Заметки об эксплуатации

Феодальный строй продержался в Европе полтора тысячелетия. Население, в силу установившихся порядков, делило себя на сословия. Власть в обществе распределялась неравномерно. Крестьянство, - огромное большинство населения, - было лишено политической инициативы. Его уделом был труд: для личного пропитания и для содержания профессиональных воинов. Политическая инициатива принадлежала дружинам. Со временем, в боях, из них вырос целый общественный класс привилегированных, имеющий характерную культуру. Ее отличали совершенно антитрудовая психология (пировать, грабить, разорять, наказывать), сервильность (преданность своему мастеру), агрессивность (для столкновения достаточен ничтожный повод), гордость за родословную, за умение фехтовать и наездничать. Все это считалось должным для благородного человека. Таково было понимание благородства. Быть благородным значило жить в блеске, стоять над трудом и человеком. Немудрено, что феодализм не отличался техническими новациями.

Сословный строй, учивший всех верить, что человек — это червяк, тормозил даже цеховые нововведения.1 В ожидании кар милосердного бога в цехах устанавливались вековечные правила производства. Люди жили в страхе и страшной нужде. Люди ждали суда. А после суда, - если только жил «правильно», - все будет как на блюдечке с голубой каемочкой! Изобилие само собой сделается. Такое изобилие, что коммунизм с сознательными рабочими распишется в глупости. Все проблемы решит одно существо, т. е. производить в общем-то и не особенно надо, а улучшать производство вообще бессмыслица. Социализм — это утопия, но герой не дремлет! Он идет к нам, дабы на веки вечные осчастливить или поиздеваться хуже инквизиции. Такая бинарная комбинация. Неуч из Ближнего Востока выдумал, а его перегревшиеся на солнце дружки разнесли, как кукушкины яички. Нелегка была жизнь трезвых, деятельных людей при феодализме. Потяжелее крестьянского ярма.

Рост населения, городов и торговли в Европе привел к эволюции общественных отношений, к усилению купечества и служилых людей. Правящие верхи построили единый, для каждой монархии, аппарат принуждения. Церковь продолжала учить неверию в разум и покорности; чиновники обкладывали крестьян разверсткой на содержание императорских утех, походов во славу величеств, на дотации дворянам. После царя П. Романова, наши дворяне стали меньше кичиться родословной и больше - честью, благородством души, количеством душ в собственности. Общества сложились в абсолютные монархии.

Но усиление феодализма до практически невозможного, до концентрации всей государственной власти в руках богоизбранного феодала, создало предпосылку его упадка. Отношения систематизировались, стало больше рутины; общество сделалось более доступным для понимания. Феодализм оголился и на всеобщее обозрение предстал его кровавый спектакль. Сколько-нибудь развитая культура сводилась к культуре двора. Благороднейшие жили пирожными, Державиными, кадрилью. Борзая стоила дороже, чем человек. В абсолютистской России миллионы крестьян пахали без лошадей, но государству требовались и прибыльно было взращивать скакунов. Сознание трудовых, деятельных, работающих людей изменилось к лучшему; появилось стремление к учебе, к городской жизни. Теория божественного назначения перестала быть объектом столь пламенной веры. Она утратила монополию. Усложнение социальной материи вызвало трепет и гнев эксплуататоров, - тех, которые привыкли хвалить золотые брошки и ругать нерадивых холопов. Тех, которые своей профессией сделали эксплуатацию. Они стали вскрикивать об угрозе священной вере. К слову, эксплуататорские режимы на Ближнем Востоке и в России и сейчас законодательно защищают какие-то особые чувства верующих в жизнь загробную, в различие тела и души.

