Повседневная жизнь политической полиции

Сейчас у многих из нас осталось ощущение, что маховик репрессий, который начинает раскручиваться (13 политзаключенных по делу 6 мая, обыски, допросы и тп) – это результат и прямое следствие стычек с полицией на Болотной. По-моему, очень важно понимать, что это не так – давление на движение протеста начало расти уже с января и постоянно усиливалось. Не было бы шестого мая – нашли бы другой повод.

Чтобы проиллюстрировать эту мысль, хочу показать вам текст, который написал в конце марта, но так нигде и не публиковал. В нем собраны некоторые (далеко не все!) случаи за январь-февраль прошлого года, когда менты и оперативники центра «э» запугивали, избивали и сажали под арест участников протестов и активистов оппозиции. Мне кажется, это достаточно красноречивое свидетельство той полицейщины, к которой катится, пыхтит наш паровоз.

Пока на Пушкинской шел мрачный митинг 5 декабря, на Лубянке жестко винтили вышедших на несогласованную акцию оппозиционеров. Через пару часов волна "винтилова" переместится и докатится до знаменитого фонтана.

Часть схваченных на Лубянке людей оказалась в неисправном "Пазике" – по какой-то причине выхлопные газы поступали внутрь автобуса. "Что-то сломалось, потерпите", — сказали полицейские и высунулись в окно. Окна в камере с задержанными, разумеется, не открывались.

"Газа становилось больше, люди в камере начали молотить руками по двери: «Старшой, открой, старшой, умираем». Я закашлялся. От выхлопа начала болеть голова, заслезились глаза. Меня затошнило. В конце автобуса все было еще хуже – людей скрывали плотные клубы дыма", – так  описывает  полицейский "газенваген" Павел Никулин из "Московских новостей", задержанный и избитый на площади.

С журналистами, как и с протестующими, в те дни вообще не церемонились. На той же Лубянке "отоварили" дубинкой по голове Ульяну Малашенко из "Коммерсанта FM" (сотрясение мозга). Когда этим фактом возмутился главред радиостанции, глава московских полицейских Колокольцев  ответил ему издевательской шуточкой . Диалогу с обществом власть предпочла цинизм.

"Разгон митингов и акций проходил с применением спецсредств, митингующие избивались в ходе задержания и в отделениях полиции. В контексте непрекращающихся с 4 декабря 2011 года политически мотивированных задержаний это вынуждает говорить о сознательной эскалации полицейского насилия", - говорится  в заявлении  сайта Ovdinfo.Org, который собирает информацию о задержанных протестующих.

По данным сайта, за последние четыре месяца только в Москве за протестную активность были задержаны около двух тысяч человек. Почти все они были приговорены к штрафу или административному аресту. "Ситуация с задержаниями и административными арестами протестующих — это самые масштабные политические репрессии в новейшей истории России после 1993 года", - считают авторы сайта.

Такую фразу как-то сразу хочется оттолкнуть от себя. "Масштабные политические репрессии" – это же не про нас, это слова из какой-то другой страны, из страны караульных вышек. При чем здесь мы?

Судить по цифрам трудно, они сухи и не дают наглядного представления о происходящем. Чтобы хоть как-то прояснить для себя сегодняшнюю ситуацию и масштаб репрессий, мы собрали информацию о том, чем занималась сотрудники Центров по борьбе с экстремизмом в феврале. Говорить о мартовских событиях пока что рано.

Получилась достаточно объемная картина рутинной работы политической полиции в самое нервное для власти время – последний месяц перед выборами.

В середине февраля вдруг выяснилось, что во время московского автопробега "Белое кольцо" сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом были заняты очень важным делом: они провоцировали пробки на Садовом кольце. Как  пишет  координатор "Синих ведерок" Данила Линделе, машины в первом ряду намеренно "сдерживали колонну с белыми лентами, чтобы впереди успели подстроить аварии". Представившись гаишником, Линделе позвонил водителю одной из этих машин и выяснил, что провокатор служит в правоохранительных органах.

"Я просто сам в Центре по экстремизму работаю. ЦПЭ — знаешь такое? На Петровке находится. Поэтому я, в принципе, по работе там ездил в потоке. Наш начальник в курсе был", — признается полицейский.

Вообще-то считается, что Центр "Э" был создан не для того, чтобы осуществлять провокации во время акций гражданского протеста. Он вроде бы придуман для того, чтобы нацисты нас не резали по подворотням, а фундаменталисты не взрывали нас в метро и в аэропортах.

