Мы публикуем статью с сайта группы Прамень в порядке дискуссии, тем более что ее автор полемизирует в том числе с автором одной из свободных новостей с нашего сайта. Участники редколлегии avtonom.org согласны не со всеми утверждениями в нижеследующем материале.

На некоторых онлайн-ресурсах  за последний месяц появилось несколько материалов (например, [1], [2]) о переосмыслении анархизма или попытках продумать будущее в случае крушения авторитаризма на территории Беларуси или России. Тексты наполнены довольно сомнительными призывами, начиная от отказа от антикапитализма и заканчивая переходом от анархизма к общим идеям самоуправления, прямой демократии и борьбы за права человека.

Сами тексты, которые пытаются переосмыслить анархизм, не представляют собой что-то новое. В анархической среде часто появляются люди, списывающие неудачи анархизма на сам анархизм, дискредитацию движения государством, сектантство и какие-то другие вопросы. Иногда подобная критика приводит к расколу движения и формированию нового «настоящего анархизма» (который обычно проходит весь круг и возвращается в критику «ваш анархизм неправильный, только мы знаем путь к победе»).

Критики современного анархизма на постсоветском пространстве часто игнорируют историю движения за последние 30 лет. Для некоторых из них анархизм начался в середине двухтысячных, а кто-то и вовсе считает, что анархическое движение находится в перманентном кризисе и никаким образом не влияет на политическую повестку. В этом контексте мы немного поговорим об истории анархизма в Беларуси и действительно серьезных проблемах, с которыми столкнулось движение на протяжении 30 последних лет (в том числе и проблемах, вызванных «новыми» решениями в описанных ранее текстах). Мы не будем даже пытаться заглянуть в соседние Россию и Украину, так как условия для анархистов в этих регионах могли сильно отличаться от так называемых беларуских реалий в тот или иной исторический период.

Беларуский рабочий класс и анархизм

Одним из ключевых пунктов, который так часто появляется в очередном пересмотре анархизма, является разговор про рабочий класс. Насколько старая теория о пролетариате все еще актуальна для современного мира? Доходит до того, что некоторые называют рабочий класс пассивным и консервативным. Говорить о пассивности рабочих часто стремятся те, кто не особо сталкивался с реальностью рабочей жизни. Сегодня не только трудящимся на заводах, но и в офисах приходится бороться с начальством за зарплату, достойные условия труда и против откровенной эксплуатации. Делается это не в рамках каких-то политических движений, а одноразовых акций, приводящих иногда к желаемому успеху.

Отсутствие политики внутри рабочего движения в первую очередь обусловлено репрессиями со стороны беларуского государства, преодолеть которые становится все сложнее и сложнее с консолидацией диктатуры в стране. Сегодня любой политический противник Лукашенко рискует довольно быстро потерять работу в случае проявления хоть каких-то либеральных или анархистских взглядов.

Такая ситуация была не всегда, и мы видели, что относительно неактивный рабочий класс СССР после развала империи стал крайне вовлечен в политические дела страны, определявшие экономическое развитие. Именно на короткий период между развалом Советского союза и выборами Лукашенко приходится наиболее активный период рабочей организации в Беларуси. Следуя по стопам большевиков, Лукашенко довольно быстро берет контроль над рабочим движением в лице Федерации профсоюзов, параллельно уничтожая любые другие независимые организации рабочих.

Среди анархистов мало кому известно, что в начале девяностых в Гомеле анархо-синдикалистский профсоюз объединял несколько тысяч человек, а в 1992 году в городе прошел несанкционированный митинг анархистов, закончившийся столкновениями с милицией.

В отличие от части современного революционного анархического движения, успевшей ни один раз похоронить рабочий класс, Лукашенко и его окружение отлично понимают критичность сохранения производств под постоянным политическим давлением. В 2020 году после многочисленных забастовок по всей стране диктатор обратил огромные усилия на восстановление контроля на заводах, вплоть до известной личной поездки на МЗКТ, во время которой его освистали. Организаторов акций и стачек увольняли, людей банально закрывали на рабочих местах для предотвращения солидарности между различными группами населения.

И во многом это сработало. Солидарность с трудящимися крупных промышленностей довольно быстро сошла на нет. Чего только стоили легкие для ОМОНа разгоны небольших митингов у проходных МТЗ и других заводов. Относительно небольшое давление смогло уничтожить солидарность, после которой подавление рабочего движение было делом времени. В свою очередь офисные рабочие, в частности, значительное количество богатого рабочего класса Беларуси в лице айтишников, предпочло продолжать работать и не останавливать производство, которое также было критичным для беларуской экономики (в случае крупных забастовок в айти-секторе Лукашенко понес бы серьезный экономический урон).

