Феминизм. Перезагрузка: "шествия шлюх"

Публикуем статью о новой волне феминистского движения в Западной Европе и Северной Америке. Учитывая постоянные попытки политических реакционеров и деятелей РПЦ в РФ контролировать поведение и внешний вид женщин, навязывая патриархальные гендерные роли, мы считаем эту статью достаточно актуальной.

Slutwalks, марши «шлюх» против приписывания вины жертве сексуального насилия («victim blaming»), стали в последнее время распространенным по всему миру явлением.  Интервью с певицами и авторами текстов Керстин и Сандрой Гретер из активистской slutwalk-группы г. Берлина об идеях и форме нового феминистского протеста.

Интервью

«Это начало нового движения»

 Slutwalks, марши «шлюх» против приписывания вины жертве сексуального насилия («victim blaming»), стали в последнее время распространенным по всему миру явлением.  Интервью с певицами и авторами текстов Керстин и Сандрой Гретер из активистской slutwalk-группы г. Берлина об идеях и форме нового феминистского протеста.

После первого марша в Торонто slutwalks прошли во многих странах мира. Почему они получили такой большой отклик и почему именно сейчас? Ведь недооценка сексуального насилия не является чем-то новым.

Керстин: Тенденция обвинять жертв сексуального насилия  существовала всегда. Однако за последние месяцы можно было наблюдать усиление этой тенденции в СМИ. В связи с обвинениями известных мужчин в изнасилованиях можно было проследить, насколько сильны в общественном дискурсе мифы об изнасиловании.

Потерпевшие зачастую попадают в ситуацию, когда они вынуждены оправдываться за пережитое насилие. И это происходит не только в раскрученных СМИ случаях. Например, в ходе судебного процесса в Великобритании девушка вынуждена была показать стринги, которые были на ней в момент изнасилования. Внешность, одежда и определенное поведение, как и прежде, играют важную роль.

Сандра: В обществе преобладает атмосфера, которая вынуждает потерпевших занимать оправдывающуюся позицию, поэтому немногие женщины решаются заявить в полицию об изнасиловании. В случае с Джулианом Ассанжем женщины, подавшие иски, подверглись нападкам не из-за своей одежды, но зато из-за своих предполагаемых политических взглядов. Во многих сообщениях подчеркивалось, что они являются феминистками. Как будто обязательно нужно быть феминисткой, чтобы заявить об изнасиловании.

При этом упор делался не на стереотипе «сама виновата», а на образе мужененавистицы. Но дело по-прежнему в мифах и властных отношениях. Когда изнасилование снова стало темой телевизионных шоу, стало понятно, как распространено представление о том, что в изнасиловании частично виновата и сама жертва.

Однако в СМИ имеется много сообщений и о slutwalks. Были ли поняты журналистами политические цели кампании?

Сандра: Я бы не стала называть slutwalks кампанией, скорее это начало нового движения. Мы тоже были приятно удивлены вниманием СМИ. С другой стороны, этот успех может быть двойственным, так как возникает опасность того, что внимание ограничится на внешней картинке, а именно на прикольном шествии легко одетых женщин. Наша цель – позаботиться о том, чтобы привязанное к этой картинке политическое послание было правильно интерпретировано.

Керстин: Например, в одной статье Шпигель Онлайн можно было прочитать, что участники и участницы slutwalks борются за «их право носить сексуальную одежду». Это не совсем так. Носить сексуальную одежду на демонстрации – это не цель, а лишь средство, которое используется для критики victim blaming.

На более глубоком уровне, я думаю, что slutwalks были поняты правильно, так как «шлюха» представляет в нашем переполненном порнографией обществе мужскую фантазию. Возможно, СМИ и не понимают, что slutwalk-движение использует ироническую, доведенную до гротеска аффирмацию мужской фантазии в качестве средства, чтобы противопоставить привычным порно-изображениям другой текст.

В настоящее время в феминистских кругах развернулась дискуссия об идеях и форме протеста. В частности, критикуется, что эта протестная форма распространяет представление о том, что сексуальному насилию подвергаются только «откровенно одевающиеся» женщины. Другими словами: slutwalks поддерживают миф, согласно которому о женщине судят по ее одежде.

