Причины милицейского садизма

Читая новости об избиениях и пытках на Окрестина, смотря видео избиений, все  мы находились в состоянии шока. Каждый из нас, не говоря уже о тех, кто лично прошел через задержания, задавал удивлялся и не понимал: как такое возможно?

С начала революции я слышал от людей один и тот же вопрос: откуда у милиционеров такая звериная жестокость, почему силовики, хоть и всегда были довольно неприятными людьми, однако, все же придерживались определенных границ, в эти три дня словно сорвались с цепи, начав пытать, насиловать и убивать наших граждан? В чем дело? Такого же никогда не было! Как такое возможно?

В поисках ответов люди обращались к самым разным версиям: народ писал в соцсетях, что ОМОНовцам дают наркотики, что к нам приехал российский или сербский спецназ (ведь «беларусы никогда не начали бы так жестить»!), и так далее.

Анализируя вопрос, я понял, что проблема эта —  комплексная и ответ на нее не будет простым. Тем не менее, этот ответ я постараюсь дать.

К проявлениям экстремальной жестокости со стороны карательных органов в августе 2020 года в Беларуси привели факторы, которые можно разделить на две большие группы: индивидуальные факторы и структурные факторы.

Начнем с индивидуальной группы факторов. Их шесть.

Первый - профессиональная деформация

Силовик – это человек, который на протяжении долгих лет работает бок о бок с насилием. Он вынужденно общается с убийцами, насильниками, домашними скандалистами, видит кровь, побои и даже смерть. Кроме того, он применяет насилие в своей ежедневной работе. И видит, как его применяют коллеги.

Если же мы говорим про ОМОН, то их работа на 90% состоит или из насильственных действий, или из обучения насильственным действиям. Неизбежно у таких людей происходит деформация психики, они начинают рассматривать побои и унижения как легитимный способ решения любых проблем и достижения любых целей. У них вырабатывается толерантность к виду человеческих страданий, которые не вызывают у них каких-либо эмоций.

Для нас с вами ударить человека – это важный поступок, на который еще нужно решиться. Для них ударить человека – это просто то, что нужно сделать, чтоб получить результат. Как для нас – сделать репост. Говоря образно, у силовиков в связи с их работой черствеет сердце, и они становятся неспособны к эмпатии и сопереживанию, потому что, если бы они не выработали у себя эту черствость, они не смогли бы работать.

Второй фактор – страх

Насилие в отношении беспомощных людей часто является гиперкомпенсацией собственного страха. 9-11 августа и позже карателей нередко били на улицах города, некоторые даже были искалечены. То есть они понимали, что больше не находятся в безопасности, что закон и форма больше не станут их защитой. Они потеряли контроль над ситуацией. Избивая человека дубинкой, мент как бы возвращает себе власть над окружающим миром, компенсирует свой страх через мучения другого человека. Он показывает сам себе, что теперь окружающий мир вновь у него под контролем. Я бью человека - и он кричит. Я заставляю его петь гимн Беларуси – и он поет.
Давно подмечено, что наибольшие вершины жестокости и садизма демонстрируют как раз самые боязливые люди, поскольку мучить другого человека – единственный доступный для них способ заглушить страх и самоутвердиться в окружающем мире.

Для высших чинов, которые отдавали приказы и организовывали карательную акцию в августе, это еще и страх перемен. Потому что перемены для них означают еще и утрату привилегий и привычного образа жизни. Представьте себе: вот теперь вы живете в уютной квартире, можете ежедневно пить кофе в любимой кофейне и покупаете в магазине продукты, не глядя на ценники. Привыкнув к такому образу жизни, вы вряд ли захотите отказывать себе в кофе, переходить на ролтоны и переезжать в общежитие с тараканами. Так же и милицейские чины.

Третий фактор – идеологическая обработка

Многие склонны преувеличивать этот фактор, делая из ОМОНовцев и КГБшников каких-то идейных ватников. Это далеко от истины. Но этот фактор так же нельзя сбрасывать со счетов. Им, разумеется, ежедневно рассказывают про то, что все протестующие – это анархисты и футбольные фанаты, про то, что мы все проплачены, а в случае ухода Лукашенко нас ждет судьба Сирии, война и гей-парады.

Абсолютное большинство ментов воспринимает эту информацию на самом поверхностном уровне, не рефлексируя. Но каждому человеку, даже менту, если он делает что-то сложное и не очень социально одобряемое (например, бросает в людей светошумовую гранату), нужно хоть какое-то моральное обоснование, которое позволило бы ему чувствовать, что он на правильной стороне, что то, что он делает – это хорошо и справедливо.

