». В настоящее время готовит второй том.
В 1999 г. КРАС-МАТ перевела и издала на русском языке работу К.Х.Рота «Новые классовые отношения и перспективы левых» (послесловие к дискуссии о «Возвращении пролетариата»). В настоящее время К.-Х.Рот и другие сотрудники Фонда социальной истории принимают участие в совместном проекте по социальной истории с рядом активистов КРАС.
Вопрос: Ангела Меркель заявляет, что «2010 год решит, как мы выйдем из этого кризиса». В новогоднем обращении канцлер заверила, что Германия не только справится с кризисом, но и выйдет из него, усилившись. Где мы находимся в данный момент? Достигнуто ли дно кризиса? Или мы, быть может, опять пошли вверх?
Ответ: Мы находимся во второй фазе кризиса. Кризис начался на рубеже 2006–2007 гг. драматическими проявлениями. С весны 2008 г. в некоторых частях мировой системы наметилось восстановление, в других же – углубление кризиса. Для второй фазы кризиса как раз и характерна такая противоречивость. Дело обстоит отнюдь не так, что самая низшая точка повсюду преодолена или миновала. В некоторых сферах это так, в других же – нет. В Евросоюзе в настоящее время наблюдается перенесение кризисной ситуации на область государственного бюджета; это отражает мировую тенденцию. По моей оценке, нам следует рассчитывать на многолетний кризисный процесс, который переходит в длительную депрессию. Эта последняя может продлиться от 10 до 15 лет или даже дольше.
Вопрос: Значит ли это, что до многих людей последствия кризиса начинают доходить только сейчас?
Ответ: Именно так и происходит. Вначале с помощью пакетов по спасению удалось стабилизировать мировые финансовые системы и рынки капиталов. Затем последовали гигантские конъюнктурные программы, которые, правда, притормозили распространение кризиса на всю экономику в целом, но не предотвратили его. Последствия кризиса для экономики в целом ощущаются только теперь: продолжающая расти массовая безработица, по меньшей мере, в центре мировой системы и на периферии. В некоторых пороговых странах, прежде всего, в Китае и Бразилии, это, правда, иначе. В США официальный уровень безработицы порядка 10% – фактически он достигает 16–17%. В зоне евро ситуация аналогичная. «Низшие классы» начинают по-настоящему ощущать кризисный процесс лишь во второй фазе кризиса. В первой фазе они во многом оставались еще зрителями.
Вопрос: В чем следует искать причины кризиса? Только лишь в «жадности» некоторых банковских инвесторов и отсутствии правил на финансовых рынках – или у кризиса есть структурные причины?
Ответ: Разумеется, у кризиса имеются поверхностные феномены, которые путают с его причинами. Ясно, что этот мировой кризис был спровоцирован спекуляциями с ипотекой и недвижимостью в США и Западной Европе, которые и привели к финансовому кризису. Но столь же ясно и то, что тяжелые структурные проблемы в основных отраслях индустрии – прежде всего, в автомобильной – существовали уже с середины десятилетия. Есть и другие факторы, которые слились в тлеющий мировой пожар. Однако фактически речь идет о вполне классическом кризисе перенакопления, который сталкивается с соответствующим обширным недопотреблением доходов массы населения.
Вопрос: Является ли сегодняшний кризис всего лишь отсроченным кризисом 70-х годов, когда производство товаров массового потребления натолкнулось на свои границы, и капитал стал искать иные возможности для вложения, например, на финансовых рынках?
Ответ: Нынешний кризисный процесс, конечно же, имеет структурные причины, которые находят свое объяснение в предшествующем цикле 1960-х, 1970-х и 1980-х годов. К ним относятся как раз также дерегулирование производственных отношений и доходов. Новые массовые потребности 70-х годов были преобразованы в прекаризованные трудовые отношения. Это привело к обширному падению доходов масс. Одновременно этот процесс наталкивался на новое международное разделение труда, которое открыло совершенно новые сферы накопления капитала: в центре системы происходили процессы деиндустриализации, связанные с процессами индустриализации на периферии. Это глобальное неравновесие усилилось в нынешнем кризисе. Возвращаясь к первоначальному вопросу, выйдет ли Германия из кризиса, усилившись – это весьма и весьма маловероятно. Если после долгой депрессии обнаружатся те, кто выиграет от кризиса, то это будут, прежде всего, пороговые страны. Китай, Индия и Бразилия сильно наверстали упущенное и перенаправили процесс кризиса в центры накопления мировой системы. Будет происходить очевидная перегруппировка, которая будет сопровождать долгую депрессию.