Деятели Просвещения смогли установить фундамент разумного общественного порядка, народного образования, эмпирической науки. Они показали лживость, жестокость и разврат клерикальной культуры. Вооруженной рукой ударила по феодальному строю революционная беднота Франции. Несмотря на поражение, В. Ф. Р. была широким прорывом в общественном сознании. Еще вчера презираемое, четвертое сословие показало себя страшной силой, и власть имущие заговорили с ним другим тоном. В самых развитых странах появились демократические учреждения, в других требования народного представительства стали знаменем борьбы с самодурствующей аристократией. Политической монополии дворян пришел конец. А развитие промышленности, произодшее, конечно, не само собой, а благодаря либерализации общественных порядков, лишило дворян экономического основания общественной гегемонии. В целом, переход от феодализма к капитализму состоялся эволюционным путем.

Буржуазный строй гуманнее феодального. Бедняк уже не должен ни платить оброк, ни работать барщину. Попытка М. Тэтчер ввести аналог подушной подати была анахроническим выпадом из феодальной эпохи. Социальная технология эксплуатации собственником несобственника на порядок усложнилась. Видоизменились и учреждения, защищающие эксплуатацию. На данный момент эти учреждения прекрасно справляются со своей работой одурачивания, политического и культурного усыпления населения. Они активизируют в человеке лишь то начало, которое выгодно классу собственников, - корыстное начало. Вся жизненная энергия человека умеючи канализируется в зарабатывание денег. Несмотря на гуманизацию общественных порядков, общественная сознательность бедноты остается прискорбно низкой.

Буржуазная эксплуатация состоит в навязывании малообеспеченному населению кабальных условий труда. Принуждение к тягловому, невыгодному труду осуществляется путем экономического насилия.

Право производить с формально-абстрактной точки зрения есть у каждого человека. Но возможность самостоятельного производства, причем именно производства, - выгодного, легального, безопасного, - есть лишь у избранных. В России возможность производить дает владение производственными мощностями и дозволение государственной власти. Эти необходимые условия обеспечиваются, только если у человека есть капитал. Бизнес как производство требует непосильных для рядового человека вложений в капитальные, административные, профессиональные активы. А повседневный «свой бизнес» означает лишь мелкую спекуляцию, - непроизводительно крутиться, как голодная собачка. Но любой бизнес мотивируется корыстью. Там, где нельзя нажиться на простаке-потребителе, будут наживаться на неудачнике-работнике. Это наживание, т. е. эксплуатация, составляет единственный предмет профессиональной деятельности капиталиста. Капиталист — это профессиональный эксплуататор. От того, насколько хорошо он эксплуатирует, зависят его престиж и потребление.

Ограбленные Перестройкой (лишившись сбережений, социальной защиты и нормальной работы), многие граждане хронически не имеют излишков от наемного труда. Каждый капиталист жаден и считает обогащение своей, только своей вотчиной. Нередко эксплуатация дополняется мошенничеством, - и работник остается у разбитого корыта. Чему здесь удивляться? Стоит взглянуть на биографии наших «успешных», и станет ясно, что в России капиталист и уголовный мошенник — это одно и то же лицо.

Как в России производить с общественной пользой? Новый деятель начнет мешать конкурентам со связями, блюдящим «порядок» чиновникам, политической власти. Каждое производство у нас платит налоги и поборы. Содержит капиталиста — любящего отца семейства, которое требует и красивой жизни, и управленческой работы. Как ему не обдирать рабочих? Некогда ему думать о них, - рядом волчьи аппетиты требуют все новых блюд, а буржуйский масскульт день и ночь твердит, что бедные сами во всем виноваты.

Буржуазная культура делает бизнесмена амбициозным стервятником, всерьез полагающим, что раз угнетение естественно, то оно не зазорно. Но ведь когда-то и рабство было естественным. Грязь на дороге, дождь, микробы, дикие звери, - все это естественные явления. Здания и медицина искусственны, но разве это причины для пренебрежения к ним? Если капиталистам ум не нужен, а достаточно силы и наглости, тогда пусть под флагом естественности грызут сырое мясо, носят шкуры, откажутся от письменности. Пусть живут с комарами.