К чему все это? К тому, что рабочий класс в Беларуси, как и во многих других странах, остается крайне важной социальной группой в определении политического направления страны. Попытки уменьшить значение рабочих в Беларуси, как и в других странах с возможным революционным движением, может привести к еще большей маргинализации идей свободы и равенства, а анархистов сделать высокомерными идеологами, считающими, что на революцию способны только избранные.

Рабочий класс (частью которого остаются многие беларуские анархисты) продолжает обладать революционным потенциалом в нашем регионе. И спешить хоронить рабочих, как это сделали левые интеллектуалы и часть анархистов на Западе, нам не имеет никакого смысла. Вместо этого необходимо развивать связи с теми частями рабочего класса, которые сегодня готовы действовать. Проявлять с этими людьми солидарность и вместе стремиться к свободе.

Пришло время забыть об антикапитализме?

Другая тема, которую на постоянной основе затрагивают теоретики нового анархизма — это капитализм. Или скорее борьба с капитализмом, являющаяся основой анархизма на протяжении всей его истории. Революционное анархическое движение существует в постоянной связке с борьбой против капитализма и государства, которые для многих анархистов являются разными проявлениями авторитарной политики и экономики.

Главный аргумент критиков борьбы с капитализмом — анархизм за все время существования не смог разработать полноценной альтернативы капитализму, поэтому пришло время отложить эту идею на полку до лучших времен. Каким образом капитализм приобрел современные формы, таких критиков не особо интересует.

А капитализм в свою очередь является динамической системой, которая постоянно меняется: для современного идеолога рыночной экономики политические и экономические идеи могут показаться в некоторой степени примитивными. Капитализм никогда не был в своей финальной форме, и адаптация экономики к новым вызовам времени изменяет то, как выглядит эксплуатация трудящихся. Параллельно этому капитализм остается политической идеологией с огромной долей фанатизма, отрицающей многие научные и социальные факты.

Ожидать того, что в такой системе некое политическое движение сможет разработать готовую альтернативу современному капитализму, как минимум наивно. Наш антикапитализм — это в первую очередь процесс поиска новых решений экономической и социальной организации общества. Развить такие системы до масштабов страны или континента мы сможем только в революционный период.

Вместо антикапитализма критики предлагают всем начинать заниматься бизнесом и генерировать прибыль на дело анархизма. За примерами того, каким будет анархическое движение в среде бизнесменов, нам далеко ходить не надо — можно посмотреть историческое развитие дикого капитализма в США.

При этом внутри анархического движения уже давно существуют предложения о создании производственных кооперативов как альтернативы традиционной бизнес модели. Некоторые из таких кооперативов генерируют достаточно прибыли, чтобы поддерживать товарищеские инициативы, в то время как другие сражаются с агрессивным рынком, на котором мораль в отношении рабочих часто уступает место прибыли или банальному выживанию предприятия в условиях конкуренции. Сегодняшние анархо-предприниматели часто недооценивают капиталистов в их же игре.

Причина для капитализации анархизма, по мнению таких критиков — современная проблема поиска финансирования различных анархических проектов. Собрать с участников небольшой группы достаточное количество денег на покупку какого-то оборудования, съема помещения и прочих вещей — довольно непростая задача. Помимо бизнеса анархистам предлагается писать заявки на гранты, организовывать краудфандинги и рассчитывать в своей деятельности на западные фонды.

И тут критики современного анархизма предпочитают игнорировать уже существующий опыт. Проблемы финансирования движения существуют многие годы, а попытки с ними справиться в тех или иных формах давно существуют в так называемых развитых странах. Начиная от мелких бизнесов и заканчивая крупными проектами, зависящими от тех самых грантов и политической поддержки от фондов. 

Подобные «решения» принесли огромное количество проблем для анархистов. К примеру, во многих странах ЕС (Германии, Франции, Дании, Швеции и т.д.) стало уже нормой платить деньги некоторым участникам самоорганизованных проектов, а теоретики левых идей выступают исключительно за значительные гонорары. Последние в свою очередь создали отдельный класс внутри политического движения, живущий на грантах, который производит раз в несколько лет брошюру или даже книгу академического характера и дает уроки жизни другим активистам. Насколько эти люди приносят пользу и развивают само движение, можно судить по состоянию этого движения в Западной Европе, потерявшего связь с различными революционными группами, в том числе и рабочим классом.

