Взгляды анархистов на секс могут варьироваться от общего представления о чём-то происходящем между взрослыми по их согласию, до более традиционных подходов, на которых основывается свободная любовь между личностями. Эти различные мнения, однако, несут общую идею сексуальной свободы и выступают против сексуальной эксплуатации. Эта идея может интерпретироваться достаточно широко, может быть окружена различными и, подчас, противоречивыми оценками со стороны тех или иных анархистов.
В некоторых анархистских традициях прошлого (как и в левой вообще) существовала значительная «пуританская» тенденция, и любая сексуальная активность считалась, по её меркам, фривольной.
Все мы знаем историю о том, как Эмма Гольдман, танцевавшая с парнями всю ночь на анархистской встрече, была после этого отчитана за поведение, не подобающее революционерке (о её последовавшем гневе мы тоже знаем). Мы также знаем, что некоторые группы анархистского движения времён Испанской революции обвинялись в подобном пуританстве, и представление, будто революционеры-анархисты и коммунисты должны почему-то прожить свои жизни подобно аскетическим монахам и тихим монахиням, в некоторых местах витает и по сей день.
Романы писателей-анархистов XIX столетия, таких как Октав Мирбо были классифицированы как порнография литературным истеблишментом того времени. «Дневник горничной» изображал сексуальные привычки буржуазии таким образом, что Жан Грав прокомментировал: «Какие мерзости и моральное разложение сокрыты под миловидной наружностью нашего общества!» Честно говоря, пролетарская антигероиня романа Мирбо, Селестина, конечно, не была святой в плане половых отношений, но подчёркивание так называемой сексуальной «извращённости» и «порочности» богатых персонажей, очевидно, подразумевает, что сексуальная своенравность, в некотором роде, буржуазна. Не правда ли, это так похоже на Социалистическую Партию, которая внушала нам несколько лет назад, что гомосексуальность – не более, чем болезнь буржуазии?
Викторианские ценности
Вдобавок к этому, сохраняется влияние определённых элементов женского освободительного движения, которое привело многих феминисток и поддерживающих их мужчин к принятию «пуританских» позиций в отношении секса и сексуальности, и принятию цензуры в отношении порнографии и всех видов эротики.
Несомненно, много положительного вышло из феминизма и женского движения в целом, однако важной оборотной стороной стал рост убеждённости в том, что мужчины вообще по своему существу склонны к эксплуатации женщин (вероятно, это основано на том, что многие мужчины действительно ведут себя таким образом), тогда как женщины всегда рассматриваются как жертвы мужского господство и угнетения. Для некоторых феминисток получается, что все мужчины – действительные, или, по крайней мере, потенциальные насильники женщин, в то время как женщины, с другой рассматриваются как безгрешные и почти асексуальные создания, подверженные развращению мужчинами. Женщины, ходящие на свидания, занимающиеся сексом с парнями вступают в отношения с «врагом», являются жертвами обмана мужчин и их патриархальной системы. Этот «асексуально эксплуатируемый» взгляд на женщину имеет много общего с религиозной мифологией о «Мадонне и блуднице» и содержит намёк на старые «Викторианские ценности». Прискорбно, что даже некоторые анархисты всё ещё цепляются за этот моральный багаж.
При капитализме всё и каждый являются предметами потребления, у всех нас есть рыночная цена. И продавая свою рабочую силу в качестве работников, или покупая необходимые вещи (и некоторые вещи, которые необходимыми не являются) в качестве потребителей, все мы существуем, как неотъемлемая часть мирового капитализма.
Тогда и секс немногим отличается и является не только ходовым, но и агрессивно продающимся товаром при капитализме. Однако, когда секс покупается и продаётся – будь то посредством порнографии, проституции и т.п. – левые, выступающие за цензуру феминистки и некоторые анархисты склонны видеть эту торговлю как почему-то худшую, чем многие другие формы капиталистической эксплуатации.
Держа это на коленях
Как пример, недавно открытый в Ноттингеме стрип-клуб с танцами на коленях у клиента, и быстро организованная кампания за его закрытие. Я не знаю, были ли анархисты действительно вовлечены в эту кампанию, но я знаю, что некоторые анархисты считают такую кампанию достойным делом.
