Анархизм для ровных и четких. Интермедия: Параанархизм

Хочу предварить этот текст ценным указанием. Тут ничего не будет о средствах для наращивания мускульной массы. И ни слова об одежде. Эта часть посвящена вопросам социальной философии, так что ровным пацанам буде ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ скучно. О том, что я «договорюсь» мне уже сообщили. Так что не тратьте свое и мое время.

Идеология

Российские активисты на сайтах Автономного Действия и «Лівой Справе» с жаром спорят о конфликте и расколе в анархистском движении. Сыплются обвинения, оскорбления и угрозы. Ужас.

Но обосновано ли говорить о расколе анархистского движения? Может никакого раскола у анархистов нет, а мы просто наблюдаем просто закономерный процесс отхода от движения людей, которые с либертарной теорией и практикой имеют не так уж много общего? И, вообще, давно стоит показать, что при всей пластичности анархизма, не все кто себя называют анархистами являются анархистами. Все же есть некая грань, которую пересекать не стоит. Этим и займемся.
Анархизм не является ни идеологией, ни политической философией. Идеология – ложная форма сознания, которая служит интересам правящих классов или некой руководящей группы, которая пытается подчинить себе массы. Для идеологии характерна однозначная теория, в рамках которой объясняется все многообразие общественной жизни. Классические формы – христианский фундаментализм, фашизм, рыночная экономика и сталинистская версия марксизма с ее верой в историческую необходимость. Идеология дает возможность со стоическим мужеством принимать «непопулярные» решения, служащие «высокой цели». Анархизм принципиально антиидеологичен. Хотя, часто из этой самой антиидеологичности «лепят» почти религиозную веру. Вера в плюрализм и многообразие при этом может быть таким же родом веры, как и классовый редукционизм большевиков, вульгаризирующих учение Маркса. Претензии на истину идеологии могут быть разными. От веры «в науку» и «прогресс», до веры в бога или верности «духу предков». Если анархизм превращается в род идеологии, то он становится «не совсем» анархизмом. Если же он становится инструментом выстраивания будущей политической власти, то он анархизмом и вовсе не является.

Политические философии анархизма
Политическая философия предполагает определенный набор политических ценностей, целей политического движения, мотивацию активизма, политический анализ. Анархизм не является цельной политической философией. Это ряд концепций, ряд философий, базирующихся на разных основаниях. Они, так или иначе, сходятся в своих оценках реальности и политических ценностях, но исходят из разных источников. Философии анархистов не ограничены материализмом или идеализмом. То есть анархист является носителем определенной философии, но стройной политической философии «анархизма» нет.
Этот разнобой порождает бессвязность, о которой, например, говорил в послевоенные годы платформист Жорж Фонтени. Он предлагал лечить эту «бессвязность» марксизмом. Мысль эта не нова.
Марксизмом правили анархизм в 30-х и в 70-х, да и в конце 19 – начале 20 века часть анархистов были выходцами из марксистской среды. Если они не заимствовали у марксизма идеи, то школа мышления и основные тезисы перекликались с учением Маркса. Почитайте Букчина и сравните его теоретические работы «Реконструкция общества» или «Экология свободы» с произведениями Энгельса. Это полемика, темы которой заданы не только практикой, но марксизмом, как историческим оппонентом. Марксизм – стройная политическая теория, в отличии от совокупности либертарных учений. (1) И именно это диктует особенности ревизии анархизма. Смена философской системы при сохранении принципов ревизией считаться не может. Как и заимствования из разных школ анархизма или внеанархистских источников. Противники анархизма Маркс или Ницше могут послужить анархизму. Если при ревизии в марксизме вы логически выбрасываете положение, доказав его ошибочность. Марксизм после этой хирургической процедуры может остаться марксизмом, анархизм же базируется на принципах. Выбросьте принцип и легко выйдете за рамки либертарных взглядов. Например, станете большевиком или наци, но с черным флагом. И тут нет ничего нового. Итальянские фашисты тоже использовали черный флаг и черные пафосные шмотки. И выглядели отлично. Но не будем больше об этом. Об одежде я обещал больше не писать.
То есть пересматривать философию – нормально. Проводить ревизию принципов – уходить от анархизма.

