Эта статья задумывалась давно. Впрочем, арест философа-постмодерниста Бонанно за соучастие в ограблении банка в 2009 году заставил автора на время отложить работу. Критиковать Бонанно-мученика немного неудобно. Сотни сострадательных христианских атеистов и юных христиан в черных одеждах боготворят нового страстотерпца. Если противодействовать культу, то стоит это делать в логике самого культа. То есть нужно доказать отсутствие чудес, а кровь со стигматов проанализировать на предмет наличия в нем гранатового сока. Повстанческий анархизм стоит протестировать на содержание в нем анархизма и революционности.
«Очень часто анархистский разум подчиняется эпистемологическим преградам, особенно, верованиям, которые его кристаллизуют, а потом цементируют во вредный призрак»
Мишель Онфре. «Постанархизм, растолкованный моей бабушке»
Проповедь Альфредо Мария Бонанно противоречива и путана, как любое религиозное пророчество или идеология, написанная от первого лица. И в то же время, говорить о «боннанизме» намного проще, чем, например, о «бакунизме» или «марксизме». Политические философы 19 века несколько «выламывались» из ими же разработанных схем. Они предвосхищали будущее и мыслили широко. Они были часто глубже собственной политической практики. Их воля и запрос масс дала им возможность сформулировать мысли, к которым мы постоянно возвращаемся для того чтоб проверить основательность их концептов практикой или сформулировать новые, если уж творения «классиков» ни на что не годны.
С Бонанно так не получится. Он вписан в контекст своего времени и его взгляды не имеют самостоятельной ценности. Можно много ругать, например, идеологию «Краймсинк», но у нее есть некое основание, которое шире обычного активизма. Она существует во времени и пространстве и представляет собой попытку пересадить ситуационизм и автономизм на американскую почву. Кое-кто из творцов «краймсинкерства» уже признает свое историческое поражение. В кризис люди не хотят «освобождаться от работы». Капитализм успешно использует сетевые инструменты «краймсинкеров» в маркетинге. «Вирусная реклама» и «ситуцианистские» картинки служат задачам бизнеса не хуже обычных медиа. Асам антидискриминационный («неклассистский») дискурс краймсинкеров создал условия для появления в их среде вполне себе сепаратистских черных националистов. Пару лет тому назад это чуть не привело к мордобою на съезде «крайммсинкеров» и немало порадовало белых национал-анархистов, которые публично выразили поддержку чернокожим единомышленникам.
Скорее всего, теория и практика «краймсинкеров» не могли бы быть успешны в 90-2000х в Америке. Они стали жертвой попытки бунтовать в самом сердце капиталистического мира и потерпели поражение. Это была попытка честной и искренней борьбы, даже если со стороны она выглядит как злая карикатура на анархизм. Они пытались противостоять миру и конформистскому большинству. Система оказалась способна вписать их методы.
У Бонанно мы наблюдаем только риторические приемы, соседствующие с парадоксальными и абсолютно нелогичными выводами. Он следует в фарватере чужих теорий или практик, пытаясь их радикализировать. Только вот зачем? Деятельность последователей Боннано лишена цели. Это активизм в чистом виде. Муссолини говорил, что власть является его фашистской программой. Бонанно мог бы тоже родить афоризм. Бойкий, красивый и бессмысленный.
Для описание теории повстанцев лучшим образом подходить образ сферической коровы в вакууме. Это западный аналог «сферического коня». То есть бесплодной абстракции, слабо связанной с реальностью. Эта метафизическая попытка найти «очищенную от примесей» анархию роднит повстанцев с постлевыми анархистами. Разница только в том, что последние выбирают недеяние в рамках «анархизма способа жизни». Повстанцы же предпочитают действовать, игнорирую социальные условия, план и цель. То есть сферическая корова в вакууме с нарисованной на боку литерой «А», как нельзя лучше подходит для описания обеих политических философий. При разной симптоматике причины политической импотенции аналогичны.