Вопрос: Таким образом, экономическая модель ФРГ с ее ориентацией на экспорт в принципе «увольняется в запас»?
Ответ: В этом я вполне уверен. Будет уже невозможно продолжать старую стратегию рейнского капитализма и продвигать инновации в высоких технологиях с концентрацией на экспортном секторе. Эта модель закончилась, поскольку развитие высоких технологий произошло во всем мире.
Вопрос: Как будет выглядеть следующая фаза кризиса?
Ответ: Она выльется в более или менее очевидные государственные банкротства; экономики крупных стран погрязнут в долговых ловушках. Долговая яма Греции уже стала предметом обсуждения. Но при этом забывают, что США, Великобритания и Япония, по сравнению в Грецией, задолжали никак не меньше. В этой точке правящие режимы вынуждены будут начать форсировано применять некие стратегии сокращения расходов, ограничения массового потребления с помощью прямых и косвенных налогов и социального демонтажа. Это станет новым процессом кризиса, который приведет к совершенно новому виду конфронтации, далеко выходящему за рамки конфликтов на отдельных предприятиях и фирмах.
Вопрос: Какую роль сыграли глобальные низшие классы в возникновении и ходе кризиса?
Ответ: Они, конечно же, приняли участие в развитии кризиса. Глобальные низшие классы компенсировали ограничения массового потребления, навязанные постфордизмом и дерегуляцией трудовых отношений, залезая во все большие и большие долги. Этот процесс жизни в кредит остановлен, возможность такого рода компенсации утеряна. Теперь низшие классы по всему миру вступают в новую фазу безработицы, в том числе, и технологически обусловленной. Ведь крупные фирмы начинают использовать кризис для массированного повышения производительности труда. Это означает, что структурная безработица будет особенно нарастать как раз во время кризиса. Отсюда в последующие годы разовьется процесс поляризации, который будет еще более ускорен попытками сокращения государственного долга. Дело дойдет до конфронтации в мировом масштабе, которая вспыхнет из-за того, что у низших классов уже полтора года назад была отнята возможность компенсации в виде жизни в долг, благодаря дешевым кредитам.
Вопрос: В одной из частей своей новой книги ты сравниваешь нынешний кризис с предыдущими. Что отличает кризис сегодня от мирового экономического кризиса 1929 года?
Ответ: При всех, естественно, имеющихся параллелях, решающее отличие состоит в массивности контрмер, предпринятых системами регулирования. Иными словами, в операциях по спасению финансовой системы и антициклических конъюнктурных программах, которые сразу же были запущены. Но прежде всего – и в совершенно иной структуре контрмер со стороны крупнейших центробанков. Кризисные менеджеры извлекли уроки из мирового кризиса ХХ столетия и тем самым с самого начала полностью изменили характер нынешнего кризиса. Распада мировой экономики на соперничающие блоки до сих пор не произошло. Имелись очевидные противостоящие тенденции, к примеру, в развитии группы G20. Правда, развитие событий на протяжении последних 2 – 3 месяцев ставит эти тенденции под некоторый вопрос. Сейчас стали проявляться и стремления к многополярному образованию блоков и новой гонке вооружений внутри блоков держав, и это внушает довольно большие опасения.
Вопрос: В конце 20-х годов политический капитал на кризисе сколотило не рабочее движение, а, в первую очередь, авторитарные режимы и фашистские движения. Грозят ли подобные процессы сегодня?
