Пиратские утопии ч.2

Команда Томаса Энстиса насмехается над законом, устроив шутовское судилище. Судья, накинув старый кусок парусины вместо робы и ветошь вместо парика, сидит на мангровом дереве: “Знайте же, Бездельники, мы собрались здесь не для того, чтобы выслушать доводы Разума, - а чтобы судить по Закону.

Первоначальные буканиры называли себя “береговым братством”. Удачное название, ведь пираты сменяли корабли, встречались в условных местах, собирались для совместных рейдов и общения со старыми товарищами. Хотя может показаться удивительным, что, несмотря на океанские расстояния, пираты сохраняли и поддерживали связи друг с другом, они постоянно возвращались в различные “свободные порты”, где их были рады приветствовать торговцы чёрного рынка, всегда готовые купить товар. Пираты признавали друг друга за своих, не нападали на других пиратов и собирались для совместных атак в большие флотилии.

Так, в 1695-м, команды капитанов Авери, Фаро, Уонта, Мейза, Тью и Уэйка собрались для совместного рейда на ежегодный морской караван мусульман-паломников в Мекку. На 6 кораблях было не меньше 500 человек. Они также собирались на празднования, как например “сатурналии” вроде тех, которые провели команды Чёрной Бороды и Чарли Вейна на острове Окракоук, Северная Каролина, в 1718-м. Существуют даже свидетельств того, что существовал уникальный пиратский язык - свидетельство того, что пираты развивали свою собственную, отдельную культуру. Филип Эштон, провёдший 16 месяцев с пиратами в период с 1722-го по 1723-й, сообщал, что один из его пленителей “По Пиратским Обычаям и на их собственном Диалекте, спросил меня, не желаю ли я подписаться под их Кодексом.” Существует также достаточно забавный отчёт о том, как моряк, попавший в плен к пиратам, “спас свою Жизнь должной Порцией Ругательств и Проклятий.” Можно предположить, что одной из отличительных черт пиратского языка было свободное использование богохульств и ругательств.

Благодаря постоянному разделению и объединению команд и смены кораблей, существовали очень сильные межличностные связи между разными пиратскими командами. Они были объединены единой культурой и обычаями и с течением времени развили особенное, “пиратское” самосознание. Перспектива того, что пиратское сообщество обретёт более постоянную форму, была угрозой для властей, которые опасались установления власти этого “Сообщества” в не колонизованных ещё регионах, где “ни одна Держава не могла оспорить их могущество.”

Месть

Одним из существенных аспектов того, что мы могли бы считать “пиратским самосознанием” являлось понимание необходимости отомстить своим бывшим капитанам и хозяевам-эксплуататорам. Пират Хоуэл Дэвис заявил: “для многих из них поводом податься в пираты было желание отомстить презренным Торговцам и жестоким Капитанам Кораблей.” По захвату в плен купеческого судна, пираты обычно приступали к “учинению правосудия”, “выясняя у Команды, насколько Сносно с ними Обращались. Те из Офицеров, на кого поступали Жалобы,” подвергались “порке с натиранием уксусом”. Примечательно, что одной из любимых пыток, применявшейся к захваченным в плен капитанам торговых судов, было “потение” (sweat - на английском слово также означает тяжелую работу “до потери пульса”): приговорённого заставляли бегать вокруг мачт и с палубы на палубу под какую-нибудь весёлую мелодию, наигрываемую на свирели. В качестве средств повышения мотивации пираты “использовали кончики мечей, ножи, компасы, вилки и тому подобное.” Похоже, пираты имели намерением продемонстрировать бывшему боссу все прелести рабочей жизни: они в буквальном смысле слова воспроизводили для него топчак, символизирующий изматывающую и однообразную жизнь моряка. Наиболее упорным из этих морских “Робин Гудов” можно считать Филиппа Лина, который, будучи схваченным в 1726-м году, сознался в убийстве “37 капитанов торговых судов.”

Пираты отрубают руку капитана Бэбкока': Корабль Бэбкока был перехвачен на обратном пути из Бомбея, часть команды присоединилась к пиратам и напала на собственного капитана - очевидно, отрубив ему руку.