Керстин: Если ссылаться только на внешнюю картинку, то эта критика верна. Но ведь речь идет о том, чтобы выразить поддержку женщинам, которых оскорбляют, называя «шлюхами». В этом случае не следует отделять картинку от текстов на плакатах.

Сандра: Slutwalk – это форма протеста, которая собрала так много женщин, потому что она транслирует другой образ нежели клише о враждебных всякой телесности феминистках. Slutwalk в этом отношении представляет идею освобождения. Женщины и люди любого гендера надевают то, что им хочется, показывают тела, которые у них есть, и соединяют серьезную политическую цель с развлечением. И такая форма работает.

Действительно ли слово «шлюха» может быть  переосмыслено в феминистическом контексте? Функционирует ли такое присвоение женоненавистнического языка в качестве жеста отстаивания своих прав («еmpowerment»)?

Сандра: Сначала необходимо сказать, что этот жест, в общем-то, не новый. Подобное уже было во времена движения riot grrrl  в девяностые (riot grrrl — феминистское движение, возникшее в инди-/панк-роке 1990-х годов, нашедшее своё выражение с одной стороны — в грубом, жёстком, как правило, на любительском уровне сработанном панк-роке, с другой — в политической активности, на некоторое время превратившей рок-жанр в влиятельную субкультуру). Эти девушки писали слово «шлюха» на футболках или помадой на животе и груди, одновременно они носили такие милые заколки для волос, чтобы обратить внимание на смешную дихотомию «Шлюха или святая» (нем. «Hure oder Heilige»). В текстах своих песен и зинах они говорили о сексуальном насилии, булимии и гомофобии.

Керстин: Кроме того, речь идет о том, чтобы создать собственную культурную силу. Хизер Джарвис, одна из организаторов slutwalk в Торонто, прекрасно сформулировала это, сказав следующее: «Слово «шлюха» используется, хотим мы этого или нет. Это слово непреодолимой силы, которое должно оскорблять и ранить человека. Давайте попробуем привнести неуверенность в его оскорбляющее значение». Самопровозглашенные шлюхи несут лозунги на своих транспарантах, которые от «шлюхи» не ожидаешь услышать. Картинка и текст должны восприниматься вместе, только так возникает переосмысление контекста, и только так политическое высказывание может быть понято.

То есть, речь идет об акте лингвистического бунта?

Керстин: Когда жертвы изнасилования или люди, которые выражают с ними солидарность, подхватывают это слово и бросают его назад в придуманных ими, оригинальных лозунгах, я считаю, что это гораздо больше, чем просто лингвистический бунт. Это впечатляющая культурная инсценировка.

Не является ли эта иронично-гедонистическая форма протеста слишком «белой», гетеросексуальной и ассоциируемой со средним классом?

Керстин: Эта критика мне кажется схожей с критикой слова «шлюха». Верно, что эта форма первоначально возникла среди белых представительниц среднего класса. Но достаточно ли этого, чтобы критиковать все движение? Соображение, что белые женщины из среднего класса способны на протест, необязательно должно приносить вред. Эта среда и так охотно критикуется за инертность и обвиняется в родстве с wellness-феминизмом (прим. пер. - идеология успешных молодых женщин, которые отрицают необходимость феминизма как борьбы за собственные права в виду якобы его ненужности в современном «равноправном» обществе).

Сандра: Кроме того, следовало бы изучить, насколько самооклеветание через понятие «шлюха» вообще типично для среднего класса. Вопреки этому, данный аргумент принимают всерьез. В манифесте берлинской slutwalk-группы подчеркивается стремление организовать движение на квир-феминистской основе.

То есть, речь ведется не только о насилии мужчин над женщинами, а скорее о том, как патриархальное общество детерминирует сексуальность на основе гетеро-нормативных критериев?

Керстин: Да. Уже в Торонто организаторы подчеркивали, что движение slutwalk направлено против сексистского насилия. Под этим понимается насилие, направленное против людей, чья сексуальная ориентация не соответствует общественным нормам.

Сандра: Речь идет о том, чтобы скандализировать преступления с патриархальным подтекстом. Здесь не проводятся различия относительно пола, сексуальной идентичности или сексуального желания потерпевших. Наш девиз: «Давай будем героями сказок!».

Не видите ли Вы опасности в том, что slutwalk в таком городе как Берлин будет восприниматься просто как неполитизированный хэппенинг?