Я понимаю аргументы феминисток, выступающих за цензуру. Однако, точка зрения, будто бы порнография (в этом случае, танцы на коленях) в некотором роде побуждает мужчин к совершению насилия против женщины или изнасилований, вызывает сомнения. К тому же, упрощенческое представление о порнографии и индустрии секса вообще – которая понимается как место, где вовлеченные женщины являются жертвами сверхэксплуатации – кажется мне построенным на общепринятой форме консерватизма, скрытой религиозной страсти к морализаторству, основанной на мифологии СМИ, стремящихся к сенсациям. Но только кое-что из этой точки зрения основано на действительности сексуальной работы и индустрии секса, которая, поистине, крайне широка и многогранна. Да, части её связаны с ужасающей эксплуатацией, иногда равносильной реальному (не наёмному) рабству, и являются лишь средствами для коммерческих выгод, больших и малых, законных и нелегальных.
Но я бы сказал, что многие сегменты индустрии секса не более, и не менее эксплуататорские, чем другие капиталистические предприятия, а другие сегменты по-прежнему почти не эксплуататорские, насколько это возможно при капитализме.
Так что чрезмерные обобщения по поводу индустрии секса ведут к очень ограниченному и наивному её пониманию и ничего не говорят о действительных условиях в ней.
В настоящее время я склонен думать о клубах с танцами на коленях клиентов как… Ладно, как о дерьме. Но в общественно-экономическом устройстве при капитализме, я бы поместил их в категорию «ни больше, ни меньше» эксплуататорских отраслей системы. В клубах с танцами на коленях клиенту обычно устанавливают строгие правила безопасности, не допускают никакого физического контакта между танцовщицами и посетителями, и если вы не против того, чтобы парни смотрели на вас голой, то деньги там платят не такие уж и плохие, гораздо лучшие, чем на большинстве вакансий для рабочего класса. Также эта работа относится к тому типу, где вы можете приходить и уходить когда пожелаете, и рабочий график может быть довольно гибким.
Итак, как у анархо-коммунистов, наша позиция в отношении к стрип-клубам с танцами на коленях у клиента должна в большей степени иметь ту же основу, что и в отношении к кинематографу, или литейному производству, или к супермаркету – другими словами, это обычный бизнес. Почему люди так готовы к борьбе с этими клубами, что они хотят проводить кампанию за их закрытие больше, чем против местных швейных фабрик с потогонной системой, которые платят «нелегальным» работникам фунт пятьдесят в час за 12-часовой рабочий день? Не потому ли, что упомянутая выше женщина имеет дерзость танцевать обнажённой или полуобнажённой немного часов за наполовину приличное жалование? Или от того, что участники кампании не хотят шаловливых действий за закрытыми дверями поблизости?
И почему люди гораздо менее склонны заботиться о проведении кампаний против местных швейных фабрик с потогонной системой? Потому что там работает «просто куча иностранцев», и им нет дела до беженцев, работающих долгие часы, в ужасных условиях с недостаточными или отсутствующими предписаниями по здравоохранению и технике безопасности, и получающими жалкие деньги? Потому, что работа в швейной промышленности, по крайней мере, «честный труд», где никому не надо снимать свою одежду? Или люди просто считают нормальным наличие таких нездоровых вещей, происходящих поблизости?
Теперь, когда я говорю о тех сегментах индустрии секса, которые я называю относящимися к средним слоям, «не более, не менее» эксплуататорским (например, стриптиз-клубы с танцами на коленях у клиентов), у меня возникает неосознанное подозрение в том, что всё это сводится к морали. Что действительно здесь идёт речь о том, что люди используют свои тела в сексуальных действиях для получения денег. «И только очень-очень подверженный эксплуатации человек станет делать такое, не так ли? Или кто-то психологически ущербный... Подвергшийся сексуальному совращению в детстве... Беспомощная жертва обмана... Кто-то на стороне врага... Ну как может любая уважающая себя женщина позволить себе реализоваться таким способом?»
Мне жаль говорить это, но факт: некоторые из нас действительно не пошли дальше времён королевы Виктории, и секс всё ещё большое табу, как это всегда было. Секс на продажу, секс как предмет потребления, секс публично, секс в печати или на киноплёнке, непривычный, причудливый, фетишистский, изменчивый, секс в миссионерском стиле, на самом деле, любой вид секса вообще в общественной сфере является предметом спора.