Радикальный историк Маркус Редикер обнаружил интересные свидетельства большого внимания, которое пираты уделяли возмездию. Это отразилось в именах, которые они давали своим кораблям. Наибольшая группа имён собственных пиратских кораблей - это названия, так или иначе связанные с отмщением. Например, корабль Чёрной Бороды “Месть Королевы Анны” или замечательно названный “Месть Мести Нью Йорка” корабль Джона Коула. Капитан торгового судна Томас Чекли очень точно передал суть, когда описал пиратов, захвативших его судно, “играющими в Робин Гудов”. Пирату Джону Уорду принадлежал корабль Маленький Джон. Питер Лэмброн Уилсон замечает: “Это обстоятельство даёт нам драгоценную возможность оценить его идеи и собственное мироощущение. Очевидно, что он считал себя морским Робин Гудом. Существуют факты, говорящие о том, что этот человек раздавал добычу бедным и был явно настроен грабить богатых.”

Реакция государства на деятельность этих весёлых ребят семи морей была жестокой: пиратство каралось смертной казнью. В начале XVIII века “королевские чиновники и пираты оказались заключены в систему взаимного террора”. Пираты становились всё большими противниками мейнстримового общества, а власти всё более желали их перевешать. Слухи о том, пиратам, воспользовавшимся королевским помилованием 1698-го года было отказано в помиловании после сдачи оружия, только усилили недоверие к власти и яростное её неприятие. Пираты приняли решение “более не искать никакого вида прощения, но в случае атаки защищать себя от своих бессовестных соотечественников.” В 1722 капитану Люку Ноту было выплачено 230 фунтов стерлингов за потерю профессии. После того, как он сдал 8 пиратов, “ему пришлось оставить Купеческую службу, поскольку Пираты угрожали Запытать его до смерти, если он попадёт к ним в руки.” Пустой угрозой подобные заявления не были: в 1720-м, пираты из команды Бартоломью Робертса “открыто и при свете дня сожгли и уничтожили... суда на рейде Бассетер (остров святой Киттс) и имели наглость кричать оскорбления в сторону Форта Её Величества.” Это была месть за казнь “их товарищей возле Невиса.” После этих событий Робертс отправил послание губернатору, что “они Приплывут и Сожгут Город (Сэнди Пойнт) у него на Глазах за то, что в нём повесили Пиратов.” Робертс даже заказал для себя флаг, на котором изображён он сам, попирающий ногами два черепа с аббревиатурами ABH и AMH - “Череп Барбадоссца” (A Barbadian’s Head) и “Череп Мартиникца” (A Martinican’s Head). И позже в этот год он осуществил свои намерения, повесив губернатора Мартиники на нок-рее.

В ответ на публикацию чиновниками объявлений о вознаграждении за поимку пиратов, появились пиратские объявления о вознаграждении за поимку некоторых королевских чиновников. Когда пиратов ловили или казнили, другие пиратские команды стремились отомстить за смерть товарищей, нападая либо на город, где совершилась казнь, либо на его торговые пути. Такого рода солидарность ясно показывает, что к этому моменту настоящее пиратское сообщество успело полноценно развиться и что люди, плавающие под “Весёлым Роджером” более не мыслили себя англичанами, голландцами или французами. Они думали о себе как о пиратах.

Пиратство и Рабство

Золотой Век пиратства совпал с зарождением Атлантической работорговли. Отношения между пиратами и рабами сложились сложные и двойственные. Некоторые их пиратов участвовали в работорговле и разделяли отношение современников к африканцам как к ходовому товару.

Группа пиратов, в том числе Гиббс и Уонсли, закапывают сокровища на острове Бэрон. Гравюра необычна редким изображением афро-американского пирата, хотя их число среди пиратов было очень большим.