После поражения анархистского мятежа в Греции в 2008 года говорить серьезно о повстанчестве сложно, но адепты все равно появляются. Ведь сам по себе повстанческий анархизм никак не связан с реальностью. Были захвачены десятки муниципалитетов, университетов и предприятий. Все это сдано, так как никакого внятного плана у повстанцев не было. Совсем, как и Бонанно, который предлагает не тратить время на стратегию и тактику движения. Сегодня Греция расплачивается за бесплодные игры в сферическую анархистскую корову в вакууме ростом голосования за оппортунистов из СИРИЗА, которых даже их ближайшие союзники характеризуют
Бонаннизм является выражением некой тяги к деятельности, слоев выброшенных из производства, или по молодости в нем не участвующих. Отчуждение иногда толкает людей принимать самые абсурдные идеи от кришнаитства до белого сепаратизма. Разум человека можно измерит. Глупость же человеческого существа может оказаться безмерной.
Против реформы и революции
Если воспринимать тексты отца повстанчества и его духовных «детей» буквально, то они ставят в тупик. Вместо глубоководных животных Боннано находит в океане… капитализм, как и в открытом космосе, кстати. «Ни одной части физического пространства не может быть отделено от влияния капитала, будь то глубокий космос или глубины океана, горы или реки, моря или пустыни, огромные метрополии или крошечные, самые отдалённые деревни», – пишет пророк «повстанчества» в опусе «Пространство и капитал» .
Жаль что Боннано поленился исследовать влияние капитализма на городское планирование в Италии. Века так с 13го. Рыночная экономика и римское право так глубоко и сильно осквернили Апеннинский полуостров, что в рамках безудержной борьбы с капитализмом и логики «пповстанчества» стоило бы рубить деревья парков и уничтожать достопримечательности. Если капитализм осквернил космос, то что говорить об Италии. Согласно, броделевской исторической школе капитализм рождается именно тут. Снесем пизанскую башню, уничтожим буржуазные парки, радующие глаз капиталистам и отвлекающие своим видом пролетариат от повстанческой борьбы. Это был бы правильный вывод из залихватской «логики» автора.
Впрочем, к концу статьи «Пространство и капитал» Альфредо Боннано вдруг говорит, что борьба за «общественные пространства» (оскверненные капитализмом, как и дно океана) имеет смысл. Он делает вывод прямо противоречащий посылу.«В этой перспективе борьба за общественное пространство становится борьбой за обратное присвоение всей «территории» по ту сторону и против правил контроля и соглашения.» Вот так оказывается, что бессмысленная и реформистская (в логике «повстанческого «анархизма»») борьба вдруг обретает смысл. Вопреки, задекларированному Боннано крайнему нигилизму, он вдруг становимся защитниками «буржуазного» уюта и комфорта.
То есть Боннано «вдруг» к концу текста забывает, что вся вселенная осквернена и не может быть освобождена от «осквернения» без ликвидации капитализма. Как же тогда спланированные архитекторами правящего класса парки можно «присвоить» «по ту сторону и против правил контроля и соглашения»? Как?
Позиция инсургелистов известна так же в деле борьбы за экологию. Они отрицают политическую практику экологизма и при этом активно действуют в конфликтах против, например, линий электропередач на севере Италии. То есть они против приближения экологического кризиса. Их цели совпадают с экологистами, но они совсем не экологисты! Совсем! Например, экологисты используют общественные кампании против загрязнения окружающей среды. То есть работают с плохими корпоративными СМИ и гражданским обществом. Формируют мнение. Как иронично замечают члены Фидерации Анархистов Италии действия организации, отрицающей работу со СМИ, происходят тамм и тогда, когда эти темы СМИ уже «раскручены». И это при том, что сами повстанцы не забывают повторять, что их позиция не должна базироваться на использовании механизмов PR.
Российские последователи сицилийца Боннано идут дальше. Некий автор, который пытается копировать ход мыслей и риторику (поэтические красивости) Боннано рассматривает как повстанческий протест… расчистку снега. «Повстанчество может быть как разрушительным, так и созидательным. Когда анархисты в Питере вышли убирать снег, это тоже было повстанчеством. Когда антифашисты устраивают свои турниры – это тоже созидательное повстанчество. А когда анархисты жгут ментовки, то это, естественно, разрушительное повстанчество.»
