Эта статья посвящена новым проблемам, которые встали перед коммуникацей между людьми вообще, и – в рамках анарходвижения - в частности. В статье приводится краткий обзор этих проблем, а также рассматриваются их предпосылки и возможные последствия – которые могут оказаться серьёзнее, чем нам кажется сейчас. И не только для движения – как того, что унаследовало и хранит идеи анархизма, претворяя их в жизнь. Но и для самого анархизма.
Согласно библейскому преданию, первая настоящая серьёзная атомизация общества произошла в связи с великим разделением языков, которое стало наказанием людей за попытки построить Вавилонскую башню и, тем самым, сравниться с Богом. В самом деле, ничто так не разделяет людей, и, тем самым, не препятствует их совместной силе, солидарности, их шансам на общий успех – как разделение языков. И потому трудно было придумать лучший способ на долгие века сделать их смирными, покорными, бессильными и растерянными. Известный философ Мартин Хайдеггер называл язык «домом бытия» - то есть местом, где человек живёт, мыслит, чувствует, встречается с другими, взаимодействует с ними, преобразует мир вокруг.
Речь представляет собой то немногое, что служит связующим звеном между людьми – и особенно – между всеми разобщёнными авторитарной современностью людьми, а также между настоящим - и канувшими в Лету эпохами, между разными областями общества.
Речь: устройство и задачи
Однако что включает в себя речь? Только ли эмоционально окрашенные лексические единицы, объединённые грамматической сетью? Едва ли: иначе как она должна функционировать? Ведь грамматика и лексика – это лишь то, ЧТО содержит некое сообщение. Но как происходит его передача? Очевидно, что есть отправитель сообщения и его адресат. А также - степень, в которой адресат расшифровывает это сообщение и понимает его (именно его, а не привносимое им самим) содержание.
Об этом в повседневности мы думаем реже. И потому именно в этом пункте мы имеем наиболее острые и трудноразрешимые проблемы. В частности – в рамках анарходвижения. А между тем – именно это – одно из наиболее важных звеньев нашей деятельности – в той мере, в какой речь является определяющим фактором взаимодействия и конструктивности между людьми.
Проблема
Однако с недавних пор мы с поразительной интенсивностью утрачиваем владение речью, саму речь. Но не как слова и грамматику (хотя и это тоже). А как инструмент борьбы (не друг с другом, а с системой), как способ говорить и быть услышанным, способ слушать и слышать то, над чем можно думать, из чего можно извлечь что-то важное, что можно сделать действенным оружием против системы и средством укрепления взаимодействия друг с другом. Мы утрачиваем её как связь друг с другом – на личном и социальном уровнях, и в наших руках она становится даже не спичками в руках детей, но, скорее, чем-то вроде компьютера в руках обезьяны. И ответственность за это лежит только на нас.
СЕти сетИ
Между тем, в последние несколько лет на самых разных уровнях происходит тотальная профанация в сфере владения этим «оружием». Теперь, когда большая часть повседневной и теоретической коммуникации перебралась в сеть, - исчез фактор ощущения присутствия носителя речи – то есть попросту другого человека. Поэтому речь - и вследствие этого коммуникация - терпят сегодня колоссальные изменения. Возможно, это отчасти связано с тем, что мы привыкаем мыслить речь отдельной от того, кто её произносит, - анонимной и локальной. И потому не считаем нужным церемониться с этим текстом (ведь в сети речь – это обычно именно текст, а не голос – и тем более – не человек), мы пишем как бог на душу пошлёт и всё, что захотим – не задумываясь о последствиях. И, при этом, не уважая своего собеседника, т.к. мы его не видим и не слышим, и не утруждаем себя представить, что он вообще есть. (Хотя уважение, несомненно, является очень важным фактором коммуникации, а также тем, что предопределяет её ход и стиль). И в этом смысле отчуждение коммуникации, утрата взаимности речи, и её шансов на то, чтобы в подлинном смысле слова стать диалогом - происходит несколькими способами.
