Анархисты в Русской революции 1905-1907 гг.

 К 110-летию начала революции 1905 г. перепечатываем текст доклада российского анархиста Николая Рогдаева о положении движения в России, представленного интернациональному анархистскому конгрессу в Амстердаме в 1907 г. Вторая, третья и четвертая части уже издавались раннее на русском языке, первая была специально переведена из сборника документов конгресса. Текст служит важнейшим источником о деятельности анархистов в период Первой русской революции. 

ДОКЛАД Н.И. РОГДАЕВА НА МЕЖДУНАРОДНОМ АНАРХИЧЕСКОМ КОНГРЕССЕ 1907 г. В АМСТЕРДАМЕ

Часть I

Товарищи!

Мы представляем этот краткий доклад о деятельности анархических групп с 1903 по 1907 годы. Этот доклад позволит вам оценить успех нашего молодого движения. Хотя охватываемый период является коротким (всего 5 лет), анархический коммунизм завоевал себе право на существование и нашел свое место в Великой Русской Революции.

Вы, конечно же знаете, что около 1875 г. в России имелось довольно сильное анархическое движение. Рожденное под влиянием Бакунина, это движение имело среди своих сторонников многих активных членов, таких как Софья Бардина, Сергей Бобохов, Мышкин и многие другие, чьи имена меньше знакомы нашим европейским товарищам. В те дни единственным классом, на который могли положиться наши предшественники – бунтари, или бакунисты, как они часто сами себя называли, – был крестьянский класс, невежественный и темный, лишь недавно освобожденный от рабства. Этот класс воспринимал социалистическую, революционную пропаганду с трудом. Вся революционная сила была сосредоточена в интеллигентном классе. Оторванные от народных масс, преследуемые азиатским правительством с кровавой жестокостью, наши предшественники находились в трагическом положении. Некоторые борцы встретили свою смерть на виселицах или в ледяной тундре Сибири; другие эмигрировали за границу, как Жуковский, Черкезов, Чайковский и Кропоткин, и полностью посвятили себя международному рабочему движению; третьи предали нас, утратив веру в свои идеалы. Бывшие федералисты заделались убежденными централистами, бывшие антигосударственные социалисты стали якобинскими политиками. Старые организации, такие как "чайковцы", "Земля и Воля", Южнороссийский союз рабочих и "Черный передел", которые поднимали флаг анархического социализма в те дни, пали в неравной борьбе. Эта смена курса стала совершенно определенной в 1880 году, когда была основана чисто бланкистская политическая партия – "Народная Воля". Это была эпоха террористической борьбы, беспримерной битвы между двумя непримиримыми врагами: самодержавной монархией и "Исполнительным комитетом" революционеров. 1 марта 1881 г. ознаменовалось триумфом "Народной Воли", но это была в то же самое время ее лебединая песнь. Народные массы пребывали в глубоком сне. Революционеры были разбиты; свирепая реакция сокрушила то, что осталось от их организации. Ужасное чудовище, персонифицированное в двуглавом орле, опять долгие годы царило над нашей несчастной страной. 10 лет царило мертвое молчание. За эти тяжкие годы реакции Россия полностью изменилась. Из отсталой, чисто аграрной страны она мало-помалу превратилась в сравнительно развитую промышленную страну. Появился новый класс: промышленный пролетариат. За короткий период времени вся территория оказалась покрытой сетью железных дорог, по рекам плавало множество пароходов; Донецкий бассейн и Урал превратились в горнорудные центры с сотнями рудников и фабрик. Польша, Литва, Московский и Владимирский регионы обладают большей частью текстильной индустрии. Проникая в самое сердце страны, европейский капитализм добился крупного успеха. Иными словами, мы пережили великую "промышленную революцию", которая изменила вещи, включая общественные отношения. Такой революции в материальной области способствовал целый ряд факторов: рост числа безработных крестьян, эмиграция в города, голод в Поволжье, политические репрессии, разрушение крестьянской общины, а перемещение тысяч рабочих и крестьян упростилось, благодаря улучшению дорожной и железнодорожной системы.

На многих фабриках и заводах стали вспыхивать забастовки. Вначале это было чисто экономическое движение, порождаемое непосредственными нуждами и требованиями рабочих. Однако горизонты постепенно ширились. Частичные стачки становились всеобщими, распространяясь вначале на крупные индустриальные комплексы, а затем на целые отрасли промышленности. Достаточно упомянуть волну стачек, которая охватила Московский и Владимирский регионы около 1890 г., и знаменитую стачку 30 тысяч текстильщиков в Петербурге во время коронации Николая II. Такая форма борьбы уже была знакома в Польше и Литве, где она еще до 1895 г. воспринималась как нечто естественное в глубокой схватке между трудом и капиталом. Волна стачек распространялась повсюду в гигантских масштабах, и тысячи бастующих были брошены в тюрьмы или сосланы в Сибирь. К несчастью, в то время, когда эта чисто экономическая борьба пролетариата была на высоте, в России было еще недостаточно анархистов. Они появились лишь на второй фазе движения, когда более или менее повсюду разгорелась живая политическая борьба. Неудивительно, что массовое движение рабочих, а позднее крестьян оказалось с самого начала под гегемонией исключительно политических партий социал-демократов и социалистов-революционеров. Благодаря постоянной агитации, они быстро создали мощные политические организации и были "руководителями" народных масс после 1901–1902 годов. После этого события развивались с колоссальной быстротой. Вспыхнула крупная стачка ростовских рабочих, за ней последовала всеобщая стачка на Юге России и Кавказе, крестьянские восстания в Харьковской и Полтавской губерниях, [выступления] на различных фабриках и заводах.

Царское правительство направило туда армию. Всеобщее недовольство нарастало, произошли первые террористические акции, радостно встреченные всеми. В конце концов диктатор Плеве пал. Напряжение достигло апогея. Затем последовала бойня 9 (22) января, когда мирная демонстрация рабочих была встречена залпами винтовок. Всеобщее возмущение взорвалось в протестах, стачках солидарности, событиях, которые потрясли всю империю и были симптомами грядущей революции. Опрометчивая русско-японская война стала последней каплей... Революция постепенно распространялась по стране; готовилось гигантское движение; восстал Черноморский флот. Пришел в движение Кронштадт... Замаячила Великая Октябрьская (1905 г.) стачка. Тысячи рабочих, крестьян, ремесленников и интеллигентов примкнули к общему протесту против царского правительства. Мы вступили в этап, когда вся страна поднялась против самодержавия. Над страной разразилась буря. Манифест 17 октября, изданный царем под давлением изумительной всеобщей стачки, был встречен рабочим классом с недоверием. Почти повсюду среди пролетариата появились "советы рабочих делегатов", осуществляя на практике "прямое действие". Они выражали чаяния пролетариата, и их программа диктовалась им "революционной улицей"; тысячи рабочих захватывали заводы и фабрики, изготовляли бомбы и другое оружие и энергично готовились к вооруженному восстанию.

+ + +

Движимый требованиями жизни, рабочий класс был вынужден соединять политическую и экономическую борьбу. Не дожидаясь распоряжений от какого-нибудь "временного правительства" и игнорируя царское самодержавие, он сам ввел 8-часовой рабочий день, вместе со свободами объединений, печати и собраний и прочими реформами экономического и социального характера.

Буржуазия была ошеломлена и уступила большинству требований рабочих. Самодержавие было парализовано, и его на какое-то время не стало слышно. Оно осталось без почтово-телеграфной службы и других средств сообщения, которые находились в руках восставшего народа. Огромные толпы демонстрантов освобождали из тюрем политических заключенных... То тут, то там происходили жестокие столкновения между демонстрантами и армией. Если бы в это время в России существовала сильная анархическая организация, пользующаяся поддержкой народных масс, можно было бы ожидать широкого революционного, социалистического движения. Политические партии не имели бы силы, и им бы пришлось следовать пожеланиям народных масс или исчезнуть из истории.

Но ничего этого не произошло. В это время имелось лишь несколько анархическо-коммунистических групп. Правда, они и так оказали влияние на события, поскольку всегда были в передних рядах движения, радикализируя борьбу. Но одного этого было недостаточно. Пролетарские массы были не организованы, они не были объединены в классовую "партию". Социал-демократы и социалисты-революционеры монополизировали "советы рабочих делегатов" и пытались превратить эти исполнительные органы на службе бастующих в авторитарные политические комитеты, чтобы постепенно превратить во "Временное правительство". Это мешало естественному ходу Революции: ее горизонты начали сужаться. Государственные социалисты делали все, чтобы захватить контроль над движением и направить его на чисто политические цели. Они резко боролись против "революционных эксцессов" крестьянских и рабочих масс, повсюду борясь против аграрного террора, партизанской войны и "экспроприаций" (конфискации революционерами на пользу их организаций крупных сумм денег у налоговых властей и буржуазии). Что до буржуазии, запуганной нараставшими требованиями народных масс, то она постепенно повернулась на сторону реакции. Представление о классовом сотрудничестве умерло.

+ + +

Потребовалось множество ошибок и жертв, прежде чем рабочий класс начал сомневаться в мудрости своего решения позволить увлечь себя на путь, начертанный политическими революционерами, – путь, который, посредством ряда демонстраций и вооруженных восстаний, ведет к политической власти и провозглашению Учредительного собрания. После бесчисленных поражений и ужасов реакции, в рядах рабочих страстно закипело одно: освобождение от чисто политической борьбы и ее методов. В "революционные дни" рабочие осуществляли "прямое действие": фабрика Шмита в Москве была в их руках; повсюду были захвачены железные дороги; на Урале и в Новороссии шахты и фабрики были заняты рабочими. Крестьяне Гурии, в западной Грузии, в балтийских провинциях и многих губерниях Центральной России делали то же самое с землей и лесами.

Но недостаточно взять под контроль средства сообщения, шахты, заводы, земли и леса, чтобы использовать их в дни революции. Недостаточно захватить все фабрики и заводы, чтобы изготовлять оружие и иметь возможность снабжать себя в ходе стачки, – мы должны полностью экспроприировать их и сохранить в руках народа, чтобы начать производство на новых принципах, коммунистических принципах, которые покроют страну сетью сельскохозяйственных и промышленных ассоциаций. Русские рабочие не могли сделать этого, потому что не были подготовлены. Правда, они пытались это делать; правда, рабочие в Белостоке, руководимые анархистами, не раз штурмовали магазины, чтобы завладеть хлебом, мясом и овощами и распределить их среди бастующих и безработных; правда, что были попытки коммунистического производства, как в случае с анархическими крестьянами а Грузии. Но все это оставалось редкими примерами.