Почему? Потому что у каждого человека есть социальный инстинкт справедливости.

Мы все подсознательно понимаем, что существует добро и существует зло. И никого из нас в семье не учили: насилуй, бей, убивай. В школе нас тоже этому не учили. Поэтому, чтобы начать делать такие вещи, мы вынуждены убедить себя, что мы делаем это не потому, что мы конченые трусливые садисты, а потому, что мы преследуем какую-то высокую цель, ради которой в принципе такие вещи делать можно.

Действительно ли ОМОН верит в то, что, насилуя людей и разбивая им о головы телефоны, они защищают Беларусь от войны и хаоса, или нет – не так важно. Важно, что этим они рационализируют свои действия.

Четвертый фактор – это интеллектуальная ограниченность

Это может показаться сверх-очевидным, но этот фактор часто недооценивают. В действительности любой человек с зачатками критического мышления, который испытывает хотя бы базовый интерес к гуманитарным знаниям, должен понимать, что режимы типа лукашенковского в исторической перспективе обречены. Что карт-бланш на убийства, выданный тебе на несколько дней, сработает против тебя самого: тебе дают максимально далеко заплыть в твоих преступлениях, чтобы повязать кровью с этим режимом, чтоб избавить от путей к отступлению. Только очень недалекий человек может думать, что режим Лукашенко вечный и что через 10 или даже 20 лет родные убитых успокоятся и уже не будут хотеть правосудия над тобой.

Но ОМОН, внутренние войска и бОльшая часть милиционеров как раз и состоят  из таких ограниченных и недалеких людей. Они не думают на шаг вперед, не рассуждают о последствиях своих действий, не рефлексируют даже тогда, когда это в их же собственных интересах. Проще говоря, они тупые. Именно поэтому они делают то, что делают. Нетупому быть на такой работе и совершать эти действия невозможно, такой человек оттуда быстро уйдет.

Потому что существуют элементарные вопросы, задав которые, можно разрушить всю их идейную мотивацию. Например: если за Лукашенко 80%, почему они не выходят на улицы, особенно самостоятельно? Почему в воюющей нищей Украине минимальная зарплата уже превысила белорусскую? Почему те страны, где президенты меняются, живут лучше, чем те, где не меняются? Если Беларусь такая классная и стабильная страна, почему к нам не едут мигранты из Европы, а наоборот, белорусы уезжают пачками? И так далее.

Но они не задаются этими вопросами, потому что они – повторюсь – тупые.

Еще одно подтверждение этому - то, что эрозия госаппарата в Беларуси началась как раз с тех ведомств, в которых требуется максимальная квалификация и уровень образования: Прокуратура, Следственный комитет, МИД, Академия Наук. Именно они начали шататься первыми, Лукашенко даже пришлось заменить Генпрокурора и уволить руководителя Института социологии НАН, а МИД теперь вообще почти в параличе, потому что оттуда уволилась чуть ли ни половина сотрудников. Из этой же тенденции становится очевидно, что ОМОН будет разваливаться последним, поскольку там работают просто биороботы без интеллекта, которые живут исключительно на базовых животных инстинктах и вообще не включают мозг.

Пятый фактор – материальная заинтересованность

Этот фактор я бы отнес к ключевым. Милиционерам, особенно ОМОНу, платят довольно неплохие по белорусским меркам зарплаты. Конечно, разговоры про 15-20 тысяч рублей в месяц – это выдумки. Действительно, ОМОНу и Внутренним войскам доплачивают за разгоны митингов, а рядовым РОВДовским ментам давали деньги в период выборов. Но это все равно не те космические деньги, про которые часто пишут в телеграм-чатах. Так или иначе, абсолютное большинство ментов понимает, что при своих скилах они столько не заработают больше нигде. Потому что они не умеют больше ничего другого, кроме как выполнять приказы начальства и бить людей. Особенно это касается руководства, поскольку у него заработки самые большие. Большую роль играют так же служебное жилье, возможность уйти на пенсию в 48 лет и другие социальные льготы. Где еще парень из деревни заработает 1000 рублей в месяц, да еще с возможностью переехать в минскую квартиру?

Милиционеры, кроме того, плоть от плоти нашего консьюмеристского общества, в этом легко убедиться, если послушать, о чем они между собой разговаривают. Отдых в Турции, машины, телефоны – вот что занимает их ум, а далеко не вопросы геополитики или социологии. Поэтому меркантильная заинтересованность играет громадную роль во всем том, что они делают. Они понимают, что, перестав бить людей и выполнять приказы, они лишатся привычного уровня жизни. А этого не хочет никто.