Что касается пространств, завязанных на денежных вознаграждениях: часто они становятся примером современного капиталистического рабочего места, в котором мы находимся не потому, что считаем работу важной, а исключительно из-за денег. Внутри критической левой инфраструктуры сегодня находится огромное количество людей, которые уже давно не верят в идеалы свободы и равноправия, но продолжают работать, потому что это приносит деньги.

Политические фонды и гранты некоторые анархисты воспринимают как легкие деньги. Но опять же, у нас достаточно примеров того, как деньги используются для контроля политических движений. Крайне редко денежная помощь приходит без каких-либо условий. Длительные проекты требуют формирования сети доноров, многие из которых обладают собственной политической повесткой, о которой активисты отлично знают. Часть антирасистских и антифашистских организаций за счет именно такой мягкой власти пришли в упадок и потеряли радикальные корни в надежде сохранить рабочие места и существующие проекты.

Ошибочно считать, что привлеченные ресурсы превратятся в реальную политическую силу. В отличие от традиционных партий и государства, анархизм полагается на низовую самоорганизацию, обладающую собственной организационной динамикой. Об этом критикам анархизма могут рассказать беларуские либералы, обладающие относительно большими ресурсами из грантов ЕС, но неспособные превратить эти ресурсы во что-то большее.

Для анархистов организация является вопросом не только идеологическим, но и добровольным. Анархическое движение во много строится на людях, принявших решение участвовать в политической жизни общества не за вознаграждения, а за веру в свободу и справедливость. В зависимости от исторического периода движение может привлекать сотни тысяч или всего несколько десятков человек.

Анархизм — это слишком плохое слово

Дискуссия о том, чтобы оставить понятие «анархизм» и перейти к чему-то другому, в самой среде анархистов ведется уже многие десятки лет. Часть людей считает, что анархизм был слишком дискредитирован государством почти во всех регионах. В Беларуси главными противниками анархизма после Октябрьской революции стали, конечно же, большевики, довольно быстро занявшиеся пропагандой против левых эсеров и анархистов. Пьяные матросы, хаоты, животные — все это нарратив большевиков в отношении анархистов, участвовавших в революции против царской России.

Отказ от анархизма и переход на абстрактные ценности за все хорошее и против всего плохого, опять же, не является чем-то новым. Этим занимаются, например, некоторые левые движения в Европе, потерявшие по многим направлениям перспективы и занимающиеся политическим пуризмом. Отказ от четкой политической идеологии в том числе является одной из причин кризиса левого движения во многих европейских странах.

Отказываться сегодня от анархизма в пользу исключительно самоорганизации и каких-то других базовых принципов без полноты идеологии означает отказаться от долгой истории формирования политической культуры самого анархизма. Государственные структуры этого и добиваются — в конце концов, пропаганда направлена не только на дискредитацию движения, но и на создание атмосферы, при которой все боятся/не хотят ассоциироваться с движением.

В Беларуси анархизм показал свою актуальность даже за последние 10 лет во время протестов против закона о тунеядстве и восстании 2020 года. Идеологические клише очень быстро разбиваются о реальность, если анархисты занимаются уличной политикой: не только наши товарищи, но и участники уличных чатов и массовых протестов увидели анархистов не пьяными и бесполезными, а полноценной политической силой на улицах. И для этого не надо было отказываться ни от черных флагов, ни от самоназвания или антикапитализма. Мы смело несли наши принципы на улицы в момент борьбы, и люди это уважали и принимали. Именно наши политические взгляды и принципы привлекли такое количество внимания к анархизму. Не огромные ресурсы, мягкие позиции по сложным вопросам или отказ от отдельных форм социальной борьбы.

Анархисты, в отличие от многих либералов, стояли под заводами с пикетами солидарности в первые дни протеста, но не забывали участвовать и в других акциях. Анархисты принимали активное организационное участие в дворовых инициативах, женских маршах, акциях прямого действия и других формах сопротивления режиму. И ни в каких из этих моментов никто не выступал с идеей отказаться от этого самого анархизма.

Как так получилось, что в такой критический момент для постсоветского пространства мы слышим голоса людей, призывающих предать борьбу за свободу, ведущуюся в нашем регионе многие поколения в пользу смеси леволиберализма и социал-демократии? Как такие идеи могут обсуждаться и вообще появляться в общественном поле, когда в тюрьмах сидят десятки анархических товарищей?! Нет, в атмосфере империализма, государственного террора и войны мы остаемся приверженцами революционного анархизма и будем продолжать бороться за общество без государства, капитализма и других форм угнетения человека.

