Михаил Урицкий (историк, анархист, член организации "Единство") написал отличный обзор о социальных преобразованиях в Рожава (Сирийском Курдистане) и о роли женщин в этих процессах. Увы сейчас многие, вместо конструктивного разбора всех плюсов и минусов этой революции, льют грязь на отважных ополченцев, которые фактически в одиночку строят новый мир, мир новый и ни на что не похожий. Поэтому такие обзоры и анализы крайне ценны.
На протяжении всех лет своего существования Израиль позиционирует себя как авангард просвещенной западной демократии на Ближнем Востоке. Постоянно приходится слышать, что еврейское государство являет собой единственный островок свободомыслия и раскрепощенности посреди сплошного исламского мракобесия. Так, например, Игорь Губерман в интервью с Дмитрием Быковым заявил: «Но не задумывались ли вы, если серьезно, — что у евреев сегодня другое предназначение? Что они — форпост цивилизации на Востоке? Ведь если не будет этого крошечного израильского форпоста — и весь этот участок земли достанется такому опасному мракобесию, такой агрессии, такой непримиримой злобе, что равновесие-то, пожалуй, и затрещит». Этот имидж, старательно пестуемый израильской государственной пропагандой, конечно же, весьма далек от реальности, если принять во внимание жестокие репрессии в отношении палестинцев за зеленой чертой, насаждаемый властями расизм и национализм, религиозный диктат, вопиющее социальное расслоение и различные проявления системного насилия. Тем не менее, нельзя не признать: людям в Израиле, особенно женщинам, дышится куда более вольготно, нежели в мусульманских странах. Из этого делается однозначный вывод – каким бы ни был Израиль, альтернативы ему в противостоянии исламистской экспансии на Ближнем Востоке попросту нет.
Так, возможно, было до недавних пор. Однако сегодня всем, кто придерживается подобного мнения, следует пристально приглядеться к впечатляющему социо-культурному эксперименту, разворачивающемуся на севере Сирии, где обитает двухмиллионное курдское население. Именно там находится сейчас главный форпост, блокирующий наступление Исламского государства. Боевики ИГ видят в сирийских курдах главных врагов не столько из-за того, что Сирийский Курдистан является помехой их захватническим притязаниям, сколько из-за идеалов, исповедуемых тамошним обществом – ярко выраженным антиподом того мироустройства, о котором грезят исламисты. И наибольшую ярость вызывает у них положение, которое занимают в этом обществе женщины. Если к социальной революции в Сирийском Курдистане на данном этапе можно и нужно относиться с известной долей скепсиса, то о произошедшей там феминистической революции вполне допустимо говорить как о свершившемся факте.
Но для начала небольшой ликбез: в 2011-м году Курдский демократический союз (PYD) при поддержке базирующейся в Турции Рабочей партией Курдистана (PKK) взял под свой контроль область Рожава, вытеснив оттуда ставленников Асада. Надо отметить, что выражение «взял под свой контроль» вводит в заблуждение, поскольку предполагает наличие силовой группировки, узурпирующей власть в регионе. Действительно, так происходит везде, где сменяются правители, но сохраняется вертикаль власти. Однако PYD и PKK декларировали стремление упразднить властную иерархию как таковую. Связанно это с эволюцией взглядов лидера PKK, отбывающего пожизненный срок в турецкой тюрьме – Абдуллы Оджалана, пользующегося в Сирийском Курдистане всеобщим и безусловным почтением. Уже находясь в тюрьме, он открыл для себя труды теоретика анархизма Мюррея Букчина, который отстаивал идею безгосударственного общества, основанного на децентрализованной федерации самоуправляемых небольших общин. Оджалан резко отмежевался от своих прежних марксистских воззрений и заявил, что отныне не ставит своей целью создание независимого курдского государства, так как любое государство – это зло. PYD, таким образом, следуя заветам Оджалана, заявляет о себе не как о политической партии, находящейся у власти, а как об организующей силе, ответственной за создание и поддержание автономных структур самоуправления – правоохранительных и судебных органов, муниципалитетов, школ, движений за права женщин. То есть, заботится о том, чтобы эти структуры существовали, но не вмешивается в их функционирование.