Стена №1: Слова
Первое, что бросается в глаза на форумах и в сетевых обсуждениях – стиль речи: не только сленг, не только мат, но прежде всего – их причудливый синтез. С древних времён мат служил выразительным средством языка – наподобие приправы в блюде или украшения на человеке. Мат исследовался учёными, с матом экспериментировали поэты и писатели, мат помогал выжить людям в экстремальных условиях; служил способом эмоциональной разрядки человека; позволял расставить акценты в речи, и так далее. Однако во всех этих случаях он был дополнением к основному месседжу – его декором.
Однако сегодня даже в рамках среды, претендующей быть революционной - в сети мы часто сталкиваемся со сленго-матом именно как с самим месседжем – без основного месседжа (!), который он мог бы дополнять. То есть сленго-мат перестаёт быть декором – он в лучшем случае превращается в основную форму, а, часто – даже и в содержание комментария.
На практике это становится огромной преградой для ведения конструктивного обсуждения: сленго-мату неизвестно то количество слов, которое нужно, чтобы адекватно обсудить значимую тему. Он гораздо больше напоминает язык на стадии зарождения – у первобытных людей – когда он сводился к эмоциональным импульсам, вроде «ты меня бесишь; отвали\пошёл ты; ты козёл; да, это круто; афигеть!, и так далее». Часто можно встретить соответствующее негодование приверженцев этого стиля по поводу так называемых «умняков», которые всё ещё иногда появляются в сетевых полемиках. При этом, «умняками» называются отнюдь не какие-нибудь научные загоны, а те фрагменты речи, которые хоть немного лексически выходят за пределы сленго-мата. Из-за такого нарушения границ они воспринимаются как что-то инородное и часто отторгаются – без разбирательства в том, конструктивны ли они были, или действительно, заслуживали отторжения. При этом, существует ещё одна опасность: переходя на сленго-мат, мы очень скоро начинаем на нём думать – не просто на нём, но и в доступном ему диапазоне категорий (который, как уже упоминалось выше – крайне скуден). И меняемся, сами того не подозревая.
Излишне говорить, что если движение не победит господство сленго-мата как доминирующего стиля общения, мы очень скоро перестанем разбираться даже в наших собственных – левацких – темах, концепциях и системах идей – не говоря уже о темах и идеях, выходящих за пределы нашей непосредственной политической деятельности, но от этого не менее глубоких и важных.
Кроме того, мат, изначально будучи только «приправой», в чистом виде сленго-мата для многих людей всё ещё крайне репрессивен - психологически. Что лишний раз накаляет обстановку в движении, разобщает людей, заставляя их вешать друг на друга ярлыки, испытывать обиду, несоразмерность встреченной агрессии собственному изначальному высказыванию. Многие перестают вступать в полемику, чтобы не быть «облитым» сленго-матерной грязью на первом же тезисе, испытывают дискомфорт от общения, иными словами – начинают избегать коммуникации. Что для движения оказывается ещё большим атомизирующим фактором, чем TV для обывателей – потому что им - просто всё равно, а человек, сделавший самостоятельный шаг к инициативности, может из-за всего этого попросту отчаяться и почувствовать собственное бессилие и одиночество – и именно они зачастую становятся тем, что парализует его деятельность, ввергая в апатию. Совершенно очевидно, что если мы будем продолжать общаться друг с другом, очень скоро от «мы» останутся только клише и шаблоны. И архивы сленго-матерных Интернет-холиваров.
Стена №2: Переход на личности
Ещё одной «стеной» на пути диалога к конструктивности часто становится «стена» личности оппонента. Известно, что для того, чтобы говорить о чём-то не повседневном, а хоть сколько-нибудь теоретическом, глобальном - необходимо, в первую очередь, абстрагироваться от своего эмоционального состояния и эмоционального восприятия оппонента (особенно тогда, когда речь идёт о сети, ведь в сети мы можем сложить только крайне приблизительный образ собеседника – и зачастую – когда нам это выгодно – мы складываем карикатурный образ, влияющий на весь последующий контакт с ним). В общем-то это – первое, с чего вообще следует начинать дискуссию, и без чего она попросту не состоится.
