Никогда не слушал музыку, которую слушало большинство моих сверстников, и никогда не видел в том, что они слушали, революционное. А вот у Бетховена оно чувствуется: его вещи и есть в моем понимании подлинная революционная музыка. Она велика, она освобождает и она очень трагична. Так и должно быть. И, конечно, она совершенно непереносима для всех, кто поклоняется идолам прежних эпох, идолам свое отжившим, приговоренным к смерти. Судьба этих идолов стала ясна во многом благодаря как раз появлению Бетховена и ее не способно скрыть даже временное торжество пыльной пошлости.
Любопытно, что Бетховен был любимым композитором основателя антиавторитарного социализма (анархизма) Михаила Бакунина. Евгений Браудо, российский музыковед, писал: "Вагнер... с восторгом передавал своему другу, художнику Кицу, о том, что Бакунин тайно присутствовал на репетиции Девятой симфонии Бетховена и по окончании последней сказал им: «Если даже весь старый мир погибнет в огненном вихре грядущей революции, одно никогда не исчезнет из сознания человечества - Девятая симфония Бетховена». Неожиданными звучат эти слова Бакунина, но подлинность их не возбуждает ни малейшего сомнения: они зафиксированы в автобиографии Вагнера."
Но вот Седьмая симфония. В ней, точнее, в ее Второй части – Allegretto, какая-то таинственная живая поступь истины. Нечто неумолимое. Это уже ни у кого не получится отменить. И это очень трудно пережить. Но я никогда не воспринял бы мелодию как траурную. Мне она, напротив, кажется жизнелюбивой, тем более что в конце она становится легче и прозрачнее. С удивлением прочел сегодня следующее: "Её скорбное звучание сопровождало первую общеевропейскую траурную церемонию - прощание с бывшим канцлером ФРГ Гельмутом Колем". Ну что ж, пусть так.
Добавить комментарий