То есть, что бы вы не делали, вы можете назвать это мятежом, даже антивоенные акции ФНБ. И это не ошибка мировоззрения. Это чудесная особенность бонаннизма.
В рамках риторики этого постмодернистского философа можно делать все. Почему бы адептам Бонанно не заняться изучением глубоководной фауны? Это было бы так же логично, как и борьба за общественные пространства. А можно и марки собирать. Почему нет? Кстати, точно так же после красочного осуждения капитализма, можно воззвать к защите Нации и Традиции. Собственно, нет никаких причин НЕ СДЕЛАТЬ ТАКОГО ВЫБОРА. Это, конечно, будет ближе к Муссолини. Но активизм без цели и смысла характерен не только для «повстанческого» направления анархизма. Это один из немногих элементов, который фашисты действительно позаимствовали у части анархистов… «Третья позиция» в Италии, «Запад» во Франции еще до Бонанно отказались от внятной цели. И это правильно. Акты насилия сами по себе должны были дестабилизировать ситуацию. И если они не вели к перевороту, то помогали дестабилизированной Италии и в дальнейшем пребывать в роли объекта американской внешней политики. То есть чистое, беспримесное, бесцельное насилие обычно выгодно тем, кто стремится усилить власть. Анархизм, все же ставит перед собой задачу привести мир к иному состоянию. И этой цели у Бонанно найти так и не удалось.
Из тупика бесцельности Банано находит выход из затруднительного положения. В работе «Борьба анархистов» обвиняет тех, кто ставит перед собой далеко идущие задачи и выстраивает стратегию… в работе на полицию. Так слова в очередной раз побеждают презренную реалльность.
«Для всякого, кто думает, что то, что нужно сделать находится вне нас, и что оно может быть достигнуто через ряд успехов и неудач, жизнь представляется лестницей. Иногда ты идешь по этой лестнице вверх, иногда вниз, иногда все идет хорошо, иногда плохо – тот кто думает, что именно так устроена жизнь, например, классический политик-демократ (хороший парень, с ним можно поговорить, он толерантен и открыт, верит в прогресс, в будущее, в лучшее общество, в свободу), такой человек скорее всего не носит двубортный костюм и галстук, он одевается небрежно и вблизи похож на товарища, он и называет себя нашим товарищем, так вот, такой человек вполне может быть полицейским, и это не имеет значения. Почему бы и нет?»
Почему бы и нет? Безусловно. Если бы и пресса и сторонники массового анархизма не подозревали итальянских сторонников Бонанно в полицейской инфильтрации (ПОДЧЕРКНУ, что не самого Бонанно в сексотстве, а именно его довольно стремных “сторонников”), то слова Бонанно не выглядели бы как попытка переложить проблемы с больной головы на здоровую. Именно, то что заставляет «демократов» не обвинять Бонанно в работе на власть, позволяет ему обвинять в этом каждого несогласного. Почему? Тут мы имеем дело с политической культурой. Она у Бонанно отсутствует. Как отсутствует ответственность за свои слова.
Бонанно обвиняет в том же желании строить планы и синдикалистов. То есть они тоже, очевидно, в его риторике «демократы» и «полицейские»? Конечно. Впрочем, это не мешало господину Бонанно лить горькие слезы по поводу убийства полицейскими анархо-синдикалиста Пинелли. В статье «Я знаю, кто убил комиссара» много красивых слов о покойном. Заканчивается этот поэтический текст мощным абзацем, который мы должны считать как бы «ответом» на вопрос в заглавии.
«Вот почему я знаю, кто застрелил комиссара Луиджи Калабрезе 17 мая 1972 года, возле его собственного дома в Милане на виа Керубини, 9, в пятнадцать минут десятого утра. Эти тысячи товарищей, и даже больше, что собрались у могилы No.434, участок No.76 на кладбище Маггиоре в Милане. Каждый из нас нажал на курок.
Ни прощения, ни жалости! Прощай, прекрасный Лугано!»
