Либертарный активист Дмитрий Петров с позывным Леший пошел на фронт добровольцем, воевал за Украину. Леший был важной фигурой в среде российских анархистов с конца нулевых. Он был кандидатом исторических наук, научным сотрудником Института Африки РАН, написал несколько книг про освободительное движение в Курдистане. Принимал участие в революции на киевском Майдане в 2014 году, ездил к повстанцам в Курдистан, в Сирию и Ирак, последней его остановкой стала война в Украине.
С началом войны он создал интернациональный антиавторитарный отряд, в апреле 2023 года пропал без вести, защищая Бахмут. Его отец — писатель и публицист Дмитрий Петров — искал сына.
Не нашел — и написал пронзительную повесть «Родительский день»: о разговорах отца и сына, о последней встрече на фоне воюющего Киева, о том, как пережить потерю. «Новая газета Европа» поговорила с автором о его книге, сыне, войне и эмиграции.
Дмитрий Петров-старший. Фото из личного архива
СПРАВКА
Дмитрий Петров, российско-израильский писатель, публицист. Родился в Москве. Автор книг о Василии Аксёнове, третьей волне эмиграции из СССР, Джоне Кеннеди, афганской войне. Живет в Израиле.
— …А ты знаешь, что Леший — это ты? Так тебя звали ребята лет, наверное, с пяти-шести.
— А как же? Но почему — звали? Меня и сейчас так зовут. Леший — мой позывной.
— Вот бы тебе чем заниматься: своими бабками-ежками, русалками, банниками, домовыми да лешими. А ты? А, кстати, чем ты занимаешься?
Несколько минут он молчит. А потом:
— А надо нам сейчас — об этом?
(Из повести «Родительский день»)
— Как вы узнали, что ваш сын оказался под Бахмутом и что пропал без вести? Помните?
— Да. Я помню этот день, как люди помнят самый страшный день в жизни. Было очень красивое раннее апрельское утро, синее небо над морем и городом. Тишина. Я сидел на террасе над морем. И тут старые друзья из Европы написали мне СМС. Через несколько рук они получили известие о Лешем.
Первая версия была страшнее — «Леший и его группа погибли». Лишь после мы узнали, что они — Леший, ирландец с позывным Чиа и американец с позывным Купер — пропали без вести.
— Как пережить такую утрату близкого человека? Как вы с этим справляетесь?
— Я знаю людей, которые столкнулись с той же бедой. Я общаюсь с родителями Чиа, Купера и многих добровольцев свободы. Для каждого — это очень личная вещь. Каждый всё переживает сам и по-своему. Но есть общие черты. Первая — это [смерть близкого] рушит человека. Физически и психически. Но если остается хоть малая доля здравого смысла и физического здоровья, то в какой-то момент, когда ты, казалось бы, уже ничего не можешь, вдруг приходят силы. Так родилась моя новая книга. Я не знаю, откуда эта энергия. Возможно, ее дает Бог. Ведь сказано: «Блаженны жаждущие правды, ибо они насытятся». А еще: «Блаженны изгнанные правды ради, ибо их есть Царство небесное». И: «Блаженны скорбящие, ибо они утешатся».
Всё это — про Лешего, его товарищей и про всех нас.
…А потом мы прощались, обнимались, целовались, встречались, и вновь, и опять, всякий раз возвращались к спорам о свободе и жизни. Я чувствовал, он не говорит мне всего, что хочет и может, — не желает пугать. А я всего-то стараюсь не столько разубедить, сколько предупредить, не глаголом прожечь, а предостеречь, не своими словами увлечь, сколько от чужих уберечь. Но выходит плохо….
(Из повести «Родительский день»)
Дмитрий Петров-младший. Фото: @BO_AK_reborn / Telegram
— Дмитрий, о чём для вас эта книга?
— Она о войне, о семье, о любви, о жестокости и милости судьбы, о неисповедимости путей не только Божиих, но и людских, о невероятной доброте и отваге тех, от кого ты ее не очень-то ждешь, о единственной абсолютно цельной личности, которую я встретил в жизни. Встретил и — потерял.
Буквально — о встрече мамы и папы с сыном, волонтером сопротивления. Убежденным антифашистом и непримиримым врагом диктатуры и полицейщины. Человеком, для кого свобода, автономия личности, коллективизм, чистота отношений, справедливость и гуманность — не отвлеченные темы бесед и стихов, а повседневность, сама жизнь.
И сын, и родители не по своей воле оторваны от дома. Встречаются они редко. То в Афинах, то в Иерусалиме, Праге или Париже. И судьба устраивает им свидание в объятой войной стране, в главном ее городе. Это — их родительский день. Так, вы знаете, называют дни, когда родители видятся с детьми в интернатах или закрытых школах.