Шестой фактор - фактор конформизма

Определяя для себя пределы допустимого насилия, каждый силовик всегда смотрит на то, что делают его коллеги. И когда он видит, что остальные бьют, издеваются и насилуют и это воспринимается как норма - он с большой вероятностью начнет тоже так делать. Этот сдвиг норм допустимого может даже иметь краткосрочный характер.

Вспомните травлю в школе, когда ученики, которые всегда вели себя нормально, вдруг толпой могут начать травить одного беззащитного ребёнка. Бить его, плеваться, всячески издеваться. В тот момент это кажется им забавным и абсолютно нормальным. А потом, когда толпа рассасывается, все по отдельности вновь делаются нормальными ребятами. Когда же их привлекают к ответственности за содеянное, каждый выглядит печальным, подавленным и как будто удивленным собственными действиями, а первым аргументом в оправдание звучит: "А что я? Это же все делали!" Так же и здесь.

В своре ОМОНовцев картина дополняется еще и тем, что, если ты будешь слишком лоялен к задержанным, это вызывает уже к тебе вопросы: ты что, может, сам из этих? Самый умный, что ли? Хочешь остаться чистеньким?

Я даже слышал об историях, когда ОМОНовца, который отказывался избивать задержанного, самого начал избивать его командир! Вот таким образом формируется ситуативная социальная норма, подкрепленная круговой порукой, страхом и корпоративной солидарностью.

А теперь перейдем к структурным факторам. Их всего два.

Первый структурный фактор - это отрицательная селекция

Он объединяет и создает синергию ряда предварительно перечисленных факторов: страха, тупости и идеологической индоктринации. Отрицательная селекция означает, что в карательных органах остаются только люди, способные в должной степени проявлять негативные черты своего характера: жестокость, цинизм, бесчеловечность, слепое послушание. Этот фактор работает как вверх по иерархии, так и во временнОй перспективе. То есть чем больше ты проявляешь эти качества, тем больше вероятность, что ты продвинешься вверх по властной иерархии, а также что останешься на службе через два, три года и больше. И наоборот: если ты неспособен бить людей по приказу, если слепое исполнение преступных приказов вызывает у тебя моральные страдания, то твои шансы подняться по службе стремятся к нулю.

А самое главное - ты не сможешь долго выдержать в этой системе, ведь пребывание в ней будет для тебя максимально некомфортным. Она просто выдавит тебя, как инородный организм. Либо уволят, либо уволишься сам. Это и называется отрицательная селекция.

Нетрудно догадаться, что в результате ее на высших должностях, в качестве самых доверенных винтиков системы остаются только отборные мерзавцы, те, у кого совести не осталось вообще, так как они сделали уже такое количество преступлений, поломали такое количество судеб, что любые человеческие качества у них давно атрофировались. Поэтому им нет никакой проблемы отдавать приказы на изнасилования и убийства, а потом, как Караев или Казакевич, врать людям в глаза о том, что этого не было и мы все это сами выдумали.

Еще один важный момент: я готов утверждать, что отрицательная селекция милиционеров начинается еще до начала службы. Это значит, что в милицию уже изначально идет большой процент людей с психологическими отклонениями, склонных к садизму и жестокости. Я неоднократно слышал даже от самих сотрудников милиции, что к ним идет много тех, кого травили в школе, либо из неустроенных семей. А это значит, что это люди, которые с детства претерпевали насилие, в том числе, возможно, сексуальное, и, как и большинство садистов и маньяков, имеют жестокие психологические травмы и комплексы, для компенсации которых причиняют боль и страдания другим людям. Чтобы идти в милицию, нужно любить подчиняться, а это уже нездоровый звоночек. Придя же в эту структуру и попав в жернова отрицательной селекции, ты не имеешь другого выхода, кроме того, чтобы или дать системе вылепить из тебя то, что ей нужно, или попросту уйти. Не забывайте, что большое количество ОМОНовцев, если не все, идут туда сразу после армии, то есть находятся в жерновах системы и всех ее факторов воздействия с 18 лет. А это значит, что ее авторитарные принципы становятся ценностным стержнем их личности, расшатать или сломать который очень трудно, а иногда и невозможно.

