Но от статьи возникает еще и вторая мысль. Несмотря на атомизацию, почти в любом районе существует небольшая группа людей, которым доверяют. Как говорит Милевский в статье, "люди вешают записки со своими просьбами на двери тех людей, которых считают активистами". Не дай Бакунин нам стать вот такими "активистами", на которых люди сваливают все, от этого только хуже будет. Кажется, что в условиях современного Российского общество любой героизм и самопожертвования ради апатичной массы только поощряет пассивность и обывательство.
Антти Р.
Контекст
Ни сообщества, ни доверия
Юрий Милевский: В публичной дискуссии вращается несколько терминов, которые не вполне осознаются людьми. Одно из самых распространенных — это «локальное сообщество». Все пользуются этим понятием, но никто не понимает, что это такое.
Когда мы выходим в поле — то есть идем общаться с жителями — нам надо понимать, с чем мы, собственно, имеем дело. Называть жителей двора «локальным сообществом» в определенной степени просто некорректно, потому что сообществ у нас нет. Другой вопрос, который часто обсуждается в связи с этим — это доверие. Девальвация доверия сегодня норма и зачастую у людей оно вообще отсутствует.
Петр Иванов: Доверие — такая штука, которую можно измерять по-разному. Тут можно уцепиться за активное изменение. Когда мы с коллегами приглашали жильцов двора на улице Анохина в районе Тропарево-Никулино прийти на встречу и обсудить проект по благоустройству их двора, мы обошли все квартиры. В каждой — железная дверь. Эти двери были своего рода отгораживанием, нежеланием взаимодействия с другими людьми.
Довольно часто я, стоя у железной двери тамбура, слышал, как открылась дверь квартиры, кто-то подошёл, посмотрел в глазок и вернулся в свою квартиру. Реже, но тоже довольно часто люди, даже не выслушав то, как интервьюер представляется, обвиняли его в работе на Путина, Госдеп США, мафию, свидетелей Иеговы, затем закрывали дверь.
Или просто говорили: «Никаких исследований!», «Не участвуем!». Иногда открывали дверь, смотрели с ненавистью и захлопывали, не говоря ни слова. Психологически это было довольно тяжело, но я сейчас не про моральные страдания интервьюеров хочу сказать, а про то, что способствует такой ситуации.
Довольно часто люди, даже не выслушав то, как интервьюер представляется, обвиняли его в работе на Путина, Госдеп США, мафию, свидетелей Иеговы, затем закрывали дверь
Главная проблема — полное отсутствие опыта самоуправления. Если взять весы рисков и возможной пользы от участия в проекте, то возможные риски взаимодействия с соседом или кем-нибудь, кто приглашает к обсуждению, видятся человеку гораздо больше, чем польза. И он не понимает, зачем ему вступать в контакт с какими-то людьми, лучше ничего не менять. В его квартире все хорошо, а что вне жилья — все это вне его самого.
«Идите вы… к активистам»
Юрий Милевский: В Тропарево-Никулино из 3 тыс. человек нам удалось привлечь к обсуждению проекта всего лишь 15 самых активных жителей. Большинство жильцов не готовы самостоятельно формулировать свои идеи, мнения, презентовать их. Жители говорят: мы целиком и полностью доверяем нашим активистам, делегируем им свои права. К примеру, одна женщина сказала: «Вы меня не спрашивайте, а идите в такую-то квартиру, там живет наш активист, он вам все и расскажет».
Доходит до абсурда: люди вешают записки со своими просьбами на двери тех людей, которых считают активистами. Или кидают им записки в почтовый ящик, чтобы все проблемы разрешились каким-то образом. Сами же ничего делать не хотят.
Возникают два вопроса: что делать и вообще почему этим стоит заниматься? Нужно строить сообщества, нужно создавать публичные пространства, но никто не задается вопросом: а собственно, зачем это нужно? И мой личный ответ на это: надо включать жителей в процесс осознания того, где они живут и почему все происходит именно так, а не иначе.
Вопрос «почему?» — вопрос об ответственности. Что происходит сейчас? Человек замыкается и создает свою отдельную жизнь. А то, что находится снаружи — это не важно. Есть «мы», а есть «они». И «мы» не имеет никакого отношения к «они». Об этом говорят многие социологические исследования, например Левада-центра. Мы здесь с чем-то похожим сталкиваемся. В итоге это выражается в том, что мы презентуем проект, а люди, для которых он и задуман, проходят мимо.