Люди, которые выбирают для атаки местные стрип-клубы с танцами на коленях клиентов, а не местную автозаправочную станцию, поступают так по причине личной страсти к морализаторству. Секс делает это проблемой нравственности, потому что если бы мы просто говорили о простых экономических отношениях, то это было бы в самом деле банальностью, как и во всякой другой индустрии. Но мы так не делаем, не так ли? Таким образом, когда некоторые анархисты высказываются о клубах с танцами на коленях или книжных магазинах для взрослых, они основывают свои действия не на классовом анализе, а на том, что считают нравственно хорошим, или плохим для всех нас (что на самом деле приводит к вопросу об их интерпретации анархизма). Это их сопротивление индустрии секса является личным нравственным выбором, но не имеет абсолютно ничего общего с каким-либо революционным классовым анализом или самим анархизмом.
Революционные порнофильмы
Ещё одним важным аспектом идеологии, выступающей за цензуру, является её (возможно, намеренное) неведение того, что сексуальная откровенность является освобождающей, и даже революционной силой. Не случайно в течение многих революционных эпизодов эротика сыграла значительную роль в народной революционной культуре. Изображения сексуальных отношений, созданные для развлечения, конечно, существуют уже тысячелетиями, но обычно они были доступны только обеспеченным, образованным и принадлежащим к высшему сословию. Но в ходе Французской революции, большое и свободное изображение секса и распространение порнографии действительно вышло на передний план. Другими словами, они стали также свободно доступны для нас, простого народа. Помню, как я читал про ранние дни Португальской революции 1974 года, когда только пала фашистская диктатура, и вся запрещённая литература вдруг оказалась в свободном доступе. Можно было найти работы Бакунина, Кропоткина, Маркса и Ленина, лежащие бок о бок с порно-журналами!
И исторически не является случайным совпадением то, что, когда реакция начинает вновь заявлять о себе, работы Бакунина и секс-журналы исчезают с открытых прилавков. Также не случайно то, что порнография и так называемый «недозволенный секс» противозаконны и строго наказуемы при некоторых наиболее репрессивных (и, между прочим, антиженских) режимах.
Но это вовсе не значит, что порнография – удивительная освобождающая вещь сама по себе. Нет. Подавляющее большинство порногафии (особенно завуалированной (soft-core) разновидности) производящееся большими корпоративными медиа-империями) совершенно отвратительно, отражает сексистские капиталистические ценности и кажется лишь направленной на привлечение наиболее сексуально репрессированных конформистов-мужчин. Если бы мы сравнивали порнографию с пищей, то это был бы бигмак.
Интересно отметить, что подобный мусор вполне свободно доступен в любом газетном киоске; он активно продвигается основными СМИ и распределительными сетями, и рассматривается истеблишментом как допустимый, и как угодный большинством консервативных институтов. С другой стороны, неприкрытая hard-core порнография рассматривается как опасная, подрывная и обычно становится предметом работы полиции. Также не вызывает удивления то, что некоторые из более интересных, не принадлежащих к господствующей тенденции, в наименьшей степени шаблонные и сексуально разнообразные эротические материалы попадают как раз в эту рубрику.
Анархо-секс со средствами к существованию!
Порнография (хорошая и плохая), конечно, просто ещё один спектакль; нечто для использования пассивным (обычно) зрителем. Однако, секс и сексуальность не пассивны, это дела, которые мы совершаем, дела, в которых мы активно участвуем. Что приводит меня к вопросу: может ли существовать такая вещь, как анархистское представление о сексе, или даже анархистская сексуальность?
Исходя из того, что определённые читатели могут не согласиться с некоторыми из замечаний, высказанных в этой статье, было бы очень соблазнительным ответить «нет».
Также некоторые товарищи могут привести довод, что всё это просто отвлечение внимания от настоящей борьбы против капитализма и решения насущных классовых проблем.
Всё же, я не думаю, что анархистский взгляд на секс и сексуальность является каким-то отвлечением.
Более того, я верю, что он не так далёк от так называемых «насущных классовых проблем», как могут думать некоторые товарищи.
Пища, питьё, крыша над головой и секс являются базовыми человеческими потребностями. Соглашусь, что нехватка секса, как правило, не убьёт вас (как в случае с голодом), но сексуальный голод может серьёзно испортить вас умственно. Мы должны сказать, что многие взрослые довольно регулярно занимаются сексом, и, конечно, иногда всё идёт очень хорошо, в то время как в других случаях это ничуть не доставляет удовольствия. Добавим к этому, что более открытая и разнообразная половая жизнь решительно подавляется не только семьёй, церковью, государством, системой образования, СМИ и, конечно, капитализмом вообще, но и также некоторыми из тех, кто придерживается несомненно более прогрессивных идеологий: мятежниками, радикалами, левыми, анархистами и коммунистами.