Сила или слабость?
Анархисты много раз пытались преодолеть досадный философский разрыв. Анархо-коммунизм, анархо-синдикализм, платформа, букчинизм или современные философы постанархизма пытались разрешить противоречия. Но они до сих пор не преодолены. Мы имеем много частных ответов и последнего слова никто так и не сказал.
Вопросы, на которые ищут ответы являются понятия власти и господства, природе человека, политического устройства будущего общества утопии и другие. И это отлично. Если бы анархизм был бы монолитен, то движение давно бы окончательно выродилось, а не переживало бы регулярные возрождения и не принуждало бы вносить коррективы в политическую практику его более авторитарных «братьев» коммунизма, социал-демократии и либерализма. С 1968 года марксисты начали осваивать «самоуправление». А безлидерное антиполитическое сопротивление капиталу и государству стало обыденной практикой. То есть анархизм в сфере идей оказался влиятельнее, чем его организации и движения.
Есть и другой путь преодоления противоречий – урезание политического идеала, его вульгаризация, отказ от политической культуры, замена активистской философии на диаметрально противоположную, построение некой частной идеологии для удовлетворения интересов группы активистов. Называется это обычно «обновлением анархизма».
Идеология бесполезна для достижения цели освобождения, так как сама является инструментом ограничения свободы, через ограничение познания и критики окружающего мира. Посему попытки кастрировать анархизм в духе модных постситуационистских европейских и американских течений, постлевого анархизма, примитивизма и «повстанчества» часто создают непоследовательные авторитарные формы мышления и действия, которые мешают развиваться движению, новые формы сетевого маркетинга и моду, но не заявленные цели. Это тупиковый путь, хоть он имеет в своей основе пусть и извращенные, но анархистские цели.
Другим ответом (глубоко почвенным и восточноевропейским) является современная ревизия принципов анархизма без переименования движения. (2) О субкультуре, сформированной этой идеологией, вы можете прочитать в первой статье цикла. Носители этой системы ценностей довольно молоды и предпочитают чтению другие формы активного досуга. Поэтому идеи они черпают из подписей к картинкам в Интернете и редких статей «правильных» авторов, которые обосновывают почему быть немного патриотом, немного фашистом или немного большевиком «самое то» для «анархиста».
Собственно, пацанистская версия анархизма характерна не только для «обновленцев» анархизма, но и для «новообращенных» в «расовый анархизм» нацистов, национал-автономов. Они входят в разные организации, группы, но основы политически-властной и буржуазной ревизии анархизма у них одни. Как и корпус текстов, заложивших основы этой ревизии.
Иногда авторы не соглашаются друг с другом, но в головах адептов все эти откровения складываются в определенный дискурс. Я склоняюсь к термину «параанархизм». То есть похоже в чем-то на анархизм по атрибутике, но суть другая.
Носителями этой идеологии являются не только «пацаны» или «спортивные интеллигенты», но и взрослые дяди. А среди «теоретиков» и «практиков» приложивших руку к созданию этого движения можно найти людей, которые себя к анархистам и не причисляют. Они давно уже пытались построить что-то глубоко «самобытное». Например, известный лево-правый публицист Дмитрий Жвания или экс-анархист и революционный турист Дмитрий Костенко. Оба в разные периоды жизни писали тексты, обосновывающие отказ от анархизма. Есть историк Ярослав Леонтьев, который в течении многих лет пытается возродить классическое народничество, которое он честно называл автору этой статьи «немного фашистской» и «немного анархистской» идеологией. Во многом благодаря его стараниям и стал популярен термин narodnichestvo, которым любят себя маркировать «почвенные левые». Немало усилий приложили к созданию феномена параанархизма певцы украинского буржуазного (иным он не бывает) национализма Верник, Инсаров и их идейные ученики. Так что не стоит, как любят некоторые критики «пацанизма», все сводить к юношеским гормональным бурям или психологии турникмена.

