В далеком уже 1989 г. американский неоконсерватор Фрэнсис Фукуяма выпустил в свет ставшую знаменитой статью «Конец истории?», в которой проводилась мысль о торжестве либерализма, Западной модели развития. Автор сетовал, что «конец» этот печален, однако он очевиден, и потому отрицать его, все равно, что плевать против ветра, чего делать категорически нельзя, особенно если вспомнить соответствующие сентенции Ф. Ницше, этого апологетика социального неравенства и войны, «варварства», не говоря уже о банальных законах физики.
Нас же в данном случае интересует другой момент, то, чем заканчивал свою статью Фукуяма, а именно:
«Признавая неизбежность постисторического мира, я испытываю самые противоречивые чувства к цивилизации, созданной в Европе после 1945 года, с ее североатлантической и азиатской ветвями. Быть может, именно эта перспектива многовековой скуки вынудит историю взять еще один, новый старт?»
Дело даже не в том, что якобы победившую историческую модель всемирного бытия американский консерватор называл «скучной» и надеялся на то, что когда-нибудь история даст старт новой, «постисторической» цивилизации. Эти слова сами по себе имеет крайне малую смысловую нагрузку, так как она сводится к банальному нежеланию жить в вечно стагнирующем мире. В этом смысле Фукуяма, кстати, оказывается верен резко отрицаемому им марксизму. Фраза вполне в духе старика Маркса, который писал о том, что с торжеством коммунизма наконец-таки и начнется собственно история человечества. Дело тут в другом: в утверждении, что современная «цивилизация» родилась в 1945 г. и была представлена двумя типами, североатлантической (Западной) и азиатской (СССР и страны соцлагеря).
Если мы обратимся к работам теоретиков мир-системного анализа, и конкретно Джованни Арриги м Иммануила Валлерстайна, то картина станет гораздо прозрачнее и яснее. Дело в том, что мир, со времен Великих географических открытий стал «замкнутым», единым, окончательно приобрел статус единой мир-системы. Данное понятие подразумевает собой взаимосвязанность мира в целом, взаимозависимость и взаимодополняемость друг другом всех и каждого участников мирового сообщества, существующих государственных образований.
В этой связи гораздо более адекватным высказыванием является не мысль, изреченная Фукуямой, но точка зрения Валлерстайна, которая сводится к тому, что современная, якобы победившая цивилизация была создана не в 1945, но в 1917-18 гг. И создателями ее стали вовсе не Рузвельт, Сталин и Черчилль, но Вудро Вильсон и Владимир Ленин. Имеются в виду, с одной стороны, «14 пунктов» об условиях мира президента США В. Вильсона, предложенные им Конгрессу 8 января 1918 г., и, с другой стороны, бакинский Съезд народов Востока 1921 г., организованный большевиками. В обоих случаях речь шла об утверждении права наций на самоопределение, и вместе с тем, идее национального (экономического) развития.
Таким образом, идеи Вильсона и Ленина заложили фундамент современной националистической системы, ставшей неотъемлемой частью мира как системы. Выражаясь словами Валлерстайна:
В период 1917-1989 гг. либеральная программа на всемирном уровне состояла в приручении Юга. Она была осуществлена путем комбинации социалистической (читай – большевистской, псевдосоциалистической – А. Ф.) воинственности и изощренной консервативной хитрости.
Таким образом, вильсонианство и ленинизм сплелись в едином порыве на чисто националистическом уровне, загоняя в гроб волну действительной антисистемной социальной революции.
Здесь интересно будет отметить, что, за восемьдесят лет до Фукуямы другой консерватор, германский националист Освальд Шпенглер разродился двухтомником (1918 и 1922 гг.) «Конец Западного мира» (который больше известен в России под названием «Конец Европы»). При этом Шпенглер оказался неправ по-своему: Западный мир в тот исторический период не только не закончился, но, наоборот, получил новое дыхание и импульс для развития, сбросив с себя многие откровенно консервативные оковы в лице германской, российской и австро-венгерской империй. Другое дело, что дальше сбрасывания данных оков дело не пошло, и капиталистическая мир-система не была уничтожена, хотя ее основы и были серьезно потрясены.