Установку фонтана во дворе жители посчитали издевательством над ними. Говорят: «У нас и так все плохо в жизни, а нам тут еще фонтан предлагают во дворе установить!»
Петр Иванов: Люди не готовы решать за себя, не могут сказать, чего же они сами хотят. Показательный момент: на презентации люди говорят, максимально дистанцируясь от своего высказывания. К примеру, так: «Я в этом не специалист, я не за себя говорю, мое мнение ничего не значит» и т.п. То есть человек высказывает не свою точку зрения.
Фонтан эмоций
Петр Иванов: Представляя проект благоустройства двора, мы хотели найти решение, которое удовлетворило бы всех жильцов, но этого не произошло. 15 человек, которых нам удалось привлечь к обсуждению, не находятся в дискуссии. Они могут сказать, что им не нравится лично, какие решения они воспринимают в штыки. Но четко обосновать свои предложения не могут. К примеру, установку фонтана во дворе жители посчитали издевательством над ними. Говорят: «У нас и так все плохо в жизни, а нам тут еще фонтан предлагают во дворе установить!».
Юрий Милевский: Фонтан вообще стал коллективным негативным бессознательным всех жителей. Не было ни одного человека, который во время обсуждения не высказался по этому предложению в негативной форме.
Петр Иванов: Многие осуждают те предложения, которые существуют, но сами ничего не предлагают. У нас очень мало конкретных идей. И гораздо больше таких предложений: «Оставьте все как есть, ничего не меняйте!».
Проект двора мы выложили на сайте, а там появился такой комментарий: «Да этот двор вообще никто не проектировал, а теперь кто его проектирует, социологи, что ли? Тоже мне!» Этот человек не пытается читать нашу информацию, а пытается нас вытеснить из поля принятия решений.
Советский бэкграунд
Юрий Милевский: Если сравнивать итоги нашей работы с другими исследованиями, проведенными ФОМ, Левада-центром, отдельными социологами, то подобное отношение не только в Тропарево-Никулино — абсолютно везде.
Одна из причин такой тенденции — наследие советской системы. В нашей работе мы смогли достаточно точно зафиксировать, например, двойственность отношений. Есть «я», а есть «они». «Я» — маленький человек, от меня здесь ничего не зависит. Но в то же время «мне» недодали главного. Получается, что «я» лично заслуживаю от этой системы большего. Вот такая двойственность отношений. Накладывается и эффект постсоветского времени. СССР не стало, произошел ряд кардинальных изменений: дефолт, экономический кризис и т.д. В постсоветское время человек пытается изолировать себя от нестабильности, обеспечить стабильность внутри своей семьи, квартиры.
Туда, откуда ушло государство, пришла нестабильность. Она отождествляется с непредсказуемостью и кризисом, из-за этого происходит усиление неформальных связей. Люди доверяют только самым близким. И здесь нельзя говорить о каком-то территориальном сообществе. Его просто нет.
Человек начинает инвестировать средства в какие-то устойчивые активы. Например, делать «евроремонт», покупать и устанавливать железную дверь. В опросах социолога Ольги Шевченко железная дверь оказывалась иногда самым дорогим предметом в квартире.
Петр Иванов: Жесткое разделение приватного и публичного появилось в советские времена. В итоге люди мыслят примерно так: «В моей квартире я сам принимаю решения. Как только я выхожу за рамки своего маленького пространства, то любое мое высказывание в пространстве, где отсутствуют мои интересы, — это уже не мое высказывание».
У нас был вопрос: кто отвечает за двор? Мы получили миллион разных вариантов ответов. Люди размышляют так: существует какая-то высокая инстанция, которая принимает решения, но как она называется: ЖЭК, ГУИС, ЖСК, управа, Путин — никто не знает. При этом выяснилось, что никто из жителей не знает, а кто такой вообще муниципальный депутат? И вообще зачем он нужен?