Ну и второй структурный фактор - это, конечно, прямой приказ

Мы пока не знаем, как он был сформулирован и каким образом доводился, однако обязательно об этом узнаем. Большое количество свидетельств говорит о том, что такой приказ был: карателям из милиции, ОМОНа и внутренних войск давали прямое указание пытать, и максимально издеваться над задержанными, а также каким-то образом давали понять, что за эти действия они не понесут никакой ответственности. Именно этот структурный фактор позволил раскрыться садистским чертам характера карателей.

Подытожим.

Таким образом, жестокость, цинизм и садизм милиции во время августовских событий можно объяснить шестью индивидуальными факторами:

• профессиональной деформацией, которая делает их равнодушными к людским страданиям,

• страхом перед отпором со стороны народа,

• идеологической накачкой в охранительском и ультраконсервативном духе,

• собственно тупостью, которая не дает им понять последствия своих действий для них же самих,

• материальной заинтересованностью - им за это хорошо платят

• и конформизмом: они смотрят, что делают их коллеги и делают то же самое.

А также есть два структурных фактора:

• отрицательная селекция, которая, действуя в течение длительного времени, оставляет в карательных органах только тех, кто способен на вышеуказанные действия, а неспособных - выдавливает,

• прямой приказ начальства на проявления жестокости и садизма.

Однако это не все. Главное я оставил для вас на самый конец.

Почему в августе 2020-го такое насилие стало возможно? Правда в том, что оно было возможно всегда. В Беларуси всегда происходили убийства, изнасилования и пытки со стороны милиции, просто общество о них не знало, не хотело знать, либо, даже зная, никак на них не реагировало.

Давайте просто пробежимся по тематическим заголовкам СМИ за последние годы.

2016 год

- Минск: «Омоновцы избили двух подростков и помочились им на головы». Кстати, это был громкий случай. Чтобы отмазать одного из омоновцев, на 17-летнего подростка даже завели уголовное дело. Якобы он того омоновца избил! Ничего не напоминает? Как сейчас люди приходят писать заявления в СК, а на них заводят уголовные дела за участие в массовых беспорядках?
- Гомельский район: «Патрульные избили водителя и отказались вызвать скорую».
В том же 2016 году в СИЗО-1 на Володарке был убит подследственный Игорь Птичкин, а в тюрьме №8 умер от неоказания медицинской помощи Игорь Барбашинский.

2017 год

- Минск: «Омоновец избил 16-летнюю Яну Чулицкую, после избиения у нее диагностировали эпилепсию».    
- Витебск, «"Били головой о стену, пока не стошнило" Милиционеры избили активистку в Железнодорожном РОВД».

2018 год

- «"Били по гениталиям, угрожали засунуть швабру в анал". Могилевчанин заявил о пытках со стороны милиции».
- Гомель: «Четверо милиционеров избили подростка, а потом обвинили в "неповиновении милиции"».
«В Гомеле пьяные милиционеры избили инвалида, сейчас он заикается и ходит с палочкой».

Я думаю, понятно, что я выбрал далеко не все заголовки, в реальности их было намного больше. А сколько случаев не дошло до СМИ?

А за 2019 год достаточно вспомнить облаву на цыган по всей Беларуси, во время которой как минимум одна женщина скончалась от сердечного приступа, а десятки, а возможно, и сотни были избиты.

С начала 1990-х годов существует практика вводить в белорусские тюрьмы спецназ - для тренировок. «Алмаз» и СОБР избивают безоружных заключенных, называя это профилактическими мероприятиями. И если избиения обычных зеков еще имеют какой-то шанс попасть в прессу и поэтому уже практикуются не так часто, то с приговоренными к смерти или пожизненными заключенными можно делать все, что захочешь, ведь для администрации тюрем они - живые трупы. Во время моей отсидки многие зеки мне рассказывали, как ломали блатных на ПК-1 в Минске, на месте которой сейчас жилищный центр «Каскад». Заключенных забрасывали в одних трусах в камеру, где на стенах висели сосульки, выгоняли на улицу в мороз в одних сланцах, после чего у них начиналась гангрена, и им ампутировали пальцы. В начале 2000-х милиционеры забили там палками насмерть как минимум одного человека.

А как насчет атак СОБРа на анархистов в 2018 году? Меня и моих товарищей избивали, оскорбляли, лишали свободы, не по подозрению в чем-то, а просто по факту нашей идеологической принадлежности. А как насчет облав на ЛГБТ-вечеринках?  На незадокументированных мигрантов? На панк-концертах? А разгром фанатского движения со сроками по 5-10 лет и пытками во время следствия?

