Нассим Талеб - современный американский экономист ливанского происхождения, социальный исследователь и публицист. Он стал известен благодаря указаниям на хрупкость существующих огромных социальных структур - крупных корпораций и национальных государств.
***
По мнению Талеба, огромные централизованно управляемые системы плохи и опасны для нашей цивилизации. Их колоссальные масштабы и ресурсы обеспечивают устойчивость, позволяя сравнительно легко подавлять любые местные волнения или решать отдельные хозяйственные проблемы: требуется всего лишь перебросить в нужную точку необходимые ресурсы - деньги, полицию и т.д. Но устойчивость их мнимая и в действительности они являются "хрупкими".
Во-первых, возможность сравнительно легко решать проблемы ведет к расслаблению, лени, отстуствию внимания. Руководители больших национальных государств и топ-менеджмент крупных компаний становятся слишком уверены в своих возможностях, отвыкают от постоянного поиска усовершенствований и от необходимости постоянно бороться с рисками.
Во-вторых, чем больше масштабы социальной структуры, тем она сложнее, тем больше факторов действует внутри нее, тем сложнее понять и учесть все проследствия действий руководителей.
В-третьих, все три фактора - расслабленная пассивность руководства, растущая структурная сложность системы и ее гигантские масштабы - способны породить кризис невероятной мощи. Такой кризис Талеб называет "Черным лебедем".
Иногда достаточно одной серьезной ошибки (например, ввязались в неудачную войну, вложили деньги в большой проект, оказавшийся мыльным пузырем и т.д.), чтобы рухнула вся система, а вслед за ней весь мир сойдет со своей оси!
Причем из-за сложности больших структур и беспечности их руководства, такие события обычно никто не предвидит. Руководители крупных государств и корпораций похожи на индюшку, которую фермер откармливает в течение 1000 дней: с каждым днем растет уверенность индюшки в том, что ей ничего не грозит и что фермер (судьба) ее кормит потому, что любит. Уверенность растет вплоть до того дня, когда ее зарежут.
Близка к этому и аналогия с черным лебедем, которую использует Талеб. На протяжении тысяч лет европейцы встречали только белых лебедей и были уверены в том, что все лебеди - белые, до тех пор, пока не случилось непредсказанное никем событие: европейцы достигли берегов Австралии и обнаружили там черных лебедей.
Еще один важный фактор, приводящий к появлению черных лебедей - вера в большие теории, способные объснить все события в обществе (от функционирования рынка до функционирования государства) и предлагающие определенные способы обращения с государственным механизмом и экономикой в больших масштабах, "будто это стиральная машина". В случае с обществом и экономикой мы имеем дело со слишком сложными системами взаимодействия миллионов индивидов (чье поведение нам трудно предвидеть), а так же со множеством экономических, политических и иных социальных структур, которые непрерывно оказывают друг на друга влияние, постоянно изменяясь и тем самым изменяя работу друг друга. Последствия их поведения плохо предсказуемы. Собственно, Талеб здесь использует доказательство от противного: "Если бы большие теории работали правильно, как же тогда случились такие непредсказанные никем события, как распад СССР или глобальные финансовые кризисы?".
Не удивительно, что идеи Талеба оказались популярны в эпоху мирового финансового кризиса, арабской весны и гражданских войн в Сирии, Ливии, Ираке и Йемене, практически уничтоживших национальное государство в этих странах. Для политических руководителей эти события стали полной неожиданностью, как и для абсолютного большинства людей.
Хрупкости больших систем Талеб противопоставляет мир небольших относительно устойчивых самоуправляющихся общин, способных эффективно решать местные проблемы методами прямой (вечевой) или полупрямой демократии. В частности, он высоко оценивает устойчивость Швейцарской Конфедерации.
По его мнению, в таких общинах люди постоянно сталкиваются со множеством вопросов и конфликтов сравнительно небольшого, местного масштаба и, чаще всего, успешно их решают. Если же возникают затруднения или потребность решить более значимые вопросы, то для этого общины объединяются в большую конфедерацию, в рамках которой сохраняют значительную автономию.
Именно в такой системе децентрализованных самоуправлений резко падает вероятность появления Черных лебедей.
Во-первых, большинство вопросов решаются на местном уровне (без громоздкой бюрократии) заинтересованными людьми. Система более прозрачна и вероятность фатальных ошибок гораздо меньше.
Во-вторых, и возможно это самое главное, люди постоянно находятся "в тонусе", привыкая самостоятельно разбираться со множеством неурядиц, противоречий и конфликтов. У них нет ленивой расслабленности и привычки к стабильности, характерной для бюрократов крупных систем. Это свойство самоуправляющихся конфедераций Талеб называет "анти-хрупкостью".
После десятилетий мнимой стабильности всегда-всегда-всегда приходит гигантский, обычно никем не предсказанный кризис, Черный лебедь, способный разрушить целую страну или всю планету (1 и 2 Мировые войны, Великая депрессия 1929-1933 г, Приход к власти Гитлера, Карибский кризис, Распад СССР и Восточного блока, Арабская весна, Мировой финансовый кризис 2008-2011 гг, Великая китайская революция 2020 г... шучу... или не шучу).
