«Беру больничный». Как мобилизация повлияла на рабочих?

Антифонд — совместный проект Антиджоба, ФАС и Антивоенного больничного, организованный после начала войны. Проект занимается поддержкой забастовок и защитой трудовых прав, в том числе при притеснениях на работе за антивоенную позицию. Мы публикуем его текст об акции с больничными против мобилизации.

В начале прошлой недели в качестве формы протеста и инструмента саботажа мобилизации мы, проект Антифонд, призвали россиян не ходить на работу. Рабочее место — важнейшее пространство сопротивления, ведь только благодаря труду обычных людей социальная система и, вместе с ней, государство способны функционировать. Обязав работодателей вручать повестки, власть разрушает свою собственную способность к действию. Когда поход на работу становится вопросом жизни и смерти, многие предпочтут рискнуть благополучием и отношениями с начальством, лишь бы не убивать и не быть убитым. Тем более что почти каждый может прикрыться «больничным». Не важно, по какой причине в железнодорожном депо не хватает работников — важно лишь то, что поезда стоят и не везут технику и солдат.

Мы решили помочь режиму в этой саморазрушительной деятельности и кинули клич в соцсетях. Некоторые из тех, кто решил поучаствовать в «больничной забастовке», написали нам в бот. Это были люди из совершенно разных регионов и сфер деятельности: железнодорожники из Ленобласти и продажник из Краснодара, рабочие из Тюмени, Череповца, Тульской и Свердловской областей, маркетолог из Москвы и работник шахты из Североуральска.

Мы попросили их рассказать о ситуации на рабочем месте: что думают коллеги, и как война сказывается на работе их предприятий. Их голоса особенно важны, потому что эти люди не смогли спешно сорваться и уехать из страны и остались внутри. Это объединяет их с теми, с кем они работают — людьми, с которыми их свела не дружба или общие интересы, а потребность зарабатывать себе на хлеб. Разговоры на рабочем месте — это выход за пределы «пузыря» соцсетей и манипуляций общественным мнением соцопросов.

Мы попросили наших респондентов указать сферу занятости и регион. Их ответы поделились на четыре группы: специалисты из мегаполисов, специалисты из регионов, рабочие старшего возраста из регионов и рабочие «мобилизационного» возраста из больших городов.

Специалисты из мегаполисов против войны

Предсказуемым образом более негативно к войне и мобилизации оказались настроены коллективы специалистов из Москвы, Санкт-Петербурга и других больших городов. В некоторых случаях руководство само стремится спасти сотрудников от военкомата. Кроме личной этической позиции, стоит учитывать, что потеря включенного в работу специалиста дорого обходится любому предприятию.

Синьор-маркетолог в PR-компании из Москвы:

«К счастью, у нас очень адекватный коллектив. С самого начала войны мы все были в ужасе — отправляли гуманитарную помощь мирным жителям, руководители знали о наших ребятах, которые выходили на митинги и старались вытаскивать их из ОВД. Сейчас многие уехали: кто-то в марте, кто-то в сентябре… В воздухе есть тяжелое, буквально свинцовое ощущение, что все разом потеряло смысл, любая деятельность бесполезна. Но стараемся не сдаваться — сейчас главы отделов стараются выписывать больничные и отпуска трудоустроенным по ТК, так как в главный офис заглядывал военком, помогать с иммиграцией и переводом на удаленку. Важно напоминать, что жизнь и деятельность каждого из нас важна и нужна».

Офисный сотрудник:

«У нас огромный бизнес-центр и добрая половина перестала ходить на работу, я со вчерашнего дня тоже не выхожу, но, ещё 22 числа все разговоры были либо об уклонении, либо о выезде из страны. Мнения сильно разделились. Есть тенденция перехода ярых сторонников войны с громких слов на молчание».

Айтишник из Ярославля:

«Непосредственно у нас все, кроме руководства, адекватные, так что для нас принципиально ничего не поменялось — мы с 23 числа в ужасе. Есть один конченный: орал что пойдет добровольцем. Сказал ему чтобы валил — почему-то никуда не пошел.

