«Мы такого не прощаем, все будут посажены»: ФСБ обвиняет в оправдании терроризма анархистку из Карелии

Кате Мурановой 28 лет, она живет в Медвежьегорске и одна воспитывает шестилетнего сына Ваню, у которого тяжелая форма астмы. В ноябре 2018 года девушка написала во «ВКонтакте» комментарий о подорвавшем себя у здания ФСБ в Архангельске Михаиле Жлобицком, а в марте в ее квартиру ворвались с обыском. В ФСБ сделали экспертизу ее высказываний и нашли оправдание терроризма в пожелании «мира праху».

«Всегда его ругала и говорила, что есть другие пути»

«Я его всегда ругала, — рассказывает Катя о семнадцатилетнем подрывнике Михаиле Жлобицком. — Миша был агрессивно настроен часто, радикальным был. Я ему говорила все время, что есть другие пути, что нельзя, чтобы страдали люди, что свои мысли можно доносить через агитацию, через такие вещи, за которые потом не сажают людей».

О том, что Жлобицкий взорвал себя, она узнала из чата анархистов в телеграме, где Михаил оставил прощальную запись. Молодой человек взял на себя ответственность за теракт и объявил, что «причины для вас вполне ясны». «ФСБ пытает людей», — добавил Михаил Жлобицкий.

В группе «Народная самооборона» во «ВКонтакте» после теракта появилась импровизированная стена памяти Жлобицкому. «Мир твоему праху», — написала там Катя и назвала подрывника героем. У себя на странице она в тот же день поделилась чужим комментарием, автор которого проводил параллели между действиями Жлобицкого, политикой властей в современной России и анархистами XIX века.

Через три месяца этот пост Катя удалила. Сотрудников ФСБ такой подход не успокоил: утром 20 марта 2019 года они пришли с обыском. «Был выходной, все спали. Так странно как-то получилось, что замок вдруг открыт. Мама увидела, что без стука, без всего, просто открывается дверь и входят люди в касках, с автоматами, понятые, следователь, его два помощника, которые на меня постоянно давили, — вспоминает Катя. — У меня сын Ваня испугался очень — что за дядьки в масках, не понимал. Ему страшно. До сих пор вспоминает. А они тогда: „Показывай листовки! Экстремистские материалы! Оружие!“ Но у меня не было ничего такого. А им пофиг! Они думали, что раз я придерживаюсь анархических взглядов, то у меня сразу найдутся бомба и коктейль Молотова!»

«Тебя посадят, твоего ребенка заберут!»

Обыск длился более трех часов, у Кати изъяли всю технику, ее саму увезли на допрос в региональное ФСБ. Там она была одна, без адвоката. «Следователь видел, что я даже не понимаю его профессиональных штук про особый порядок какой-то — я не знаю, что это. Это было похоже на угрозы. Он мне прямым текстом говорил: „Тебя посадят, твоего ребенка заберут! Готовься к худшему“. Они делали так, чтобы я подписала явку, давили через сына. Меня держали в здании ФСБ тогда 9 часов — ни в туалет толком не выйти, ни попить, я уже плакала там, меня трясло. Я не понимала, зачем они это делают. А они выжидали, пока я совсем эмоционально устану. Я не знаю, почему следователь был таким агрессивным — может, видел во мне опасный элемент для общества. А может — у него такой характер», — рассказывает Муранова.

Тем вечером сотрудники ФСБ смогли добиться от нее только признания, что именно она репостнула комментарий на страницу и написала пожелание покоиться с миром в группе. Явку с повинной девушка даже в том, почти сломанном состоянии не подписала. Сейчас она сама удивляется тому, что смогла выстоять.

«Я им сказала, что не считаю себя виноватой ни в чем. Я не призывала делать как Миша, нет, ни в коем случае! — говорит Катя. Она называет себя анархо-пацифисткой и признается, что ни разу в жизни не дралась. — Я против любого вида агрессии и тем более терроризма. Я не могла ни призывать к терроризму, ни оправдывать его. Тот комментарий я разместила, потому что там рассказывалось, почему человек так поступил», — говорит Катя.

После обыска девушка начала искать новое жилье, потому что родители фактически встали на сторону следствия. «Они у меня очень консервативные. Говорят: „Не надо лезть туда, куда не нужно. Нужно бояться и молчать“. Я так не согласна. И мне пришлось съезжать на съемную квартиру. Постоянно ругаться и ссориться надоело», — объясняет девушка.

Тогда она еще работала уборщицей, мечтала открыть в Медвежьегорске клининговое агентство и оформиться как индивидуальный предприниматель. «Здесь о таком даже не слышали, а я попробовала и появились постоянные клиенты. Мне казалось, я могу сделать маленький бизнес. А потом мои деньги заблокировали. Я хотела что-то купить в магазине — и никак. А через пять минут пришла смс, что все заблокировано, даже Яндекс. Кошелек, PayPal и QIWI Кошелек. У меня от этого шок! Денег нет вообще!» — рассказывает Катя.

Из-за того, что следователь постоянно говорил ей, что без официальной работы будет реальный срок, а не штраф, девушка попыталась устроиться в местные магазины. Те отказали — зарплату готовы перечислять исключительно на карту. Клининговые клиенты, когда узнали об уголовном деле из прессы, тоже разбежались. «Мне говорили: „Ну, зачем ты так. Нельзя ругать правительство и вообще ругать власть. Она у нас хорошая“», — говорит Катя.

Она старается не отчаиваться и продолжает искать новых клиентов на уборку, пока их всего двое.