Поэтому я предполагаю, что большая часть взрослого населения мира, если и не голодает, то по меньшей мере плохо питается или недоедает в сексуальном плане (что приводит к таким проблемам, как недостаток уверенности в себе, депрессии и к другим душевным расстройствам, алкоголизму, наркомании, суицидам). Так что я хочу сказать, что эта ситуация стоит того, чтобы революционеры направили сюда свои силы.
Отклонение от нормы
Существует также сомнительная точка зрения, которую я упоминал ранее, что любое сексуальное своенравие (обычно, клеймящееся, как «отклонение от нормы», «развращённость», или «извращённость») является в некотором роде продуктом капитализма, буржуазной наклонностью. Если дело обстоит именно так, значит ли это, что гипотетическое анархо-коммунистическое общество будущего будет относительно «свободным от отклонений»? Я, например, искренне надеюсь, что нет. Сексуальное будущее такого рода, отчасти напоминает мне детское представление о христианском рае, где вы должны сидеть весь день на облаке, играя на арфе. И ад всегда казался мне более притягательным. Гм... Если только вы не увлеклись сексуальными фантазиями, основанными на справедливых в социальном плане и уравнительных эякуляциях и испражнениях членов рабочего собрания и местного делегата, наделённого мандатом... Или, быть может, вас привлекает «общая активность»?
Секс, конечно, зачастую может отражать общественную реальность, но он не должен этого делать и может быть совершенно не связанным с чем-либо, что мы знаем или ощущали. Как бы то ни было, давайте примем, что секс не всегда работает слишком хорошо на рациональном и философском уровне (за исключением статей, вроде этой). И люди совершают всевозможные необъяснимые, странные и идиотские поступки, когда они находятся в своём сексуальном режиме. Это может касаться таких вещей, как разыгрывание фантазий об обмене сексуальной силой, фетишизм, трансгендерное поведение и т.п. Зачастую причины того, что нам нравится делать те вещи, которые мы делаем, не могут быть в настоящее время объяснены, также мы и не обязательно хотим, объяснять их (только в том случае, когда что-то, что мы находим действительно возбуждающим, внезапно оказывается обыденным). Это не означает также, что мы потворствуем нездоровым сексуальным вкусам или деяниям.
К сожалению, психиатрия традиционно предлагала лечение и сумасшедший дом для любых своевольных и «причудливых» сексуальных наклонностей людей (особенно, среди людей из рабочего класса), а буржуазное общество и его СМИ любят клеймить таких отличающихся людей, как «извращенцев».
Если бы революционные анархисты когда-либо начали осуждать кого-либо за «нетипичную» сексуальную ориентацию или предпочтения, это было бы совершенным бедствием не только для анархизма как философии, но и для нашего класса и для человечества будущего. Для меня отношение революционного анархиста к сексу и сексуальности должно включать веру в то, что сексуальная активность и отношения должны быть безопасными, свободными, многообразными и основанными на взаимном согласии; признание того, что люди могут быть гомо- би- или гетеросексуальными, варьироваться от моногамных до полиамурных, от безразличных асексуалов до необузданных полисексуалов, и от мягчайших любителей обычного совокупления до любителей жесточайших садо-мазо игр. В конечном счёте, если это безопасные действия, совершаемые по взаимному согласию (какими бы причудливыми они не могла нам показаться) и все стороны, вовлечённые в них, получают удовлетворение, то в чём дело?
Будем надеяться, что анархизм подразумевает сексуальную свободу, откровенность, искренность и равноправие. И когда я говорю это, я не говорю о составлении для каждого порядка очерёдности, чтобы определять, чья очередь быть сверху. Искренность – это когда люди верны и толерантны в отношении к своему сексуальному самовыражению, лишены страха быть помеченными как извращенцы, люди с отклонениями или содомиты.
А когда люди действительно сексуально искренни, может начать происходить какая-нибудь странная вещь. И это, в своём роде, может быть вполне революционным.
Статья из английского журнала «Organise!» №59