Там, где движение был сознательно организовано, оно носило исключительно политический характер. Экономические, социалистические лозунги принимались народными массами самостоятельно, совершенно инстинктивно. Мы можем с уверенностью сказать, что мечтать о чисто политическом государственном перевороте, характеризуемом развитием тяжелой промышленности, – это не просто наивная иллюзия, это – утопия. Сама жизнь ставит "социальный вопрос". Последние два года русской истории дали этому более чем достаточно свидетельств. Они заставили нас увидеть многие вещи, которых мы до сих пор не замечали. Внутри рабочего класса формируются новые течения, связь которых с германским социалистическим анархизмом и революционным синдикализмом латинских стран неоспорима.

Интерес к "беспартийному" профсоюзному движению (1) растет: есть первые признаки стремления к организации конгресса русских рабочих ; нарастает тенденция раз и навсегда освободиться от "диктатуры" интеллигентских революционеров.

Даже в рядах политических партий дуют новые ветры: в партии социалистов-революционеров есть свои "максималисты", у социал-демократии – свои "антипарламентские социалисты". Все эти новые фракции делают больший упор на экономический террор, на ожесточенную классовую борьбу против и капитала, и правительства, не признавая парламентского действия.
Все эти новые фракции старых партий подняли знамя "Социальной Республики". Иными словами, в России пришло время распространять среди разоренного крестьянства и рабочих идею восстания во имя полной свободы от всякой власти, от всякого политического и экономического угнетения, а не такого типа восстания, единственная цель которого в завоевании государственной власти. Политические социалисты называют неорганизованное движение народных масс, их бунт ради "хлеба и воли" – "анархией". Аминь! Пусть последняя волна Русской Революции, которая приближается с неминуемой фатальностью, будет направлена против бастионов капитала и государства, во имя благосостояния и свободы трудящихся масс! Наши предшественники, бакунисты, когда-то вдохновлялись примером борьбы европейского пролетариата: разве у них перед глазами не было потопленной в крови Парижской коммуны и солидарности рабочих в великом "Интернационале"? Тем более сейчас! То, чего не могли испытать на опыте анархические "бунтари" наши дней, выпало на долю нашего поколения.

Идея Социальной Революции, которая вдохновляла горстку революционных мечтателей, обрела в наши дни форму в океане рабочих. Приближается эра классовой борьбы во имя разрушения проклятого капитализма. Давайте же работать в этом направлении, в надежде на то, Русская Революция найдет мощный отклик в сердцах европейских пролетариев, которые протянут свои руки русским рабочим под черным знаменем Анархизма и восстанут сами, с целью полного освобождения всех людей, всего Человечества, задавленного двойным игом государства и капитализма!

Часть II. Различные течения в русском анархизме

После многолетнего перерыва анархизм возродился в России как рабочее, революционное движение.
Много причин способствовало развитию этой идеи. С одной стороны, под влиянием самой жизни появились различные течения революционной мысли, которые, несмотря на примеси якобинско-бланкистских идей, вырабатывали мало-помалу принципы чистого анархизма; с другой стороны – эта идея (анархизма) кристаллизовалась, чисто стихийно, в самих рабочих массах, часто помимо и даже вопреки влиянию и пропаганде социально-революционных партий. Укажем на некоторые примеры.

Так, в центре нефтяных промыслов, в Баку, появилась целая группа рабочих-социалистов "антимилитаристов", которая приняла энергичное участие в возникшей всеобщей стачке, применяя экономический террор.

Этой группе приписывали, между прочим, поджоги буровых вышек в Черном Городе и Биби-Эйбате (это "некультурное средство" борьбы, на языке политических революционеров), которые причинили миллионные убытки королям нефтяной промышленности Нобелю, Манташеву, Ротшильду и К° и др. Аналогичные группы возникали и в других местах империи, между прочим, среди шахтеров каменноугольного бассейна. Позднее, на юге России, и затем в Западном крае, возникли полуанархические группы так называемых "махаевцев".

Впоследствии они присвоили себе название партии "Рабочего Заговора" и работали в Санкт-Петербурге и Варшаве.

Эти группы признавали чисто анархическую тактику, энергично пропагандируя всеобщую стачку, экономический террор, массовую экспроприацию буржуазии, резко нападая на государственный социализм и критикуя политическую (парламентскую) деятельность.

Призывая пролетариат к насильственной классовой борьбе, "махаевцы" первое время работали на руку анархическому социализму. Что касается до их идеала, конечной цели, то они его совершенно игнорировали (2), призывая массы исключительно к разрушительной работе. Какая бы ни была в этом "учении" смесь бланкизма, тред-юнионизма и анархизма, оно для России того времени было "новым словом" и сыграло немалую роль в деле сформирования первых анархистских групп.

Многие рабочие видели в нем свежую, живительную струю – оно выводило их из удушливой, пропитанной "политиканством" атмосферы социалистических партий.

Рабочим-революционерам нравилась резкая критика государства и капитализма и нападки на интеллигенцию; они хорошо усваивали принцип классовой борьбы, "ведущий, путем экономического террора и всеобщей стачки, к чисто пролетарской революции".

В некоторых южных и северо-западных городах возникают полуанархистские группы, которые ведут энергичную пропаганду.

Рабочие проводят здесь чисто анархическую тактику (экономический террор, всеобщие стачки, саботаж и пр.), им недостает только цели, во имя которой нужно бороться; это и даст впоследствии анархический социализм.

До сих пор мы говорили об идеологических течениях, перейдем теперь к чисто стихийным.

На далеком Урале среди гор и лесов, в уединенных железных и медных рудниках, в 1900-1901 гг. зародилась среди рабочих оригинальная секта "Иеговистов" (3).

Крестьяне-рудокопы, помимо революционной пропаганды, самостоятельно вырабатывали анархическую доктрину.

Вдохновляясь своей идеей, они совершают целый ряд актов, направленных против горных инспекторов, буржуа, полицейских, применяя для этой цели страшное орудие – динамит, который находился у них в изобилии, как средство при добывании руды.

"Иеговисты" думали, что, только истребив всех служителей дьявола, власть и капитал имущих, можно водворить на земле "царство правды", то есть Анархию. Как бы ни было своеобразно это учение, оно ценно для нас тем, что ставило ребром вопрос о резкой борьбе с власть и капитал имущими.

Второй сектой, возникшей также стихийно и носившей анархический оттенок, было наше "духоборство". Это течение диаметрально противоположно воинствующему "иеговизму". Оно, наоборот, совершенно мирное, отрицает всякое насилие, даже против угнетателей; они должны жить только "по-божьему", отказываясь от уплаты податей, военной службы, в вольных, земледельческих общинах.

Крестьяне-духоборы сжигали оружие, отказывались идти в армию, исполнять церковные обряды, за что их жестоко преследовало правительство. Все вожди движения были осуждены на каторгу, Сама же масса их последователей сослана в нездоровый климат Закавказья.

Духоборов всячески истязали, насиловали, что побудило большинство из них эмигрировать сначала на остров Кипр, а затем в Канаду, где они основали теперь громадную коммунистическую общину. Этой беглой характеристикой стихийных и идеологических течений, носящих заметную анархическую окраску, и заканчиваем описание эпохи, предшествующей появлению в России чистого анархизма. В то самое время, когда в России возникали эти течения, в заграничных русских колониях Швейцарии, Англии и Франции велась уже систематическая пропаганда коммунистического анархизма, и ораторы-анархисты часто выступали на многочисленных митингах и собраниях.

Небольшие группы русских и еврейских эмигрантов-анархистов занялись издательством анархической литературы.

Напечатаны были сочинения П.Кропоткина, Ж.Грава, В.Черкезова, Э.Реклю, М.Бакунина и многие другие. Изданы были также оригинальные вещи, как, например, брошюры Илиашвили "Мученики Чикаго", "Революция и Временное правительство", наконец, книжка – "Новый поход против социал-демократии". В 1903 году появился первый (4) анархический орган "Хлеб и Воля", где сотрудничали: Кропоткин, Черкезов, Илиашвили и другие авторы.

Пропаганда анархизма концентрировалась, главным образом, в Женеве и Лондоне; в первом городе среди русской молодежи, во втором – среди многочисленного еврейского пролетариата, ютящегося в квартале Уайтчепель.

Здесь, между прочим, особенным влиянием пользовалась анархическая газета "Arbeiter Freind", издаваемая на жаргоне Рудольфом Роккером.

В этот же период изданы были газеты "Черное Знамя" и "Новый Мир", а также в Париже анархический журнал "Безначалие".

Таким образом, первые ячейки будущих анархистских групп возникли за границей, в период 1900-
1903 гг.

В это время некоторые товарищи-пропагандисты уезжают в Россию, переправляя контрабандой первые транспорты анархической литературы. Чисто анархические группы в России возникают только в начале 1904 года, сначала в Одессе, Белостоке и Черниговской губернии.

В 1905 году анархическая пропаганда уже ведется в следующих пунктах: в Польше (Варшава), на Кавказе (Кутаис), в Новороссии и Украине (Киев, Житомир, Екатеринослав), в некоторых городах Великороссии, как, например, Москве и Санкт-Петербурге, и даже в отдаленном конце Урала (Екатеринбурге).

Мало-помалу движение охватывает новые районы, и в короткое время анархисты, в разных концах империи, насчитывают много групп с значительным числом участников. Первое время пропаганда ведется исключительно среди индустриального пролетариата и отчасти крестьянства, в последнее же время она проникает в среду солдат, учащейся молодежи и люмпен-пролетариата.

Мы еще раньше говорили, что анархизм проник в Россию слишком поздно. Страна уже переживала бурное время революции... Волны ее вздымались все выше и выше. Всюду вспыхивали бунты, демонстрации, стачки.

Захваченные вихрем событий, пионеры-анархисты не успевали уделять много сил пропаганде и тратили их главным образом на боевые цели. Только когда открылась "эра свобод" и всюду в стране начались многочисленные митинги, куда стекались все классы населения, ораторы-анархисты выступали перед широкой аудиторией, вызывая своими речами симпатии одних и жгучую ненависть других.

Не довольствуясь заграничной литературой, анархисты "явочным порядком" переиздают многочисленные брошюры Кропоткина, Грава, С.Фора, Д.Ньювенгейса, Малатеста и прочих теоретиков.

