На фото: Дворец правосудия, где сейчас находится Апелляционный суд, возведенный в центральной части этой площади по проекту академика Бекетова в 1889-1902 гг.
Статья взята отсюда
Михайловская площадь (затем ставшая Скобелевской, затем Руднева, а ныне Героев Небесной сотни) издавна была традиционным местом массовых гуляний харьковчан. В 1872-м Пасха пришлась на 16 апреля, однако веселье продлилось недолго. Праздник прервала уличная драка, переросшая в массовое побоище. Несколько дней горожане избивали полицейских и громили полицейские участки. Для усмирения волнений властям пришлось использовать войска. Это было первое массовое выступление рабочих и ремесленников Харькова против царских властей.
В те времена по Михайловской площади проходила граница “чистого города” купцов и чиновников с предместьями бедноты и фабричными поселками. Рядом с площадью находились дома, в которых снимали жилье рабочие артели. В одной из квартир компания после бурных возлияний устроила драку. Хозяину жилплощади унять разгорячившихся не удалось, и он вызвал пристава. Полиция скрутила нарушителей спокойствия. Доставить их планировалось в 1-й участок, здание которого примыкало к площади, где начальствовал пристав Шмелёв. Тем временем площадь заполнило множество людей, среди которых хватало пьяных рабочих и просто уличных хулиганов. Собравшиеся требовали освобождения задержанных и выдачи Шмелева.
Праздновавшие Пасху харьковчане принялись отбивать арестованных у городовых. Вернуть на площадь порядок попытались несколько конных казаков, но их закидали камнями. Тогда начальник участка Шмелев приказал разогнать людей пожарной команде – в те времена огнеборцы не только тушили пожары, но и привлекались к правоохранительной деятельности.
Конные экипажи пожарных на полном скаку врезались в толпу. Началась паника и давка, в которой погибло пятеро горожан, в том числе двое детей: 15-летняя девочка и находившийся на руках у няньки младенец. Пожарные обливали людей водой из шлангов, однако это только разгорячило толпу. Началась рукопашная, которая приобрела массовый масштаб. Михайловская площадь превратилась в поле боя:
“Пристав Шмелев для рассеяния толпы вызвал пожарную участковую команду и приказал из пожарных труб обливать толпу водою, через что уже произошли столкновение и драки между народом и пожарными, которые бегали в толпе с топорами и наносили удары обухами топоров; но один из пожарных, сильно избитый толпою, бросился в беспамятстве в толпу, и взмахом топора разрубил голову проходившему через площадь совершенно неповинному солдатику, который нес в сумке казенные пакеты. Это убийство солдатика ожесточило настолько народную толпу, что она принялась за избивательство пожарных, городовых и подступила к разгромлению полицейского участка, на этой площади находившегося, с требованием освободить задержанных из толпы городовыми”.
В. Д. Новицкий, “Из воспоминаний жандарма”
Разозленный народ окружил здание 1-го полицейского участка и стал его громить. К месту беспорядков прибыл харьковский генерал-губернатор Дмитрий Николаевич Кропоткин, прокурор судебной палаты Писарев и следователи. Их обещания разобраться в действиях Шмелева и наказать виновных не подействовали: губернатора с площади прогнали, а полицейская часть (она же и квартира пристава) вскоре была взята штурмом. Схваченных освободили, полицейские разбежались. На город опускались сумерки, но волнения продолжались.
Протестующие напали на дом губернатора. Находившиеся в нем едва сумели спастись, убежав от толпы через огороды и сады. Командующему харьковским гарнизоном генералу Макухину приказали вывести на улицы вооруженных солдат (рядом с площадью как раз находились казармы). Рота из 60 бойцов прибыла на площадь. Под барабанную дробь они оттеснили людей и освободили 1-й полицейский участок, который к тому времени был разгромлен. К ночи войска заняли и Михайловскую площадь, и полицейскую часть.
Ранним утром 17 апреля ситуация в городе продолжила накаляться. На площади вновь собрался народ, требуя у властей выдачи Шмелева. Действия полиции из 2-й Николаевской (центральной) части и пожарных не имели успеха. Толпа окружила солдат, охранявших руины полицейской части. Бойцы харьковчан не испугали. Очевидцем этих событий стал Василий Новицкий, который в будущем станет начальником киевских жандармов и градоначальником Одессы. На Пасху 1872 г. он приехал в Харьков к родственникам:
“На другой день, с раннего утра, тот же полицейский участок, охраняемый военною командою, стал вновь окружаться толпой, из которой бросали в часовых камни и яйца и произносили ругань. Капитан этой команды Малявин явился к генералу Макухину, весь, с головы до ног, залитый яйцами, и просил усилить состав команды, которой грозили отобранием ружей; с таким же заявлением, в присутствии моем, явился к генералу Макухину один из пехотных командиров — полковник Хрущов. Явился на площадь вновь губернатор, но не мог отодвинуть толпы от участка, а к помощи войск не приступал”.
