Апостол Павел марксизма

Если в исламе есть шесть пророков: Адам, Нух, Ибрагим, Мусса, Иса и Мухаммед, то в анархизме можно выделить шесть мыслителей: Лао-Цзы, Диогена, Прудона, Бакунина, Маркса и Кропоткина; Маркс, при такой аналогии, соответствует Исе, то есть Иисусу. Это, конечно, шутка, но в каждой шутке есть доля истины. Маркс действительно чем-то схож с Христом, если конечно, считать того реальной личностью. Например, сторонники Маркса обычно относятся к нему куда более трепетно, чем анархисты к Бакунину или Кропоткину. Точно так же как большинство христиан в буквальном смысле обожествляет своего учителя (в подавляющем большинстве христианских течений Иисус считается не только человеком, но и богом (а в некоторых – только богом)), тогда как для иудеев и мусульман Моисей (Муса) и Мухаммед – это все-таки люди. Неслучайно сам термин «марксизм» происходит от фамилии Маркса, так же как термин «христианство» – от прозвища Иисуса (хотя, прозвище это означало мессию). Наконец, и тот, и другой имеют последователей, исказивших их учения до неузнаваемости (а местами и до противоположности). В христианстве это апостол Павел, а в марксизме – Фридрих Энгельс.

Я тут не хочу подробно разбирать различия между тем, что писал Павел и что проповедовал сын Марии; кто не доверяет моему утверждению об искажении, может просто сравнить Евангелия с посланиями Павла, а если лень, то обратиться к Шрайбману или Рябову, дабы те подтвердили мою правоту. Замечу только, что Павел, как был фарисеем, так и остался им и превратил раннее христианство (в котором, по словам Кропоткина, было много анархического) в разновидность фарисейства; неслучайно из всех современных крупных христианских течений оно ближе всего к пуританству. Я сосредоточу свое внимание на другом соратнике-исказителе – Фрице Энгельсе.

* * *

Взгляды Маркса были близки к анархизму. Не зря его часто называют непоследовательным анархистом. О необходимости уничтожения государства он писал еще в 1846 г. В «Гражданской войне во Франции» он назвал Парижскую коммуну «диктатурой пролетариата», но одновременно противопоставил ее государству и описал ее такой, какой она ему виделась издалека – похожей на анархическое самоуправление (поэтому, когда Ленин называл «диктатурой пролетариата» реальную Парижскую коммуну, ссылаясь при этом на Маркса, это уже было подтасовкой). В письме Вере Засулич, он прямо предостерегал от попыток совершить в России буржуазную революцию по западному образцу и там же писал, что, коль скоро сельская община России дожила до капитализма, она уже является частью общества капиталистической эпохи, а значит и может стать зародышем социалистического общества. По сути дела это анархические работы с небольшими и непринципиальными неанархическими заморочками. Учитывая, что подобные заморочки есть и у Бакунина, можно вообще не понять, что, собственно Марксу с ним было делить.

Но Маркс был заносчив и самолюбив, он хотел быть королем революционеров. Первенство, пускай даже среди равных – вот что не мог отдать он Бакунину. Это делало Бакунина его соперником, и соперником сильным. Бакунин сочетал талант теоретика, проповедника с талантом атамана, вожака (вспомним хотя бы, как походя, между делом он смог организовать штурм барской усадьбы). Как теоретик Маркс не уступал Бакунину, но харизматичным вожаком он не был. Это толкало его к союзу с Энгельсом. Последний тоже был не самым ярким административным лидером (хотя, какие-то задатки организатора, безусловно, имел), теоретик он тоже был слабый (им написано весьма мало и большая часть из того, что написано, «несамостоятельна»); но у него был неплохой доход и, по-видимому, столь же неплохие способности финансиста, «хозяйственника». Это уравнивало тандем Маркса-Энгельса с Бакуниным. Но за спонсорство Марксу пришлось платить принципами. Энгельс уступил Марксу первенство по форме, в святцах марксистов он числится вторым и его профиль всегда рисовался за профилем Маркса, а общее учение всегда именовалось марксизмом, а не энгельсианством; однако по содержанию оно является детищем скорей Энгельса, чем Маркса. Хотя создано оно было именно Марксом, Энгельс лишь «обработал» его.