Велодорожки без проектировщика
Юрий Милевский: В январе 2013 года мы проводили общественное обсуждение велосипедной инфраструктуры в Гагаринском районе. Пригласили жителей, дали им фишки с изображением той или иной велосипедной инфраструктуры и попросили прямо на картах кварталов района проложить возможные маршруты и показать. Где разумнее установить велопарковки, где велопрокат и т.д. У нас не было своего проекта. Мы ждали идей от самих жителей, ведь им должно быть виднее, где безопаснее и удобнее ездить на велосипеде.
Было несколько человек, которым еще ничего не показали, а они зашли и сразу спросили: «Так, кто здесь проектировщик?!» Когда мы им рассказали, что проекта нет как такового, они начали возмущаться: «Если вы не проектировщики, зачем мы сюда пришли?!».
Мы быстро погасили конфликты, и обсуждение получилось достаточно продуктивным.
Люди шли за экшном и квасом
Юрий Милевский: Летом 2012 года мы провели перфоманс на улице 26-ти Бакинских комиссаров. Нашли заброшенное здание, стали исследовать его и узнали, что это было кафе «Ракушка», причем весьма непростое. Оно имело отсылки к разным событиям, в том числе упоминалось даже в повести Стругацких «Хромая судьба».
Даже полицейские остановились, все расспросили и сказали: мы сейчас со смены домой пойдем, переоденемся и вернемся к вам. Они захотели отстраниться от символа власти, чтобы общаться с соседями по району на равных
Собрав информацию, решили на один день «реинкарнировать» это пространство. Назвали перфоманс «Реинкарнация «Ракушки». Предложили интерактивные вещи: обмен книгами, воспоминаниями. А еще повесили на стены этого здания цитаты из произведений Стругацких, рядом поставили столики с бесплатным квасом.
Что получилось? Пространство коммуникации между разными социальными группами. Люди шли, причем их никто специально не уговаривал. Шли, потому что каждый мог себя идентифицировать с чем-то, представленным в перфомансе. Получилось место воспоминаний на короткое время. Это один из способов конструирования горизонтальных связей.
Представьте: здание пустовало 25 лет. Люди к этому привыкли. А теперь проходят мимо, а здесь — экшн, музыка играет, квас наливают, книгами обмениваются. Они останавливаются, начинают беседовать друг с другом, знакомиться, вспоминать что-то.
И мы поняли, что люди охотнее идут туда, где не надо принимать решений и брать на себя ответственность. А туда, где можно расслабиться, отдохнуть, пообщаться, поделиться воспоминаниями и в такой обстановке познакомиться с соседями по району.
Петр Иванов: Даже полицейские остановились, все расспросили и сказали: мы сейчас со смены домой пойдем, переоденемся и вернемся к вам. То есть, они захотели отстраниться от символа власти и стать самими собой, чтобы общаться с соседями по району на равных.
После перфоманса шло активное обсуждение в группах ЖЖ и в ФБ. Правда, был и такой комментатор, который написал: «Ага, тут снова хотят пивбар открыть! Так вот: этому не бывать!».
Пособие для москвичей: как благоустроить свой дом и двор
Юрий Милевский: Сейчас мы разрабатываем набор механизмов для привлечения жителей к обсуждению различных проектов, которые касаются их двора, подъезда, лестничной клетки. По нашему убеждению, надо в каждом районе пробовать несколько инструментов. Ведь люди везде разные и по-разному реагируют на призывы к совместным действиям.
К примеру, в некоторых новых районах Москвы жители поначалу вместе проводят праздники в своих дворах, в Новый Год устанавливают и украшают елки, а потом вдруг все это общение пропадает. Это эрозия социального капитала, разрыв связей.
Причины специфичны для каждого места в отдельности. Инструментов можно предлагать много: начиная от детских событийных стратегий — елки, чаепития, до серьезных мероприятий. В нашей брошюре мы напишем список общих проблем и предоставим набор инструментов, который может или не может быть эффективным в этом или ином месте.
Самое главное — показать людям, что эти проекты не имеют конечной границы. Благоустройство двора — это не жирная точка в общении жителей. Это начало постоянных изменений пространства, в котором люди должны участвовать.
Какими правилами надо руководствоваться, чтобы добиться успеха в создании сообщества, рассказывает Александр Долгин, автор книги «Как нам стать договоропригодными, или Практическое руководство по коллективным действиям»
Добавить комментарий