И хотя их сын уже взрослый мужчина, для них он всё равно ребенок. А встреча с ним — школа. Они день за днем ходят по улицам столицы воюющей страны. Видят скульптуры, укрытые мешками с песком, пропускные пункты, вооруженные патрули, сожженную технику врага, свезенную на главные площади. Испуганных людей, бегущих в метро от ракет. И богатые магазины. И плакаты, зовущие на защиту страны. И солдат, идущих на фронт.
Они не могут наговориться. Им есть что обсудить. Выбор, жизнь, любовь, свободу, идеи, смерть и цену, какую можно, нужно — или нельзя? — за них платить. И страх родителей за единственное дитя. И знание его правоты… Это про взросление, только не детей, а родителей.
— Это очень личное. Почему решили рассказать об этом?
— Эти переживания — не только мои личные. Война, развязанная одними, и ненавистная другим, война против вольной жизни и добра побудила множество людей к сопротивлению. Они разных возрастов. Но у всех есть родители. И я решил сказать о том, что чувствуют люди, чьи дети сознательно защищают свободу и свои идеалы. Гибнут за них. Пропадают без вести. Это книга о том, что чувствуют тысячи тех, о ком помнят и думают меньше, чем о самих героях, о том, что чувствуют семьи. Я хотел показать не агитку и не квазигероический лубок, а невыносимую боль и ад. И счастье надежды. И ожидание. И веру в спасение.
Те, кто пережил, — знают, что это. А кто не знает — пусть узнает. Может, кого-то это убережет. Хотя вряд ли, конечно.
Дмитрий Петров-старший на презентации книги «Родительский день» в Тбилиси. Фото из личного архива
— Помните вашу последнюю встречу с сыном? Как вы отреагировали, узнав, что он на войне?
— В ту нашу встречу я об этом не знал. Но помню ее по минутам. Она, собственно, и описана в книге. И моя реакция: шок, боль, гордость. Давайте сохраним детали для читателя.
— Ваш сын, в общем-то, всегда рисковал, сопротивление диктатуре занимало важное место в его системе ценностей. Вторжение в Украину он не мог игнорировать. Вы знали об этом?
— Про его экологическое партизанство я знал мало. Про Майдан — знал. Про Курдистан — тоже. Но тоже без подробностей. Мой сын — ученый, антрополог, исследователь нравов, фольклора, обычаев и поведения. Кандидат исторических наук, защитил диссертацию о сакральных местах Русского Севера. Потом изучал культуру курдов.
Почему их? Потому, что нравы ярче всего видны в критических ситуациях, тех, что ученые называют пиковыми, высшего накала. Курды много лет воюют за свободу и строят в Сирийском Курдистане безгосударственную систему автономных коммун. Это — уникальный опыт, третий в истории XX и XXI веков после Гуляй-Поля 1920-х и Каталонии 1930-х, и, понятно, огромное пространство для изучения.
Как и Майдан. И ученому важно понимать, как ведут себя люди, обнаруживающие себя на волне критичных перемен. Особое измерение такие поиски обретают, если ученый разделяет идеи тех, с кем работает. Эмпатия не отменяет успеха исследования. Поэтому сын писал книги о Курдистане.
Я знал про это. И мучился, как и любой родитель на моем месте.
Один мудрый человек, живущий ныне вне России, отец, кажется, восьми детей, видный педагог, как-то сказал мне: «Главное, что мы можем сделать с детьми как воспитатели — научить их самоопределению. Но есть сложность. Едва мы добиваемся в этом успеха, как видим — больше мы сделать не можем ничего. Теперь они живут сами».
То же и у нас в семье. Хотя мы изо всех сил старались уберечь его от несчастий.
ВСУ продолжают наступательные действия к югу от города Бахмут. Закрепляются на достигнутых рубежах. Успешно отражены атаки противника в районе севернее Клещеевки Донецкой области.
Изрытые воронками поля, из края в край прорезанные окопами, где люди в форме прут сквозь густо чавкающую грязь, карабкаясь по трупам. Лучше, конечно, — мимо. Но не всегда выходит. Небеса смотрятся в крашенные кровью лужи, полные гильз и окурков.
<.,.>
— А хули ты хочешь? Это — Бахмут.
(Из повести «Родительский день»)
Дмитрий Петров-младший. Фото из личного архива
— В книге художественное переплетается с документальным. Реальные места, люди… Лента новостей, завершающая некоторые главы, становится полноценным персонажем повести.
— Новости — не просто фон дней и ночей миллионов людей. Это их жизнь. Параллельная, но реальная. Говорят, информация — это оружие. А я говорю: информация — это война. И медиа — это пространство бытия. Так что фрагменты новостей, работ Махно, Сталина, субкоманданте Маркоса, Эммы Голдман, Троцкого, рава Абы Гордина, выдержки из энциклопедий, реплики Reuters, выкрики RT и песни курдских партизан — часть моей книги и моей жизни.
Как и в пространстве реальности: там сталкиваются не на жизнь, а на смерть идеи вроде «анархисты — настоящие враги, а с настоящими врагами надо вести настоящую войну» (Сталин) или «сопротивление тирании есть величайший идеал человека» (Голдман).
