Верующие утверждают, что доказательств о существовании бога не требуется, так как его можно только ощутить внутренне. Националисты утверждают, что национальность – это то, что внутри и это нас объединяет. Во избежание научной критики, сторонники предпочитают переводить свою любимую тематику в абстрактную область. Но для того чтобы понять порождение такой абстракции, в которую люди начинают верить, ведь в свою национальность люди верят, так же как любой религиозный человек в существование своего бога, стоит понять процессы, которые происходят в обществе, порождающие то, чего на деле не существует.
I
Все началось с исхода прародителей человечества из Африки (для автора гипотеза исхода прародителей человечества из Африки убедительней остальных, тем более если учитывать, что расположение материков и уровень моря был другим, то и пути миграции складывались иными). Процесс миграции и заселения всей суши происходил миллионы лет, один из найденных древнейших скелетов датируется 3,6 млн лет, а известный скелет Люси 3,2 млн лет, обнаружены они были в Африке. Это немалый отрезок времени, чтобы в течение миграции эволюционировать, такой процесс отразился во внешних отличиях наших предков, которые и передались в дальнейшем всему человечеству. Человек изменялся внешне, но не биологически. Он приобретал приемлемую окраску под данную местность.
Определенные условия местности наложили еще одно отличие между людьми, культура. Культура – это передача информации о производстве, которое удовлетворяла человеческие потребности. Сам процесс производства обрастал от иносказаний с графическим изображением до ритуалов. И самым существенным признаком стал – язык, который позволял передавать информацию от одного поколения к другому. Весь этот набор и объединяется в одно слово культура. Культурой стало то, что не передавалось генетически.
Производство зависело от местности и ландшафта. Из-за этого культура становилась различной, появлялись разные языки, ритуалы и мифология. Если внешние отличия нам достались от долгой миграции человека, то разнообразие культур сформировалось в условиях разнообразия места пребывания. Как пример славянские племена: древляне – живущие в лесу, поляне – на равнинах, северяне – на севере, дреговичи – на болотах в районе Припяти. А “эскимосы – те, кто ест гнилое мясо”, так называли индейцы северных людей, которым из-за своего географического места положения приходилось есть гнилое мясо, чтобы получать недостающие витамины.
В дальнейшем происходит процесс миграции среди культур. Обмен культур приводит к ее возрастанию, от собирателей-охотников к земледелию и животноводству. Обмен культур – это обмен информацией о производстве, в результате таких обменов люди перенимали эффективное и лучшее, отбрасывая отжившее и устаревшее, так формировались и до сих пор формируются культуры, улучшая производство. Культура превратилась в образовательную сферу производства. Отход производства от географической зависимости оторвал культуру от земли. От скорости изменений производственных отношений меняются культуры, исчезают старые и формируются новые.
Принадлежность культуре определялась по знанию языка. Мигрант являлся мигрантом до тех пор, пока сполна не овладел языком и не использует его в обиходе, тогда он становился частью культуры. В российской империи к русской культуре причислялись все, кто говорил на русском языке и исповедовал православие. Замечу, что в культуре не играют роль внешние различия между людьми. Барьер между народами складывался из-за языка, а не по внешним признакам. Племена, объединенные под словом “славяне” – тот, который говорит”, могли друг друга понимать, но при этом культурно могли отличаться, в то время как ”немец – немой”, те племена, которых не понимали “славяне”. Варварами греки звали народы, которых они не понимали, а в речи слышали звук “вар-вар”, хотя сами греческие полиса не объединялись единой культурой.
Итог. Внешние отличия - результат долгой миграции прародителей человечества, а не биологические отличия. Культура результат производства, которое зависело от географических условий. Крупные объединения племен в народы формировались по языковому признаку, а не культурному единству.
II
Культуры рождались и исчезали, на их месте появлялись новые, этот процесс происходил достаточно плавно, способствуя адаптации людей и социальных групп под эти изменения. Индустриальный прогресс быстро и агрессивно стирает старую культуру. Такой темп нарушает естественный процесс обновления культуры, внедрение и использование в повседневности и производстве научно-технических знаний, которые формируют устойчивую и гармоническую систему связи человека и окружающего мира. Слом старого и непровереность нового создали психологический вакуум у человека. Человек оторван от старых родных сообществ и живет там, где и с кем придется. Душевная изолированность создает основу веры принадлежности к сообществу, у которого отсутствуют признаки определяющие родство и близость людей.
Научно-технический прогресс стал причиной индустриальной агрессии, большой объем знаний, которые свалились на людей, еще не нашли своего применения. Но этот же прогресс привел и подрыву легитимности существования власти. Религиозное обоснование естественности и необходимости власти была разоблачена. Королям и цезарям пришлось менять обличие и искать новое оправдание их власти. Новое сообщество людей, сформированное из-за психологического вакуума человека и государственной необходимости в легитимности власти, существует только по одному признаку – это идентификация людей с таким сообществом. Этим сообществом стала нация.