«Завуалированное манипулирование сознанием адресата»

В октябре правоохранители закончили расследование уголовного дела Мурановой. Она начала знакомиться с материалами и узнала, что ее репост напугал двух подростков из Петрозаводска. «Они якобы нашли мою страницу, прочли комментарий и решили, что я опасный элемент для общества, и им не хочется, чтобы в Карелии случились теракты. Ну, глупость же! Мне кажется, на самом деле, этих людей не было или под диктовку это все написано», — говорит Катя.

Она показала «Северо-Запад. МБХ медиа» экспертизу, на которой строится обвинение, ее выполнила сотрудница ФСБ Ольга Гурина. В начале исследования та пишет: «Отличительная черта новейших экстремистских/террористических текстов — отказ от открытой оценки. С целью уйти от ответственности авторы таких текстов используют завуалированное манипулирование сознанием адресата с помощью скрытых лингвистических приемов формирования оценки. В убеждающих текстах экстремистской/террористической направленности работает механизм скрытого выражения оценки, позволяющий автору передать адресату оценочно интерпретируемую информацию под видом объективного отражения действительности».

Оценка, по мнению Ольги Гуриной, представляет собой некую модальную рамку, и та воспринимается читающим на ментальном уровне.

Анализируя фразу из трех слов, где Муранова желает мира праху Жлобицкого и называет его героем, эксперт ФСБ говорит, что Жлобицкий вызывает у девушки только положительные эмоции. «Мир праху — ритуализированное выражение сожаления о смерти кого-то. Жлобицкий — человек, который вызывает восхищение, чей поступок достоин подражания. Его гибель одновременно вызывает сожаление и гордость за совершенное. Таким образом проведенным лингвистическим исследованием установлено, что в высказывании содержатся лингвистические признаки признания правильной, нуждающейся в подражании идеологии совершения взрывов, поджогов, иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека», — пишет в экспертизе Гурина.

«Это нормально вообще? У меня была фраза про мир праху! Я не писала, что Жлобицкий вызывает восхищение! Это не мои слова!» — возмущается Катя.

Исследуя репостнутый девушкой комментарий, где проводились параллели между действиями Жлобицкого, политикой властей в современной России и анархистами XIX века, эксперт ФСБ сообщает, что для владельца страницы анархисты с динамитом — это славные герои, самоотверженно отдававшие свою жизнь. «Автор в категоричной форме утверждает, что власть говорит с молодежью на языке насилия, то есть пресуппозиция высказывания содержит суждение о том, что на насильственные действия со стороны власти необходимо отвечать насилием, и именно так поступают настоящие герои», — делает вывод Ольга Гурина. Также, по ее мнению, автор комментария «апеллирует к инстинкту самосохранения и чувству безопасности адресанта» и «внедряет фактологическую информацию в концептуальную».

В психолого-лингвистической части исследования Ольга Гурина пишет, что комментарий, который Муранова разместила у себя на стене, — это образец эмоционально-оценочного воздействия, который направлен на адресата с целью вызвать определенную психическую реакцию. Гурина считает, что в комментарии использовались психологические приемы подражание (воспроизведение деятельности другого человека, на которого хочется походить) и заражение. В последнем эксперт ФСБ видит «скрытое побуждение к поддержанию практики воздействия на принятие решения органами государственной власти, связанной с устрашением населения и иными формами противоправных насильственных действий.

«Посадят, и все!»

Катя читает материалы своего дела только в кабинетах ФСБ. Для этого следователь вызывает ее из Медвежьегорска в Петрозаводск. Между городами — 160 километров, девушке приходится выезжать ранним утром, а потом ходить по городу, потому что удобных рейсов нет. Но самое сложное — найти, с кем оставить семилетнего Ваню. У него тяжелая форма астмы, которая в последнее время обострилась. Молодая мама постоянно ищет любые подработки, чтобы заработать сыну на лекарства. Следователя такие вопросы не волнуют, по словам Кати, на больничные внимания уже не обращает — надо приехать, и все.

Каждая встреча с сотрудниками ФСБ для девушки — стресс. «Как только адвокат вышла из кабинета на три минуты, следователь начал давить: «Посадят и все, до тебя одного посадили! Ты ничего не делаешь, чтобы найти официальную работу, на штраф тогда не надейся! Мне плевать на твоего больного ребенка и что ты не можешь работать из-за заблокированных счетов. Надеешься на штраф, да? А как ты будешь работать?! Посадят! «Я опять рыдала и не могла успокоиться. Я больше ничего этого не хочу…», — рассказывает Катя. Ее выручают только письма поддержки в соцсетях из разных стран. «Представляете, мне из Греции и Парижа пишут, чтобы я держалась, что я не одна», — улыбается девушка.

Ее дело на днях должны передать в суд, к нему приобщили картинки из группы «Народная самооборона», всю переписку девушки из «ВКонтакте» и даже ее личные фотографии с телефона. Кате все происходящее кажется абсурдом. «То, в чем меня обвиняют, противоречит моим ценностям. Моя идеальная «анархия», мой идеальный мир заключаются в отсутствии любого насилия, неважно, направляется ли такая агрессия государством или отдельным человеком, не должно быть рабов и господ. Я и сейчас не молчу о несправедливости и комментирую политические события в соцсетях, но формулирую аккуратно, чтобы не завели новое дело, — говорит мне Катя и добавляет. — Их (имеются в виду сотрудники ФСБ. — «МБХ медиа») эта история со взрывом очень задела. Они мне прямо сказали: «Мы такого не прощаем. Все будут посажены».

Источник