Урок, данный двадцатому веку Великой российской революцией 1917-21 гг., продемонстрировал, что идея «социализма в одной стране» – это нонсенс, так как в условиях существования мира как системы (мир-системы) любая, даже искренняя, попытка создания, какого бы то ни было, социалистического анклава на мировой политической карте, приведет либо к острой конфронтации анклава с миром, либо к реинтеграции анклава в мир-систему.
Конфликт молодого «советского» государства с капиталистической мир-системой был, по сути, исчерпан с окончанием интервенции иностранных государств на территорию бывшей Российской Империи и провалом «большевизации Европы»: крахом Польского похода и подавлением реакцией революции в Германии. Ленин же тем временем всеми силами старался нивелировать конфликт с мировым капитализмом, что сказалось на внутренней политике: введение НЭПа, тейлористская организация «советского» производства и т.д. Яснее всего деятельность первого руководителя Советской России в этом смысле выразил в 1925 г. один из идеологов НСДАП Йозеф Геббельс:
«Ни один царь не понял душу русского народа, как Ленин. Он пожертвовал Марксом, но зато дал России свободу. Даже большевик-еврей понял железную необходимость русского национального государства».
Между тем мировая революционная волна затухала: в Италии, на смену Красному двухлетию пришло Черное и, вслед за ним, торжество муссолинивского фашизма; в США репрессии давили местных анархистов и синдикалистов из профцентра Индустриальных рабочих мира; в СССР на руинах Кронштадта и костях Махновщины правила бал большевистская диктатура и т.д. В 1929 началась Великая депрессия. Перепуганный либерал Ортега-и-Гассет написал свой трактат «Восстание масс», ужаснувшись происходившими в первой трети двадцатого века социально-политическими потрясениями, не поняв их сути и смешав в кучу все происходившее события и всех их участников.
Однако в 30-х гг. мир вновь получил напоминание о том, что капитализм (и, более того – сама рыночная цивилизация, то есть цивилизация, базирующаяся на экономических принципах товарно-денежных отношений) не вечен.
В 1930 г. в Испании рухнула диктатура Примо де Риверы, законсервировавшего в 1923 г. бурлившую от социальных конфликтов страну, а 14 апреля следующего года была учреждена Вторая Республика.
Установление Республики ознаменовало собой начало революционных потрясений в Испании, однако отнюдь не явилась действительным революционным событием. Хотя анархо-синдикалистский профцентр Национальная конфедерация труда и был легализован после того как в течении ряда лет в условиях диктатуры действовал в состоянии подполья, будучи при этом формально даже распущен, с другой стороны, и новый, либеральный режим по-прежнему подавлял силой рабочее движение. Самым громким событием этого периода стала январская бойня 1933 г. в Касас-Вьехасе, где жандармы жесткого расправились с населением в ответ на поднятое анархо-синдикалистами восстание.
Действия правительства подорвали доверие к правящим кругам среди населения страны, и на ноябрьских выборах того же года к власти в Испании пришли правые. Новые власти проявили при этом еще большую жестокость в отношении рабочего класса, нежели их предшественники, залив кровью в октябре 1934 г. восставшую Астурию.
Все эти события явились прологом по-настоящему героических и, вместе с тем, трагических событий 1936-39 гг., когда в жестоком бою схлестнулось три стихии: анархо-синдикалистская, антигосударственная социальная революция, либерализм и военно-фашистская реакция с традиционалистским уклоном.