Впрочем, это не вполне соответствует действительности. «Непрерывная борьба» – коммунистическая автономистская группа. Это явно не тысячи товарищей. Это конкретные «красные» и автономисты, на борьбу с которыми положил так много сил Бонанно. Кстати, кроме коммунистических диссидентов в антиполицейских протестах участвовала по «делу Пинелли» и официальная ИКП. На уровне всей партии и бюрократического аппарата.
Да в таких сложных политических условиях Бонанно просто обязан был занять позицию лучшего друга «демократа» и «полицейского» Пинелли. В том же тексте Бананно утверждает, что не знает причины убийства Пинелли и при этом неявно ссылается на «доклад АЧК» (он же «доклад Пинелли»). Безусловно, рабочий-железнодорожник был убит именно за этот доклад, в котором итальянские неонацисты и власть обвинялись в сотрудничестве с ЦРУ и НАТО. Более того, покойный утверждал, что террор в Италии есть продуктом международного заговора и деятельности подпольной антикоммунистической армии. То есть террор правых управлялся полицией, а сам террор объективно способствовал не только «дестабилизации», но и консолидации социальной базы мафиозного режима христианских демократов и коррумпированных социалистов. Буржуазия, государство, мафия, вороватые политики были заинтересованы в ультранасилии, которое так вдохновенно воспевал Бонанно в других своих работах.
В 70-80-х итальянские газеты считали версию Пинелли «конспирологией». Впрочем, парламентское расследование в конце 80-х – начале 90-х подтвердило гипотезы основателя АЧК. В Италии действовала подпольная армия НАТО, которая ответственна за убийство сотен людей в 60-70гг. Пинелли убили не за «революционные действия» и «радикальную риторику» в стиле Бонанно, а за умение складывать два и два, анализ и попытки воссоздать анархистскую правозащитную сеть АЧК. Причем то АЧК было не просто кассой взаимопомощи, но и мощным политическим инструментом. Преследования участников возрожденной АЧК в Германии и Великобритании в 60-70 гг очень показательны. В этих “правозащитниках” полиция видела большую потенцциальну угрозу, чем в “повстанчестве”. Полиция видела большую угрозу в теоретиках автономизма чем в повстанцах. До конца 90-х бонанно и бонаннисты были государству малоинтресны. Проблема Бонанно в том, что он призывает «взять штурмом тюрьму», но часто ошибается с адресом.
Сама тактика участия в реформистских протестах не противоречит ни «платформистской», ни «синтезистской», ни синдикалистской позиции. Есть только один нюанс. Все эти направления признают борьбу за частные требования, в отличие от повстанцев.
Традиция и «идеология»
Бонанно носитель определенной тенденции в анархизме. Антиинтеллектуальной и героической. У него были предшественники. Иногда, довольно славные. Это не теория, а место. Левее стенка, а круче только яйца. Только это не означает, что действия никак не связаны с мыслью, а идеи радикалов не могут выходить за горизонт повседневной борьбы. Повстанцами были Бакунин, Малатеста, Дурутти, но никто из них не превращал насилие в подобие сексуального фетиша. Только Бонанно превращает насилие и «технику мятежа» в самоценное выражение анархистской политики. Модные идеи у Боннано часто соседствуют с парадоксальными выводами. Отметим, что он борется против «капитализма», а не против государства. Капитализм у него в произведениях так же не определяем и мистически вездесущ, как сатана у христиан или еврейство у антисемитов. Если уж кто-то и похож на носителя духа «рессентимента», в котором обвинял анархистов Ницше, то это наш герой и теоретик повстанчества заслужил этот оскорбительный ярлык.
Если Малетеста, Дурутти, Бакунин, Махно и многие другие с оружием в руках боролись против государства, капитала, гнилостных реакционеров (расистов и фашистов), то повстанчество в стиле Бонанно выглядит иначе. Его хорошо описал поэт, певец и анархист Фабрицио де Андре, , мло хотелось взорвать парламент, а вышло – газетный киоск.