Власть интеллигенции
Если краймсинкерам или примитивистам не приходит в голову примерять на свои плечи депутатские пиджаки и комиссарские кожанки или готовить задницы к директорским и министерским кресла, то параанархисты мыслят вполне в духе демократических интеллигентов, как их описывал Аршинов и прочие «котируемы» параанархистами авторы. Может не все из них любят постоять перед зеркалом и подумать о фасоне униформы борца за счастье человечества, но некоторые не только мечтают об этом, но и предпринимают соответствующие шаги к реализации инфантильных грез. Например, одна фетишистская группа «анархистов-штурмовиков» в Украине практиковала милитаристский стиль, чтоб добрать «крутизны». Подсознательное иногда вырывается на волю из глубин психики.
Это не «закоренелые злоумышленники». Они не хотели бы проливать реки крови, что-то запрещать или загонять людей в светлое завтра железной рукой. Их политические ценности формируют политическую культуру движения, а их авторитарный подход к политической культуре (в свою очередь) сам диктует форму будущего общества. Фашист или большевик (как крайние формы демократов) могут говорить о народном счастье и справедливом обществе, которое «диалектически» установится после переворота, но факты указывают на то, что семена нового должны зреть в старом обществе.
Марксизм находит такие зародыши отношений во всех формациях, но только коммунизм устанавливается почему-то исключительно на пустом месте, как противоположность капитализму. Авторитарная диктатура буржуазии сменяется «демократической диктатурой пролетариата», которую по необходимости приходится реализовывать интеллигентам, как особой группе светских жрецов религии Прекрасного Завтра.
«Прирожденные» интеллигенты привносят сознание в массы, а уже из числа трудящихся выделяются интеллигенты «органические» (3), которых формирует партия. Революционная элита класса осуществляет власть большинства. На примере государств «реального социализма» мы можем увидеть, что в самом конце эксперимента представители этой элиты «перерождаются» и конвертируют власть в частную собственность.
Впрочем, новоявленные апологеты классиков марксизма продолжают нас убеждать, что сама по себе смена общественной формации излечит общество от родимых пятен прошлого, а прогресс тут же создаст условия, когда женщины (чудесным образом) окажутся равны мужчинам, национальные и расовые проблемы растворятся в дымке уходящего дня. Государство добровольно отомрет, диктатура пролетариата будет «не государством», а овсяной кашей с грибами. Продолжением классовой борьбы будет освоение инопланетного пространства. Вот так! Не меньше! http://nihilist.li/content/view/5345
Мы знаем, что говорить большевистским, социал-демократическим или националистическим политикам. Но тут случай запущенный. Тут и сказать что-то сложно. Проблема состоит в том, что эта новая генерация революционных демократов не только называет себя анархистами, но и некоторые из них верят в свой «анархизм». Многие из них искренне обижаются, когда их отлучают от этого модного маркера. Самые умные из них утверждают, что право ревизовать принципы им позволено за «заслуги перед Анархией». И это часть «борьбы нового против старого» «за все хорошее и против всего плохого». Любителей первоисточников отсылаю к показательному интервью Венты.

Ключевой вопрос
«Параанархисты» за свободу, но в рамках воображаемых «взглядов» безмолвного большинства. Они хотели бы свергнуть существующий строй, но оставить в сохранности его авторитарную культуру. По их представлениям общество состоит из носителей патриархальных ценностей, патриотов, традиционалистов. То есть нужно выступить против существующего порядка и не испугать при этом консерваторов и само буржуазное общество. То есть это «свобода для всех», а не для разных там женщин, инвалидов, «пидаров», «ковырялок», художников-дегенератов, неприятных кавказцев и мусульман с их «варварскими» религиозными традициями.
Напомним, что консерватизм не является чем-то присущим обществу. Он часть идеологии правящих классов. И если лицемерные вопли о буржуазном либерализме на Западе еще могут как-то приниматься за чистую монету, то в странах с ксенофобами в парламентах, пошаговой доступности церквей и непрерывным потоком законодательных инициатив традиционалистского толка говорить про засилье либеральных ценностей сложно. Но приходится это делать в угоду собственному оппортунизму и лицемерию. Врать на радость попам, ментам, программе «Время», Януковичу, Лукашенко и Путину.
Если уж вам посчастливится спорить с адептами параанархизма в реале, то они вам расскажут, что уничтожение капитализма волшебным образом уничтожит все проблемы. А если не уничтожит, то безмерное развитие производительных сил даст каждому в руки по 3Д принтеру и персональному космолету. Есть соблазн сказать, что вера в чудесный коммунизм – обычный марксистский миф, но это не правда. Например, Волин тоже верил, что при анархии все наладится чуть ли не само собой. Да и марксизм все же предполагает не только лежание на печи аки Емеля. Нужно прилежно агитировать рабочих правильно голосовать или создать авангардную организацию, которая все сделает и принесет избавление. В этом плане у пацанистов ясности нет. Вопрос о революционной организации, как один из центральных ими пока не решается, если не считать таковым «платформизм», от которого они на практике очень далеки. А теоретики, как правило, «диалектически» помалкивают, чтоб не распугать паству.
Таким образом, получается, что коммунистическая революция будет ломать все общество, но милые замшелые ценности переживут века, а нации расцветут при коммунизме. Сегодня ничего не надо менять, надеясь на «волшебную лампочку» коммунизма, которая изгонит тени прошлого. Никакой борьбы против «традиций», «норм», «ценностей» вести не стоит. Это может отпугнуть большинство и отдает жутким реформизмом. Ведь свободы так буржуазны! Об этом можно у Ленина почитать.
Права и свободы, зачастую, именуются идеологами параанархизма «либеральными ценностями». И это довольно показательная подмена понятий. Вот что писал о свободе теоретик «героического периода» анархо-синдикализма Рудольф Рокер:

«Разумеется тот, кто разделяет циничное высказывание Ленина и считает свободу «буржуазным предрассудком», тот уверен, что политические права и свободы не важны для трудящихся. Но тогда все неисчислимые битвы прошлого, все восстания и революции, в ходе которых мы завоевали эти права, также не представляют ценности. Для того, чтобы изречь эту жемчужину мудрости, вряд ли было необходимо свергать царизм. Во всяком случае, цензура Николая II наверняка не имела бы ничего против определенной свободы как «буржуазного предрассудка». Более того, такие крупные теоретики реакции, как Жозеф де Местр и Луи Бональд уже заявляли то же самое, пусть и в других выражениях, и защитники абсолютизма были им благодарны.
Анархо-синдикалисты далеки от недооценки этих прав для трудящихся. Если они отвергают какое бы то ни было участие в буржуазных парламентах, то не потому что вообще отвергают политическую борьбу, а потому что твердо убеждены: парламентская деятельность – самая слабая и наиболее безнадежная для трудящихся форма политической борьбы» (Рудольф Роккер: Методы анархо-синдикализма)

А вот что говорил либертарный философ и писатель Альбер Камю:

«Труженики — интеллигенты и рабочие — сделали свободу реальностью и дали ей силу идти вперед, пока она не стала самим принципом нашего мышления, воздухом, без которого мы не можем обойтись, которым мы дышим, сами того не замечая, до той минуты, когда, внезапно лишившись его, чувствуем, что умираем. И если сегодня на огромной части нашей планеты она отступила, то не только потому, что институты подавления никогда прежде не были так циничны и так хорошо вооружены, но — главное — потому, что ее подлинные защитники, в силу усталости, отчаяния или ложного понимания стратегии, отвернулись от нее. Да, крупнейшее событие XX века — это отречение революционного движения от ценностей свободы и постепенное отступление истинно свободного социализма перед социализмом диктаторским и военным. Одной великой надеждой в мире стало меньше, и для свободных людей началось одиночество» (Альбер Камю «Хлеб и свобода»)

Напомним, что платформист Фонтени «канонизировал» Камю в качестве анархистского философа, а сам Камю сотрудничал именно с платформистами и пытался помочь им в момент массовых репрессий со стороны французского государства. Платформизм отдельная тема для разговора. О его ошибках, странностях и достоинствах мы поговорим отдельно.