Сумев выйти в плоскость абстракции, мы оказываемся там, где дискуссии хорошо дышится, и где она может быть полноценной. И тогда нас интересует не доказательство своей полноценности или, что чаще, - неполноценности другого, - но реальное положение вещей, касающихся обсуждаемой проблемы. Такое абстрагирование также обеспечивает лёгкость восприятия критических аргументов собеседника, их принятие во внимание для улучшения собственной аргументации, для того, чтобы учитывать то, что мы случайно не заметили, и так далее.
Однако в сети – на тех же форумах или в рассылках, в комментариях под новостными постами или в обсуждениях - крайне часто встречается обратный подход: возражение воспринимается человеком или рядом людей - как личное оскорбление, и из этого делается вывод о том, что нужно оскорбить «обидчика» в ответ – но уже при помощи более жёстких «аргументов». С этого момента коммуникация обречена: она не состоится, и никакого конструктивного исхода не будет. И не будет его, прежде всего, для общего дела (если речь идёт о пространствах, общих для группы лиц – вроде левого движения).
Парадокс: казалось бы, сеть даёт огромные возможности для обсуждения событий, проблем, тем, мыслей – ведь в обсуждении одновременно могут участвовать многие люди – с разным интеллектуальным, жизненным и революционным опытом. Это подразумевает различие ракурсов взгляда на обсуждаемую тему. Тем самым, мы за очень краткое время можем узнать столько, сколько раньше не могли узнать даже за неделю, чередуя читальный зал и собрания.
Однако зачастую мы начинаем держаться за то, что знаем именно мы, - видимо, подозревая всё остальное в недостаточной истинности. Возможно, причина этого кроется в чувстве неуверенности в себе, в опасениях быть посрамлёнными в споре. Может, в чём-то ещё. Но не следует ли нам преодолеть это эгоистическое чувство – ради чего-то, что мы воспринимаем как более значимое, чем наши бытовые психологические проблемы? Судя по дискуссиям в сети – так считают немногие.
Если обратиться к архивам сетевых обсуждений актуальных событий, мы увидим следующее: многие по-настоящему серьёзные аргументы тех, кто решился вступить в «полемику», натыкаются на подозрения в чём-то предосудительном – самого их автора: не тот прикид, не та причёска, не та биография, не те музыкальные предпочтения, не тот образ жизни – короче, всё «не по анарху». И никаких контраргументов самим аргументам. Разумеется, тут можно додумать, что, мол, человек с таким образом жизни воспринимается как вовсе не заслуживающий того, чтобы с ним разговаривали. Этот взгляд, судя по всему, весьма распространён.
Но повод ли это игнорировать ещё одно наблюдение по поводу обсуждаемого процесса? Обозвав автора такого наблюдения какими угодно словами, предложив ему дальнейшие маршруты следования куда подальше, указав ему на «его место» – что выигрываем от этого мы сами? Да, мы остаёмся при своём мнении. А точнее – в плену своего мнения, которое – как ревнивый супруг, не позволяет нам смотреть на другие и учитывать опасности, о которых сами мы можем ничего не подозревать, но которые могут быть видны с каких-то других «колоколен».
Судя по целому ряду форумов и обсуждений, обычно переход на личности происходит сразу после того, как становится ясно, что высказанная позиция отличается от ряда привычных и понятных в том или ином кругу (об этом ниже), и потому требует усилий и, возможно, времени - для того, чтобы быть понятой и учтённой. Как правило, нам лень напрягаться, и потому нам куда легче прогнать необходимость в этом. А поскольку для контраргументов по существу всё же необходимо напрягаться, проще прогнать эту позицию вместе с её автором на каком-то другом основании – например, на основании его «очевидной» личностной неполноценности или неинтересности.
В итоге вместо по-настоящему интересного спора с сопутствующим обнаружением прежде затенённых сторон вопроса – мы получаем бытовую базарную перепалку в духе выяснения того, кто более отсталый, тупой, безыдейный, и так далее. Иначе говоря, обыкновенный холивар, к которому в итоге сводится любая попытка дискуссии. А наш интересный топ превращается в герметично запертую в клетке птичку, о которой мы теряем шанс узнать что-либо новое и которую мы вряд ли сможем по-настоящему услышать.
И в этом смысле нам неплохо бы определиться с тем, чего мы хотим: объективности или упоения собственной (кажущейся нам) правотой.