Однако, скажите мне, после какого из этих случаев на улицу вышли хотя бы десятки людей, я не говорю уже о тысячах? Реально даже самые вопиющие случаи вызвали шум разве что в прессе и возмущение правозащитников. Что касается случая с цыганами, то крупная карательная акция против целой этнической группы вообще бы осталась никому неизвестна, если бы не несколько негосударственных СМИ, которые начали активно о ней вопить.

Что объединяет все эти репрессивные акции? Каждая из них происходила против определенной, конкретной, относительно небольшой группы населения. Группы, которая в виду своей малочисленности и стигматизированности не может рассчитывать на поддержку всего общества.

Цыгане? Так они наркотиками торгуют, так им и надо. Анархисты? Футбольные фанаты? Ну, жаль, конечно, однако они все же экстремисты, что они хотели! Мигранты, ЛГБТ? Зэки? Без комментариев.

Увы, общество не понимало, что если государство оттачивает репрессивный механизм на одной группе, раньше или позже он будет применен на второй группе, на третьей, четвертой, а после, в случае опасности для режима - и на всем обществе. Именно это и произошло.

Народ Беларуси понял, в каком государстве он жил, только тогда, когда репрессивные практики, которые десятилетиями применяли к маргинализированным группам, наконец, применили к нему самому.

Этот механизм лучше всего показан в знаменитой цитате Мартина Нимеллера: "Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом. Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я не был социал-демократом. Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной, заступиться за меня уже было некому".

Очень похожий процесс произошел с белорусским обществом. Под флагом борьбы с экстремизмом, борьбы за нравственность, государство тренировало карателей на малых, маргинализированных политических и социальных общинах: от анархистов до заключенных и даже свингеров. Во время прессинга этих общин широко применялись пытки, избиения, нарушение всех возможных законодательных норм. Реакция общества была очень вялой, можно сказать, реагировала лишь небольшая часть гражданского общества. Соответственно, когда от пыток умирали обычные, рандомные люди, это не беспокоило никого, так как казалось единичными случаями, хотя на самом деле это уже была система. И большинство людей искренне думали,  что им не помочатся на голову, их сына не изнасилуют дубинкой. Люди продолжали считать милицию представителями легитимной власти, хотя она давно уже была карательным органом. Именно из-за этой недальновидности, безразличия и атомизированности белорусское общество проспало момент, когда можно было предотвратить карательную акцию августа 2020 года.

Представьте себе, что за каждого обычного гражданина, избитого либо, не дай бог, убитого в участке, в центре города собиралось бы хотя бы несколько сотен человек. Разве после этого на Окрестина посмели бы кого-то избивать? Представьте себе, что канал "Каратели Беларуси" с 70 000 подписчиков был бы создан не после того,  как сотни мусоров замазались в преступлениях, а в году 2017-м.  Стали бы они так свирепствовать, зная, что все их лица известны? Представьте себе, что машины милиционерам начали бы сжигать на несколько лет раньше, а не после того, как они убили более десятка человек. Рискнули ли бы они кого-то убивать тогда? Думаю, ответы очевидны.

К сожалению, у белорусов оказался чрезвычайно высокий болевой порог. Понадобилось полтысячи случаев пыток  и около десятка убитых, чтобы люди поняли, какой монстр все это время жил, рос и жирел, пока большинство белорусов было занято своими бытовыми делами. Понадобилось, чтобы все методы, давно отработанные на анархистах, зэках и ЛГБТ, были, в конце концов, применены против всего общества, чтобы люди проснулись и поняли, на что способна власть, если она не боится народа.

Поэтому я считаю, что политической парадигмой Беларуси на ближайшие годы, а возможно, и десятилетия должен стать принцип: никогда снова!

Белорусы очень дорого заплатили за свое безразличие в течение 26 лет. За неучастие в политике, за нежелание интересоваться проблемами ближнего, за стереотипы в отношении меньшинств и радикалов. Мы должны выработать у себя прочный рефлекс: любой удар милицейской дубинкой по беларусу или беларуске - это удар по каждому из нас. Мы должны защищать свободу и физическую неприкосновенность граждан так, как будто каждый из них - это наш ребенок. Никогда снова мы не дадим построить в Беларуси диктатуру. Никогда снова мы не дадим столько власти в руки государства. Никогда снова мы не обменяем свою свободу на безопасность. Ведь, как никто другой, мы убедились, что в итоге мы останемся и без первого, и без второго.

Никогда снова!

Телеграм-канал автора

   
Использованы материалы
https://www.youtube.com/watch?v=ZTYa-XEgIQo
https://www.youtube.com/watch?v=2MISe09ArHw