Ситуация в сопровождаемых фирмах: все подавленные, молчаливые, делают вид что ничего 

не происходит. Я графиков не видел, но думаю, что с таким настроем ничто нормально работать никто не будет. Так что экономике песец».

О такой-же остановке бизнес-процессов говорит сотрудник фирмы по продаже стройматериалов из Санкт-Петербурга:

«Один уехал, по одному из Белорусии и Украины, остальные девушки. Я на больничном. Ещё до вашей акции сел. На работе война сказывается напрямую. Заявок от клиентов нет».

И сотрудник IT-компании из Уфы:

«Работать определённо сложнее стало, так как все заняты волокитой по мобилизации и все боятся, что будет завтра. Из клиентов никто на контакт не идёт. (В коллективе) практически у каждого своя точка зрения, но, к сожалению, чаще либо за войну, либо «а мы что сделаем мы простой народ». Так что не особо густо. Опять же, возможно, люди просто боятся говорить против, работа нужна. Молодые в основном все спокойно говорят, что они против, старшие ничего кроме телевизора не смотрят».

Региональные рабочие старшего возраста верят телевизору

Диаметрально противоположная ситуация в региональных коллективах, занятых материальным производством. Многие из написавших нам ощущают себя в меньшинстве среди коллег старшего возраста, одурманенных теле-пропагандой.

Работница ГАЗа, Нижний Новгород:

«Добрый день! Как ни страшно было бы это признавать, люди в основном относятся к мобилизации и войне либо нейтрально, либо «пошлют, значит поеду». Они не умеют добывать и анализировать альтернативную информацию, политически не грамотны даже в элементарных вещах, слушают то что «льют» им в уши. Очень стыдно и обидно».

Особенно ситуация плачевна там, где преобладают сотрудники старшего возраста.

Рабочий завода из Череповца:

«Коллеги в подавляющем большинстве мужики за 50, конечно войну они поддерживают. Я боюсь высказать свое негативное мнение, так как есть вероятность что на меня донесут в милицию. Глобально предприятие переживает кризис, работы практически нет. Некогда мощное производство чахнет с каждым днем».

Аналогичное отчуждение чувствует сотрудник арматурного завода из Тульской области:

«На работу предприятия война не повлияла т.к. мобилизованных заменяет аутстафф из Таджикистана, Узбекистана и Украины. Коллеги в лучшем случае терпят и говорят о неизбежности оказаться на войне, в худшем же — не способны критически оценивать ситуацию и поддерживают войну (в основном старики)».

В региональных офисах игнорируют «политику»

Впрочем, отношение к происходящему среди «белых воротничков» в регионах не слишком отличается от отношения немолодых рабочих. Они не чувствуют опасность мобилизации и либо поддерживают власть, либо стремятся закрыть глаза на те опасности, которая несет война.

Сотрудница из сферы продаж в Ленобласти:

«Из наших родственников, только 1,5 человека разделяют нашу позицию. На работе у всех шуточки, половина уверена, что все не так серьезно, а вторая половина поддерживает весь этот кошмар. Если честно, то это страшно — страшно жить с такими людьми рядом».

Работник фирмы по наружной рекламе на Дальнем Востоке:

«Все, в основном, в недоумении. В последний мой день на работе, в пятницу, продолжали отшучиваться, будто их это не может затронуть, ведь они практически все 35+ лет. Компания маленькая, так что как минимум моё отсутствие точно скажется на одном отделе, его могут закрыть».

Непродовольственная торговля, Краснодарский край:

«Соотношение примерно 70% — сторонники, 30% противники. Между собой ругаться и спорить некогда, рабочих задач много, поэтому конфликтов не возникало. По мобилизации среди противников настроения более спокойные. Мы, наверное, оказались более подготовленные, потому что понимали, куда в конечном счёте всё идёт. И основной моральный слом пережили ещё в феврале. Сейчас взять себя в руки легче.

Среди сторонников у одной сотрудницы сына уже забрали. Плакала. Остальные пытаются обезопасить близких, но их действия сейчас уже несвоевременны и наивны с моей точки зрения. В военкомат никто не бежит и мужей силком не отправляет».