Война носила исключительно жестокий характер: в стране с 24-милионным населением в течение трех лет погибло на фронте и в тылу более полумиллиона человек. При этом пробивающая себе дорогу социальная революция, равных которых не знала и не знает современная мировая история, столкнулась не только с военно-фашистской опасностью, враждебностью либеральных властей Республики в связке с их правыми сторонниками, такими как каталонские националисты и коммунисты сталинистского типа (КПИ, ОСПК) при поддержке правого крыла соцпартии и внешнеполитическим неприятием со стороны мировых политических элит. Еще одним препятствием на пути революции оказались не разобравшиеся в ситуации некоторые лидеры НКТ-ФАИ, вошедшие осенью 1936 г. сначала в Каталонское, а затем и общеиспанское республиканское правительство.
Таким образом, именно логика антифашистского единства открыла дорогу торжеству сталинистской контрреволюции, оказавшейся, правда, как показала последующая история, колоссом на глиняных ногах.
Значительные массы НКТ и близких к ним слоев испанского городского рабочего класса и крестьянства, а также часть социалистических профсоюзов ВСТ считали необходимым углубление социальных преобразований, революционных изменений в жизни общества.
В мае 1937 г. клубок противоречий внутри НКТ-ФАИ и конфликт интересов радикально настроенных трудящихся и республиканско-сталинистских противников социальной революции привели к открытому конфликту на улицах Барселоны. Жертвами этого конфликта стало около 500 человек с обеих сторон. Ситуация в целом контролировалась рабочими НКТ и близкими к ним социалистами и диссидентами-коммунистами из ПОУМ, тем не менее именно логика антифашистского единства заставила лидеров НКТ-ФАИ настоять на том, чтобы рабочие отдали свою победу тыловой контрреволюции, которая и так не дремала, и чья репрессивная, антиреволюционная машина заработала теперь с удвоенной силой. Тысячи революционеров оказались в застенках, а революция стала стремительно сдавать свои позиции. Война из революционной окончательно выродилась в антифашистскую.
Разваленная промышленность, голод, деморализованные население и армия стали итогом апологетики антифашистского единства. В марте 1938 г. республиканская армия была выбита из Арагона, а в ходе июньско-ноябрьских боев того же года на р. Эбро националисты наголову разбили армию Республики.
Подавление коммунистического мятежа в марте 1939 г., вспыхнувшего в ходе борьбы за власть в республиканском лагере, силами в первую очередь анархо-синдикалистов из 4-го армейского корпуса Сиприано Мера уже не могло спасти ситуацию, хотя и продемонстрировало всю дутость и иллюзорность влияния КПИ, державшегося длительное время лишь на поставках оружия из СССР и агентах НКВД.
Стоит отметить еще один факт, связанный с вовлеченностью в конфликт в Испании СССР, на фоне открытой помощи мятежникам со стороны таких стран как Германия и Италия. Выступая на ассамблее Лиги Наций 28 сентября 1936 г., то есть когда и СССР, и Германия уже были вовлечены в конфликт по разные стороны баррикад, министр (народный комиссар) иностранных дел Михаил Литвинов в частности сказал буквально следующее:
«Считая национал-социализм и расизм смертельным врагом всех трудящихся и самой цивилизации, Советское правительство не только никогда не пропагандировало крестового похода против стран, где господствует эта теория, но и стремилось к сохранению с ними таких же нормальных дипломатических и экономических отношений, как и с другими странами».
Все это только подчеркивает то, насколько органической частью капиталистической мир-системы являлся СССР.
Вскоре после мартовских событий 1939 г. пал Мадрид, и гражданская война в Испании формально закончилась, хотя реально она лишь перешла из открыто-военной фазы в партизанскую. Жертвами диктатуры в последующие годы стали сотни тысяч испанцев, и сотни тысяч отправились в вынужденную политическую эмиграцию.
По сути, эта война, если отбросить на время ее революционную составляющую, стала началом (а вовсе не провозвестником) Второй мировой империалистической бойни, перемоловшей жизни и судьбы десятков миллионов человек по всему миру.