Нация – это реальное сообщество, определяющееся идентификацией людей. То есть это сообщество существует до тех пор, пока человек себя идентифицирует с таким сообществом, какие-то конкретные признаки у такого сообщества отсутствуют. Человек психологически стал ощущать себя частью какого-то большего коллектива, а власть теперь стала легитимной формой по защите интересов нации.
Все современные рамки государств – это искусственное создание, поддерживаемое иллюзией о национальном родстве. Государства-нации в Европе единой национальностью стали только в эпоху индустриализма. В границах Германии и Италии до 19 века существовало множество феодальных государств со своей культурой и со своими языковыми отличиями. А Испания до индустриализма – это культура кастильская, каталанская, андалузская, галисийская, часть басков (которые, кстати, не признают до сих пор себя испанцами) и другие. В Британии скажут, что они англичане, уэльсцы, шотландцы, ирландцы. Во Франции Жанна д’Арк все же святая из Орлеана в первую очередь. Можно добавить и разнообразие культур Индии и Китая, в которых языковое различие сложней, нежели среди славянских народностей. Отмечалось такое наблюдение, что студенты в Китае слушали Мао Дзе Дуна, сгруппировавшись по региональным признакам, которым речь вождя переводили переводчики. Не одна Россия является мультикультурной страной.
Все страны в мире это индустриальный сплав культурного разнообразия под агрессивной политикой, изолирующей от старой культуры и с навязыванием национального единства. Нации – это результат индустриализма.
Национальность рождается, когда человек считает себя частью сообщества с одним единым названием. Чтобы быть русским достаточно считать себя русским. Ни одна национальность не основана естественным путем с историческими корнями и языковым однообразием. Языковое однообразие результат политики государства-нации, а не исторического развития.
Нация в действительности создает иллюзию для человека с ощущением причастности к социуму, его деятельность важна для такого сообщества, и что он не изолированное существо, хотя в реальности люди изолированы и оторваны друг от друга в результате индустриального темпа производства. И чем могущественней образ нации, тем больше людей с ней хотят себя идентифицировать. Власть не только питает легитимность в национальности, но она и поддерживает образ нации как самой сильной и непобедимой. Страх разрушения государства – это потеря иллюзии сильного и сплоченного сообщества, страх остаться одним со своей беспомощностью и изолированностью.
Если посмотреть на переписи населения проводимые государствами во всем мире, национальность – это с какой национальностью человек себя идентифицирует. Национальность записывается со слов человека. Достаточно группе людей себя начать называть как-то иначе и в мире появится новая национальность.
Не существует биологической смерти нации. Национальная убыль – это результат не биологической смерти конкретных людей, а следствие того, что человек перестает идентифицировать себя с такой национальностью. Один и тот же человек на протяжении десяти лет может менять свою национальность, до распада СССР он мог быть русским, после распада стать украинцем, а в итоге иммиграции стать испанцем. Во Франции вы можете наблюдать человека родившегося или имеющий далекие корни из северной Африки, но вполне будет считать себя французом и к гражданину африканских стран относиться с призрением. А в России человек, который внешне будет похож на граждан соседних азиатских стран, но вполне считает себя русским, может относиться к ним с презрением. Такое особенно заметно в азиатской части России, где нацисты внешне имеющие большее сходство с народностями северной Азии, готовы убивать своих собратьев по географическому происхождению только из-за того, что они идентифицируют себя с русской нацией. Опасение национальной убыли – это страх того, что иллюзия причастности к великой и могущественной нации не будет количественно подтверждаться.
Национальное единство отсутствует, так же как и отсутствуют признаки, по которым можно было бы определить такое сообщество. Под русской национальностью каждый человек, который себя с ней идентифицирует, понимается и воспринимается разные образы. Для кого-то лапти и щи, для других язычество или православие, иным государственный непобедимый милитаризм, кому-то бескрайние просторы эпохи экспансии и колониализма, или могучий русский язык с уникальной природой и множество других признаков. Каждый в национальности будет видеть что-то свое, при том условии, что порой такое восприятие чуждо такому же национальному собрату или просто взаимоисключающее, как например язычество и православие, непобедимая армия и миролюбивость. Но власть говорит одно: «Главное что мы все русские».
Национальная вражда - результат научной постановки вопросов ряда ученых в области этнографии и антропологии. На деле культуры всегда между собой взаимодействовали, обменивались и друг друга дополняли. Так как культура – это передача информации о производстве, которое удовлетворяет человеческие потребности, то в условиях разнообразия географической местности и языковых барьеров, она имеет больше сходств. Когда преодолевался языковой барьер, то происходил обмен теми признаками, которые обусловлены различием географических условий происхождения культуры.
