В нашем бурно меняющемся мире наступил новый год. Всё более обеспокоенные, мы вынуждены или встраиваться в индустрию услуг—помогая таким образом смазывать шестерёнки в механизме потребления вместо того, чтобы создавать что-либо долгосрочное и надёжное — либо побираться на периферии. Принужденные стать ещё более гибкими и мобильными, мы вступаем в конкуренцию за временные рабочие места с другими представителями стремительно увеличивающегося людского населения планеты. Мы уже не просто атомизированы, мы низведены до состояния плазмы—бесформенной, реактивной массы, в которой разрушены даже самые элементарные связи.
Это не означает триумф капитализма, это говорит о наступлении новой фазы неуверенности, в которую перешла как сама система, так и мы — её рабы. В наши дни даже либералы соглашаются с тем, что 99% населения планеты не выгодно сохранение статус кво. И в то же время только самые упёртые марксисты по-прежнему верят, что впереди нас ждёт утопия: на наш взгляд, макиладорас (потогонные мастерские — прим. пер.) можно построить хоть на луне. Сложившаяся ситуация всего лишь предоставляет нам возможность: мы можем попытаться действовать, но никаких гарантий никто не даёт. Если мы не сможем воспользоваться шансом, система снова стабилизируется, как она уже делала в ходе всех предыдущих кризисов: и на этот раз можно быть уверенными, что инструментом стабилизации будет не пряник, а кнут.
Подводя итог ранее озвученному анализу: если свергнуть правительства проще, чем реформировать, мы не должны основывать нашу стратегию на последовательности малых побед. Мы должны популяризировать методы борьбы, которые образуют новые социальные отношения. По мере того, как люди лишаются привычного места в обществе, традиционные формы борьбы разрушаются, а маргиналы вливаются во все аспекты классовой борьбы, создавая новые виды низовых инициатив. И в то же время, эти инициативы будут существовать ровно столько, сколько они смогут поддерживать своё распространение: единственная форма обороны для нашего движения — это нападение.
Эти гипотезы родились в ходе богатого на события 2011, в том числе Арабской весны и провала движения #Occupy. Ниже мы приводим ряд факторов, которые, как мы полагаем, повлияют на характер социальной борьбы в 2012.
Не пряник, а кнут
В условиях экономического кризиса одной из немногих процветающих отраслей экономики остаётся полицейская и охранная индустрия. Жестокое и, по всей видимости, скоординированное подавление оккупаций не должно удивлять жителей страны, где число заключённых превышает 2.5 миллиона, а полиция ежегодно сотнями убивает людей. В будущем ситуация только усугубится. Другого способа сохранить контроль над избыточным (и стремительно выходящим из-под повиновения) населением попросту не существует.
Мы должны подготовиться к новым ударам. Возможно, они будут сильнее, чем мы можем себе представить. Наша готовность контратаковать на улицах будет играть решающее значение в следующей фазе проекта сопротивления. Однако избранная стратегия кнута подразумевает нечто большее, чем количественный рост полицейских спецподразделений. Власти не могут рассчитывать на усиление репрессий без опасений спровоцировать ещё больше выступлений несогласных. Они должны делегитимизировать своих жертв в глазах всего общества и порвать все социальные связи, чтобы жертва не могла контратаковать. Демонизация повстанцев в СМИ, игра на раскол в социальных движениях, подкуп потенциальных союзников — всё это составные элементы в стратегии властей. В данном случае намёки на неприкосновенность, которые делаются жаждущим сотрудничать элементам в нашем движении, функционально идентичны полицейскому насилию, поскольку подготавливают пространство для репрессий. Те из протестующих, кто стремится отделить себя от иррациональных и неподконтрольных, молчаливо соглашаются с любыми репрессиями против последних[1].
В течение этого года мы могли наблюдать, как эта карта в том или ином виде была разыграна в разных частях света. В Египте народная революция достигла первоначальной цели, но быстро фрагментировалась в ходе продолжавшейся борьбы за освобождение на фоне того, как бывшие попутчики предали революционеров и оставили их умирать под пулями военных. В Великобритании разрыв между протестным движением и страдающими от угнетения низшими классами определил антисоциальный характер неизбежного восстания. В результате, диапазон социальных требований бунтовщиков оказался крайне ограничен. С другой стороны, движение Oккупируй Оукленд смогло пойти на эскалацию тактик именно потому, что анархистов и других недовольных бедняков так и не удалось до конца маргинализировать.