Выходит также масса листков, серия книг по вопросам революционного синдикализма, всеобщей стачки, парламентаризма, как-то Пьеро, Пуже, Нахт, Фридеберг, Пеллутье, Новомирский. Создается богатая литература, которая даст возможность познакомиться с нашим учением.

Раньше анархизм для "широкой публики" был книгой за семью печатями, и она знакомилась с ним исключительно по трудам "научных социалистов" Энгельса, Ферри, Бебеля, Плеханова и других. Чтобы удовлетворить громадный спрос на наши листки, мы организуем целый ряд тайных типографий. Одни из них арестовываются, но возникают другие.

Так, в период 1904-1906 годов функционировали следующие типографии анархистов-коммунистов: "Анархия" в Белостоке, "Группы общинников" в Санкт-Петербурге, "Непримиримых" в Одессе, "Набат" в Черниговской губернии, "Безвластие" в Минске, "Интернационал" в Варшаве и Риге, "Коммуна" на Кавказе, в Ялте "Гидра", затем типография в Екатеринославе и другие.

Кроме того, всюду распространялись прокламации, изданные общей типографией "Федеративных групп анархистов-коммунистов".

Благодаря провалам собственных типографий, с одной стороны, и все увеличивающейся потребности в листках, с другой, приходилось печатать еще так называемым "захватным правом". Оно состояло в следующем: организовывалась группа в 8-10 человек, вооруженных револьверами и бомбой, и, наметив какую-либо буржуазную типографию, завладевали ею. Захватить телефон, арестовать хозяина, поставить часовых у входа – было, обыкновенно, делом нескольких минут.

Под угрозой хозяин приказывал своим рабочим набирать анархические прокламации, и товарищи, уплатив за работу наборщикам, благополучно уходили, нагруженные листками.

Боясь мести со стороны анархистов, хозяин лишь в редких случаях заявлял об этом полиции. Аналогичных случаев было много; мы знаем таковые в Екатеринославе, Вильно, Одессе, Тирасполе, Херсонской губернии и другие.

Вполне естественно, что политические партии встретили появление в России анархистов- коммунистов крайне враждебно; они распускали про анархистов различные клеветы и небылицы с целью отвлечь от них рабочие массы. Эти клеветнические выходки слишком хорошо известны нашим западноевропейским товарищам, против которых они уже неоднократно направлялись, чтобы на них стоило останавливаться. Анархистов величали "провокаторами" социальной революции; некоторые особенно усердные, как польские социалисты и армянские "дрошакисты", шли дальше и становились прямо на сторону реакции, расстреливая "за грабеж", во время стачек и бунтов, рабочих-анархистов. Так поступали "революционные трибуналы" в Варшаве и Баку; так поступили недавно с нашим товарищем Витманским в Ченстохове. Он был казнен буржуазными революционерами по обвинению в "экспроприации".

К счастью, эта военно-полевая тактика не практиковалась российскими социалистами, и они боролись с нами исключительно на "идейной" почве.

Таким образом, анархисты, с первых шагов своей деятельности, очутились между двух огней: справа было самодержавие, слева – политические партии; борьба велась на два фронта.

Царское правительство встретило анархизм крайне сурово: оно сразу обрушилось на него рядом репрессий.

Заподозренных в причастности к анархистам арестовывали, сажали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, иногда подвергали жестоким пыткам и истязаниям, подобным тем, которые совершали турецкие палачи над македонскими революционерами или испанские инквизиторы в знаменитой тюрьме Монжуих.

Против анархистов все средства были дозволены; после пыток их обыкновенно расстреливали; так было в Варшаве, Риге и других городах.

Крайне критическое положение анархистов, над которыми вечно висела угроза погибнуть, погибнуть бесследно, не завоевав еще симпатии масс, не познакомив их с своей идеей, создавало среди них лихорадочное настроение.

Все товарищи доводили "активизм" до крайнего предела; хотелось заявить об анархизме громче и решительнее, чтобы голос его был услышан пролетариатом.

Предстояла разносторонняя работа; анархистам нужны были громадные средства для постановки типографий, лабораторий, организации транспортов литературы, содержания нелегальных работников, наконец, вооружения широких масс, в виду надвигающейся революции. Где взять эти средства? На кого рассчитывать? На рабочих? Но вначале они еще не были знакомы с анархизмом, к тому же, изнуренные безработицей и кризисами, не могли оказывать материальной поддержки нашему движению.

Что же касается до буржуазной интеллигенции, то нам надеяться на нее было бы, по меньшей мере, наивным.

Оставалось одно: мечтать о том времени, когда у нас будут средства и возможность работать. Но анархисты-коммунисты не могли ограничиваться мечтанием, они стремились к действию...

Не имея типографий, они печатали листки "захватным правом", не имея динамита и своих лабораторий – они похищали его в Донецких рудниках и на Урале.

Этого было мало; и вот, у групп созрела идея приобретать деньги конфискацией их в правительственных учреждениях и у крупной буржуазии. Настает эра "экспроприации", то есть вооруженных нападений на представителей Государства и Капитала.

Мартиролог погибших во время этих нападений громаден: многие товарищи пали при сопротивлении, многие казнены по приговорам военно-полевых судов.

Часто "экспроприации" совершали и политические партии (даже социал-демократы, как это было в Москве, Уфе, Квирилах в Грузии), а также частные лица, прикрываясь иногда именем анархизма. Чтобы отмежеваться от нежелательных форм, которые принимали иногда подобные "экспроприации", – анархисты-коммунисты выпускали заявления, где сообщали, что они признают:

1) "экспроприации у крупных буржуа и Государства"; 2) что эти "экспроприации совершаются на нужды революции, притом в форме вооруженных нападений"; 3) что "анархисты не смотрят на них как на тактику, разрушающую капиталистическое общество" (5), и 4) что, наконец, во избежание спекуляций в будущем, "они будут опубликовывать заявление по поводу каждой конфискации, совершенной группой".

Первой поступила так "Группа рабочих анархистов-коммунистов" г. Екатеринослава, которая, организовав многотысячный митинг Трубного завода и железнодорожных мастерских, приняла резолюцию, протестующую против злоупотреблений именем анархизма.

Все присутствовавшие рабочие поддержали этот протест.

Прежде чем перейти к истории групп в отдельных районах и их деятельности, остается сказать несколько слов по поводу течений, существующих в русском анархизме.

Мы уже упоминали раньше о женевской группе, издававшей газету "Хлеб и Воля". Группа по духу очень напоминает французский орган анархистов "Revolté" ("Бунтовщик").

Программа и принципы "хлебовольцев" те же, что и у интернационального анархизма "бакунистско-кропоткинского" направления.

Это синдикалистское течение в нашем движении; оно имеет в России и за границей самую богатую литературу: в Швейцарии и Лондоне были изданы различные брошюры и 24 номера газеты "Хлеб и Воля".

В последнее время за границей издавались два органа родственного направления, один: "Листки Хлеб и Воля" (18 номеров), более правое, и "Буревестник" (7 номеров), носивший первое время форму вольно-дискуссионного органа.

В России "хлебовольцы" имели свои издательства: в Москве (группа "Свобода"), в Тифлисе (группа
"Рабочий"), а также различными фирмами был издан ряд мелких брошюр и два больших сборника "Хлеб и Воля", "Черное Знамя", чисто "хлебовольческого" направления.

Приверженцы группы "Хлеб и Воля" работали, главным образом, на Севере России, Урале, в Черниговской губернии, на Кавказе, отчасти, в Новороссии и некоторых городах Литвы.

Родственная им, в своем отношении к беспартийному движению, была группа "Новый Мир", которая в опубликованной ею программе "Южно-Русских Анархистов-Синдикалистов" высказывалась резко против "безмотивного террора" (то есть метания бомб в кофейни, театры, рестораны и прочие места сборищ буржуазии) и призывала товарищей к организации тайных синдикатов. Эти тайные синдикаты должны входить в открытые беспартийные профессиональные союзы с целью пропаганды анархических идей и борьбы с теми политическими течениями, которые стремятся подчинить движение пролетариата и эксплуатировать его в интересах политической "избирательной борьбы", то есть с социалистами-государственниками.

Группа "Новый Мир", работавшая главным образом в Одессе и отчасти в Киеве и Кривом Роге (рудники Херсонской губернии), обосновала первоначально свои принципы на чисто марксистской философии; она издала один номер журнала "Новый Мир" и недавно выпустила в Одессе номер газеты "Вольный Рабочий". Кроме того, ею изданы брошюры: "Манифест Анархистов-Коммунистов" и "Основы синдикального анархизма".

Есть еще в России анархисты-коммунисты, являющиеся антисиндикалистами; одни из них чистые антисиндикалисты и противники всякой борьбы за конкретные требования масс; другие – менее последовательны и отрицают только легальный беспартийный синдикализм, а также смотрят на борьбу за экономические частичные требования как на "печальную необходимость".

Первые – сторонники групп "Безначалие", вторые – "Черного Знамени". Разберем их положения. Начнем с "безначальцев". Формулируя свои взгляды, они резко выступают против всякого профессионального движения и опираются, главным образом, на безработных и люмпен-пролетариев.

С их помощью они надеются организовать "мятежные шайки" для террористической, партизанской борьбы, разрушающей одновременно Капитал и Государство.

По их мнению, не нужно никакой борьбы ни за сокращение рабочего дня, ни за повышение заработной платы: рабочие массы уже и без того погрязли в болоте "конкретных требований".

Задача же анархистов – вызвать в массах бурную революцию, ведущую к полному разрушению государственно-капиталистического строя. Рабочий класс должен предъявить буржуазии одно требование: перестать существовать, ибо "смерть буржуазии есть жизнь рабочих". За границей "безначальцы" издали и ввезли в Россию ряд брошюр, как, например, Бидбея: "Тупорыловы" и "Люцифер" (сатиры на социал-демократов), Дерябина "За землю и волю", Ростовцева "К крестьянам" и "Наша тактика", наконец, четыре номера журнала "Безначалие".

Недавно еще издан номер газеты того же направления, на польском и еврейском языках: "Революционный Голос".

До настоящего времени сколько-нибудь активно это направление в России не проявлялось. Существовало оно в анархических группах в Киеве, Санкт-Петербурге, Варшаве и отчасти Минске и Тамбове.