Собственно из попытки прекратить маразм бесконечного, безобидного для власти, смехотворного, трагичного, самоубийственного насилия и перейти к истинному бунту в свое время появляется анархо-синдикализм, не отрицающий насилия, но и не превращающий его в самоцель.
Именно поэтому старик Боннано так изощряется в его критике. Насилие одиночек способно погубить массовое движение, а классовый анархизм так же может положить конец увлечению восстанием ради восстания, бесконечным самоутверждением, которое направлено на индивидуалистическое проживание собственной мачистской (вне зависимости от пола) значимости, а не конкретными шагами по освобождению человеческого рода.
Анархизм?
Повстанцы 19 и первой половины пытались сформулировать идею, которая смогла бы стать рычагом для того чтоб перевернуть мир. Не все. Но помним мы только тех, у кого был анализ и мысли, а не только позиция, которую они «застолбили». То есть они не просто хотели быть «крутыми», а хотели что-то изменить и чего-то добиться. Они пытались выстраивать свою линию не только из своего активизма, но из неких положительных и отрицательных политических ценностей. Баннано же не имеет таких ценностей, если судить по массиву доступных текстов. Он против государства и еще больше против капитализма, который для него даже более важный враг. Но позитивная программа самого Бонанно необычайна расплывчата и противоречива.
«Концепт “самоуправления” действенен только как форма борьбы против капитализма. Самоуправление – это прежде всего борьба без вожаков. Если же борьба отсутствует, самоуправление превращается в самоуправление своей эксплуатацией. В случае же, если борьба приводит к победе, самоуправление становится ненужным, потому что после революции организация производства контрреволюционна.»
В этом пункте Бонанно отказывается от концепции, согласно которой форма борьбы предшествует обществу, которое должно быть выстроено. То есть анархизм не родится из отношений внутри революционного субъекта, а хаос просто сам все устаканит. Хаос в Сомали разрушил государство, но установил формы религиозного и племенного иерархического доминирования. Война всех против всех без действенных механизмов самоуправления приводит к новым формам деспотизма.
Попытка полемизировать с массовым рабочим или экологистским анархизмом – содержание всего творчества итальянского постмодерниста. Что, впрочем, не мешает ему регулярно поддерживать борьбу, которая согласно его же железной логике неукротимого радикала, считалась бы реформистской. Та же логика осуждения «демократов» распространяется и на синдикалистов. Спасибо, хоть не называет их полицейскими.
«Лиги представляли собой автономные ячейки, ставившие перед собой единственную задачу – разрушать базу. Они не занимались всем комплексом проблем, потому, что если бы они им занимались, они превратились бы в группы синдикалистов, которые ставят перед собой такие цели, как, например, защита рабочих мест, поиск работы для безработных, или решение других насущных проблем. Их же единственной целью было разрушение базы. Другой особенностью этих групп было постоянное участие в конфликте.» Альфредо Бонанно. Борьба анархистов
Боннано пытается оппонировать тому, что считается самым модным в определенный период и при этом подстраивается под чужую тактику. Он перенимает протестную моду и ретранслирует в тексты. Собственно, взгляды Боннано не выдуманы им, а являются ситуационным отражением общественной дискуссии. В одних работах (80-х) он сетует на то, что идеи марксистов слишком часто попадают в анархистскую пропаганду. В 70-х же он сам без всяких угрызений совести цитирует Троцкого и высказывается с определенной симпатией о «Красных Бригадах». Все потому что период 60-х – 70-х отмечен синтезом анархизма и марксизма. Причем, он отдает себе отчет в том, что это авторитарные идеи и практики. Но все в полном согласии с интеллектуальной модой.
Он не чурается поэтических сравнений и эстетизации текстов. Поэзия издавна была атрибутом возвышенного и сакрального знания. Посему литературные изыски должны подчеркнуть правоту автора, даже если он не приводит аргументов. Потому что жрец и пророк говорит особым образом. Такова логика религиозного откровения. Или «в поисках бытия», «в поисках красоты», как написал бы один из его застенчивых российских поклонников. Это ведь не просто заявление это проповедь.
