«Если им все сойдет с рук, в следующий раз они кого-нибудь уже убьют»

Вечером 3 ноября двое неизвестных в масках и с пневматическими винтовками ворвались в офис ЛГБТ-организации La Sky в Санкт-Петербурге, где проходило «Радужное чаепитие». В результате нападения пострадали двое: активистка Анна Пруцкова получила легкие ушибы спины, а видеоблогеру Дмитрию Чижевскому пуля попала в глаз. Сейчас Дмитрий находится в больнице, и, по словам врачей, его левый глаз вряд ли будет видеть. Уголовное дело по факту стрельбы возбуждено по статье «Хулиганство», а в медицинском заключении и вовсе говорится о бытовой травме. В интервью Slon Чижевский рассказал, как все произошло, кто виноват в нападении и как ЛГБТ-активистам защитить себя.

– Как все случилось?

– Я пришел туда поздно, когда там сидели, пили чай и обсуждали «Марш против ненависти», который прошел в субботу, – я его проспал. Там активистов 20–30 было. Я посидел недолго и пошел – мне надо было записывать «Сливки протеста» (видеоблог о политической жизни Петербурга. – Slon). Одеваясь в предбаннике, я обратил внимание, что в дверях стоят два парня то ли в куртках, то ли в толстовках с капюшонами, шарфы закрывали нижнюю часть их лиц. С ними разговаривала Аня Пруцкова. Я потянулся за курткой и в это время ощутил удар в глаз, а затем услышал очередь выстрелов, меня еще чем-то ударили по спине и по ноге. Я свернул за угол и спрятался, мне закричали: «Пи***ас, куда пошел?!» Потом из офиса стали выбегать люди, и эти парни сбежали.

– Что произошло с твоим глазом?

– Глаз болел. Вызвали милицию, а я побежал в туалет промывать глаз водой – я думал, просто под веко попало что-то. Приехали полиция, скорая, врачи 20 минут оформляли документы вместо того, чтобы сразу увезти. Меня отвезли на Литейный в дежурную офтальмологию, там мне светили в глаз, и я эти глазом еще немного видел свет. Потом меня доставили в Мариинскую больницу, и я ждал два часа, пока сделают компьютерную томографию. Потом меня перевезли сюда, в отделение микрохирургии глаза, и сразу же отправили на операцию.

– Что за операция, как она прошла?

– Мне зашивали глаз, потому что все это время постоянно текла кровь. Пулю пока что не достали, она не магнитная, она у меня до сих пор там. В ближайшее время будут решать, как доставать, и делать вторую операцию, а пока колют антибиотики, чтобы не было заражения. Я тут недели на две как минимум. Ночью приезжал следователь, но не смог со мной поговорить: я был на операции.

– Какие прогнозы дают врачи?  

– Вчера врач мне сказал, что глаз, скорее всего, видеть не будет. Я выложил выписку в интернет – другие врачи тоже пишут, что мало шансов. Хочется, конечно, думать, что они ошибаются. Но сразу после выстрела я еще видел свет этим глазом, а после операции уже ничего не видел.

– Тебя не возмутило, что врачи в документах записали это как бытовую травму?

– Меня лечит заведующий отделением, а он человек занятой – отдал мне выписку утром и сразу убежал на операцию. Там даже сказано, что у меня пострадал правый глаз, хотя на самом деле левый. Буду просить поменять: конечно, это не бытовая травма, а нападение.

– Следователю все-таки удалось с тобой пообщаться? Какие впечатления?

– У меня создалось впечатление, что следователю доставляло удовольствие расспрашивать меня, что это была за организация, что за люди, он постоянно просил все аббревиатуры расшифровывать. Когда я подписывал, что с 51-й статьей ознакомлен, я уточнил: «Это значит, я могу не свидетельствовать против себя?» А он буркнул: «Не умничай, подписывай». В общем, не очень хорошие у нас сложились отношения, хотя я пытался, ведь от него все зависит.

– Дело возбудили по статье «Хулиганство». Будешь опротестовывать?

– Оказывается, у нас одинаково квалифицируются такие разные преступления – и глаз прострелить, и в храме станцевать, и на нефтедобывающую платформу залезть. Первое время я был в шоке, но мне объяснили, что это нормальная практика: им надо было сразу завести дело, а это самая распространенная статья, потом они могут добавлять и другие статьи. Я буду добиваться, чтобы туда добавили «Причинение тяжкого вреда здоровью».