В малоимущей среде для защитя строя буржуазия набирает штаты исполнительных деятелей: полицейских, госслужащих, преподавателей официозных наук, журналистов, юристов, и т. д. Капиталистическую защиту можно разделить на превентивную и военно-полицейскую. К первой относятся культура супергеройства и сексуальности, либерализм, возвышение материальных благ и клевета на человека, настойчивая ориентация человека на поиск ощущений и потребление. Буржуазная культура вырабатывает фон, догматические идеи, а коллективы посредственностей их подхватывают и ретранслируют как свои собственные. Уже в российской школе мы были вынуждены вбирать в себя гопничество, циничное отношение к обществу. С раннего возраста многие убеждаются в безапелляционном примате связей над трудом, а бизнеса над человеком. Этого требует нынешняя экономика России. Но вместо того, чтобы бороться за другую экономику, люди приучаются бороться за свое место под солнцем на свалке, как пьяные бездомные.

Культурно-информационные учреждения буржуазии навязывают массам реакционное, политически пассивное мировоззрение. Мы знаем, что феодализм яростно охранялся религиозными личностями. То же и теперь: устойчивость буржуазного каркаса общества зависит от его способности производить буржуазные личности, т. е. обуржуазивать человека. Капитализм стоит и падает вместе с авторитетом буржуазной культуры в народных массах. До тех пор, пока он может понукать к монотонному труду, но в то же время веселить; обкрадывать, но незаметно; отуплять, но погружать в надежды и мечтания, - капитализм будет держаться. Конечно, буржуазная личность отличается от религиозной большей предприимчивостью, запросами, умственной развитостью, большей способностью к производительному труду. Но важно помнить, что уменьшение роли религиозных цепей (кроме стран Ближнего Востока) и упразднение голой деспотии (кроме союзников американской «демократии»: Саудовской Аравии и Катара) хотя и сделало общественные отношения гуманнее, свидетельствует лишь о замене одного материала для придушения человеческого ума на другой.

Зацикленность сознания на подогреваемых импульсах эго, уважение к «успешным людям», вроде С. Мавроди, жгучее стремление зарабатывать не работая, - все это лишает наше общество творческих сил. Буржуазная культура распространилась вслед за прорывами в технологии коммуникации. Ее яркие объекты ослепляют и заполняют собой человеческий ум так же, как религия. Ежедневно обрушивающиеся на общественное сознание, буржуазные фетиши способны если не убить, то надолго усыпить социальное мышление человека. Современная буржуазная культура по своему влиянию, вероятно, превосходит римскую католическую церковь в период самого густого мрака Средневековья.

Чем слабее политическая инициатива масс, тем наглее капитализм. Тем меньше у работников влияния на зарплату, условия и содержание своего труда. Тем легче примерить гражданское общество к интересам плутократов. Тем мощнее их политическая надстройка. Любые попытки самоорганизации бедноты очерняются. Православие, приватизированная на всех уровнях демократия, культура с шоу-певицами дружно поддерживают народные массы в политическом сне. Общественное сознание подчиняется корысти частных лиц.

Декларируемые буржуазным обществом свободы: совести, печати, собраний, объединений, труда на деле предстают необходимостями: необходимостью воспринимать и следовать буржуазному мировоззрению, необходимостью поступать низшим звеном в буржуазные организации, необходимостью жить в нужде и сравнительном невежестве. Буржуазная система ввергает человека в неэффективные отношения наемного труда. Бедных заставляют жить и думать по правилам, которые служат богатым.

Не только господствующая культура, но и буржуазные отношения в производстве взращивают в человеке восхищение символами социального успеха. Чтобы подняться в буржуазной иерархии, нужно знать «кто чем торгует», уметь растить частные прибыли. Для развития связей нужна «позитивная», эффектная личина. Она создается демонстрациями веры в капитализм и демонстрациями символов успеха. Те, кто победнее подражает тем, кто побогаче. Молодежь на последние деньги покупает крутые мобильники, фирменную одежду. Так многие дарят системе свои средства, свое жизненное время, и лишь для того только, чтобы соответствовать созданным этой системой предрассудкам.