Тем не менее, далеко не все пираты участвовали в работорговле. На самом деле, очень большое число пиратов сами были бывшими рабами. По количеству чёрных членов команды пиратские суда оставляли далеко позади торговые и военные суда. И крайне редко сторонние наблюдатели упоминают чёрных членов пиратских команд в качестве “рабов”. В большинстве своём эти чернокожие пираты были беглыми рабами, либо влившиеся в пиратские команды по пути из Африки, либо бежавшие с плантаций, либо они были проданы в рабство на корабль и освобождены после его захвата. Некоторые могли быть свободными, как например “свободный Негр”, моряк из Депфорда, который в 1721-м году возглавил мятеж “против того, что Офицеров слишком много, и работа слишком тяжела, и тому подобное.” Само по себе мореплавание давало чёрным большую автономию, чем жизнь на плантации, но пиратство могло - хотя это было рискованно - предложить нечто большее. Редкий шанс на свободу для африканца в Атлантике XVIII века. Так, 50 из 200 членов команды капитана Беллами на корабле “Уайдах”, составляли чернокожие. В записках очевидца потопления пиратского судна в районе Уэлфлита, Массачусетс, в 1717-м году, говорится о большом количестве чёрных тел, выброшенных на берег. Пиратский историк Кеннет Кинкор говорит о том, что хотя “Уайдах” первоначально был кораблём, на котором перевозились рабы, чернокожие в момент затопления на самом деле являлись членами команды, а не рабами. Отчасти уважение, которое заслуживали некоторые чёрные, связано с тем, что пираты, как и любые матросы, “настолько презрительно Относились к Сухопутным Крысам”, что любой чёрный, умеющий работать с верёвками и знавший азы морского дела, стоял в их глазах выше любого белого, который этого не умел. Кинкор отмечает: “Пираты судили об африканцах, основываясь на их желании идти на контакт и навыках мореходов - другими словами, по уровню культурного развития. Вопрос расовой принадлежности для них не стоял.”

Зачастую чёрные пираты возглавляли абордажные команды с целью захватить корабль целым и невредимым. На пиратском корабле “Утренняя звезда” был “повар-негр, сражавшийся во время абордажа двумя саблями”, а половина абордажный команды на корабле Эдварда Кондента “Дракон” состояла из чернокожих. Некоторые из чёрных пиратов становились старшинами или капитанами. Например, в 1699-м, когда капитан Кидд бросил якорь в порту Нью-Йорка, ему навстречу были отправлены два шлюпа, помощником капитана на одном из них “был маленький чернокожий... который, как говаривали, раньше был старшиной у капитана Кидда.”

В XVII веке, когда пираты попадали в плен к властям, чёрных не судили вместе со всеми, потому что предполагалось, что они были рабами, но к XVIII веку их уже казнили наравных с белыми “братьями” (и сёстрами). И всё же, наиболее вероятной судьбой чёрного пирата в случае поимки, было рабство, независимо от того, был ли он до ухода во флибустьеры свободным, или нет. Когда в 1718-м году королевский флот захватил в плен Чёрную Бороду, пятеро из восемнадцати членов его команды были чёрными. По решению Совета Губернатора Вирджинии, эти пятеро “были равным образом причастны к актам Пиратства, как и вся остальная Команда.” Один “Упорный Малый, Негр”, по имени Цезарь, был схвачен как раз во время попытки подорвать весь корабль, лишь бы избежать плена и продажи в рабство.

В 1715 правящий Совет Колонии Вирджиния высказал опасения по поводу связей между “Бесчинствами Пиратов” и “Восстаниями Негров”. Они имели полное право тревожиться. К 1716-му рабы на Антигуа стали “крайне высокомерно и оскорбительно себя вести”. Предположительно, многие из них “ушли к пиратам, которым нет дела до цвета кожи.” Связи такого рода имели транс-атлантический характер. Они простирались от сердца Империи - Лондона, до колоний рабов в Америках и “Рабского Побережья” Африки. В ранние 1720-е, банда пиратов поселилась на западном побережье, присоединившись и смешавшись с Кру - западноафриканской народностью, проживавшей на территориях современных Сьерра-Леоне и Либерии. Эти люди прославились своими талантами в мореплавании с использованием длинных каное. А также тем, что многие из этого народа сыграли решающие роли во время восстаний рабов. Скорее всего, этими пиратами были члены команды Бартоломью Робертса. Когда военно-морской флот попытался их атаковать в 1722-м, они скрылись в лесах. Такого рода альянс не является таким уж необычным, если принять во внимание, что из 157 человек на борту корабля Робертса, которые не смогли сбежать (и были либо убиты, либо взяты в плен), 45 были чёрными. Скорее всего не рабами и не пиратами, но “Чёрными моряками, известными как гремето” - независимыми африканскими мореплавателями, в основном из региона Сьерра-Леоне, которые “за небольшое жалование” служили на пиратских кораблях.