Страх рабочих призывного возраста — ресурс для политизации

Но ситуация далеко не так однозначна для рабочих призывного возраста, особенно в больших городах. Вероятно, доступность альтернативных источников информации, а также призывной возраст заставляет иначе оценивать опасность быть отправленными на войну. Эта тревога пока не привела к радикальной переоценке политических взглядов, но в будущем может стать драйвером роста оппозиционных настроений.

Человек, попросивший представить себя «оператором станка одного ленинградского завода» пишет:

«Прислали повестку на мобилизацию, на завод. Беру больничный. Настроение в цеху не боевое, никто не хочет идти, но и делать ничего не хотят».

Работник механического цеха РЖД из Ленинградской области описывает похожую картину:

«На войну многие положительно реагировали, но уже тогда они были против мобилизации. Сейчас большинство пребывает в недоумении и отрицании, но это во многом безропотное явление. Резко отрицательно — с готовностью бороться — к войне относится один из пятидесяти. На работе компании это пока никак не сказалось, потому что руководство и до этого хищениями занималось, так что техника гробится, еще год и ее не останется…»

Пока что этот страх не рождает действие, но он усиливает позиции противников войны и подрывает положение лоялистов. Работник оборонного предприятия из Нижегородской области пишет:

«Если коротко, то количество патриотов после объявления мобилизации существенно сократилось. Раньше их было процентов 90, сейчас уже нет этого «Киев за три дня». Теперь уже я их подкалываю, они молчат. В конце февраля расклад был другой».

Регионы начинают осознавать происходящее

Несмотря на то, что на данный момент большинство в регионах ещё не успело осмыслить всю глубину катастрофы, этот процесс может носить стремительный характер. Особенно на фоне неминуемого экономического коллапса и жертв среди мобилизованных. Яркой иллюстрацией таких процессов является дискуссия в региональной городской группе, которой поделилась наша подписчица из города Козьмодемьянск республики Марий Эл:

«Хочется поделиться своим наблюдением. Из нашего города и района отправили три волны мобилизованных. 26-го, 28-го и 30-го сентября. 26-го об этом была сделана первая публикация в местных пабликах в VK. Публиковал местный протоиерей Алексей Сущев. 26-го реакция в комментариях однозначная — Господи, благослови. 28-го реакция уже другая — влетело всем патриотам и Сущеву тоже. 30-го — публикаций нет. Вы представляете, какая слабая власть на местах, как они боятся любой критики! Вангую — добро победит!»

В какой-то момент соотношение противников и сторонников войны неминуемо поменяется местами, и тогда для борьбы на рабочем месте и улицах возникнут совершенно иные перспективы. Закончим словами одного из участников «больничной забастовки»:

«Боюсь, что из–за эпидемии работа моя рухнет. Но я рад, что вы спросили. Мы победим шизофренический империализм!»

P. S.

Отдельного внимания заслуживает рассказ о ситуации в Нововоронеже на градообразующем предприятии — АЭС. Из–за своей специфики — закрытый наукоград — он плохо ложится в аналитическую модель, но является яркой иллюстрацией происходящего в стране даже на самых чувствительных предприятиях:

«В нашем городе градообразующим предприятием является АЭС. На обслуживании такого объекта необходим мужской персонал. Такое ощущение, что к мобилизации готовились давно, с младшего персонала (слесарей, обходчиков и пр.) сняли бронь, некоторых уже мобилизовали, некоторые взяли больничные, некоторые просто не выходят на работу. Как будет функционировать атомная станция? Этих людей нет в указе о брони! Есть IT-специалисты, банковские работники… А то, что АЭС это объект атомной промышленности, никого не волнует.

Мужчины в нашем городе прячутся, уезжают, или просто сидят по домам. Кстати, количество таксистов уменьшилось в разы! Людям не нужна эта война. Люди стали понимать, что им там не за что воевать. Это захватническая война и не надо спекулировать Отечественной войной и дедами».

* * *

Антифонд — совместный проект Антиджоба, ФАС и Антивоенного больничного, организованный после начала войны. Проект занимается поддержкой забастовок и защитой трудовых прав, в том числе при притеснениях на работе.