В мемуарах Василия Дементьевича есть одна интересная деталь. Он ходил по городу не боясь быть избитым из-за того, что надел на себя казачью форму: “этим был застрахован от всяких насилий и нападений”. По его словам, к генералу Макухину прибыл капитан Малявин, командир охранявших полицейский участок солдат. Офицер в залитом яйцами мундире докладывал, что горожане забрасывают солдат камнями и угрожают отобрать у них оружие. Малявин просил прислать подкрепление, но выполнить его просьбу без приказа городских властей Макухин не мог.
На Михайловскую площадь вновь прибыл генерал-губернатор Кропоткин, призывая собравшихся разойтись. Люди его не слушали. Применять против граждан строевые части Кропоткин боялся и решил опять использовать пожарных. Еще раз слово Новицкому:
“Вызвал пожарную команду другого участка, которая, с появлением её, моментально, в буквальном смысле сего слова, была уничтожена толпою, бочки поразрублены, лошади повыпряжены и носились вместе с пожарными по площади и улице; пожарные, быв избиваемы, схватясь за топоры, обухами отбивались от наносимых им ударов из толпы, вооруженной каменьями, взятыми из мостовых. После этого, губернатор обратился с просьбой к командующему войсками генерал-адъютанту Карцову о присылке войск на площадь; пока войска собрались в достаточном количестве, шла рота пехоты — и как только она повернулась на площадь и подставила свой тыл, — толпа бросилась на роту, которая бегом, чрез площадь, достигла балаганов, остановилась и, опершись на них, самопроизвольно открыла пальбу из ружей; явилось несколько убитых и раненых, которых толпа понесла к дому губернатора и государственному банку, куда направлены были войска, охранявшие дом губернатора и банк”.
Как видим, после второй и неудачной попытки унять бунт генерал-губернатор приказал использовать прибывшие с ним на площадь войска. Против горожан направили роту пехоты. При выходе на Михайловскую площадь колонна солдат повернулась к толпе тылом. Несколько тысяч бунтовщиков, вооруженных палками и камнями, бросились в атаку и смяли строй. Пехотинцы перебежали через площадь и, обезопасив себя со спины бараками, открыли огонь.
В толпе появились раненые и убитые, и людская волна отхлынула назад. Шальная пуля поразила зрителя – гусарского корнета Сушкова; один из участников волнений был заколот штыками. Восставшие не стали продолжать атаку, но понесли тело одного из застреленных к дому губернатора. Остановить людей смог архиепископ Нектарий, призвав устроить по убитым совместный молебен и поведя восставших по Московской улице (ныне – проспекту). Протестующие двинулись по Московской к центру города, попутно захватив и разгромив здание Николаевской полицейской части на одноименной площади – теперь это площадь Конституции:
“После этого на площадь прибыл для увещания народа архиепископ Нектарий, убедивший толпу следовать за ним в архиерейский дом для слушания молебствия. Толпа направилась за его экипажем, но по всей Московской улице толпа шла с распущенными красными, революционными флагами и, дойдя до Николаевской площади, бросилась на здание городской полиции и разгромила его так же, как и Михайловский полицейский участок, который в глазах моих был разгромлен так, что остались только одни стены да крыша, а двери, окна, рамы — были совершенно уничтожены, как и все имущество как участковое, так и собственное, принадлежавшее жившим в участке полицейским чинам. Дела городской полиции были выкинуты из здания и носились ветром в листах по Николаевской площади. От здания городской полиции толпа была отогнана выстрелами войск и направилась на молебствие в архиерейский дом, откуда разошлась. От выстрелов пострадало несколько человек. В форме полицейского чиновника, городового — не представлялось возможности выйти на улицу, не рискуя быть избитым или убитым. Я сам видел на площади бывшего харьковского полицмейстера Прожанского в одной изорванной рубахе; мундир и другие принадлежности одеяния были на нем изорваны; на нем болтались клочья его одежды. С приведением войск, главным образом, кавалерии, и с появлением войсковых патрулей на улицах города, на третий день беспорядки затихли и более не повторялись. Беспорядки эти, вновь повторяю и подтверждаю, были безусловно развиты революционерами и представляли из себя опасное зрелище — по последствиям — от толпы в несколько тысяч человек, каковая являлась страшилищем, вооруженным чем попало, а главным образом — каменьями”.