Надо заметить, что это течение далеко не новое в русском анархизме. Достаточно вспомнить газету "Народная расправа" С.Нечаева, чтобы увидеть, что "безначальцы", за некоторыми новшествами, хотели просто реставрировать "нечаевский анархизм", в котором удивительно переплетались идеи чистого "бакунизма" с различными переживаниями "бланкизма".

Придя в 70-ые годы в соприкосновение с действительностью, это течение потерпело полное фиаско; то же случилось с нашими "безначальцами" теперь. Чистых групп их направления в настоящее время в России мы не знаем.

Второе "антисиндикалистское" течение сгруппировалось сначала вокруг органа "Черное Знамя", потом – возле "Бунтаря" (6).

Правда, у этого направления совершенно отсутствует литература, но зато оно проявило себя целым рядом антибуржуазных актов, причем характерными среди них являются так называемые "безмотивные".

Подобные выступления анархистов имели место и в Западной Европе. Достаточно вспомнить взрывы бомб в кафе, в театрах "Белькур" и "Лицео", многочисленные акты и покушения в Бельгии и, наконец, террористические акты Лотье и Луиджи Луккени.

Русскими "безмотивниками" – группой "Черное Знамя" были совершены два покушения – в кофейне Либмана в Одессе и ресторане "Бристоль" в Варшаве.

"Безмотивный террор" применялся против буржуа не за какие-либо отдельные поступки последнего, а исключительно за принадлежность к классу паразитов-эксплуататоров. Эту тактику "чернознаменцы" особенно рекомендуют рабочему классу.

Путем таких действий они думают обострить классовую борьбу против всех властвующих и угнетающих.

Острая безработица и кризис, виновниками которых являлись привилегированные классы, создавали среди пролетариата настроение, вызвавшее симпатию к актам, поражающим буржуа "en masse".

Второй особенностью "чернознаменского" направления является резко критическое отношение к участию анархистов в беспартийных профессиональных союзах, которые приучают рабочих к легализму и исключительной борьбе за минимальные требования (как 8-ми часовой рабочий день, воскресный отдых и проч.). Заявляя, что анархисты-коммунисты должны вести чисто классовую борьбу, не обращая внимания на какое бы то ни было "смягчение" государственных форм (будь это даже демократическая республика), – они признают только насильственно-революционную тактику.

Сторонники "Черного Знамени" сходятся с партией "Рабочего Заговора" во взгляде на роль революционной интеллигенции.

Отрицательно относясь к западноевропейскому анархизму, они упрекают товарищей (особенно немецких и французских) в оппортунизме и, часто ссылаясь на Бакунина и Моста, говорят, что современные европейские анархисты не применяют классовой тактики революционного анархизма, легализируясь и размениваясь на частности, как-то: антиклерикализм, синдикализм, неомальтузианство, антимилитаризм и пр.

"Чернознаменцы" всегда работали вместе с другими фракциями анархизма и лишь в последнее время выделились в самостоятельные группы. Причиной тому послужило разногласие по вопросу об участии в автономном профессиональном движении.

Работая во имя чисто анархических профессиональных союзов, и притом непременно тайных, – они к другим формам рабочего движения, как тред-юнионизм и революционный синдикализм, относятся безусловно отрицательно.

В 1906 году в рядах "чернознаменцев" намечалось два типа работников: индивидуальные террористы "безмотивники" и "коммунары".

Первые готовились вести исключительно антибуржуазную борьбу путем индивидуальных покушений; вторые стремились дополнить ее частичным восстанием, во имя провозглашения в селах и городах Анархических Коммун.

"Коммунары" говорили приблизительно следующее: "Пусть эти коммуны возникнут в одном районе, пусть даже погибнут, блеснув как яркий метеор, – сами попытки не пропадут бесследно. Глубоко запав в душу рабочего, они заставят его снова и снова подняться во имя торжества пролетарского идеала".

В России, однако, это течение имело очень мало последователей; они ("коммунары")
концентрировались главным образом в Новороссии и Западном крае, где работали вместе с другими фракциями, чистые группы их существовали только в Варшаве, Одессе и Белостоке.

Заканчивая этот беглый очерк, остается сказать несколько слов о других направлениях в анархизме, которые у нас существуют под именем "индивидуалистического" анархизма.

Этот последний ничем себя не проявил в революционной борьбе; он был представлен небольшими кружками литераторов и отдельных лиц, издававших переводы сочинений Штирнера, Туккера, Маккэя, а также оригинальные брошюры, как "Анархический индивидуализм" Виконта, два сборника "Индивидуалист", "Новое направление в анархизме" Льва Черного, "Общественные идеалы современного человечества" А. Борового. Сторонники "индивидуалистического анархизма" были в Москве, Киеве и Санкт-Петербурге.

Кроме того, в Санкт-Петербурге еще существовал кружок так называемых "мистических анархистов", которые издавали литературные сборники и свой журнал.

Наконец, последователи учения Льва Толстого, иногда называющие себя "христианскими анархистами", составляют тоже одно из течений в русском анархизме; они имеют обширную литературу и одно время издавали в Лондоне, под редакцией В.Черткова, журнал "Свободное слово".

В жизни "толстовцы" проявили себя постольку, поскольку опирались на различные рационалистические секты, существующие в русском крестьянстве, как духоборы, штундисты и другие. Некоторые из них проявили себя индивидуальными отказами от военной службы; другие занимались, главным образом, культурнической деятельностью, основывая маленькие земледельческие коммуны.

Таковы различные оттенки русского анархизма.

В нашем докладе мы останавливались исключительно на рабочем и революционном анархизме; делая подсчет приверженцев, мы можем сказать, что они преобладали преимущественно на Юге России, Кавказе, (в) Польше и Литве, где в последние годы ведется наиболее острая и решительная борьба.

Часть III. Краткий очерк анархического движения в Польше, Литве и Лифляндии

Прежде, чем дать очерк развития анархизма в Польше, мы должны в кратких чертах охарактеризовать те формы, которые приняло местное рабочее движение.

Польский пролетариат в центрах текстильной индустрии (Варшава, Лодзь, Пабианцы и др.) и в каменноугольном районе (Домброво и Сосновицы) давно уже ведет упорную борьбу с капиталистами; эта борьба приучила его часто применять бурные стачки, сопровождаемые экономическим террором и различными партизанскими действиями. Но эту чисто классовую борьбу пролетариата постоянно парализовали различные национальные движения. Наглая политика самодержавия, проводимая с особенной силой в Польше, ложилась тяжелым бременем, главным образом, на спину рабочего класса; этим исключительным положением пролетариата и пользовались различные национально- демократические партии. "Народовые демократы" доказывали ему, что преступно-де вести классовую< борьбу внутри самой польской нации, когда она вся страдает от общего гнета – царского правительства, даже социалисты не освободились от этой национальной точки зрения; правда, у них она формулировалась несколько иначе: они звали рабочий класс к вооруженному восстанию во имя провозглашения независимой Польской Республики (только социал-демократы, кичившиеся на словах своим интернационализмом, звали к борьбе за общероссийскую демократию).

Партийный антагонизм в недрах польского рабочего движения имеет и свою кровавую историю; мы не будем на ней останавливаться и ограничимся лишь приведением минимального подсчета газеты "Товарищ", по которому в течение одного последнего полугодия в Лодзи убито (на партийной почве, во время столкновений "народовцев" с социалистами) 127 рабочих и 6 работниц; в то же самое время со стороны слуг царского правительства в этот период убито всего 15 и ранено 6 человек. Только узкое политиканство и национальный фанатизм могли создать в рядах пролетариата такое отвратительное явление! В дальнейшем пролетариат может очиститься от этих переживаний только одним путем: организацией в чисто классовые беспартийные союзы для ведения непосредственной борьбы с капиталистами и освобождением от религиозного, политического и национального сектантства.

Одним словом, польским рабочим необходимо стать на чисто классовую точку зрения, которая была обоснована уже в знаменитом уставе "Интернационала", – иначе их движение пойдет и впредь по опасной дороге политического и национального авантюризма. Многие рабочие вступили уже на путь истинно классовой борьбы, все чаще и чаще организуясь в беспартийные профессиональные союзы.

Мы уже упоминали выше, что одной из характерных особенностей польского рабочего движения является резкий радикализм в методах борьбы. Польский работник привык бойкотировать выборы в Государственную Думу и полагаться только на «action directe» (непосредственное воздействие) – в форме стачек, экономического террора, бунтов и пр. И в последние месяцы между рабочими и их руководителями возник конфликт. Он особенно обострился после Лондонского съезда российской социал-демократии, на котором были приняты резолюции: 1) против беспартийного рабочего съезда, 2)против партизанских действий, единичных и массовых, якобы дезорганизующих революцию, и 3) против "экспроприации", как деморализующего приема борьбы, ожесточающего все общество против революционеров. Постановления центральных комитетов, согласно резолюциям съезда, о разоружении и роспуске боевых дружин вызвали ряд протестов; еще больше подлили масла в огонь заявления самой непримиримой "революционной фракции ППС" (в Лодзи и Варшаве), в которых она, отказываясь от экономического террора, открещивается от последних убийств фабрикантов и директоров. Кроме того, все социалистические партии значительно понизили свой тон и по отношению к выборам в III-ю Государственную Думу, настолько, что это вызвало среди рабочих, привыкших употреблять
"анархические методы" (бойкот и партизанские приемы), резкую оппозицию. Создалось двойственное положение. С одной стороны, современная политика правительства и наглая тактика капиталистов, организующих локауты, углубляют и расширяют старые революционные приемы борьбы; с другой – государственные социалисты призывают концентрировать все силы на узкополитической борьбе, вплоть до избирательной агитации.

Многие рабочие, верные своим классовым инстинктам, учуяли в "новом курсе" своих вождей опасный поворот вправо, граничащий с полной изменой недавнему революционному прошлому. Подобное поведение социалистических комитетов толкнуло многих революционно настроенных рабочих в ряды максимализма, "махаевщины" и анархизма; вследствие этого в самих социалистических организациях (от Бунда до ППС) появились многочисленные "анархиствующие элементы". Настроение широких масс очень революционно и может быть направлено в сторону острой социально-революционной борьбы.