Энгельс, в отличие от Маркса, был далек от анархизма (хотя «Немецкая идеология» в которой упоминалось о необходимости уничтожения государства, написана в соавторстве с Энгельсом). Он и революционным социал-демократом (пожалуй, именно так можно охарактеризовать его взгляды), и союзником Маркса стал лишь потому, что выводил из социализма и из учения Маркса необходимость объединения Германии. По сути дела это был обычный буржуазный националист, увидевший в социалистических идеях лучшее обоснование для создания единой и могучей Германии, чем в каком-нибудь монархизме. Его можно сравнить с современными российскими «коммунистами», мечтающими о возрождении СССР. «Государственность и анархия» Бакунина направлена именно против Энгельса и его единомышленников. Интересно, что и сам Бакунин стал анархистом потому, что начинал панславистом и пришел к выводу, что для развития славян нужна анархия. Но Бакунин в итоге стал анархистом, а Энгельс как был левым националистом, так им и остался.

Его влияние на Маркса сказалось еще при жизни последнего. В том числе и в области теории – видимо, именно этим объясняются постоянные метания Маркса от анархизма к революционному социал-демократизму и обратно. А уж после смерти Маркса, когда Энгельс стал признанным вождем сторонников покойного, он начал удалять из марксизма все наиболее революционное творческое и антииерархическое. Позднее начатую им работу довели до конца Каутский, Ленин и прочие. Нет, я вовсе не утверждаю, что Энгельс чесал свою бороду (или Ленин – свою бороденку), думая, как бы перекроить папу Карла. Как и не утверждаю, что Маркс чесал свою, думая о том, какими принципами стоит поступиться, ради того, чтоб задвинуть таки Бакунина. И Маркс, и Энгельс, и даже, возможно, Ленин (хотя на счет последнего есть сильные сомнения), скорей всего искренне считали, что они идут (и ведут других) по верному пути. Просто кроме логики, кроме рационального мышления у людей есть еще и эмоции, заставляющие их иной раз делать то, чего они бы сами и не хотели, причем, часто делать что-то не то, просто даже не понимая, что они делают и к чему это приведет. Именно так было и с Марксом, и с Энгельсом, и даже, может быть, и с Лениным. Может быть, даже дядюшка Зю, проезжая мимо памятника Марксу, иногда вдруг на миг воображает себя честным марксистом. Но что это меняет? Как бы то ни было, вместо интересной и многогранной теории мы имеем обструганный огрызок с некоторыми доработками. Если от слона оставить один хобот и приделать ему головку, то получится змея. Марксизм похож на взгляды Маркса не больше, чем змея на слона.

В начале прошлого века часть марксистов, позднее названных рэтекоммунистами («коммунистами советов, а не партий», от немецкого Raete – советы) смогла вернуться к «чистому» Марксу. Именно они в 1925 г. опубликовали черновик письма к Засулич, который Энгельс и его последователи столь долго прятали от широкой публики. Они стали даже не анархо-марксистами, а по сути дела анархистами на базе идей Маркса. Но их очень мало. Как мало христиан, не считающих Христа богом. Таковы, например, несториане – когда-то многочисленная, а теперь ничтожно малая часть христиан. По-видимому, большая их часть просто перешла в ислам. Может быть, и большая часть рэтов стала обычными анархистами? Не знаю. Не берусь судить. Тем более, что и анархизм сейчас переживает, прямо скажем, не самые лучшие времена. В любом случае, лишь немногие из тех, кто считает себя сторонником идей Маркса, действительно является таковым. Большинство – в лучшем случае сторонники идей Энгельса.