...Надо еще добавить, что Швейцария - не только одна из самых стабильных стран мира, но и одна из самых развитых в хозяйственном и научно-техническом отношении. И хотя автор является сторонником наемного труда и малого бизнеса, а не кооперативного трудового самоуправления на производстве (он сторонник самоуправления лишь в территориальных общинах), его взгляд на функционирование больших и малых общественных систем представляет определенный интерес. Ниже цитата из Талеба:
***
Не так давно я сидел в цюрихском кафе, превратившемся в дорогой ресторан, и в ужасе разглядывал меню: по сравнению с США блюда здесь были по меньшей мере в три раза дороже. Недавний кризис сделал Швейцарию даже более надежной гаванью, чем она была до того. Швейцарская валюта резко подорожала. Швейцария - самая антихрупкая страна на земле: она извлекает выгоду из катастроф, которые случаются где-либо еще. Друг-писатель рассказал мне о том, что Ленин, живший как раз в Цюрихе, любил в этом самом кафе играть в шахматы с поэтом-дадаистом Тристаном Тцарой.
Да, русский революционер Владимир Ильич Ульянов, позднее известный как Ленин, провел какое-то время в Швейцарии, где обдумывал проект великого иерархического государства нового времени и величайший эксперимент по централизованному госконтролю над людьми.
Фигура Ленина в окружении швейцарского пейзажа показалась мне жуткой - за пару дней до того я был на конференции в Монтрё, на Женевском озере, в той самой гостинице, где Владимир Набоков, русский дворянин, эмигрант и жертва Ленина, провел последние двадцать лет жизни. Мне показалось любопытным то, что Швейцарская Конфедерация давала приют и красным, и белым, и большевикам, и русским аристократам, которых большевики позже выгнали из страны. Кажется, это часть основного бизнеса Швейцарии. В крупных городах Конфедерации, таких как Цюрих, Женева и Лозанна, часто находили пристанище эмигранты и политические беженцы – начиная с семьи иранского шаха, свергнутого исламистами, заканчивая недавними африканскими диктаторами, реализующими свой запасной план...
Огромное множество людей и их кошельков стремятся в Швейцарию, чтобы обрести убежище, безопасность и стабильность. Между тем все эти беженцы не замечают очевидного: в самой стабильной стране в мире нет правительства. И стабильна она не вопреки, а благодаря его отсутствию. Спросите первых встречных швейцарских граждан,как зовут их президента, и сосчитайте тех, кто смог дать правильный ответ. Они скорее назовут имена президентов Франции и США, чем собственного правителя. Валюта Швейцарии функционирует лучше всех (когда я писал эту книгу, она была наиболее прочной в мире), однако местный Центробанк - скромное, даже если учесть размеры страны, учреждение. Может, эти опальные политики, надеющиеся однажды вернуться во власть и ожидающие своего часа, замечают отсутствие правительства, понимают, что они оказались в Швейцарии именно потому, что тут нет власти, и соответствующим образом меняют взгляды на национальные государства и политические системы? Ничего подобного.
Не слишком верно говорить, что у швейцарцев вообще нет властей. Чего у них нет точно – так это большого центрального правительства, именно такого, которое в обиходе и называют «правительством». Страной по принципу «снизу вверх» правят своего рода самоуправления, региональные образования, называемые кантонами, почти суверенные мини-государства, которые объединены в конфедерацию. Переменчивости в Швейцарии хватает - здешние жители часто ссорятся из-за фонтанов и других таких же прозаических вещей. Выглядит это зачастую ужасно, потому что соседи превращаются в сплетников - это диктатура «снизу», а не «сверху», но тем не менее диктатура. Однако такой диктат «снизу вверх» обеспечивает защиту от утопического романтизма: здешняя атмосфера настолько далека от интеллектуальной, что большие идеи не могут появиться в ней по определению.
Достаточно провести немного времени в кафе в старой части Женевы, особенно воскресным утром, чтобы понять, что местные жители дискутируют вовсе не о высоких материях, а рассуждают на темы, очищенные от любых грандиозных концепций, даже откровенно приземленные (есть знаменитая хохма: пока другие народы изобретали что-то великое, швейцарцы смастерили часы с кукушкой - хорошая история, если не считать того, что часы с кукушкой придуманы не в Швейцарии). Но эта система обеспечивает стабильность - скучную стабильность - на всех возможных уровнях...
Учтите, что это последняя заметная на мировом уровне страна, которая является не национальным государством, а группой мелких самоуправлений, предоставленных самим себе...
Если вы увеличите какой-то коллектив в десять раз, его свойства не сохранятся, он превратится в нечто иное. Вместо эффективных разговоров на конкретные темы начнутся обсуждения абстрактных понятий, разговоры станут более интересными, может быть, более учеными, но, увы, менее плодотворными.
Группа самоуправлений с очаровательно провинциальными дрязгами, со всеми их внутренними спорами и враждующими индивидами образует достаточно милое и стабильное государство. Швейцария стабильна на уровне самоуправлений - совокупность ее кантонов функционирует как надежная система. Решение местных проблем требует совершенно иного подхода, чем управление огромными и абстрактными государственными расходами: люди издревле жили маленькими группами или племенами и научились управлению именно в их границах...
Переменчивость порождает вид случайности, которые называю Среднестаном, множество колебаний, пугающих, однако в совокупности гасящих друг друга (на каком-то временном промежутке или в группе самоуправлений, образующих большую конфедерацию или сообщество).
В отличие от Среднестана, неуправляемый Крайнестан, как правило, стабилен, но иногда там царит полный хаос, поэтому ошибки в Крайнестане чреваты ужасными последствиями.
Среднестан колеблется, Крайнестан скачет. В первом перемен много, но все они незначительны, во втором перемены редки и масштабны.
Добавить комментарий