Курдская система самоуправления называется TEV-DEM – «Движение за демократическое общество» (Tevgera Civaka Demokratîk). Основа этой системы – существование внутриобщинных «народных советов», выносящих решения по всем вопросам, встающим на повестке дня. Депутаты этих советов избираются прямым голосованием местных жителей. Кроме того, в каждом из таких советов избираются представители для органа самоуправления более высокого уровня - «Народного конгресса Западного Курдистана». Примечательно, что командиров отрядов народной самообороны также выбирает «народный совет» посредством прямого голосования. Среди основополагающих принципов, декларируемых TEV-DEM – отделение религии от общества и отсутствие дискриминации по любому признаку. Но большая часть принципов касается обеспечения женщинам тех прав, которых они лишены в условиях исламского патриархата: отмена мужского доминирования во всех сферах жизни, запрет на полигамию, на женское обрезание, на замужество до достижения 18-летнего возраста и т. п.
В анархистских кругах ведутся жаркие споры о том, является ли Сирийский Курдистан реализацией либертарной модели. Критики справедливо отмечают, что вся эта система, даже если предположить, что декларации не расходятся с делом, основывается на незыблемом авторитете Абдуллы Оджалана. Навряд ли кто-либо в курдском обществе осмеливается посягнуть на его «святость». И так как он находится в тюрьме, то, вероятно, есть люди, уполномоченные «вещать» от его имени, и в связи с этим наделенные особым статусом. Кроме того, сохраняется расслоение между беднотой и более зажиточными курдами, и нет ни малейших намеков на обобществление земельной собственности. Но в одном аспекте критика на удивление беззуба – в попытках оспорить тот факт, что Сирийский Курдистан на сегодняшний день является оазисом гендерного равноправия на Ближнем Востоке в гораздо большей степени, нежели Израиль. Единственное, что приводится в качестве аргумента, якобы развенчивающего данный имидж – «лицемерие» Оджалана, который, по его собственному признанию, в дотюремные годы отличался немалой любвеобильностью, а ныне строжайше запрещает своим последователям какие-либо романтические отношения в рамках военной службы. Здесь следует подчеркнуть, что призыв в народное ополчение, противостоящее ИГИЛ, носит исключительно добровольный характер, и вне ополчения никаких запретов, ограничивающих или регламентирующих сексуальные связи между людьми (разумеется, на равноправных началах и в отсутствии какого-либо принуждения) не существует.
Наряду с этим есть масса свидетельств, демонстрирующих стремительное высвобождение курдских женщин из оков патриархата. Даже курдские анархисты, отзывающиеся о PYD и PKK как об организациях авторитарных, тем не менее, признают: «ТEV-DEM порождает надежду на улучшение положения женщин в религиозно-патриархальном ближневосточном обществе, позволяет им свободно развиваться и самосовершенствоваться. Женщинам возвращается достоинство, свобода и уверенность в себе». Гендерное равноправие заключается отнюдь не только в том, что женщины и мужчины сражаются плечом к плечу в рядах курдского ополчения. В Иракском Курдистане также существует женский батальон «Пешмерга», но это никоим образом не способствует соблюдению прав женщин. Так, в 2011-2012 годах было зарегистрировано более 3000 случаев насилия по отношению к курдским женщинам в Ираке, и только в 21 случае дело дошло до суда. Несмотря на участие в военных действиях, они продолжают оставаться дополнением к мужчинам. В Сирийском же Курдистане женщины не только воюют и тренируются наравне с мужчинами, но и занимают самые высокие командные должности. Яркий тому пример – 40-летняя Маиса Абдо (боевой псевдоним – Нарин Африн), которая командует курдскими войсками в кантоне Кобане, находящемся на переднем плане противостояния ИГИЛ.