Национальная вражда - результат того, что ученые ищут между людьми не сходство, а различия. Этнография – это советская школа антропологии, в которой главный вопрос стоит в том, чтобы находить различия между этносами. За место того, чтобы людей сближать, ученые наоборот зацикливаются только на различиях, что в итоге в повседневности приводит к еще большей изолированности людей.
Итог. Индустриализм подорвал естественный путь развития культуры человека, социально сформировав изолированных людей, которые и продуцируют национальное сообщество. Следствие, национальность создает легитимность нынешней власти, в поддержание своей необходимости государство воспроизводит образ сильной и непобедимой нации.
III
В индустриальную эпоху люди восстают против процессов, которые она порождает. Но такие протесты остаются на уровне интуиции и подсознания. В действительности многие революционеры спорят между собой, кто лучше будет управлять индустриальным процессом. У капиталистов и так все работает, марксисты утверждают, что они лучше и справедливей старых хозяев будут управлять, а синдикалисты о том, что коллективно эффективней управлять индустриальным производством. Но никто из них не оспаривает индустриализм. Это как в средневековье, когда оспаривалась роль религии, но не сама суть веры в бога. Вырабатывалась идея справедливой религии, а не свободное общество. Такое же мы видим и с индустриализмом.
Рабочий класс такое же порождение индустриализма, как и нация. Сообщество рабочий класс возможно и существует, но вот признаки достаточно сомнительны, тем более их сходство и единство. Рабочим классом в первую очередь считается люди занятые физическим трудом, производящие то, что нашу жизнь делает сытней, комфортней и теплее. И очень большой спор был по поводу людей умственного труда – интеллигенции. В данном случае эта группа людей не входит в понятие рабочего класса, так как интеллигентом может быть человек, только в том случае, если его освободили от физического труда. Именно интеллигенция может существовать только тогда, когда кого-то эксплуатируют. Или кто-то считает, что у кого-то талант мыть унитазы за всеми, а у кого-то изучать высшую математику? Или все же кто-то может изучать высшую математику, потому что кто-то моет унитазы за всеми? А чтобы кто-то выполнял физически не привлекательный труд, требуется социальное неравенство. Есть две модели минимизации социальной несправедливости в обществе, одна националистическая, другая:
Рабочий класс – это сообщество, с которым человек физического труда себя идентифицирует, создавая легитимность власти для интеллигенции.
Единство и братство рабочего класса сомнительно. «Труд людей объединяет», но когда люди трудятся в разных областях, они ничем не объединяются. Все предыдущие культуры формировали естественные близкие сообщества, так как все люди занимались в одной сфере деятельности, они вместе охотились и собирали, совместно обрабатывали поля, строили дома и прокладывали дороги. Теперь существует множество профессий, которые никогда между собой не пересекаются. Не достаточно быть братьями, говоря о том, что мы заняты физическим трудом. Если национальность стремится акцент сделать на каких-то внешних признаках, то классы на труде. Но проблема сообществ лежит в индустриальном производстве, а не на том какие мы признаки выбрали.
Короткая эпоха индустриализма уже продемонстрировала, что была борьба между теми, кто хотел удержать власть через идентификацию с национальностью и теми, кто хотел приобрести власть через идентификацию с рабочим классом.
Интернационал – это супернация, управляемая центральным коммунистическим комитетом.
Соревнование за человеческие души интернациональный рабочий класс проиграл государственной нации. Так как нации и классы существуют постольку, поскольку существуют люди, которые себя с ними идентифицируют. Один и тот же человек может себя причислять как к национальности, так и к рабочему классу. Рабочий класс мертв настолько же, насколько и любая национальность. Но они также легко воскрешаются из праха, покуда существует производство, которое нас всех делит.
Если мы в действительности хотим единства сообщества, нам необходимо производство, в котором физически мы будем чаще совместно трудиться, и с чем большим количеством людей нам удастся взаимодействовать, тем крепче будет общественная дружба. Найдутся люди, которые готовы отказаться от индустриальных привилегий?
Итог. Индустриализм породил борьбу за власть, в обоснование легальности власти формировались разные сообщества, с которыми человек должен был себя идентифицировать. Так приобреталась власть, но не изменялась социальная несправедливость.
IV
В России существует национальная вражда не потому, что нет политики «дружбы народов», как в Советском союзе. А как раз наоборот, современная национальная вражда на территории бывшего СССР результат советской политики «дружба народов».