По всему городу избивали жандармов и полицейских – как действующих, так и отставных. Попытка рабочих Гончаровки захватить 3-ю Залопанскую полицейскую часть была отбита солдатами, которые снова открыли огонь. Появились раненые, но харьковчане прислушались к Нектарию, который, под стать своему сладкому имени, успокоил толпу и провел молебен у своего дома на территории Свято-Покровского монастыря (для этого Кропоткин вместе с ним и частью народа прошел с Михайловской площади в монастырь покаянной процессией). 18 апреля на улицах города появились усиленные солдатские патрули и кавалерия, и беспорядки не возобновились.
Разбираться в причинах беспорядков прибыл генерал-адъютант Николай Мезенцов. Официально в ходе событий 16-17 апреля 1872 г. погибли и получили серьезные ранения 27 человек, по слухам – намного больше. Всего в беспорядках приняло участие свыше 3000 человек. Власти искали поднявший восстание “комитет” и даже пытались вступить с ним в переговоры через университетских профессоров, но безрезультатно. Шмелев был оправдан судом летом 1873-го за отсутствием в его приказе состава преступления.
Волнения вспыхнули совершенно стихийно как ответ на полицейский произвол из-за банальной бытовой ссоры, однако последующие события подогревались заводилами из состава революционных кружков, которые только начинали укрепляться в рабочих кварталах Харькова. На это, в частности, указывает то обстоятельство, что шедшие к дому Нектария выкрикивали революционные лозунги и несли красные флаги. Новицкий писал об этом так:
“В то время я решительно не имел никакого представления о политике, о социально-революционной пропаганде и движении; был далек от всякой мысли придавать этим уличным беспорядкам какой-либо оттенок или характер политического значения. Но впоследствии, после нескольких лет моей службы в корпусе жандармов и полного ознакомления движущегося на Россию и нараставшего в то время в пределах России социально-революционного движения, я не мог не прийти к положительному заключению и выводу, что беспорядки в г. Харькове в 1872 г. уже носили безусловно политический характер и окраску, поддерживаемые местными, только зародившимися в г. Харькове социал-революционерами, которых я лично не знал, но видел в толпе в качестве подстрекателей; причем они, представляя из себя интеллигентов, по наружному виду выделялись из толпы приемами, наружным видом, одеянием и ношением, в большинстве, очков с темно-синими стеклами — с целью изменения своей наружности и быть неузнанными. Дело беспорядков произошло от незатейливой и обыденной причины, но беспорядки — в дальнейшем своем развитии были обязаны подстрекательству толпы появлявшимися революционерами, воздействовавшими на толпу пьяных буянов, которых была масса по случаю праздничных дней, проводимых, обыкновенно, чернью в устраиваемых каждогодно на Михайловской (ныне Скобелевской) площади балаганах, с народными представлениями и качелями”.
Генерал-лейтенант от жандармерии Василий Новицкий прожил 70 лет и умер своей смертью в 1907 г. Другие видные участники харьковских волнений были убиты. Как известно, генерал-губернатора Кропоткина в 1879-м застрелил возле его дома народоволец Григорий Гольденберг. Покушение стало ответом на тайные убийства заключенных печально известного Ново-Белгородского централа в нынешних Печенегах, закрытого следующим губернатором и будущим премьер-министром Российской империи Микаэлом Лорис-Меликовым. Годом ранее Сергей Кравчинский смертельно ранил дослужившегося уже до шефа жандармов Николая Мезенцова. По настоянию Мезенцова царь отказался удовлетворить ходатайство сената о смягчении приговора осужденным по процессу 193-х. “За каторжные муки моих товарищей Мезенцов должен умереть”, – решил Кравчинский, вместо стрельбы во врага из-за угла пожелав заколоть его кинжалом, встретившись на улице лицом к лицу и тем самым предоставив шанс на сопротивление. Правда, несколько раз при встрече с ним – то были еще невообразимые времена, когда главный жандарм гулял по улице среди прохожих в сопровождении всего одного охранника – Кравчинский отказывался от своего намерения: не поднималась рука убить человека. После убийства Мезенцова революционер напишет брошюру “Смерть за смерть”, где будет подвергать критике мысль, будто индивидуальным террором можно совершить социальную революцию (“власть класса может свергнуть только класс”) и расценивать террор лишь как средство самозащиты. Позднее Кравчинский скажет: “Убийство – страшная вещь, хуже нее есть только одно: безропотно сносить несправедливость”…
Материал подготовлен с использованием публикаций Павла Брагина и Дмитрия Бадаева. Фото взяты из открытых источников
Кроме того, “Ассамблея” еще писала о жизненном пути Елизаветы Ковальской, совместившей борьбу против капитализма и за права женщин, когда это было экзотикой даже на Западе.
Также вам может быть интересно почитать об одном из первых вооруженных нападений в истории революционного террора в Российской империи, которое совершили будущие народовольцы под Харьковом.
15.04.2021
Добавить комментарий