Стена №3: Герметичность клише
В любой культуре (и, тем более, субкультуре или движении) существует набор того, что оценивается как «круто» и «некруто». Часто такие оценки зависят от господствующих тенденций в обществе или даже в мире. Так, например, в 60-х для леваков и нонконформистов было «круто» употреблять наркотики, алкоголь и, тем более, курить. Сегодня – «некруто». Точно так же «по-левацки» и «круто» было слушать, например, рок, сегодня – хардкор и реп. В 80-х гг. в СССР анархисты не были веганами, сегодня же – это нормально и «правильно». И так далее.
Так, сменяя друг друга, эпохи меняют образы форм, которые мы называем нормальными и соответствующими: в одежде, в стиле жизни, в музыке. Но концепции – остаются. Если мы, конечно, говорим не просто о субкультуре как моде носить такие-то шмотки и слушать такую-то музыку.
Отсюда напрашивается очевидный вывод: преходящее менее существенно для движения, чем непреходящее, неизменное: формы не в такой степени значимы, как содержание. И хотя несомненно, что всякая форма – это акцент на той или иной части содержания, всё же этих акцентов может быть множество, и все они могут не противоречить основной концепции.
В ситуации сегодняшней коммуникации – в особенности сетевой – это обстоятельство зачастую игнорируется. А несоответствие господствующим в движении тенденциям – часто просто декоративным и связанным с модой – карается приданием анафеме, порицанием и оскорблениями. Или – в лучшем случае – осуждением и высмеиванием, а также лишением шанса быть воспринятым всерьёз в дальнейшем. Выходит, что мы по доброй воле зачастую становимся слугами своих священных коров. Хотя не величайший ли анархист Штирнер писал о необходимости уничтожения самой идеи священного?
Так, к примеру, если сегодня, в 2011 году, на каком-нибудь анархофоруме кто-то усомнится в том, что спорт и хардкор – это самое крутое, что может быть на свете, его дальнейшие идеи – сколь бы значимы и ценны для движения они ни были – едва ли кто-то станет слушать. Хотя как было показано выше, такая оценка - и спорта и хардкора – относительна и не является определяющей для политической и концептуальной сторон анархизма. Очевидно, что отделяя «зёрна» всего, что соответствует нашим святыням, - от «плевел» того, что им не соответствует – мы лишаем себя возможности увидеть значимое в том, что им «не соответствует». Мы игнорируем это, даже если оно на фундаментальном уровне не противоречит основным поло жениям левых концепций, и, тем самым, выплёскиваем с водой – ребёнка.
Заключение
Итак, мы кратко рассмотрели некоторые основные препятствия, которые возникают на пути потенциально конструктивной коммуникации между людьми, между участниками сообществ и движений. Очевидно, что если существующая ситуация не изменится, мы не просто утратим колоссальную часть того, что уже сделано до нас - для дела, которое мы считаем нашим. Более того, мы просто потеряем связь с основными его механизмами, закономерностями, с его сущностными сторонами, проблемами, - мы станем им внешними и чужими, и вскоре уже ничего не сможем сделать для него, кроме имитаций бурной деятельности, которые уже на самом деле потеряли нить изначальной концепции. Как происходит во многих сегодняшних движениях.
Если мы – громче всех говорящие о необходимости солидарности, взаимопонимания, глубины в отношениях между людьми – не изменим то, в каком состоянии сейчас находится наша коммуникация – вскоре мы будем обречены просто копировать действия, которые делал кто-то когда-то и где-то в связи с анархизмом, но уже не понимая того, что происходит в окружающем мире, не видя дальше собственного носа и не желая воспринимать что-то кроме того, что нам приятно или неприятно, кроме того, что помогает или мешает нам самоутвердиться.
Если мы – утверждающие возможность того, что все называют утопией, верящие в то, что общество может стать свободным и самостоятельным – не изменим того, как мы общаемся друг с другом, не перестанем презирать за различия в фасоне кедов, и не вернём себе умение вести разговор на сложные темы - тогда о деле, и тем более об идеалах – ради которых когда-то действительно стоило отдать жизнь – можно смело забыть.
Арсений Тихонов
Добавить комментарий