Ответ: В данный момент, конечно, нет. Такие процессы не наблюдаются, и это также интересный феномен. Разумеется, в мире есть регионы, где неофашизм и авторитарные решения играют большую роль. Но блоки держав в мире в настоящее время все еще настолько скоординированы, что такие эксцессы, какие устраивали, к примеру, Япония, фашистская Италия и, наконец, нацистская Германия в 1933–1934 гг. с их изолированным сверхвооружением и радикализированной политикой экспансии, не ожидаются. Но прежде всего, нет и сопоставимых процессов внутри мировых низших классов. Но все это требует теперь более точного дифференцированного подхода: в Восточной Европе дело выглядит, конечно же, иначе. Есть и весьма авторитарное развитие в таких режимах, как, например, в Китае, но их нельзя сравнивать с развитием в 20-х и 30-х гг. Я думаю, что ситуация сегодня является более открытой, поскольку мировая система более глобальна, и, прежде всего, поскольку низшие классы действует более глобально и воспринимают себя также более глобально. Здесь международная трудовая миграция минувших десятилетий сыграла чрезвычайно продуктивную роль. У низших классов существует космополитическое понимание, которое не формулируется столь высокопарно, зато является повседневной реальностью. И это уже внушает надежды, при всех противоположных тенденциях. В центрах бедности на периферии дело обстоит, конечно же, ужасно, и имеются чудовищные архаические регрессии, к примеру, на Ближнем и Среднем Востоке. Но они в настоящее время не являются доминирующими; они не диктуют ситуацию в мире. Вот почему я, при всем сознании проблем в связи с глубиной грядущих конфликтов вокруг доходов масс, все же испытываю осторожный оптимизм. Потому что верю, что глобальное понимание кризисной ситуации и своего рода глобальная солидарность имеют материальную основу в интернациональной работе с мигрантами и в интернациональном понимании Новых Левых, которые внушают надежду.
Вопрос: Открытая ситуация открыта и для общественного прогресса. Тем не менее, левые относительно парализованы сложившейся ситуацией. Разве кризис не открывал шансы для левых?
Ответ: Должен признать, что я ждал большего. Летом 2008 г. я отложил в сторону всю текущую работу, потому что, подобно многим другим интеллектуалам и левым, счел, что мировой кризис из-за своего открытого характера открывает новые шансы. Я активно включился в работу и пытался внести свой вклад. Но я должен признать, что того резонанса и тех процессов, которых я ожидал, не было. По крайней мере, до сих пор. Есть важные новые моменты на местном уровне, в интернациональных связях. Среди Новых Левых идут международные дискуссии. Но левые не в состоянии действительно преобладать в происходящем процессе и занять позицию гегемонии. Не удалось сформулировать такую перспективу с точки зрения радикальных левых, которая была бы ощутима в мировом масштабе.
Вопрос: Разделяешь ли ты позицию, сформулированную Кристиной Кайндль и Флорианом Беккером в №36 журнала «Lotta»: «Если не удастся внести действенные альтернативы в текущие процессы обобществления тягот кризиса и с помощью структурных реформ внедрить иной способ регулирования по ту сторону реформированного неолиберального финансового капитализма, то кризис не приведет к усилению левых, а сместит соотношение сил не в их пользу»?
Ответ: Да, это именно тот момент, о котором нам стоит задуматься. Я думаю, что мы находимся в решающей ситуации. Ситуация, к счастью, еще не столь остра, как я вначале предполагал. Но ясно, что если процесс кризиса будет идти вперед, начнутся программы социального демонтажа, а левые, освободительные ответы сформулировать не удастся и не получится запустить процесс самоорганизации в местном и глобальном контексте, то положение может стать весьма проблематичным. Потому что тогда мы получим феномен массового краха, который может привести и к авторитарным ответам. Это весьма заметно, особенно в связи с ситуацией в Германии. Введение и продление сокращенной занятости до сих пор предотвращало процесс массовой пролетаризации. Некогда центральный рабочий класс крупного индустриального производства все еще не испытал стремительного падения вниз. Процесс смягчался за счет перекладывания на спину тех, кто еще ниже. Но когда-нибудь этому придет конец. И если тогда наступит массовая бедность, если массовая безработица станет значительным явлением общественного развития – тогда положение станет критическим.
Опубликовано в журнале «Lotta. Antifaschistische Zeitung aus NRW», 2010, №38.
Перевод: В.Г.
Источник: http://ru.indymedia.org/newswire/display/23764/index.php
Добавить комментарий