Демократия
Почему свобода пугает наших параанархистов? Ведь они вроде не собираются ходить на выборы и не намерены наращивать партийный рейтинг за счет гипотетических консервативных обывателей. А связано это с тем, что «параанархисты» искренние демократы. Они ходят как демократы, дышат как демократы, мыслят как демократы, крякают как демократы, но при этом не участвуют в выборах. Самые странные из знакомых нам демократов. Их искренний демократический подход к буржуазному государству и обществу заставляет их повторять самые унизительные ошибки социал-демократии, большевизма и фашизма.
Отметим, что еще в начале века побочным продуктом анархистской и синдикалистской критики парламентаризма и буржуазной демократии становятся «возрожденная» Лениным концепция диктатуры пролетариата и фашистская теория органической демократии. Собственно эти концепции принимают логику критики либертариев, но руководствуются другими ценностями. Фашисты тоже стремятся путем националистической диктатуры реализовать власть народа, но без «ошибок» демократии и того, что они называют, то анархистским, то либеральным, то дегенеративным. Они ЗА демократию, но ПРОТИВ свободы. Это же очевидно.
Анархисты и синдикалисты рассматривали профессиональные и территориальные сообщества основным звеном самоуправления. Фашисты и ленинисты исповедовали ровно такую же идею. Впрочем, если основным субъектом истории для анархизма, как и для либерализма или классического марксизма является человек, то в сталинской версии ленинизма, фашизме или консерватизме самым ценным является общество. Оно имеет больше прав, чем индивид. То есть уступки некоему абстрактному обществу лишают возможности параанархистов соотносить себя не только с анархизмом, но и с «авторитарным» учением Маркса.
Напомним, что анархизм является политическим движением за свободу. Само понятие «либертарий» выдумал в первой половине 19 века франко-американский анархист Дежак, скрестив в термине свободу и пролетариат. Чтоб не было разночтений и спекуляций, напомним, что Дежак был первым критиком патриархальных взглядов изнутри анархистского движения. Объектом его критики стал Прудон. То есть и в те времена не было консенсуса в вопросах бесспорного принятия консервативных ценностей, а самые заслуженные анархистские философы не были «священными коровами» для других анархистов, если несли чушь.
Формально фашизм и большевизм опирались «самоуправление», над которой возвышалось здание авторитарного или тоталитарного государства. Обе системы «народной демократии» обеспечивали представительство и авторитет в местных общинах, как инструмент укрепления государственной власти. Они обещали народную демократию, лишенную влияния буржуазии и плутократов. И в том и в другом случае урезались (совсем чуть-чуть) «незначительные» политические свободы. Недовольные маркировались, как агенты буржуазии или одурманенные евреями субъекты. Таким образом «почти анархия», превращалась в консервативную версию демократии, освобожденную от скверны «либеральной» свободы. Демократия и так является властью меньшинства, обращающегося с большинством не только с помощью приказов и циркуляров, но так же используя идеологию, культурные, национальные идентичности и прочие тонкие инструменты влияния. Таким образом, участие в общественном самоуправлении при капитализме, например, в версии САУ (теория «научного анархизма» Азарова), прямо противоречит, декларированному ими анархизму. Почему же принятие буржуазных ценностей порядка, нации, дисциплины (не самодисциплины) не приведет к возрождению господства по буржуазным лекалам сталинизма или фашизма?
При тоталитарной системе демократия урезается до необходимого минимума. Только нежизнеспособность подобной системы заставляет правящие классы отказываться от тотального контроля. Активное сопротивление одиночек или пассивное сопротивление масс заставляет государство соглашаться с границами автономии угнетенных. Эти границы устанавливаются как путем прямого действия, так и путем убеждения. Таким образом это становитя выражением силы масс и силы разума. Государство боится политизации любой борьбы против угнетения. Показательно, что «вдохновляющий» часть национально-ориентированных право-левых идеолог ОУН Полтава-Федун был искренним сторонником организованной демократии. Впрочем с существенными оговорками. Он был противником «анархизируещего» либерализма и политизации борьбы рабочего класса. Он полагал, что зрелая нация сможет переварить и консервативную демократию, и социализм. Главное, чтоб не было безграничных свободы и политизации организаций рабочих.

В следующих статьях цикла автор займется анализом текстов ставших золотым фондом идеологии «параанархизма». Мы вспомним путаников Магида и Жванию, проходимца Верника, упрямого догматика Инсарова, яркие теоретические тексты РКАС, «Коммуну», «Вольницу», «Автономное сопротивление», одного «спортивного интеллигента» из Питера и других видных российских и украинских мыслителей. На конкретных примерах мы покажем, как смело и не догматично мыслят эти авторы. Как далеко они умудрились зайти по пути синтеза всего со всем, какие головокружительные открытия совершили.
Так же мы покажем причины, которые породили это движение.
(1) Особенно остры эти споры они в русско- и украиноязычной анархистской среде, где понятия используются, зачастую, не точно. Больше всего копий ломается вокруг понятий «власть», «политика», «организация». Логика подменяется бравурной и пустой риторикой, а цитаты из «классиков» должны оправдать очередной оппортунистический изгиб и т.д.
(2) Хотя и это не догма. Москвич «Сергеев», например, предлагает переименовать анархизм в либертарный коммунизм. Он придает этому старому термину новый смысл, который далеко выходит и за рамки «платформы» Аршинова-Махно, в верности которой клянется автор. То есть мы сталкиваемся с несколько переделанным марксизмом-ленинизмом.
(3) В данном случае автор употребляет термин в трактовке социолога Пьера Бурдье. «Органическим интеллектуалом» в терминах Бурдье называется не то же самое, что и и у Грамши. Это человек организации. Рекрутированный из «низов» функционер.

Автор: В.З.

Источник: Нигилист