Несбыточные надежды
Четыре года назад некоторые хитрые молодые товарищи, вознамерившиеся изменить мир к лучшему, объединились под лозунгом одного политика о «Надежде». В 2011 многие из этих самых людей вышли на улицы. Движение #Occupy – логический шаг в политическом саморазвитии людей Поколения Обамы. Они увидели, что их предали. Можно предположить, что цикл надежда-разочарование продолжится: уже видно, что попытки движения реализовать на практике автономную прямую демократию натолкнулись на мощные государственные репрессии. Вера в лидеров умерла первой. Настала очередь веры в ненасилие.
В период широко распространившихся неуверенности и недовольства может быть соблазнительно поддержать кого-либо, кто предлагает починить экономику и излечить социальные язвы, которые, предположительно, привели к упадку. И когда эти обещания неизбежно забываются, следующие требования оказываются уже более радикальными. В грядущие годы политические протесты будут приобретать всё более радикальный характер. Всё чаще люди будут прибегать к протестной деятельности вне установленных политических институтов.
К сожалению, прямое действие само по себе не обязательно служит делу освобождения. Решительная борьба сейчас идёт не между легалистами и иллегалистами, а между конкурирующими видениями восстания. И нашими самыми опасными врагами могут оказаться вовсе не бюрократы и боссы. Одной из наших задач как анархистов является срывать маски со всех, рвущихся к власти и лидерским позициям. Обличать их ложь и лицемерие. И это задача для людей не робкого десятка: тем, кто не нашёл в себе смелости, чтобы выступить с непопулярных в движении позиций в момент инаугурации Обамы, будет крайне сложно бороться с якобы горизонтальными структурами, чьей настоящей функцией является стабилизация капитализма.
Анархические принципы распространяются по всему обществу. Они давно покинули пределы городских площадей. Правые адаптируют модели неформальной организации и структуру автономных групп для своих целей. По крайней мере часть обывателей воспринимает их риторику всерьёз. На данный момент эта тенденция проявляется в виде расширения непарламентской оппозиции как слева, так и справа. И там, и там настоящей оппозиции капитализму практически не видно. Но каждая разбитая иллюзия может стать импульсом к трансформации. И в 2012 году мы можем оказаться в одной постели с совершенно неожиданными попутчиками.
Радикальные формы протеста со временем перестанут поражать воображение обывателя. . .
Колонизация технологического фронтира?
“Не пряник, а кнут”: прежде всего в голову приходит образ чоповцев с дубинками, но репрессии затронут и самое новое пространство классовой борьбы: компьютерную сеть. Та самая технология, которая помогла капиталистам победить в схватке с сопротивлением в 1960-х, произвела на свет новые инструменты революции (системы p2p и вирусные революции). Например, без помощи Anonymous, движение Occupy Wall Street могло бы вообще не стартовать. Можно со всей уверенностью ожидать ответного удара властей, который будет направлен против революционеров 2011-го, использовавших твиттер и интернет.
Гайки будут закручивать в основном в сферах наблюдения и цензуры. Нам кажется само собой разумеющимся, что это происходит в странах вроде Сирии и Туниса. Но значительная часть технологий, которые используют правительства этих стран, разрабатывается в Силиконовой Долине. Более того, впервые эти технологии были опробованы именно в США[2]. Поскольку даже самая малозначительная интернет-цензура подразумевает эффективное и избыточное наблюдение, всякая цензура является шагом от регулирования в сторону запрета.
И всё же не всегда репрессии в интернете подобны Великой Китайской Цифровой Стене. Вместо этого можно задуматься о цифровой криминалистике, которую используют полицейские в Великобритании для поиска участников прошлогодних бунтов. Наряду с этим видом целевых репрессий можно ожидать ещё более тонкие попытки по делигитимизации сопротивления. Ещё более элегантны попытки направить дискурс протеста в сторону от всякой подрывной практики. Экономика, основанная на внимании, которую предлагают нам Facebook и Youtube, - идеальный инструмент для этой задачи.
Развернутая борьба за право на тайну цифровой частной жизни и «свободу слова» в интернете не является исключительно проблемой правозащитников и интернет-гиков. Это аспекты нашего мира, которые сыграют решающую роль в следующей фазе классовой войны на улицах наших городов. Чем более затруднено будет свободное и безопасное высказывание собственного мнения в онлайн, тем более специализированной станет роль средств информации, и тем труднее станет людям координировать спонтанные революции. В результате может образоваться такой дисбаланс власти, который станет решающим в кооптации и нейтрализации борьбы: в ряде анархических сообществ непропорционально большой объём власти, сосредоточенный в руках медиа-коллективов, уже стал серьёзной проблемой. С ростом репрессий всё только ухудшится.
Продолжая борьбу
Да, наша лучшая защита от властей, использующих всю мощь своих разведслужб, - это не культура компьютерной безопасности, а расцвет социальных инициатив. Когда люди привыкают действовать сообща и поддерживать друг друга, а недовольство цветёт и пахнет, власть предержащие боятся спровоцировать бурю, которая выйдет из-под контроля. Лучшая защита — это нападение.