При этом Абдо не назначалась на должность главнокомандующей «сверху», а была избрана прямым голосованием на общевойсковом собрании, как минимум половину участников которого составляли мужчины. То же самое происходит и в остальных сферах общественной жизни – в системах образования, здравоохранения, правопорядка. В любом органе PKK действует система квот – сорок процентов участников должны составлять женщины, сорок процентов – мужчины, а остальные двадцать процентов могут быть открыты для людей обоих полов. Если мужчина занимает первое место, женщина должна занимать второе, и наоборот. Сурбуз Пери, состоящая в PKK с 1993-го года, выразила кредо своей партии следующим образом: «Мы стремимся освободить женщину на всех уровнях — социальном, политическом, экономическом — чтобы она могла принимать участие в жизни общества на равноправной основе. Мы стремимся сломать гегемонию мужского менталитета. А чтобы это произошло, женщины должны проявлять активность и самоорганизовываться».
А ведь курдское общество всегда было одним из наиболее патриархальных даже на Ближнем Востоке, и продолжает оставаться таковым в Ираке и в Турции. И в этом плане оно весьма схоже с арабо-палестинским обществом, где женщины также традиционно занимают подчиненную и бесправную позицию. Если бы не пример Сирийского Курдистана, едва ли можно было бы предположить, что ситуация изменится в сколько-нибудь обозримой перспективе, что вызывает у многих вполне обоснованные опасения. Так, например, девушка-феминистка, лишенная националистических предрассудков, призналась в беседе со мной, что идея единого государства всех граждан отпугивает ее только по этой причине – нам, мол, своих шовинистов хватает. С этим трудно не согласиться. Однако стремительный социокультурный рывок, совершенный в столь короткий срок сирийскими курдами, демонстрирует, что подобное состояние палестинского общества не является непреложной данностью, и отношение к женщинам в палестинской среде может претерпеть радикальную метаморфозу. Вопрос в том, при каких условиях.
Как явствует из вышесказанного, необходима мобилизующая сила, способная дать первоначальный импульс – непререкаемый лидер, провозглашающий освобождение женщин в качестве основной цели. Переворот, произошедший в сознании сирийских курдов, вероятно, был бы немыслим, если бы Абдулла Оджалан еще в 1998-м году не назвал PKK «женской партией» и не провозгласил, что «свобода женщин – это мера степени свободы в обществе». Но одного этого недостаточно. Палестинское общество, так же, как и курдское, является почти целиком аграрным, то есть, состоящим из мелких крестьянских хозяйств. В таком обществе ценностные и культурные изменения не могут насаждаться «сверху» при сохранении государственной вертикали власти. Нужно понимать, что в земледельческих деревнях люди воспринимают государство исключительно в качестве репрессивной силы, поскольку не нуждаются в институтах власти для обеспечения своих повседневных нужд. Для этого есть семья, клан, община. Совершенно иначе обстоит дело в крупных промышленных центрах и городах, где горизонтальные связи между людьми предельно ослаблены, и человек не может ступить и шагу в отсутствие государственного контроля, регламентирующего все его существование. Для обитателя мегаполиса представительная демократия – это возможность выбрать того, кто наилучшим образом будет управлять его жизнью и обеспечивать услугами, которые он сам себе обеспечить не в состоянии. В то время как для деревенского жителя она означает лишь то, что он обладает правом избрать себе господина из предлагаемого ему ассортимента господ. Соответственно, дорвавшиеся до власти, пусть и в результате свободных выборов, группировки или отдельные личности ведут себя именно как диктаторы, на законных основаниях получившие в свои руки право вершить насилие. Поэтому единственный способ подорвать консервативно-патриархальный уклад, царящий в палестинском обществе, заключается в местном самоуправлении на основе прямой демократии, в рамках которого женщины и мужчины будут сотрудничать и совместно решать любые вопросы, связанные с жизнедеятельностью их общины. Это могло бы показаться утопией, однако процессы, происходящие в Сирийском Курдистане, неопровержимо свидетельствуют: «если захотите – сказка станет былью».
Добавить комментарий