Показательно, что одними из первых популяризаторов в СНГ творений повстанцев стали Магид и Граевский из тогда еще единой МПСТ. Им казалось, что переводы этого возвышенного вздора являются средством борьбы против автономизма и платформизма. Теперь Граевский открещивается от детища, а Магид после судебного процесса над членами, связанной с ним группы повстанцев в Белорусси, ударился в более безопасный национал-анархизм. Он нынче доказывает, что консерватизм и правые уклоны всегда были свойственен анархистам. То есть объективно подыгрывает неонацистам, которые сегодня зазывают себя «национал-анархистами» и «национал-автономами». Другим пропагандистом повстанчества был, популярный в 90-х и призабытый в 2000-х, худоджник-говнометатель Бреннер. Особых достижений у него в последние годы нет и он ходит на акции коллег-художников с калом в руке, чтоб своевременно пустить снаряд в ход. Собственно, пропагандистов учения Бонанно объединяет политическая безответственность, которую так пафосно оправдывает Бонанно.
Бонанно восхищалтся насилием «Красных бригад» в 70-х, но в более поздних предисловиях к работам тех лет это восхищение отрицает. Отношение Бонанно к врагам окрашено в садистские цвета. Если анархизм и марксизм (в теории) не исполнены ненависти к врагам, то Бонанно наслаждается болью и унижением врага.
«Отчего же, Солнце свидетель, те ребята стреляли по ногам Монтанелли? Разве не лучше было бы прикончить его выстрелом в рот?
Возможно, и так. Однако это было бы и тяжеловеснее. Мрачнее, угрюмее. Покалечить же гада имело более глубокий и сокровенный смысл – по ту сторону мести, за рамками наказания. Вот они и подстрелили его, фашистского журналиста и лакея боссов. Весёлые парни!
Покалечить – значило заставить его хромать, а тем самым – помнить. Покалечить – отличное, умное предприятие, не то что стрелять в рот и глядеть, как куски мозга разлетаются через глазницы.»
Журналист, критиковавший бригадистов, дегуманизируется Бонанно. Он перестает быть человеком и становится просто измученным куском мяса. Фашисты не только пытали и били своих оппонентов, но и заставляли их пить слабительное, что низвести их до уровня обосравшихся животных. Таким образом, не только итальянские неонацисты заимствовали риторику у левых в Италии, но и радикалы вроде Бананно не гнушались смотреть на революцию через «муссолиниевские» очки. Если быть честным, то убийство Монтанелли выглядит в данной ситуации, как более здоровая и рациональная реакция на его пасквили, но именно это проявления садизма бригадистов возбуждает Бонанно.
Современные последователи Бонанно из «неформальной федерации анархистов» солидаризуются с «возрожденными Красными Бригадами» и выступают как часть этой же элитаристской авторитарной традиции.
Показательно и отношение Бонанно к роли анархистов в либертарном будущем.
«В свободном обществе, в котором установится анархия, в идеале анархистам, которые неразрывно связаны с общественной борьбой на любом уровне, будет отведена роль развивать борьбу дальше, уничтожая малейшие следы власти и совершенствуя свою деятельность во имя анархии.» Альфредо Бонанно. Борьба анархистов
Мысль эта близка к формулировкам Малатесты, но классик анархо-коммунизма имел ввиду индивидуальное участие анархистов в борьбе, после роспуска ОРГАНИЗАЦИИ АНАРХИСТОВ. И поэтому контекст высказывания, делает смысл противоположным. Аффинити-группы, на которые опирается «организационная» концепция Бонанно, не предполагают роспуска. Потому что это аффинити, которые устоялись в борьбе и входят в «неформальную организацию». То есть их, как и организацию распустить невозможно. Можно только надеяться, что он имел ввиду не анархистский аналог «стражей исламской революции».