Различные группы борются за право возглавить движение сопротивления, и нам не стоит терять бдительность. Мы должны с подозрением относиться ко всякой попытке управлять ходом революции. Этика DIY (сделай сам), которая казалась нам революционной в 1990-х, в конечном счёте послужила преодолению кризиса предыдущей формы капитализма, подготовив атомизированных индивидов к самоуправлению своей интеграцией в экономику; самоуправление собственных бунтарских устремлений вполне может стать следующим этапом этой программы. Некоммерческий пост-индустриальный комплекс — знакомый всем пример: по сути, речь идёт о возвращении к феодализму, при котором сюзерен выделяет достаточно ресурсов своим вассалам, чтобы они удерживали население в узде. Новые реализации этой схемы не заставят себя ждать по мере того, как социальный конфликт углубится. Самые эффективные менеджеры могут быть на удивление радикальными.
В наши дни вопрос о том, появится ли движение сопротивления уже не стоит. Нам больше не нужно ехать заграницу, чтобы почувствовать вкус борьбы. Важным стал вопрос о том, какие общественные формы повлияют на форму сопротивления, какие рубежи будут захвачены. Мы полагаем, что в будущем будут всё чаще возникать гетерогенные зоны вроде Occupy Wall Street. С каждым разом эти зоны будут вовлекать в протест всё новые слои населения, включая их личные перспективы и цели. Эти пространства неизбежно спровоцируют расколы в обществе, по мере того, как начнут появляться новые формы общественной организации и новые линии напряжения. Нашей целью должно быть не столько сохранение этих автономных зон, сколько обеспечение появления правильных линий напряжения.
Наряду с попытками интенсификации откровенно политических движений вроде захвата городских площадей, имеет смысл разобраться в том, какую роль мы должны занять в насильственных конфликтах с властями. Эти конфликты не за горами. Например, даже в свете протестов против мер антикризисной экономии, лондонские анархисты оказались не готовы к бунтам в Тоттенхеме, разразившимся в прошлом году. А ведь мы должны быть способны быстро и решительно реагировать на подобные события. Скорее всего, анархистам не удастся навязать собственные политические взгляды участникам подобных событий. Если бы кто и попытался это сделать, он(и) бы занял(и) место менеджеров оппозиции и генералов оппозиции. Анархическое движение может на практике продемонстрировать маргинализированным, какие формы революционной деятельности возможны, как они взаимосвязаны. Мы могли бы помочь им связать их подрывную деятельность с деятельностью других групп угнетённых. Грабителям нужны хакеры. А хакерам — грабители.
Кризис легитимности
Несмотря на результат, президентские выборы — это ритуал по возобновлению легитимности власти и политического процесса. В 2012 году эта легитимность оказалась под вопросом. Обращённая к обществу риторика автономии и личного участия — это обратная сторона недоверия и скепсиса по адресу правителей.
В наши дни этот скептицизм в основном выражается в языке коррупции и плохого политического руководства. Люди сомневаются в легитимности именно этого правительства, но не самих властных институтов. Для правящих классов главной стратегической задачей на следующий год будет удержать эту линию разделения. Нашей задачей является эту линию прорвать.
В то же время, впереди нас поджидают собственные кризисы. Активисты с лидерскими амбициями всегда используют дебаты о легитимности протестов для изоляции своих оппонентов: насилие против ненасилия, местные активисты против «полицейских провокаторов», целевые акции протеста против контрпродуктивного хаоса. По мере того, как всё больше людей осознают несбыточность обещаний общества потребления, будет расти и серьёзность их обвинений. Участие в дебатах с подобными людьми только придаёт им больше веса, и всё же мы не можем просто завить о безусловной поддержке нелегального крыла движения. Для разрушения влияния концепции легитимности требуется нечто большее. То, как мы решим эту проблему, окажет решающее воздействие на наши возможности установить связь с различными группами угнетённых.
Что бы не произошло, мы не можем устроиться поудобнее в креслах и предоставить циклу надежда-разочарование протекать без нашего вмешательства. Независимо от цены, которую мы вынуждены заплатить, мы должны вмешаться в этот процесс. Наши слова лишены смысла, если мы не добавим к ним примеры акций сопротивления, которые могут вдохновить других несогласных, готовых действовать. Эскалация конфликта ведёт к росту репрессивного аппарата. Если мы просто будем сидеть в стороне и терпеливо ждать, пока люди испробуют все методы решения проблемы и наконец додумаются до анархии, может стать слишком поздно.
. . . в то время как ставки в борьбе продолжат расти.
Добавить комментарий