До настоящего времени анархизм играл незначительную роль в польском движении. Одной из главных причин этого слабого успеха анархической пропаганды является почти полное отсутствие литературы. До сих пор на польском языке были изданы следующие книги и брошюры: 1) Кропоткин "Завоевание хлеба", 2) Э.Анри "Речь на суде", 3) Малатеста "Анархия", 4) Кульчицкий "Современный анархизм", 5) Ж.Тонар "Чего хотят анархисты", 6) Зелинский "Лживый социализм", "Всеобщая стачка", "Рабочие профессиональные союзы" и, наконец, два номера газет: "Революционный Голос" и "Вольный мир" (Львов) и журнал "Новая эпоха".

Сначала анархическая пропаганда велась только в Варшаве и ее районе, как Седлец, Бела, в последнее же время в Лодзи, Ченстохове и др.

В Варшаве работа началась после январских событий 1905 года. Первая группа "Интернационал" была организована среди еврейских рабочих, бывших "бундовцев"; устраивали митинги, где выступали ораторы, говорившие на польском и еврейском языках; было организовано до 10 пропагандистских кружков (с 125 участниками и более); сама же группа состояла из 40 членов. К этому периоду относится вмешательство анархистов в целый ряд экономических стачек; так, во время забастовки пекарей (7), которой руководили анархисты-коммунисты, было взорвано несколько печей и облито керосином тесто. Испуганные собственники уступили, и стачка была выиграна рабочими. Насколько были терроризированы буржуа-хозяева, можно судить по следующему факту, который имел место впоследствии: узнав заранее, что стачкой руководят анархисты, они неоднократно сразу уступали, во избежание "неприятных осложнений». – Из групповых террористических актов мы можем отметить бомбу, брошенную тов. Блюменфельдом (впоследствии погибшим) в банкирскую контору Шерешевского, и две бомбы в отель-ресторан "Бристоль", где был ранен один буржуа.

Все время анархистам приходилось вести энергичную борьбу с местными социалистами, которые встречали их крайне враждебно и писали против них статьи в духе "Варшавского Дневника"; так же приходилось воевать и с "бандитами", которые, прикрываясь именем анархистов, совершали всевозможные вымогательства и грабежи. Когда настали октябрьские дни, анархисты-коммунисты выступали на многолюдных митингах. Вскоре начались репрессии, и полиция стала арестовывать всех заподозренных в причастности к анархизму. Первым был взят анархист-агитатор Виктор Ривкинд, во время распространения среди солдат прокламаций; его осудили вскоре на 4 года каторги, а впоследствии казнили. Затем последовал целый ряд новых арестов – членов группы "Интернационал", причем было захвачено много оружия, бомб, динамита, адская машина и тайная типография.

Буржуазная печать, даже либеральная, возмущавшаяся предстоящею казнью лейтенанта Шмидта и пытками над социалисткой-революционеркой М.Спиридоновой, требовала казни арестованных товарищей. 4-го января утром в Варшавской цитадели были расстреляны пять анархистов – членов группы "Интернационал". На следующий день в стенах той же крепости расстреляли еще шесть товарищей, среди них был и В.Ривкинд. Прежде, чем все 16 товарищей были казнены, сыщик Грин (ныне убитый революционерами), вместе со своими сподвижниками, подверг их жестоким пыткам и истязаниям. Впоследствии в польских газетах распространился слух, что весной было поймано рыбаками в Висле вблизи цитадели несколько обезображенных тел, пронзенных пулями, с залитыми смолой лицами. Это были трупы казненных анархистов. Вот их имена: Соломон Розенцвейг, Яков Гольдшейн, Виктор Ривкинд, Лейб Фурцейг, Яков Кристал, Яков Пфеффер, Куба Игольсон, С.Менджелевский, Карл Скуржа, Игнат Корнбаум, Исаак Шапиро, М.Пугач, Ф.Грауман, Израиль Блюменфельд, Соломон Шаер и Абрам Роткопф.

Надо заметить, что все эти казни были совершены в "дни свобод", без всякого суда, по одному лишь приказу лейб-палача Скалона.

Так трагически закончился первый период анархической деятельности в Варшаве. Группа была парализована; уцелевшие члены ее бежали за границу; другая часть арестованных была сослана на каторгу и на поселение в Сибирь. Застой в работе продолжался вплоть до августа 1906-го года; к этому периоду относится возникновение новых анархических групп: "Черное Знамя" и "Свобода". Зимой того же года анархисты руководили уже целым рядом экономических стачек. Когда хозяева-портные объявили локаут, анархисты-рабочие ответили на него саботажем, обливая серной кислотой товары, чем причинили собственникам убытки. Испугавшись, последние уступили требованиям стачечников. Во время забастовки в мастерской Короба анархистами было убито несколько мастеров. Недавно совершено убийство при "экспроприации" одного директора, причем был арестован анархист Зильберштейн, который предается военно-окружному суду. В декабре 1906 года в Варшаве казнены три анархиста-коммуниста, привезенных из Белостока: Савелий Судобичер, Иосиф Мыслинский и Целек – участники вооруженного сопротивления и ряда антибуржуазных актов.

В 1907 году произведены полицией многочисленные аресты анархистов (сразу взято 21) с бомбами и транспортом газеты "Революционный Голос".

Недавно военно-окружной суд приговорил двух анархистов-коммунистов: Исаака Гейликмана и Авеля Коссовского (арестованных в местечке Супрасле, около Белостока, во время всеобщей стачки 1906 г., и оказавших вооруженное сопротивление) – к смертной казни через повешение. И.Гейликман уже повешен в Варшавской цитадели; Коссовскому же казнь заменена вечной каторгой.

Что касается других анархистских групп в Польше, то сведений об их деятельности мы совершенно не имеем; так, в Лодзи анархистам приписывают убийство богатого фабриканта Куницера (1905 г.) и директора фабрики Познанского – Давида Розенталя (1907 г.); последний за несколько дней до смерти получил от "Лодзинской группы анархистов-коммунистов" предостережение, что он будет убит за объявление им локаута. Польские и еврейские социалистические газеты писали, что на подобные акты способны только "подонки общества"; даже "молодая революционная фракция ППС" выпустила заявление, в котором порицала убийство директора Розенталя (8).

Теперь перейдем к анархическому движению в Литве. Главным центром его является город Белосток и окрестный ткацко-промышленный район. Кроме того, с 1904-1907 гг. анархическое движение существовало в Сморгони, Ковно, Гродно, Вильно, Минске, Барановичах, Брест-Литовске, и город Белосток, где сконцентрирована ткацкая индустрия, в которой занято несколько десятков тысяч рабочих, еще в 1903 году стал очагом анархической пропаганды. Возникшая здесь группа анархистов-коммунистов "Борьба" первоначально занималась исключительно распространением своих идей; ею были изданы на русском языке и жаргоне ряд прокламаций и брошюр, как, например: 1) "Труп", 2) "Симон Адлер", 3) "Воровство" – рассказы из жизни рабочих, 4) "Анархический Коммунизм" Кропоткина, 5) "Религиозная язва" И.Моста, 6) "Студент" – мысли студента о науке в буржуазном обществе, 7) "Анархизм и политическая борьба" Илиашвили и два доклада анархическому интернациональному конгрессу 1900 года: "Раскол среди социалистов-государственников" Черкезова и "Взаимная ответственность и солидарность рабочих" М.Неттлау; из особенно характерных прокламаций можно отметить: "Ко всем рабочим", "Ко всем солдатам" – антимилитаристский листок, "К крестьянам", а также заявления по поводу взрыва у фабриканта Вечорека, бомбы, брошенной в патруль, и убийства помощника полицмейстера со сворой агентов. В это время устраивались анархистами довольно большие митинги, на которые стекалось от 600 до 800 рабочих; после двух-трех месяцев упорной работы анархическая группа насчитывала уже около 70-ти активных членов.

Агитационные митинги особенно ожили перед первым мая 1904 года, когда они происходили почти ежедневно. В этот период анархическая группа руководила рядом мелких стачек, некоторые из них были выиграны, благодаря применению экономического террора. Во время безработицы анархисты руководили толпами голодных рабочих и брали насильно в булочных хлеб; эти поступки вызвали большое недовольство "бундовцев", и они в своих прокламациях резко нападали на анархистов.

В местечке Крынках анархисты-коммунисты произвели вооруженное нападение на волость и конфисковали паспортные бланки. Когда возникла стачка на ткацких фабриках, буржуа Авраам Каган организовал выписку штрейкбрехеров; он в то же время являлся представителем "союза фабрикантов" для борьбы с забастовками. Рабочий-анархист Нисан Фарбер ранил кинжалом этого фабриканта.

Этот первый в Белостоке антибуржуазный акт вызвал всеобщую симпатию стачечников-ткачей и тем самым усилил их интерес к идее анархизма. Впоследствии полиция окружила в лесу митинг рабочих и стреляла, было ранено около 30 человек. В отмщение за это тот же Фарбер бросил 6-го октября (1904 г.) македонскую бомбу в первый полицейский участок; жертвами этого акта были полицейский надзиратель, два городовых, секретарь полиции, два посетителя – буржуа, – и сам Нисан Фарбер, погибший при взрыве бомбы.

Когда в Лодзи вспыхнула всеобщая стачка и рабочих расстреливали царские войска, белостокский пролетариат из солидарности к борющимся товарищам объявил трехдневную забастовку.

Правительство и здесь ответило расстрелом рабочих-демонстрантов; несмотря на это, во время похорон убитых состоялась грандиозная манифестация из нескольких тысяч рабочих, которая прошла по улицам с пением: "Вы жертвою пали"...

На кладбище, на могилах убитых произнесли речи ораторы-анархисты; их агитационные речи произвели сильное впечатление на присутствовавших.

После описываемых событий один из войсковых патрулей подошел к памятнику Муравьева, где стояли помощник полицмейстера и его свита. В этот самый момент анархист Арон Елин (впоследствии убитый) бросил бомбу с криком: "Да здравствует Анархия!" Взрывом было убито и ранено 10 человек, в том числе помощник полицмейстера, офицер патруля и пристав. Елин же благополучно скрылся. Однажды солдаты убили одного рабочего; анархисты-коммунисты снова бросили бомбу в патруль, жертвами взрыва которой были офицер и несколько солдат.

Энергичное участие в движении принимали также анархисты в январско-октябрьские дни. Некоторые из них входили даже, как частные лица, в местный Совет рабочих депутатов, где пользовались заметным влиянием. Во время грандиозной стачки, вспыхнувшей одновременно с событиями 9 января в Санкт-Петербурге, анархисты наряду с другими партиями руководили рабочими и захватили местечко Крынка (ткацкие фабрики около Белостока); терроризированная полиция бежала, все правительственные учреждения, как почта, телеграф, конторы, были в руках восставших. Анархисты хотели конфисковать денежные суммы, но этому помешали "бундовцы", считая неприкосновенной "общественную собственность". Вскоре прибыли войска, и все было потеряно.