Советский союз не был антинационалистическим государством. Он был примером интернационализма, где разные сообщества, идентифицирующие с разной национальностью, были объединены одной политической целью – защита интересов рабочего класса и борьбы за коммунизм во всем мире.
Если в российской империи, русским был каждый, кто говорил на соответствующем языке и исповедовал православие, то в советском союзе все оказались национальными сообществами, которые российская империя ущемляла. В большинстве национальную самобытность насаждали сами большевики, люди жили и столетиями не задумывались, что они являются национальным меньшинством, которое притеснялось империей. Большинство национальностей на просторах бывшего СССР, является результатом административного деления большевиками. Сами большевики заложили основу будущей национальной вражды. Чечня – это административное образование в Советском союзе, с последующей идентификацией жителей данной территории с чеченским народом. До большевиков существовала проблема северного Кавказа, которая выражалась в том, что тяжело было централизовать район. На данной территории проживало множество народностей и сообществ, которые иногда ограничивались одним аулом. Единого народа северного Кавказа не было до прихода к власти большевиков.
Советский народ не состоялся, так как в первую очередь существовали национальности и дружба между ними, а потом только единство рабочим классом и идеалы коммунизма.
Когда политическое единство исчезло, осталось только большевицкое административное деление со своей уникальной историей нации. И оказалось, что в такой большой стране живут люди, у которых нет ничего общего!
Проблема именно в том, что Россия до сих пор унаследовала такую «дружбу народов». Все современные государства мультикультурны и невозможно уже указать корни, кто откуда родом. Государство стабильно именно то, которое больше уделяет внимание сходству и общности культур на ее территории.
Итог. Советская «дружба народов» и есть результат современной национальной вражды.
V
Толерантность стала словом, которым пытаются склеить национальную вражду. Это слово носило иной характер и смысл, но вопрос стоит не о реабилитации слова, а о том, что теперь под ним скрывают.
На самом деле толерантность не противостоит национальной вражде, она, как и национальная вражда, не раскрывает сущность социальных проблем. Толерантностью пытаются скрыть социальную несправедливость и неравенство.
Если национальная вражда призывает к бойне среди угнетенных, то толерантность призывает смириться с эксплуатацией.
Когда наши улицы подметают иммигранты, проблема не в том, что он выглядит как-то не так и разговаривает не как мы, а в том, что существует социальная несправедливость в этом мире, которая заставляет людей покидать своим дома и свои семьи, продавать себя и работать непривилегированным трудом. Имеет значение, относитесь вы с враждой к этому или с терпением? Нет. Человек, который относится терпимо к социальной несправедливости, ничем не отличается от его противников, которые за вражду и нетерпимость. Невозможно терпеть рабство.
Никто не собирается выступать против того, что вместо него за гроши подметает двор, моет подъезд и выполняет множество других грязных работ мигрант. Намного проще свести все к межэтническим проблемам, о противостояние толерантности и национальной вражде, а социальная несправедливость остается за кулисами.
Социальная свобода и равенство не зависит от цвета кожи, культуры и языка. На национальную нетерпимость и толерантность стоит отвечать социальным равенством.
Бытовая ксенофобия – это результат социальной изолированности. Она диктуется, как замкнутостью в повседневности, когда человек ограничен - дом-работа-супермаркет. Или связанно с изолированностью самого место проживания. В таком случае сообщество очень враждебно встречает любые группы, которые имеют какие-либо явные отличия.
В таких случаях требуется не разъяснительные работы и пропаганда, а изменения самой социальной проблемы, которая такие вещи порождает.
Итог. Толерантность, как и национальная нетерпимость, смягчает социальную несправедливость.
VI
Итог.
Стоит бороться за свободную и самодостаточную личность, за волеизъявление и самореализацию человека. Реализация социальной уверенной личности, а не поддержание социальной беззащитности, которая порождает жажду причислять себя к чему-то большому и великому, чтобы хоть психологически ощущать себя в безопасности.
Социальные проблемы и несправедливости - следствие производства, разделенного трудом. А современные социальные сообщества, основанные на изолированности человека - результат радикальности индустриальной культуры.
Общество равенства и социальной справедливости появится, не когда с таким обществом будут идентифицировать люди, а когда перестанет существовать такое производство, которое психологически изолирует людей. Бесклассовое, как и безнациональное общество, восторжествует, когда людям больше не зачем будет себя с ними идентифицировать, чтобы психологически себя защищать от социальной несправедливости. Когда человек будет сам ковать свое счастье, а не утопать в иллюзии коллективной гордости. Социальные условия, которые формируются производством, должны поддерживать личность, которая не будет бояться изолированности, а будет ее самостоятельно преодолевать, решая, таким образом, социальные проблемы.
28.02.2011, MY
архив других текстов:
Добавить комментарий