– Кроме тебя пострадала еще одна девушка – кто она и что с ней случилось?

– Аня Пруцкова – активистка инициативной группы «Люби», очень известная в Питере, боевая девочка, я ее постоянно вижу на акциях. Она, по сути, приняла первый удар – она вышла к нападавшим. У нее множественные гематомы на спине от пуль, но она нормально ходит, с ней вроде бы все хорошо.

– Какова реакция: тебя в основном поддерживают или шлют угрозы?

– В основном слова поддержки – во «ВКонтакте» пишут сотни людей, я не успеваю им всем отвечать, пишу шаблонные ответы, но это действительно очень трогает и помогает. А в твиттере какие-то совсем неадекватные люди. Я сейчас боюсь, что они сюда придут: тут нет охраны, вход свободный, поэтому стараюсь лишний раз не говорить, где я лежу. А дальше, когда выйду, буду чаще оглядываться по сторонам.

– Как думаешь, кто напал на вас?

– Я сначала думал, что это администраторы группы «Волк-гомофоб» во «ВКонтакте», но выяснилось, что ее ведет один человек и он не из Питера. Сейчас вообще никаких предположений, но, наверное, националисты.

– Есть ли шансы найти их?

– Я сделаю все возможное, чтобы их нашли. Даже если полиция будет «сушить» это дело и не захочет искать этих ребят, я хочу собрать деньги и найти частного сыщика. Будем им на блюдечке с голубой каемочкой все приносить. Я постараюсь изъять камеры – их там было много. У меня уже есть юрист, это Маша Козловская из ЛГБТ-сети.

– На тебя раньше нападали гомофобы?

– Меня месяц назад побили совершенно неожиданно. Я просто ехал в метро с записи первых «Сливок протеста», у меня была радужная ленточка на руке и вторая на рюкзаке. Человеку напротив, видимо, не понравилась концентрация радужных ленточек, и он мне губу разбил.

– Они хотели напасть конкретно на тебя или так случайно получилось?

– Никто не знал, что я буду там, это было спонтанное решение, хотя я периодически хожу на такие встречи. Это было нападение на организацию, которой и до этого поступали угрозы. LaSky занимается помощью ВИЧ-инфицированным – распространяют брошюры и прочее, ни на какие марши не ходят. Я не активист – я просто захожу иногда. Идет кампания по устрашению различных организаций, которые поддерживают ЛГБТ.

– Как выглядит эта кампания?

– Они ходят сейчас по всем ЛГБТ-организациям, которые до этого много лет не трогали. К «Выходу» на прошлой неделе приходили, написали ручкой на двери матерные слова. Возможно, это рядовые активисты не сами по себе действуют, а кто-то их координирует. Но те люди, которые стреляли, – это просто пешки. Я теперь очень злой, я приложу все усилия, чтобы уничтожить политическую карьеру и Мизулиной, и Милонова, и всех подонков, которые нагнетали гомофобию, – это непосредственно их вина. Эти ребята – им вложили эту идею в головы, и мне даже их по-человечески немного жалко: они, наверное, не рассчитывали, что в глаз попадут и им будет светить уголовное дело. А вот эти, которые подталкивали, они и есть настоящие преступники.

– Что делать остальным ЛГБТ-активистам: ходить на митинги, вооружаться, прятаться, уезжать?

– У меня был выбор, мне много раз говорили: «Дима, тебе надо получить убежище и уехать». Я понимаю, что если я убегу, остальные люди поймут, что я испугался, и, значит, уже совсем все страшно и плохо. Действительно, все серьезно, но именно поэтому я говорю: люди, просыпайтесь, нужно приходить в организации и спрашивать, чем помочь. Я хочу организовать какие-то группы самообороны. Нужно озаботиться, чтобы в офисах были камеры везде, ведь к вам приходят люди, надо обеспечить их безопасность. Сейчас переломный момент: как мы отреагируем – так и пойдет. Если мы поймаем этих козлов и заставим отвечать, то все пойдет иначе. А если им все сойдет с рук, тогда не знаю, в следующий раз они кого-нибудь уже убьют. 

Источник