Сандра: Да, вероятность этого существует. Прежде всего, потому что СМИ охотно сводят slutwalks к картинкам слишком сексуально выглядящих людей. Но при этом в них также участвуют люди, которые носят совершенно нормальную повседневную одежду. Шествия slutwalks не предусматривают дресс-кода, наоборот, они направлены против какого-либо дресс-кода.

Как мы обходимся с опасностью, что фактор развлечения может играть большую роль, чем политическое значение, - это, прежде всего, вопрос коммуникации. Поэтому для нас очень важно, кому мы даем интервью и как мы представляем себя в глазах общественности. 

Керстин: Мы бы не хотели, чтобы нас воспринимали как новый тираж girlies (участница движения riot grrrl). Но нам важно, чтобы люди чувствовали себя затронутыми нашими хэппенингами. Цель – чтобы люди задумывались об их  смысле. Конечно, в Берлине долгая традиция, что касается хэппенингов. Тем более важно, чтобы мы проводили здесь клевые концерты, и даже если люди придут только, чтобы развлечься, наши идеи от этого не лишатся своего значения.

Сандра: Вместе с шествием будут проводиться концерты, а также планируется выпуск мини-альбома с группами Räuberhöhle, Doctorella и рэпершой Sookee, которые будут играть на концертах.

В целом, в Германии имеется традиция подменять феминизм развлечением. Когда в США возникло движение riot grrrl, у нас начали прославлять культ girlie. Это сопровождалось следующим посланием: юным девушкам больше не надо быть политизированными, феминизм уже достиг своих целей, так как каждая может теперь носить мини-юбку и делать карьеру. Это было утилизацией феминизма.

Могут ли slutwalks в действительности привнести что-либо в феминистскую дискуссию в Германии?

Керстин: За последние годы в Германии произошло много всего, если говорить о феминизме. Возникает ощущение, что третья волна женского движения добралась и до нас. Поэтому движение slutwalk можно рассматривать в качестве дальнейшего выражения феминизма, наряду с другими формами, которые, естественно, продолжают существовать. Это игровое обращение с дискурсивными элементами. Все это уже было, но речь идет о том, чтобы демонтировать клише и создать из них новые образы.

На сегодняшний день это важно, поскольку, как утверждает британская феминистка Анджела МакРобби в книге «Top Girls», в нулевые годы произошла антифеминистская реакция в форме ретрадиционализации гендерных ролей. Получил распространение своего рода неолиберальный феминизм. Телешоу вроде «Germany’s Next Top Model» - всего лишь его крайняя, трэшовая форма. В нем каждая девушка борется против других для того, чтобы наиболее выгодно продать собственное тело. Моя личная утопия – чтобы движение, которое возникнет из slutwalks, вновь опиралось бы на солидарность, а не на индивидуализм.

Можете ли Вы сказать что-нибудь о планирующейся «прогулке» в Берлине?

Сандра: Берлинская группа состоит ровно из 20 человек. Это музыкантши, блогерши, студентки, преподавательницы, рэперши, работницы сексуального труда, активистки гендерной сферы и писательницы. Slutwalk пройдет в Берлине 13 августа. На веб-сайте slutwalkberlin.de вывешен предварительный манифест. Во многих других немецких городах в этот день также пройдут шествия. Планируется также международный slutwalk по всему миру.

В нулевые годы Вы основали одну из немногих немецкоязычных riot-grrrl-групп Parole Trixi. Считаете ли Вы себя продолжателями традиций движения riot grrrl?

Сандра: Да, с Parole Trixi я уже сделала свое музыкальное высказывание на тему феминизма. Поэтому в электропопе и рок-шансоне нашей новой группы, Doctorella, на переднем плане стоят другие темы и другая эстетика. В нашем новом альбоме «Drogen und Psychologen» (нем. «Наркотики и психологи») нет ни одной явно феминистской песни. На данный момент мы отделяем наш феминистский активизм от нашего искусства. И это тоже дух riot grrrl! В качестве певиц и авторов текстов мы нашли универсальную форму выражения.

Перевод: Dolores

Источник

Ссылки по тематике материала:

Восьмое марта: анарха-феминистская версия

В Москве прошёл пикет против ограничения права женщины на аборт

18 января пройдет всероссийская акция протеста беременных женщин и молодых мам

8 марта в Киеве. Кампания "Больше, чем тело"