Кстати, деятельность «безлидерного белого сопротивления» и «товариществ» нацавтономов доказывает, что аффинити-группы могут вполне себе быть инструментом авторитаризма. Аффинитизация ведет к несменяемости вождей. Аффинити критиковали так же и некоторые феминистки. Бесструктурные группы радикальных или либеральных феминисток стают инструментом «сестер» состоятельнее и образованнее. То есть превращаются в инструмент фракционной борьбы внутри правящих классов, в котором малообразованные и бедные женщины превращаются в безмолвную массовку от имени которой выступают наиболее сильные, умные или обеспеченные женщины.
Аффинити бывают эффективны в период полицейских репрессий. Такая форма организации может быть неплоха для мелких пропагандистских или силовых групп. Впрочем, как показывает практика, аффинити не приспособлена к осмысленным наступательным действиям. А «аффинитизация» легальных организаций превращает политическое движение в заложника личных амбиций лидеров. Подобные группы не способны к дискуссии и самокритике, так как важнейшим их свойством является групповая лояльность. Не личное становится политическим, а любое политическое воспринимается как личное. Именно в таких сплоченных личными связями сообществах, противоречивые и ошибочные воззрения «авторитетов» приобретают характер непогрешимой догмы.
Любая долго существующая либертарная аффинити-группа должна находить механизмы для избежания внутреннего авторитаризма. Греческое повстанчество демонстрирует авторитаризм и любовь к силовому решению идеологических конфликтов, а аффинитизация политических групп (становление институтов несменяемых лидеров и узкой «групповой» идентичности) делает их заложниками позиции «вождей».
Интересно, что концепция «включенных» и «выключенных» вполне соответствует концепции праворадикального «продуктивизма», а описание европейского капитализма грешит тем же игнорированием мирового перемещения капитала, что и в творениях постиндустриальных буржуазных утопистов.
Содержанием политической философии бонаннизма является присвоение чужих форм практики, чужих (в том числе буржуазных) концептов и пропаганда таких организационных форм, которые доказали свою недееспособность.
В средневековье жил мастер Бонанно. Он был плотником и резчиком по дереву. Когда строился Монреальский собор (в Италии) он сделал по ошибке квадратные двери для арочного проема. Качество работы было таково, что строители пристроили его двери снаружи, чтоб не портить хорошую вещь. Однофамилец этого ремесленника сделал свои “двери в Анархию”. Философию Мария Альфредо Баннано можно исследовать. О ней можно писать диссертации и исследовать поэтику. То есть с точки зрения литературы это очень интересные произведения. Впрочем, сами эти двери сделаны так плохо, что не открываются. Даже поэтические изыски не спасают. Их стоит выбросить и не мучится с установкой. Красивая, но абсолютно бесполезная вещь.
Сами «повстанцы» часто заимствуют идеи у постлевых анархистов и примитивистов. И то и другое направление не имеет проработанных активистской философии и образа действия. Все это есть у повстанцев, но у последователей Бонанно на обе ноги хромает анализ общества. Критику дополняющих бонаннизм теорий можно почитать по указанным ниже линкам.
P.S. Как таковой дискуссии не состоялось по причине вполне прогнозируемой неявки “повстанцев”. Вопросы к докладчику, как правило, носили характер уточнений формулировок или справок по фактам. Единственны вопрос выходивший за рамки текста касался “черного блока” и связи его с “повстанчеством”.
Черный блок – место в демонстрации, а не политическая философия. В нем могут участвовать разные люди. От анархо-синдикалистов и “автономных сталинистов” (такое явление существует и они явно не были бы в восторге от местных любителей Сталина из партии “Боротьба”, потому что не участвуют в выборах) до обычных политизированых хулиганов и “суперидейных” повстанцев. Черный блок – часть тактики. В черное одеваются не для того чтоб “круто выглядеть”, а для того чтоб устроить драку в рамках большего демо. То есть прямая связь с политической философией тут отсутствует. Тем более с “бонаннизмом”
Российская группа “черный блог” тоже имеет мало общего с бонаннистами. Это скорее анархо-коммунистическая версия “повстанчества”. В основе их взглядов лежит классовый анархизм. Их тактику можно считать ошибочной и неверной, но с ней хоть имеет смысл спорить, а не отбрасывать как бессодержательный вздор “гормональных революционеров”.
Добавить комментарий