На деле же оказывается, что почти вся их деятельность заключается в преследовании гражданских и политических активистов. Почему так происходит? А потому что борцы с экстремизмом воспринимают себя именно как политическую полицию.

"Мы цепные псы режима", - буквально так сказал одному из знакомых мне активистов офицер Центра "Э", человек вполне разумный и умудренный сединами. Почтенная миссия, охранное отделение.

Не хочется тиражировать образ врага, но сами "эшечки" – как их называют в народе – не оставляют нам возможности воспринимать их по-другому.

Это политическая полиция, и лучше быть готовым ко внезапной встрече с оперативником. Подробное руководство по поведению на "профилактической беседе"  публикует  ассоциация "Агора". Вот только не всегда вы дождетесь вежливого приглашения в отделение полиции. Нередко борцы с экстремизмом ведут себя как гопники или обычные бандиты.

В центре Нижнего Новгорода к двум антифашистам, возвращавшимся с акции памяти Маркелова и Бабуровой, подошли трое мужчин. "Сигаретки не найдется?", - спросили они, после чего бросились на молодых людей с криками "стой!", "вали их!" и нецензурной бранью. Представившись сотрудниками Центра "Э", они затолкали одного из парней в машину и отвезли в отделение, где несколько часов с побоями и угрозами допрашивали по делу  несуществующей организации "Антифа-RASH" .

В Нижнем Новгороде защитники режима вообще крайне ревностно относятся к своей службе, и даже офицеры не боятся "черновой работы". Вечером 4 февраля там был  похищен и избит  организатор митинга "За честные выборы", активист Объединенного гражданского фронта Николай Николаев. Неизвестные силой вывели его из кафе, посадили в машину и побили, дав понять, что это результат его участия в оргкомитете. Среди нападавших Николаев опознал подполковника Алексея Трифонова, начальника регионального ЦПЭ. С другим похитителем активист случайно встретился в Следственном комитете. Этот человек представился как сотрудник Центра "Э", майор полиции Степанов.

Нездоровый интерес полиции к организаторам и участникам акций 4 февраля наблюдался во многих городах России – если это не полицейское государство, то что? В Чебоксарах на двое суток  арестован  активист "Другой России". В Туле сотрудники Центра "Э"  угрожали отобрать  у активистки "Левого Фронта" детей-близнецов, если она не прекратит участвовать в акциях протеста. В Иркутске накануне митинга были задержаны  трое анархистов – якобы за расклейку листовок в неположенном месте. Во время задержания к молодым людям применялась физическая сила, как выразился майор, ударивший одному из активистов в глаз кулаком – "для профилактики".

Все в том же Нижнем за пару часов до пресс-конференции по шествию 4 февраля  схватили  другоросса Илью Шамазова, которой должен выступать перед журналистами. За несколько дней перед тем задержали и посадили на двое  суток Анну Кузнецову, тоже организатора акции.

Сообщения об этих преступлениях регулярно поступали на ленты новостей, но не вызвали почти никакого интереса. Мы их даже не обсуждали. Как будто это в порядке вещей: мы мирно митингуем, а они нас бьют и фабрикуют обвинения.

На Болотной и Сахарова, требовали отменить 282 статью и составляли списки политзаключенных, забывая, собственно, о тех, кто непосредственно следит, бьет, хватает и тащит в тюрьму. Но разве не должны поменяться местами политзеки и "цепные псы"?

Это же такие очевидные вещи. Честные выборы. Независимые суды. Ликвидация политической полиции. И если среди лидеров протеста не видно сципионов, то ладно, я сам скажу: Карфаген должен быть разрушен.

Звучит, конечно, несколько высокопарно, но я думаю, что такие банальные вещи стоит проговаривать, чтобы понимать, в какой ситуации мы все сегодня оказались.

Мало кто об этом знает, но правоохранительные органы давно ведут базу данных под названием "Сторожевой контроль". С ее помощью проводится наблюдение за общественно активными гражданами, а также их "профилактические задержания" в рамках борьбы с экстремизмом. Летом 2011 года Европейский суд по правам человека  постановил , что "Сторожевой контроль" нарушает право на неприкосновенность частной жизни. Однако шансов на то, что полицейские и борцы с экстремизмом откажутся от ведения этой базы, практически нет.