К середине 1906 г. в Белостоке уже существовала довольно сильная "Анархическая Федерация", состоявшая из 4-х цехов: ткачей, кожевников, столяров и портных. Кроме того, функционировало 15 анархистских пропагандистских кружков, из фабрично-заводских и ремесленных рабочих. "Федерация анархистов-коммунистов" вмешивалась в массу стачек, как, например, на механическом заводе Вечорека, на паровых мельницах. Кроме того, она поддержала стачку на аппретурных фабриках, вызванную польскими "народовцами". Во время стачки у Вечорека [в 1905г.] анархисты Гаинский и Нижборский бросили в его дом две бомбы. Особенно ярко проявила себя Федерация во время всеобщей стачки, которую начали нитяри, в мае 1906 года, впоследствии окрестные фабрики тоже присоединились к этой забастовке.

Фабриканты объединились в синдикат и не соглашались на удовлетворение требований рабочих. Стачка затянулась; сотни рабочих страдали от голода; тогда анархисты-коммунисты организовали ряд экспроприации; руководя толпами безработных, они нападали на булочные, магазины, склады, забирая всюду мясо, хлеб, овощи и прочие продукты. Кроме того, анархистские «боевые дружины» ходили во домам буржуа и требовали в пользу бастующих деньги.

Фабриканты Фрейндкин и Гендлер предложили "синдикату капиталистов" объявить локаут; к ним присоединились многие собственники других фабрик; тогда началась эра анархических антибуржуазных актов: брошены были, одна за другой, бомбы в дома Гендлера и Рихерта, которые, произведя сильное опустошение, никого не ранили. Бомба же, брошенная в дом Фрейндкина, сильно контузила самого фабриканта; четвертая бомба взорвалась в квартире директора завода Комихау и ранила его жену. Вскоре, но не в связи со всеобщей стачкой, была брошена еще одна бомба в собственника Келецкого. Эта эпидемия покушений вызвала неописуемую панику среди местной буржуазии: многие фабриканты бежали за границу, в том числе и Гендлер, который впоследствии, по возвращении из Берлина, был убит анархистами.

В эту бурную эпоху антибуржуазных выступлений было арестовано несколько товарищей и впоследствии присуждены варшавским военно-окружным судом к каторге и смертной казни. В числе повешенных в варшавской цитадели в декабре 1906 года был мужественный революционер Иосиф Мыслинский, который один бросил несколько бомб и ранил фабриканта Фрейдкина. Он был очень популярен среди польского пролетариата города Белостока.

Впоследствии "Анархическая Федерация" руководила и другими частичными и всеобщими стачками или же участвовала в них наряду с другими социалистическими партиями. Так, во время забастовки сапожников анархисты вмешались в нее, применяя экономический террор (стреляли в мастеров и хозяев), – то же делали они во время стачки портных. Когда же забастовали пекари, анархисты, терроризируя хозяев, стали взрывать печи. Вмешивались анархисты и в целый ряд других стачек, где рабочие явочным порядком вводили 8-ми часовой рабочий день, как, например, на пивоваренных заводах, на обеих паровых мельницах и т.д.

Ведя энергичную борьбу с капиталистами, анархисты не игнорировали и представителей государства.

Мы уже упоминали выше об актах Фарбера и Елина... К этим актам остается прибавить взрыв адской машины в жандармском управлении, с убийством нескольких жандармов; далее, анархисты застрелили пристава и помощника; также ими была брошена бомба в другого пристава Ходоровского, а потом в генерал-губернатора Богаевского (он, к сожалению, остался жив). Анархисты же убили помощника начальника охранного отделения Шеймана и полицмейстера Дергачева; были еще и мелкие террористические акты.

Во время кровавого погрома анархисты принимали деятельное участие в самообороне и бросили бомбу в военный патруль на Суражской улице; тогда же в местечке Соколки (возле города) анархисты оказали вооруженное сопротивление, убили двух стражников и сами погибли; среди них был деятельный анархист Беньямин Бахрах. В Белостоке были и другие случаи вооруженных отпоров; так, в квартале "Новый Свет" анархисты потеряли двух товарищей и убили агентов полиции; в другом месте, осенью 1906 года, товарищ "Исаак" (фамилия неизвестна) оказал упорное сопротивление, ранил помощника пристава и городовых, за что и был впоследствии казнен.

В заключение остается еще сказать несколько слов и о других проявлениях борьбы.

Так, полицией была взята тайная типография "Анархия" с бомбами, при которой арестованы товарищи: Борис Энгельсон (бежал из тюрьмы), девица Майзельс (тоже бежала из Гродно) и Фрида Новик (осуждена на каторгу). При аресте товарищ Энгельсон пытался бросить бомбу, но полицейские успели помешать этому. Из других побегов можно указать один, с нападением на конвой, когда анархисты отбили товарищей, которых везли в Поневеж. Несколько конвоиров было убито, анархисты скрылись. Из печальных фактов белостокского движения следует отметить случайный взрыв бомб, при котором погибло два наших товарища анархо-коммуниста.

Мы уже раньше говорили, что Белосток был центром, вокруг которого группировались десятки рабочих, фабричных поселков и городков, как Ружаны, Вельск, Цехановиц, Трестен, Крынки и прочие, где существовали наши группы. В этих пунктах события происходили обыкновенно в связи с белостокскими. Укажем на некоторые случаи участия анархистов в движении этого района. Так, в местечке Ружанах анархисты неоднократно руководили стачками. В Вельске вела деятельную пропаганду "Крестьянская группа анархистов-коммунистов"; такая же группа работала в уезде, в местечке Орло. В городе Волковыске, во время стачки и последовавшего за ней локаута, анархисты убили фабриканта. В Трестене они же вмешивались в ряд стачек, посредством которых рабочие добивались 8-ми часового рабочего дня. В это время анархистами были брошены две бомбы: одна в квартиру урядника, другая в буржуа. Последнюю бомбу бросил товарищ Борис Гоз, убитый впоследствии при вооруженном сопротивлении в Брест-Литовске. В Заблудове во время забастовки анархисты стреляли в фабриканта-кожевника. В местечке Крынках ими же убит еще один фабрикант и брошена бомба в синагогу, где заседали еврейские буржуа-собственники и обсуждали меры борьбы с рабочим движением (9).

Таковы факты, характеризующие в общих чертах проявление революционного анархизма в Белостокском промышленном районе. Мы привели только часть, и притом очень незначительную, из многообразных проявлений анархической борьбы. Многое нам неизвестно.

Что касается до других районов Литвы, то сведения наши еще более отрывочны. Известны лишь следующие факты: с 1905 года анархисты-коммунисты работали в г.Вильно, здесь пропаганда велась, главным образом, среди ремесленного населения (кожевников, сапожников и портных), находившегося дотоле под сильным влиянием бундовцев. К началу 1906 года пропаганда анархизма приняла уже широкие размеры, устраивались рефераты, дискуссии и агитационные митинги.

В декабрьские дни (1905 г.) группа отпечатала "захватным путем" прокламацию "Ко всем рабочим", в которой освещались вопросы момента, она же совершила ряд "эспроприаций", одна из них была неудачна; участники были арестованы.

В 1906 году был и случайный взрыв бомб, которые несли анархисты с целью бросить их в полицейское правление; двое погибло на месте, третий товарищ умер впоследствии от ран.

В этом же году, возле дома губернатора, анархист Яков Короткий бросил бомбу в полицейский отряд с полицмейстером во главе. Из них было ранено четверо, в том числе полицмейстер, и убит один. Короткий же, по приговору военно-окружного суда, был расстрелян 1-го февраля 1906 года во дворе тюрьмы; привлеченный в качестве сообщника товарищ Левин бежал впоследствии из тюрьмы. В этом же году в Вильно был расстрелян анархист-коммунист Майзель, за вооруженное сопротивление, при котором он одного городового убил, а другого ранил, так же как и околоточного надзирателя. Его, как и Короткина, расстреляли, привязавши к фонарному столбу. В июне 1907 года анархисты Тесен и Малов оказали вооруженное сопротивление и ранили агентов полиции; их дело передано военно-окружному суду.

Из процессов анархистов-коммунистов мы можем отметить дело "О провозе взрывчатых веществ из Швейцарии", которое разбиралось в судебной палате 16 мая 1906 года и по которому анархист Овсей Таратута был осужден на вечное поселение в Сибирь.

Что касается других городов, как Ковно, Двинск, Гродно, Брест-Литовск, Минск, Барановичи, где существовали за период 1904-1907 гг. анархические группы, то подробных сведений об их деятельности мы не имеем. Укажем лишь на некоторые факты.

Так, 11 ноября 1906 года в Гродно анархист Фридман убил за истязание заключенных тюремного надзирателя; преследуемый полицией, он отстреливался, при чем были убиты городовой и полицейский надзиратель. Сам же Фридман, не желая сдаться, покончил с собой. В Брест-Литовске анархисты совершили ряд экспроприации, при которых они бросали бомбы; ими же был убит пристав. В Ковно существовала группа, проявившая себя актами и вмешательством в стачки.

В Минске также велась анархическая пропаганда среди солдат и ремесленников. Группа "Безвластие" в течение 1906-1907 гг. выпустила ряд прокламаций, из которых особенно характерны: "Вы борная кампания и революция", "Чего хотят анархисты", "Как отвечать на локауты?" Из местных террористических актов, совершенных анархистами, можно отметить бомбу, брошенную в банкирскую контору Бройде-Рубинштейна, при взрыве которой были раненые и убит сам анархист Зильберг; при другом покушении был убит полковник Беловенцев.

Весной 1907 г. в Минске была арестована большая лаборатория со складом бомб; при задержании анархист Феликс Бентковский стрелял в полицию. Он убил городового, ранил другого и помощника пристава. Впоследствии его казнили по приговору военно-окружного суда. 23-го же июля в Минске были повешены за убийство в тюрьме Михаила Кавецкого (подозреваемого в провокации) два товарища – Соловьев и Зуевский.

Сведения о распространении анархизма в Прибалтийском крае у нас также очень ограничены. Известно, что анархические группы существуют в Риге, Либаве, Митаве, Туккуме и Юрьеве. Чисто анархическое движение среди латышского крестьянства и пролетариата, фактически, началось только весной 1906 года.