— Книга вышла в издательстве Kust Press, ее выход был долгим. С какими трудностями вы столкнулись?
— Скажем так: книга выходила дольше, чем я хотел. Думаю, нюансы не важны. Большой беды в этом нет, так как журнальные версии печатали амстердамская «Пятая волна» и нью-йоркские «Времена». За что огромное спасибо их главным редакторам Максиму Осипову и Давиду Гаю. Это лучшие издания русского зарубежья.
Kust Press возник так, как это обычно бывает.
Я перебирал русские издательства в Европе. И хотя их не так много, устроил своего рода внутренний конкурс. При всём уважении к другим, победил молодой проект Kust Press.
— Однако первая версия вышла ограниченным тиражом в «самиздате».
— О том, про что эта книга, мне хотелось сказать как можно скорее. А издание задерживалось. И тут малознакомые люди — друзья моего сына — предложили самиздатовский вариант. Я опасался, что издателей это не порадует. Но решил рискнуть. Тем более что самиздат, то есть своего рода подпольность, в духе либертарной среды, о которой во многом мой текст.
И вот в Европе издали сто экземпляров книжки на скрепке с чудными иллюстрациями одаренной украинской художницы Валерии Грицаенко. Она хорошо знала главного героя и его товарищей. И рисунки очень душевные. А эта книга теперь — библиографическая редкость.
— Прямо сейчас вы в туре с книгой, и презентуете ее в Европе. Какие страны вы посетили? Как принимают книгу?
— Я выступал в популярном клубе в Ереване. Мне казалось, это — вызов. Было много народу, не анархистов, не активистов. И меня удивило доброе отношение тех, кто меня слушал.
Я представлял ее на философском факультете Карлова университета в Праге, где тоже не было никаких активистов. И книгу приняли более чем тепло. Студенты и преподаватели Европейского университета в Вильнюсе ее жарко обсуждали.
На активистских площадках по-другому. Туда приходят те, о ком эта книга. Это люди, движимые идеями и желанием защитить тех, на кого нападают и кого угнетают. Поражает их искренность и готовность помочь.
Дмитрий Петров-старший на презентации книги «Родительский день» в Ереване. Фото из личного архива
Если мы не поедем сейчас, то тогда вообще непонятно, когда встретимся. А ведь уже полтора года не виделись. С поездки в Тбилиси. А я очень устал без него. Истосковался. Так что убедить меня было несложно. Кстати, он бывает очень убедительным. Если захочет.
(Из повести «Родительский день»)
— Лешего часто называют анархистом, а вы предпочитаете, чтобы его считали либертарным активистом. Почему? Вы разделяете идеи сына или принимаете их в память о нем?
— Конечно, разделяю. И скромно надеюсь, что сын стал сторонником либертарианства из-за меня и того, что он почерпнул из наших с ним бесед.
Термину «анархизм» я предпочитаю «либертарное учение». «Анархизм» как философию и практику оболгала и обокрала советская пропаганда, когда создала ложный образ «анархиста» с маузером и заставила видеть в "анархизме" хаос. А на деле это проект союзов автономных личностей и продуктивных коллективов, умеющих себя защитить.
Мир входит в очередной виток технологической революции. В новый бой с архаикой, фанатизмом, дикой эксплуатацией и агрессией террористических диктатур. Внедренные ими социальные рефлексы движут бандами и армиями тоталитарных режимов. Они не хотят сдавать позиции и капиталы. Попутно размываются госинституты и процедуры. Нарастают хаос и беспредел. Им может противостоять либертарное движение. И я вижу его перспективы — в борьбе с судорогами уходящего мира. Требует ли эта борьба ответного насилия и в какой мере? Увидим. Идеи и ресурс есть. Это люди дела. А дел впереди много.
— Вы исследуете эмиграцию из СССР. По иронии эмиграция коснулась и вашей семьи. И еще тысяч человек. Что бы вы сказали тем, кто был вынужден уехать? Как сохранить рассудок и себя в темные времена?
— Между волнами эмиграции много различий и сходств. В Париже, Берлине, Белграде, Будве, Праге, Стокгольме и многих городах есть учебные заведения, созданные россиянами для россиян, чтобы дети и взрослые учились на родном языке. Немало просветительских площадок и мест, где встречаются люди науки и искусства, — форумов и фестивалей. Издательства и книжные магазины выпускают и продают книги, в том числе мои. Люди делового склада создают полезные сервисы. Их сотни. Несмотря на эмоциональное напряжение жизни вне страны рождения и суровый этический вызов войны, люди действуют. Значит — сохраняют рассудок. И себя.
Не надо терять веру в то, что идеи и ценности могут вдохновлять к действию.
А пожелания… В темные времена тем, кто на светлой стороне, я желаю жить.
Дмитрий Петров-младший у могилы Нестора Махно на кладбище Пер Лашез в Париже. Фото из личного архива
Добавить комментарий