Именно здесь, на полях сражений и в тылах схлестнулись интересы большинства ведущих мировых держав того времени: Германии, Италии, СССР, США, Великобритании и Франции. Испытывалось новейшее оружие, совершенствовалась тактика и стратегия ведения боевых действий, делились сырьевые ресурсы. И именно здесь, в эти годы (1936-39) происходил процесс становления мифа о противостоянии фашизма и антифашизма, ставшего воистину величайшим фарсом двадцатого века, даже еще более вопиющим, чем создание псевдосоциалистического государства в России, и определившего судьбу человечества на многие десятилетия вперед.
После этого международный рабочий класс окончательно утратил возможность поиска выхода из консервативно-реакционного тупика, в который в очередной раз вступила капиталистическая мир-система.
Анархо-коммунистическое общество, созданное в Испании анархо-синдикалистами, было раздавлено коричневым и красным сапогами реакции и контрреволюции под одобрительное улюлюканье мировой буржуазии.
После этого правящие круги Германии, совершившие уже к тому времени аншлюс Австрии, аннексировали Чехословакию в условиях, когда западные правящие круги с легкостью достойной лучшего применения пошли на так называемый Мюнхенский сговор. В результате мир получил еще и печально известный пакт Молотова-Риббентропа, совместный парад солдат Вермахта и РККА на территории Польши, агрессию СССР против Финляндии и т.д. Примечательно на этом фоне, что вплоть до нападения японской авиации на Перл-Харбор 7 декабря 1941 правящие круги Соединенных Штатов не имели четких предпочтений в том, чью сторону занимать в давно полыхающей мировой войне.
Ну а конечный итог мировой войны только утвердил чудовищность химерического фарса под названием «государственный антифашизм»: ведь человеконенавистнический, поистине «людоедский» режим нацистской Германии с ее фабриками смерти (негативными фабриками, пользуясь терминологией Роберта Курца) и союзных ей государств, был разгромлен коалицией союзников, на счету которых были массовые репрессии и система ГУЛаг в СССР, репрессии против инакомыслящих в США, бомбежка авиацией мирного населения немецких городов, в частности Гамбурга, Дрездена, Юлиха, Эммериха, Цюльпиха и др., бомбардировка застроенного деревянными домами Токио зажигательными бомбами и напалмом, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и т.д. и т.п.
По окончании мировой войны рост революционных настроений был быстро задавлен правящими кругами кнутом репрессий и пряником социальных подачек. Новой мировой революционной волны не произошло. Ничтоже сумняшеся Сталин бросил на произвол судьбы собственных сторонников в Греции, так как Греция, по итогам переговоров с лидерами Западных демократий, не входила в зону политического влияния СССР.
В Испании, где шла активная партизанская война (с 1948 г. местные коммунисты, по сути, выключаются из участия в партизанских боевых действиях по указанию из Кремля) против кровавой тирании Ф. Франко, продолжал существовать полуфашистский режим, равно как и в салазаровской Португалии. В Аргентине правила бал диктатура, с декабря 1946 г. Франция вела активные боевые действия в Индокитае, в 1950-53 гг. мир оказался на грани новой мировой бойни из-за войны в Корее. В США разрабатывались планы атомной бомбардировки территории СССР, в котором, в свою очередь, велись работы по созданию собственного ядерного оружия. Часть бывших активистов НСДАП и Гитлерюгенда входили в правящие круги ФРГ, а в Восточной Европе уничтожались оппозиционные марксистские круги и анархистские организации там, где они существовали (как это имело место быть, в частности в Болгарии).
И над всем этим гордо реял Фарс псевдо-антифашизма, который сбил с толку не одно поколение жителей Земли и продолжает делать это на радость либерализму и капиталистической мир-системе, возвращая раз за разом начинающийся было антисистемный протест назад в рамки Системы, не давая разорвать, наконец, порочные цепи повседневности, сковывающие созидательный потенциал единственной действительно радикальной антисистемный альтернативы – антигосударственной и антирыночной модели мироустройства.
А. Фёдоров
9 мая 2012 года