Изучив судьбу взятых в плен членов команды Робертса, можно увидеть, насколько распространились такого рода связи и как наследие пиратов продолжало жить даже после их поражения. “Негры” из числа его команды взбунтовались по причине плохих условий и “низкой платы за службу” на военном корабле. “Многие из них слишком долго жили по-Пиратски”. Очевидно, для них “По-Пиратски” означало лучшую еду и большую свободу.

Жизнь с туземцами

Лионель Уафер был французским хирургом, присоединившимся к командам буканиров на Карибах в 1677-м. На обратном пути из Восточных Индий он по вине несчастного случая был вынужден некоторое время отлёживаться в одной индейской деревне. В результате он перенял ряд индейских обычаев. Далее следует его описание того, как английские моряки возвращаются в деревню: "Я уже сидел какое-то время на заднице, как это обычно делают индейцы, окружённый ими со всех сторон, такой же раскрашенный, как и они, голый (за исключением набедренной повязки), и с кольцом в носу, нависающим над губами. Прошло около часа, прежде чем один человек из нашей команды пригляделся ко мне получше и воскликнул “Да вот же наш доктор!” И меня сразу же принялись поздравлять с прибытием.”

Такого рода бегство от цивилизации и жизнь среди туземцев не всегда были случайными. Буканиры карибских островов получили стали так называться от слова “букан”, особого метода копчения мяса, который они переняли у местных индейцев племени Аравак. Первоначально буканиры были просто самовольными поселенцами на большом острове Испаньола (ныне - Гаити и Доминиканская республика), который находился под испанским управлением. Буканиры обратились к пиратству после того, как испанские власти попытались согнать их с земли. На Испаньоле они жили так же, как это делали местные аборигены до них. Такого рода “островная жизнь” обычно напрямую связывалась с пиратством: за исключением буканиров Испаньолы и Тортуги, единственная крупная группа европейских перебежчиков в Новом Свете были лесорубы залива Кампеш (нынешние Гондурас и Белиз), “грубая, вечно пьяная матросня”, которую большинство комментаторов часто сравнивает с пиратами. Они сознательно выбрали жизнь без накопления и роскоши в независимых общинах на окраине цивилизованного мира.

Отношения пиратов к туземному населению было разным. Некоторые стремились обратить местных в рабство, заставить работать на себя, насиловали женщин и воровали. В то же время, были и такие, которые селились вместе с туземцами и смешивались с их сообществом посредством брака. Это было особенно заметно на Мадагаскаре, где в результате совместного проживания пиратов и туземцев зародилась “тёмная раса мулатов”. Контакты и культурный обмен между пиратами и африканцами привёл к тому, что в песнях как одних, так и других, появились общие мотивы. В 1743-м году ряд моряков судил военный трибунал за то, что “пели негритянские песни.” Такого рода двусторонние связи были не столь редкими, как можно предположить. Пират по имени Вильям Мэй, оказавшийся на одном из Мадагаскарских островов - острове Джоанна, испытал шок, когда один из негров обратился к нему на чистом английском. Оказалось, что этот человек был увезён с острова на английском судне и некоторое время прожил в Бетнал Грин, Лондон. После чего вернулся домой. Новообретённый друг помог Вильяму спастись от английских властей, которые собирались захватить пирата и вздёрнуть его в Бомбее.

Общим местом того, что можно назвать “пиратской идеологией”, является ощущение себя свободными королями, автономными индивидуалами-императорами. Отчасти это связано с мечтой о богатстве: Генри Авери был идолизирован по причине огромных сокровищ, которые он смог награбить. Некоторые полагают, что он основал собственное пиратское королевство. В то же время существовал пират, чья история “из грязи в князи” ещё более замечательна: Абрахам Сэмьюэль начал в качестве раба во французской колонии на Мартинике. А стал “Толинор Рексом”, Королём Форта Дофин. Сэмьюэль бежал из рабства и вступил в пиратскую команду корабля “Джон и Ребекка”, поднявшись в ней до старшины. В 1696-м пираты смогли сорвать куш и решили отойти от дел и поселиться на Мадагаскаре. Сэмьюэль оказался в покинутой французской колонии Форт Дофин, где местная принцесса узнала в нём ребёнка, которого она родила одному французу во время их пребывания на острове. Сэмьюэль вдруг оказался наследником пустующего трона местного королевства. Работорговцы и купцы устремились к его трону, чтобы начать вести дела с “Королём Сэмьюэлем”, но он сохранил свои симпатии пиратам и позволил (даже помогал) им грабить купцов, которые приплывали по торговым делам в его владения. Существовало ещё несколько похожих, может быть менее вычурных, персонажей в различных портах и гаванях Мадагаскара. Пираты и работорговцы, ставшие местными вождями с личными армиями численностью до 500 человек.