Иногда борьба с инакомыслием доходит до смешного. В Великом Новгороде сотрудники местного ЦПЭ пришли в областной комитет КПРФ и  нажаловались , что Вадим Бериашвили (доверенное лицо Зюганова в регионе) якобы возглавляет экстремистскую группировку. В Саратовской области в экстремизме подозревают  председателя регионального "Союза солдатских матерей", а в Магнитогорске правоохранители хотели допросить  шестилетнюю девочку по делу о возбуждении ненависти к сотрудникам полиции. У московских коллег опыт задержания и допроса маленьких детей  уже есть .

Департамент по противодействию экстремизму – детище экс-президента Медведева. Он был создан в 2008 году на базе расформированного УБОПа, который занимался борьбой с организованной преступностью. Вероятно, президент пришел к выводу, что криминальные банды в стране побеждены и можно переключиться на борьбу с угрозами существующему строю. УБОПовцы привыкли иметь дело с уголовниками и давно переняли методы и манеры уголовного мира. Среди "эшечек" полно обычных отморозков.

В предвыборный месяц они показали многое из того, на что способны. Вечером 14 февраля в Самаре  напали на правозащитника и организатора митингов "За честные выборы" Александра Лашманкина. Он попал в больницу с закрытой черепно-мозговой травмой, переломом костей носа и многочисленными ссадинами на лице. В Нижнем Новгороде перед началом автопробега 19 февраля  избит неизвестным  активист Алексей Садомский. Организатору пробега прокололи шины. Через пару дней борцы с экстремизмом провели обыски сразу у нескольких гражданских активистов,  подбросив  одному из них патроны.

Весь февраль московские сторонники Эдуарда Лимонова каждый вторник выходили на акцию "Остановим диктатуру!" перед здание Центризбиркома. Сценарий всякий раз был один и тот же. Активисты разворачивают баннер и несколько минут скандируют лозунги, затем их жестко задерживает полиция.

В один из вторников сотрудники ОВД "Басманное"  решили отомстить  Вере Лаврешиной, которая требовала соблюдения прав задержанных. Они вызвали санитаров, которые со связанными руками отвезли Веру в психбольницу имени Ганнушкина. Там Лаврешина провела ночь, а утром была отпущена врачами, которые не нашли у нее никаких отклонений.

"Если к нам начнут возить политических, то у нас не хватит сил на настоящих больных," - сказали врачи. Меньше чем через неделю  полицейские привезли  к тем же врачам активистку "Солидарности".

Чтобы попасть под прицел органов, не обязательно быть известным политическим активистом, иногда хватает мелочи – к примеру, группы в соцсети. В Мордовии сотрудники Центра "Э" несколько месяцев преследовали  людей, создавших "Вконтакте" группу "РосПил-Саранск". Оперативники ходили по квартирам администраторов группы, угрожая уголовным делом за "экстремизм". Полицейские сняли с поезда несколько человек, направлявшихся в Москву на митинг 10 декабря. Интересовались саранскими активистами и перед 4 февраля.

София Красновид, одна из создателей группы, рассказывает, что в конце декабря "либо эшники, либо сочувствующие" прошли по соседним квартирам в доме, где она живет, и настроили жильцов против нее. "После этого пять соседок со мной не разговаривают. Боятся. Хотя сами не знают, чего", — говорит Красновид. По ее словам, у некоторых из участников группы были проблемы с бизнесом.

А вот воронежской студентке Нине Беляевой даже группу не пришлось создавать. Ей достаточно было скопировать на свою личную страничку "Вконтакте" запись, содержащую призыв к врачам, учителям, студентам и пенсионерам не голосовать за Путина. Студентку  вызвали в полицию , где она узнала, что против нее возбуждено административное дело за незаконную агитацию.

Это, конечно, пример такой провинциальной полицейщины, которую все-таки сложно представить себе в Петербурге или Москве (хотя и здесь можно  попасть в ОВД  из-за белой ленточки). Мне кажется, в тот момент, когда оперативники начали приходить  к читателям "Большого города" , просто вырезавшим из журнала заявление в прокуратуру, стало очевидно, что Центр "Э" представляет опасность для всех без исключения.

Мне кажется, что наша краткая история полицейского февраля в очередной раз показывает, что "эшечки" – просто бандиты в погонах, чьи преступления давно перевесили все их возможные заслуги. Нам нельзя их бояться. Страх – именно то, чего они добиваются; бесстрашие же, по большому счету, единственное оружие, которое у нас есть.

И мы, конечно, должны добиться ликвидации всех Центров "Э", пока они не добились ликвидации нашего небольшого гражданского общества. 

Опубликовано на сайте "Эха Москвы"