Почему репрессии не берутся в расчет?

Непонятно, почему обсуждения о проблемах анархического движения крайне редко берут в расчет государственные репрессии. В Беларуси анархизм находится под давлением со стороны диктатуры как минимум с 2010 года, когда анархистам и другим так называемым экстремистам начали уделять особенное внимание со стороны ГУБОПа/КГБ и других организаций государственного террора. Задача выживания в такой атмосфере становится основной для всего движения. И до 2020 года анархисты не только выживали, но и продолжали свою деятельность.

Беларуские анархисты обладали особенной смелостью, неизвестной многим анархистам на Западе. Рискуя собственной свободной и будущим, продолжали проводить образовательные мероприятия и акции. В стране до последнего момента существовали анархические организации, вопреки законам, запрещающим такого рода активность. Анархисты продолжали ломиться вперед вопреки всему этому.

Не стоит сравнивать успехи революционного движения Испании или современные протестные движения Франции с ситуацией в Беларуси. Мы живем в обществе, в котором государство делает все возможное для предотвращения политической активности своих граждан. И неважно, разговор идет про анархизм, социализм или либерализм. Диктатура Лукашенко не терпит никаких форм несогласия. В такой атмосфере сохранить свое существование и вести активности — это уже достижение. Серьезный рост анархического движения в стране приходился на короткие периоды относительной политической либерализации. При этом чем дольше существует диктатура — тем больше она способна контролировать сопротивление и любые формы оппозиции. С современными системами контроля граждан остаться незамеченным на радаре государства становится все сложнее и сложнее.

Как бы мы это не пытались игнорировать, но репрессии работают. Государство способно подавить политические движения насилием. И этот факт невозможно отрицать. Неважно, сколько ресурсов мы смогли бы получить от фондов или НГО, мы все равно были бы вынуждены оставаться в подполье. И современное беларуское подполье — это не революционная романтика начала 20 века, а совсем другие условия. Государство постоянно учится, как репрессировать революционные движения, и мы не можем продолжать это отрицать. Анархизму в Беларуси, как, впрочем, и в России, необходимы новые организационные формы не для прогресса и роста, а хотя бы для выживания. Сегодня беларуское анархическое движение в упадке не из-за недостатка ресурсов или стереотипов об анархизме, а из-за государственного насилия, которое пытается уничтожить анархизм в любой его форме. И тут уж неважно, как вы будете себя называть. В любом случае репрессии рано или поздно вас настигнут.

Вместо заключения

Удивительно, но анархизм в новейшей истории Беларуси уже проходил через многие фазы развития. К примеру, немногие знают, что Партия зеленых в Беларуси была организована некоторыми анархистами, посчитавшими, что можно будет использовать деньги европейских зеленых для радикальной политики у нас в стране. Деньги, как и борьба за власть, довольно быстро превратили этих анархистов в политиков, а Партия зеленых постепенно стала очередной оппозиционной партией.

Работа за гранты также погубила некоторых анархисто(в)к, постепенно отвалившихся в болото потребления грантов ради потребления грантов.

Сотрудничество с НГО в последние годы перед протестами 2020 года привело многих анархисто(к)в к переходу от уличного активизма к профессиональной работе в НГО, отнимающей огромное количество времени и усилий. Такая работа часто направлена не на радикальные преобразования, а на реформистскую логику преобразования диктатуры во что-то лучшее. Сложно посчитать, сколько товарищей за многие годы были поглощены НГО-сектором, перемолоты и выплюнуты без сил участия в какой-либо политической жизни. НГО не просто так существуют ради всего хорошего и против всего плохого, а имеют также политические цели как одна из форм взаимодействия общества.

В целом, если вы задумали провести переосмысление анархизма, то не стоит игнорировать историю анархического движения, которая с большой вероятностью будет включать все ваши решения и на практике даст понять, насколько то или иное предложение имеет смысл в сложившейся ситуации.

У меня нет универсального решения для проблем, с которыми анархическое движение столкнулось за последние 10 лет (да и вряд ли такое решение можно упросить до текста для онлайн-платформы), но с уверенностью могу сказать, что анархическому движению сейчас как никогда нужны люди, готовые вкладывать свое время и жизнь в революционную борьбу. Не в блогинг и комментарии в сетях, а работу на улицах с людьми. Анархизму нужны агитаторы, организаторы и активисты, способные работать вместе и достигать совместных целей. Без людей мы не только не сможем свергнуть Лукашенко, но и даже выжить в современном политическом поле.

Алексей Стоев для pramen.io