В России поддерживаются условия, отталкивающие молодежь от производства. Не лучше ситуация с гуманитарными и естественными науками, к которым «общественное мнение» относится высокомерно. Российской буржуазии нужны геологи, архитекторы, миллионы менеджеров, строителей, охранников, официанток, секретарш. Сотни тысяч танцовщиц. Но сколько получает врач-терапевт? Учитель? Научный работник? В пять раз меньше, чем низовой толстый полицейский. Конечно, - охрана себя от святого русского народа нужнее буржуазии и ее «эффективным» менеждерам, чем защита населения от болезней, заблуждений, чем рост производительности труда. Главные фишки нашей экономики - ресурсодобывающие фирмы. Они создают основную платежеспособность. А мелкий бизнес — сателлиты всякого, у кого есть платежеспособность. Т. е. мелкий бизнес у нас обслуживают не столько население, сколько бюрократию и буржуазию. Сияющий православием олигархо-бюрократический, плутократический режим коварно пьет жизненную силу бедноты, которая без этого режима беднотой не была бы, имела возможность жить и развиваться. Российский капитализм душит науку, народное образование, медицину, общественную культуру, в конечном счете — промышленность и сельское хозяйство.

Напоследок заметим, что различие между командной и рыночной экономикой в корне неверно. Буржуазные фирмы управляются по плану. В них безраздельно командуют собственники. Эти фирмы регулируются не абстрактными рынками, а общественными условиями производства и потребления. Есть общественные условия для сбыта ширпотреба — паразитические фирмы множатся и заполняют собой городское пространство. Есть общественные условия для финансового обмана — возникают инвестиционные пирамиды. Есть условия для расхищения собственности в больших масштабах — взмывают к небу олигархические империи. Есть общественные условия для жесткой эксплуатации работников — ширятся экстенсивные, требующие мускульного труда и широкой спины производства. Во всем этом «рынки» не принимают никакого участия.

Представляется верным разделить общественное хозяйство по типу на трудовое и собственническое. При социализме трудящиеся в полной мере пользуется результатами своих усилий, а значит социализм — это трудовое хозяйство. Феодализм и капитализм относятся к собственнической системе хозяйства. Наибольший заработок у собственника. Человека презирают, его ум и творческие способности душат. Наемные сволочи элит учат население вере, лакейству, надежде, презрению к беднейшим, страстности, напоминают о половом инстинкте. Девиз собственнического хозяйства: все для корысти! Жить — для корысти!

В конечном счете и феодальный, и буржуазный режимы охраняются вооруженной силой. Но до вооруженных конфликтов между беднотой и элитой доходит крайне редко. Армии привилегированных большей частью набираются из бедноты. Но постольку, поскольку беднота разделяет, не видит живой альтернативы эксплуататорской культуре, ей крайне сложно организоваться. При феодализме господствует вера в выгоду смирения и награды после смерти. При капитализме - вера в выгоду усердного труда на «успешного человека», дающая шанс самому «выбиться в люди». Вообще, в современной России подразумевается, что бедный — это еще не человек, но ему дан «в этой жизни» шанс стать человеком. Что значит это последнее, ясно без долгих рассуждений. Зарабатывать и производить впечатление, угнетать и строить себе коттеджи, - вот и весь баланс.

Нужно бороться с установившейся в России монополией буржуазной культуры. Не нужно ждать, пока массы сами собой перестанут носить религиозные или либеральные очки. Мы это и есть массы! История делается не сама по себе, но усилиями людей, и чем эти усилия осознаннее, тем лучше. И до тех пор, пока население будет идти ослепленное по тропам, указываемым пастухами, история будет делаться именно пастухами.

 

1 «О, христиан род гордый, бедный, жалкий!..

Поймете-ль вы, что человек – червяк...

Чем разум ваш кичится в жизни тесной?

Чем лучше вы неразвитых червей.

Не получивших полный вид телесный?»

Данте, А. Бож. комедия Чистилище.