До этого времени латышское крестьянство вело уже упорную борьбу с правительством и немецкими баронами, применяя партизанские способы нападений, сопровождаемые аграрным террором, захватом земель, порубкой лесов и прочим. Многочисленные безземельные батраки составляли самый подвижный и революционный элемент среди латышей.

Само стихийное движение носило чисто анархический характер. Когда же социал-демократия, руководившая последним восстанием, стала призывать массы к "вооружению" и прекращению партизанских выступлений, между нею и революционным крестьянством возник острый конфликт. Всюду появились, даже в рядах социалистических партий, "анархиствующие элементы", согласные с нами по всем вопросам социально-революционной тактики. Сообщим некоторые сведения о чисто анархическом движении в городе Риге. Здесь анархическая пропаганда началась три года тому назад, сначала среди еврейского пролетариата, где работала группа "Интернационал". Она издала ряд прокламаций и брошюр (прокламации: "Ко всем рабочим", "Политическая или социальная революция", "Ко всем истинным друзьям народа", "Ко всем приказчикам"; брошюры З.Нахта "Всеобщая стачка и социальная революция", "Нужен ли анархизм в России?", "Порядок и коммуна"). Впоследствии возникли латышские группы анархистов-коммунистов "Слово и дело", "Равенство" и боевая группа "День Страшного Суда". Анархисты издали в разное время на латышском языке ряд брошюр и сборников, как-то: "Пламя" ("Liesma"), "Критические очерки", "Черный смех" (сатирический сборник, 3 выпуска) и "Завоевание Хлеба" П.Кропоткина.

Пропаганда велась главным образом на вагоностроительных заводах Фельзера и К° и "Феникс", а затем на фабриках за Двиной.

Анархистами был совершен ряд террористических актов, из которых упоминаем следующие:

В митавском предместья, в здании, где происходило собрание немецких реакционеров (selbstschützer'oв) была взорвана адская машина; аналогичное покушение совершено во время другого собрания, на Венденской улице. В обоих случаях были жертвы. Летом 1907 года полиция преследовала "экспроприаторов". Проходившие случайно анархисты-рабочие напали на полицию, открыли по ней стрельбу и затем скрылись в окрестном лесу. Ночью, на первый день Троицы, при аресте анархистов было оказано вооруженное сопротивление, при котором ранен полицейский. Особенно много шуму наделало вооруженное сопротивление при взятии анархической лаборатории в августе 1906 года, где с шести часов утра целый день отстреливались брат и сестра Кейде-Криевс; они взорвали бомбой лестницу и бросили вторую в полицейских, но последняя, взорвавшись в воздухе, не причинила им вреда. Оба эти товарища тоже покончили самоубийством.

В тот же день был арест анархистов на Мариинской улице, где также было оказано вооруженное сопротивление. Среди взятых революционеров был Бенцион Шоц, осужденный на 14 лет каторги. Последнее сражение анархисты дали полиции на Артиллерийской улице. В январе 1907 года жандармы и полиция явились туда взять лабораторию анархистов. Последние встретили их геройским отпором. Во время этой перестрелки были убиты: два солдата, полицейский надзиратель Беркович; ранены известные сыщики Дукман, Давус и начальник охранного отделения Грегус (известный палач-истязатель).

Во время стачки трамвайных служащих анархисты принимали в ней энергичное участие и, чтобы парализовать движение трамваев, бросили наряду с другими несколько бомб. В этот же период были брошены две бомбы в богатый ресторан Шварца, излюбленное местопребывание крупной буржуазии; хотя эти бомбы не поразили никого, однако переполох, произведенный ими, был громаден.

Число мучеников анархистов в Прибалтийском крае достаточно велико: недавно были сосланы на каторгу товарищи Штуре и Под-зин, Крейцбург и Тирумнек (на 8 лет) и солдаты-саперы: Королев и Рагулин (на 12 лет). 23-го октября военно-полевым судом были осуждены и расстреляны члены группы "Интернационал": Силин Шафрон, Осип Левин, Петров, Осипов и Иоффе. Все они мужественно погибли с возгласом: "Да здравствует Земля и Воля!" Были еще и казни анархистов-латышей, имена которых нам неизвестны. Во время избиения в центральной тюрьме среди других политических был убит анархист Владимир Шмоге – около десяти штыковых ран прервали его молодую, энергичную жизнь.

Но, несмотря на массовые расстрелы, казни, пытки и прочие насилия, совершаемые карательными экспедициями, в Прибалтийском крае революционное движение развивается.

Последнее время всю свою энергию анархисты направили на пропаганду в войсках; в некоторых портовых крепостях они пользуются успехом среди матросов и солдат.

Часть IV Анархическое движение в России: Очерк анархического движения на Кавказе

Пропаганда анархизма на Кавказе началась в 1905 году одновременно в двух городах – Кутаиси и Баку. Кутаис[и] – главный город Западной Грузии с очень слабо развитой промышленностью. Первые ячейки анархических групп возникли на табачной фабрике Пиралова и заводе минеральных вод Лагидзе. Образовавшаяся анархическая группа "Коммуна" имела свою типографию, "экспроприированную" у одного из местных буржуа, при помощи которой были изданы книжки (БИДБЕЯ – "О социал-демократах" и Батона – "Принципы социализма") и семь различных прокламаций ("Всеобщая стачка", листок на вопрос момента, в котором анархисты во время восстания советовали рабочим захватывать квартиры бежавших буржуа, что и практиковалось в действительности, "Революция политическая или социальная?" и другие). Анархистами в это время было совершено несколько "экспроприаций" и убито четыре буржуа, как: Камуларий, Мунджиев и другие. Вспыхнувшее в Москве вооруженное восстание нашло отклик и в далекой Грузии, где рабочие объявили всеобщую стачку во всех городах и на железнодорожных линиях; последние были захвачены восставшими. Всюду боевые отряды "красных сотен" атаковали правительственные войска. Своеобразные условия гористой Грузии значительно облегчали ведение подобной партизанской борьбы, и "красные сотни", наподобие македонских "чет", передвигаясь из района в район, поднимали всюду восстание. Окрестное крестьянство поддержало движение в городах и приняло участие в революции. Поднявшиеся крестьяне, терроризируя князей-землевладельцев, захватывали их земли, вводили в деревнях самоуправление, разрушали правительственные учреждения, жгли архивы в волостях и убивали полицейских чиновников. Таким образом, стихийное крестьянское восстание в Грузии само по себе носило чисто анархический характер, и политические революционеры часто были вынуждены бороться с "эксцессами" народных масс. Во время революции Грузия была совершенно отрезана от России и представляла самоуправляющуюся Республику сел и городов; повсеместно в стране открыто заседали революционные комитеты. Хотя анархисты в это время имели еще очень мало сил, но принимали уже энергичное участие в революционном движении, выступая на митингах и собраниях в Кутаиси, Батуми и Чиатурах (здесь находятся марганцевые рудники); и даже в Кутаиси влияние анархистов было настолько сильно, что они руководили, наряду с другими партиями, вооруженным восстанием и партизанскими действиями "красных сотен". Впоследствии карательные экспедиции генерала Алиханова (недавно убитого) нахлынули в Грузию, и наступила реакция; войска вели себя как башибузуки в Малой Азии, во время армянских боен: сжигали целые селения, насиловали женщин, грабили имущество и расстреливали захваченных с оружием в руках инсургентов. Эта дикая реакция на время парализовала и работу наших товарищей, из которых шесть человек было сослано в Сибирь, некоторые же скрылись. Однако, несмотря на все репрессивные меры, анархизм проник мало-помалу в Чиатуры, Грозный (нефтяные промыслы), Батум, Елисаветполь, Тифлис и даже некоторые города Дагестана. В Восточной Грузии (Тифлисская губерния), в селе Гулгуле крестьяне под влиянием анархической пропаганды и особенно одного помещика К., симпатизирующего анархизму (который отдал крестьянам свою землю), решив владеть землей на коммунальных началах, уничтожили межи и заборы, разделяющие поля и виноградники, прогнали сельские власти и выстроили общественные дома и пекарни; в городе они приобрели земледельческие орудия для ведения коллективной обработки земли. К коммуне не присоединились только 12 крестьян-кулаков, между последними и остальными возник антагонизм; на почве этой взаимной вражды собственниками был убит член коммуны; в ответ на это насилие она объявила полный бойкот кулакам, чем поставила их в безвыходное положение, и они стали просить принять их в общину.

Эта коммуна просуществовала около девяти месяцев, пока правительство не разрушило ее; организаторы были посажены в тюрьму, а общественные дома превращены в казачьи казармы.

Несмотря на печальный конец, агитационное значение этого факта на окрестное крестьянство было громадно, крестьяне говорили, что, испытав раз на практике целесообразность принципов коммунизма и находя эту форму общежития единственно разумной, они и в будущем будут бороться во имя ее возобновления.

В Тифлисе анархическая пропаганда началась лишь после декабрьского восстания 1905 года. Здесь организовалась группа анархистов "Интернационал", которая имела своих приверженцев в мастерских Монташева, Адельханова и главным образом в железнодорожных мастерских и депо; вскоре к этой группе присоединились рабочие-наборщики, отколовшиеся от социал-демократической партии; чтобы ослабить влияние анархистов на рабочих, она решила реорганизоваться на федеративных началах; кроме того, стремясь дискредитировать в глазах масс идеи анархизма, она выпустила брошюру "Анархизм и хулиганство", на которую наши товарищи ответили книгой Батона "Этика анархизма". Анархисты- коммунисты сначала часто выпускали прокламации в форме "Обращений к рабочим", а впоследствии стали издавать еженедельный теоретический журнал "Набат" (14 номеров) и ежедневную газету для широкой массы – "Голос" (8 номеров), кроме того, они сотрудничали в "Маленькой газете" (13 номеров). Эти газеты пользовались широкой популярностью в рабочих массах. Через некоторое время все три газеты были закрыты, а их редакторы преданы суду. Тогда, вместо конфискованных, стал выходить новый орган "Рабочий" (60 номеров), и интерес к анархизму еще более усилился. Для более широкой пропаганды издательская группа "Рабочий" выпустила на грузинском и русском языках 20 переводных книг и несколько оригинальных. Оригинальные книги: Батон – 1) "Закон"; 2) "Ответ протестантам"; Ш.Г. – 3) "Критика диалектического материализма"; 4) "Критика экономического монизма"; 5) "Наши враги и наши друзья"; 6) "Философия анархизма" и К.О. – 7) "Принципы социализма".