Секс, наркотики, рок’н’ролл

Безусловно, пираты жили куда более весёлой жизнью, чем их бедные замученные товарищи на военных и торговых судах. Они устраивали крутые вечеринки: в 1669-м году, прямо возле берегов Испаньолы, несколько буканиров из команды Генри Моргана подорвали собственный корабль во время особенно буйного празднования, которое, как и любая хорошая пиратская вечеринка, включала в себя пьяную пальбу из корабельных пушек. Каким-то образом они устроили пожар в корабельном пороховом погребе. Взрыв полностью уничтожил судно. Во время некоторых путешествий алкоголь “тёк рекой”. Для многих матросов именно перспектива неограниченных порций грога являлась основной причиной для бегства с торговых судов и перехода к пиратам. Правда, иногда эта практика работала против пиратов: одна команда потратила три дня на захват корабля по причине нехватки трезвых членов абордажной команды. Как правило, матросы с ненавистью относились к путешествиям с “питьевой водой” (без грога). Одна из основных причин - обилие живности в тропической воде, которую приходилось цедить сквозь зубы, чтобы чего не попало внутрь.

Вечеринка без музыки - не вечеринка. Пираты были известны своей любовью к музыке и часто нанимали музыкантов на время похода. Во время суда над командой “Чёрного Барта”, Бартоломью Робертса, двух человек помиловали по причине того, что они были музыкантами. Похоже, что пираты использовали музыку и во время боёв, поскольку про одного из помилованных было отмечено, что “в его обязанности входило играть музыку на палубе во время схватки”.

Свобода от загнанного в рамки мира, которую несло с собой пиратство, для некоторых людей означала также свободу сексуальную. Европейское сообщество XVII-XVIII веков было жестоко анти-гомосексуально. Королевский Флот периодически проводил суровые анти-мужеложские кампании на своих кораблях, где мужчины были вынуждены годами жить вместе. На военных и торговых судах сексуальность считалась врагом работы и должного порядка на борту. Вот что писал о моряках министр Джон Флэйвел торговцу Джону Лаверингу: “Умертвить их Страсти - самый надёжный способ Оживить вашу Торговлю.” Б.Р. Бёрг в работе “Содомия и пиратская традиция” предполагает, что значительная часть пиратов была гомосексуальна. И хотя не существует фактических докозательств подобной точки зрения, тем не менее вероятнее всего пиратский порт был наиболее безопасным местом для такого рода времяпрепровождения. Некоторые из ранних буканиров Испаньолы и Тортуги жили в гомосексуальном союзе, известном как мателотаж (от французского “моряк”, возможно от этого слова произошло “mate”, спутник, товарищ). Собственность была общей для обоих партнёров, после смерти одного из них, второй наследовал всё. Даже после того, как среди буканиров появились женщины, мателотаж никуда не исчез. Партнёры вместе жили с женой одного из них. В своих “Воспоминаниях Буканира” Луи лё Голиф жаловался о распространённости гомосексуальности на Тортуге, где ему пришлось сражаться в двух дуэлях только для того, чтобы отбить от себя упрямых ухажёров. В итоге, французский губернатор Тортуги привёз на остров сотни проституток, надеясь отвадить буканиров от их привычных практик. У капитана пиратов Роберта Каллифорда был “прекрасный спутник”, Джон Суон, который жил вместе с ним. Некоторые мужчины приобретали “красивых мальчиков” в качестве своих спутников. На одном пиратском корабле молодой человек, сознавшийся в том, что состоял в гомосексуальных отношениях, был закован в цепи и подвергался оскорблениям, но это было скорее исключением из правил. Существенным является и тот факт, что ни в одном из пиратских кодексов не было никаких правил, запрещающих гомосексуальные контакты.