В последний период движения анархисты образовали кружки учащейся молодежи и одну крупную организацию в одной из деревень Тифлисской губернии. В этой деревне во время одного митинга "красная сотня" утопила в реке четырех шпионов. Кроме того, в самом Тифлисе образовались новые группы анархистов – "Свобода" и "Могучий отряд", которые вступили в федеративный союз со старыми. Тифлисские анархисты совершили целый ряд "экспроприаций" и террористических актов – во время одной из них был убит "буржуа" Гамрикалов; особенно удачной была "экспроприация", совершенная с социалистами-федералистами в г. Душети (Тифлисская губерния), где в казначействе было конфисковано 250 тысяч рублей. Из террористических актов отметим убийство околоточного надзирателя и нескольких городовых, а также нанесение ран исполняющему обязанности помощника полицмейстера Лоладзе (впоследствии убитого рабочим социал-демократом). Здесь анархисты имели хорошо оборудованную лабораторию, в которой фабриковались в большом количестве разрывные снаряды. Однажды анархисты, чтобы отомстить полиции, устроили в пустой квартире адскую машину, которая при обыске взорвалась и убила начальника охранного отделения, его помощника, двух надзирателей сыскной полиции, солдата и городового и ранила двух околоточных, надзирателя и полицейских.

В 1906 году были аресты анархистов, из которых несколько сослали на каторгу: Гугушвили и Ростомов (8 лет), Квелиссиани (на поселение в Сибирь). Мы уже раньше останавливались на враждебном отношении тифлисских социал-демократов к анархистам; еще более враждебным было отношение армянской партии национальных революционеров "Дашнакцутюн". Зато анархисты имели много симпатизирующих элементов в рядах грузинской партии социалистов-революционеров-федералистов, которые даже пригласили их на вторую конференцию, состоявшуюся в июле 1906 года, где анархисты предложили новый вариант программы; эта последняя будет обсуждаться на третьей конференции партии, и наши товарищи выражают надежду, что анархические элементы одержат окончательно верх над демократическими в этой партии. В последнее время социалисты-федералисты издали несколько докладов, написанных анархистами, и таким образом способствовали пропаганде чисто анархических идей в Грузии; у социалистов-федералистов существует партийный орган "Стрела", и они пользуются большой популярностью среди крестьян. Теперь в Тифлисе выходит еще синдикалистская газета "Свет", в которой сотрудничают некоторые анархисты.

Второй центр наиболее яркого анархического движения – это каспийский порт Баку (здесь центр нефтяной промышленности). Окрестности этого города, как Биби-Эйбат, Балаханы, Сабунча, покрыты тысячами буровых вышек; все эти промыслы принадлежат крупным интернациональным буржуа – а ля Ротшильд, Нобель, Монташев и К°. Здесь, в самых адских условиях труда, работают десятки тысяч пролетариев. Состав местных рабочих крайне разнообразен (персы, татары, армяне, русские и другие), благодаря чему существует национальная рознь и взаимное недоверие, сильно парализующие чисто классовую борьбу. Последние годы пестрят кровавыми страницами братоубийственной борьбы между армянами и татарами (10). Анархисты работали здесь еще с 1904 года, но первое время не пользовались большим влиянием на массы; после татаро-армянской резни их влияние значительно усилилось. Этому способствовало следующее обстоятельство. Правительство ассигновало 16 миллионов рублей для помощи пострадавшему от погромов населению. Выдачей пособий заведовало акционерное общество марганце-промышленников, которые отказывались их выдать рабочим, наиболее пострадавшим из всех классов населения. Рабочие по этому поводу объявили стачку, длившуюся два месяца. Несмотря на такую продолжительность стачки, во время которой анархическая группа поддерживала голодающих рабочих денежными средствами, акционеры упорствовали; тогда анархисты убили директора фабрики акционерного общества (он же английский вице-консул) и директора завода Монташева – Долуханова. Оба эти акта вызвали симпатию широких пролетарских масс и заставили ационеров выдавать рабочим пособия. Буржуа Долуханов оказался чуть ли не членом партии "Дашнакцутюн", и последняя решила отомстить за него; ею был убит руководитель анархистов Саркис Келешьян (литератор, написавший под псевдонимом Севуни книгу "К борьбе и анархии"). Далее, армянские революционеры-националисты расстреляли еще нескольких рабочих-анархистов за участие в "экспроприациях". Тогда "Боевая дружина" анархистов объявила войну партии "Дашнакцутюн", в результате которой было убито 17 человек членов партии и 11 рабочих-анархистов. На похороны товарищей стеклись тысячи рабочих. Во время похоронной процессии был опознан один из правительственных шпионов и убит анархистами. Из крупных политических актов укажем на убийство анархистом полицмейстера Жгенты; по этому поводу группа выпустила особый листок. Кроме того, были убиты пристав, несколько шпионов и полицейский. В Баку работали две группы анархистов: "Анархия" и "Интернационал"; у них была своя типография и лаборатория. В разное время была выпущена масса прокламаций на армянском и татарском языках и брошюра "К борьбе и анархии". И здесь анархисты произвели ряд "экспроприации", наводящих ужас на местную буржуазию.

Во избежание злоупотреблений именем анархизма, товарищи извещали особыми бюллетенями о каждой совершенной ими "экспроприации". Были у анархизма и свои мученики, казненные и осужденные на каторгу. Из особенно упорных вооруженных сопротивлений можно отметить сопротивление группы "Анархия", застигнутой в гостинице и убившей нескольких чинов полиции; один товарищ, пытавшийся бежать по дороге в тюрьму, был застрелен конвоем. Однако, несмотря на все репрессии, анархизм проложил уже дорогу в ряды бакинского пролетариата и насчитывает среди него сотни приверженцев.

Опубликовано:

Часть I: The International Anarchist Congress of Amsterdam (1907). Edmonton, 2009. P.176-182 (перевод В. Дамье)

Части II - IV: Анархисты. Документы и материалы. Том1. 1883 - 1916. М., 1998. С.404-428.

Примечания Н. Рогдаева:

(1) Рабочие профсоюзы в России в настоящее время обладают заметной силой. В них почти в два раза больше членов, чем в Социал-демократической партии. Характерно, что, в то время как в рядах социал-демократии и других политических организаций назревают апатия и бездеятельность, (беспартийные) профсоюзы переживают период бурной активности; повсюду кипит пропагандистская и организационная работа; вспыхивают стачки. И все это в момент, когда царское правительство – не считая крови 32706 застреленных (минимальная цифра, приводимая газетой "Перелом"), многих тысяч брошенных в тюрьмы и сосланных в Сибирь – угрожает отдать людей под военный трибунал за неуплату налогов или отказ от военной службы. [Это происходит] благодаря давлению, которое рабочие профсоюзные ассоциации могут оказывать на хозяев в ходе стачек.

(2) Партия "Рабочий Заговор" создалась под влиянием пропаганды Вольского, бывшего польского социалиста, написавшего известную книгу "Умственный рабочий". В этом труде он обосновывает свое учение, для которого характерна следующая особенность: враждебное отношение к роли революционной интеллигенции. Это она навязывает массам идеалы демократии, социализма, анархизма. У пролетариата же одна цель – борьба за равный доход и равное образование. Поэтому долой идеалы – эту религию, которая отвлекает массы от непосредственной борьбы за конкретные требования. В будущем массы устроятся сами, как им будет угодно. Теперь же их нужно звать только к полному разрушению капитализма, тайно организуя революцию "Заговор", – посредством ряда бунтов, восстаний, террора, стачек чисто экономического характера.

(3) Полу-мистическая доктрина "Иеговизма" состояла в следующем: мир разделен на два типа людей – "Иеговистов", несущих "божеские начала", к которым причислялись все бедные, трудящиеся люди, и "сатанистов" – т.е. всех праздных, тунеядцев, как-то: попов, буржуа, чиновников. Между ними может быть одна только непримиримая борьба. Правительство вскоре уничтожило эту опасную секту, сослав ее главных представителей в каторжные работы.

(4) Мы говорим "первый орган", потому что, полуанархические и анархические газеты не выходили в России последние 20 лет. Органы же, как "Работник", "Община", "Народное дело", "Земля и Воля", "Народная Расправа", издававшиеся в 70-х годах народниками-"бакунистами", давно уже стали библиографической редкостью. То же можно сказать о статьях М.Бакунина, З.Ралли и других.

(5) Правда, в России существовали анархисты, возводившие "экспроприации" в тактику. Аналогичное течение намечалось в группах "Безначалие", работавших в Киеве и Петербурге. Доведя эту идею до абсурда, некоторые "безначальцы" рекомендовали пролетариям бросать работу на заводах и жить исключительно "личными экспроприациями". Была еще в Одессе группа "Черные Вороны", совершившая ряд дерзких нападений и грабежей. Но она не имела никакого отношения к идейному анархизму. Это были просто "бомбисты-экспроприаторы", за которыми нельзя отрицать только одного, безумной отваги при нападениях, напоминающей "бандитов-ножевиков" Южной Италии. Что же касается до ежедневно совершаемых в России мелких грабежей и "экспроприации", то это в большинстве случаев дело безработных. Кризис и перспектива голодной смерти заставляют их добывать хлеб столь рискованным способом.

(6) Того и другого органа вышло пока по одному номеру.

(7) Во время первой стачки пекарей, анархисты "явочным порядком" захватили одну пекарню Нахмина и начали производство на "коммунистических началах". Они руководили этой пекарней, удовлетворяли требования служащих, уплатили часть долгов и вели дело до тех пор, пока собственник не пришел с повинной, согласившись удовлетворить все требования рабочих.

(8) В прокламации "К рабочим", изданной Уральской группой А.-К. (Уфа, 1907 г.), сообщается, что лодзинские рабочие во время локаутов, руководимые анархистами, захватывали одежду, пищу, топливо и прочие продукты. Только благодаря применению этих анархических методов, лодзинские рабочие выдержали борьбу с локаутами.

(9) Еврейские буржуа образовали "союз" для борьбы с анархистами и рабочим движением. К этому "союзу" примкнуло много буржуа. В одно из собраний "союза" и была брошена бомба анархиста Фридмана.

Примечание ред.сайта:

(10) "Татарами" в царской России называли также азербайджанцев.

Источник