Семья или общество?

Если сын террориста рассказал властям, что его отец хочет взорвать вокзал, и за это был убит дедом, то он – герой. А если рассказал органам, что отец – тайно подделывает документы для раскулаченных, с теми же последствиями, то он – мерзавец и предатель. Хотя, еще меньше полувека назад он тоже считался героем. Я прекрасно знаю, что реальный Паша Морозов просто пытался защитить свою мать, у которой с его отцом были далеко не самые хорошие отношения, и не видел другого способа сделать это. И что его отец был изрядной сволочью и поддельными документами раскулаченных снабжал из корыстных соображений – они готовы были ему последнее отдать, чтобы получить «чистые» документы. Я счас веду речь именно об образе Павлика Морозова. Принципиально поступок «канонического» Павлика ничем не отличается от поступка парня, заложившего отца-террориста. Допустим, с чьей-то точки зрения, взрывать вокзалы нехорошо, а в том, чтобы снабдить крестьянина, спасающегося от и так уже ограбивших его властей, нет ничего плохого. С моей, кстати, тоже. Но с чьей-то точки зрения спасать отсталых крестьян от правосудья самого прогрессивного в мире государства нехорошо. Я с этой точкой зрения не согласен, она мне глубоко отвратительно, но предательство-то тут при чем? Если немецкий мальчишка в 1943 сообщил в гестапо, что его отец прячет еврея, потому что ему, парню, внушили, что евреи – враги рода арийского и место им в концлагере, то этот парень нацист, антисемит, дурак, но только не предатель. Просто между семьей и обществом он выбрал общество. Общество это оказалось весьма мерзким, в отличие от семьи. Но ведь, может быть и наоборот – вспомним про террориста, с которого мы начали.

Вопрос о том, был ли «канонический» Павлик Морозов предателем, не сталинистом, а именно предателем, это вопрос о том, является ли ребенок в первую очередь частью семьи или же частью общества. Так же как, между прочим, и вопрос о «ювенальной юстиции». Должно ли общество решать, как родителям воспитывать детей, или это не его собачье дело. Лично я – не поклонник ювенальной юстиции, но лишь потому, что в данном случае (как, кстати, и с Павликом Морозовым и с немецким парнем) общество подменяется государством. Поэтому возможны и злоупотребления – сколько раз угроза отобрать детей использовалась и используется против социальных активистов, и формализм – от матери, раз в жизни давшей ребенку оплеуху, он может быть отправлен в детдом, где оплеухи будет получать со всех сторон. А вот, когда в израильском кибуце дети считаются детьми всего кибуца, я это расцениваю как достоинство. Изначально люди были объединены не в семьи, а в роды, племена, некоторые народы до сих пор сохранили такое объединение, хотя это уже и редкость. И если бы член какого-то рода вдруг вздумал бы своему роду изменить, а его сын узнал бы об этом, то не задумываясь рассказал бы это всем сородичам. И никто из них не упрекнул бы его в предательстве – предателем сочли бы его отца, а его – изобличителем предателя. Да и в кибуце, если кто-то один свяжется, допустим, с Хамасом, а его сын, узнав, расскажет про это, никто не обзовет парня Павликом Морозовым.

Однако случай с семьей Морозовых все-таки из ряда вон выходящий. Это крайний случай – именно поэтому я и начал с него – крайности заметнее. А вот вопросы вроде того, кто важнее – семья или школа, и вообще, надо ли вмешиваться в воспитание ребенка кому-то кроме его родителей, ну, и, в крайнем случае, дедушек-бабушек – с этим вопросом люди сталкиваются постоянно. Как мы уже видели на примере рода-племени, изначально ребенка воспитывало общество. Строго говоря, так оно и сейчас, просто общество счас распалось, от него осталась только его мельчайшая ячейка – семья. А кроме того, есть государство, которое, взяло на себя ряд функция общества. К государству я, как любой последовательный анархист, отношусь отрицательно. Но семья в наше время тоже все больше распадается. И кто тогда остается? Мать? А почему именно мать? А если ей плевать на ребенка? Приемная мать? Но почему тогда одна, а не две, три, десять… И почем тогда только в этом случае? Случаи, когда мать своего ребенка вообще знать не хочет, и когда она в нем души не чает и всем сама его может обеспечить – это опять-таки крайние случаи. И между ними нет четкого рубежа, а есть бесконечное множество промежуточных вариантов.

Кстати, об обеспечении. Обеспечить человека надо не только материально, но и духовно. Но и даже в материальном плане ребенку ведь нужно не только материнское молоко, тем более, когда он выходит из грудного возраста. В состоянии ли мать одна дать ему все, что ему нужно? Даже в чисто материальном плане. А уж в духовном – тем более. А если нет, то кто это сделает? Общество? Тогда почему оно не должно участвовать в воспитании?

Лично я убежден, что в современном обществе этот вопрос нерешаем. Ни частное, ни государственное воспитание не решит это противоречие, как не решит противоречия экономические ни частная, ни государственная собственность. Не случайно, функции воспитателя, как правило, совпадают с функциями содержателя, да и само слово воспитание изначально означает «вскармливание». Я считаю, что как все должно принадлежать всем, так и в воспитании должны участвовать все, это должно общество, а не один человек и не государство, которого вообще быть не должно. Это не означает «инкубатора», как представляют себе некоторые, это означает именно участие всего общества в судьбе любого ребенка, как, впрочем, и в судьбе любого человека. И это, с моей точки зрения, еще один довод в пользу того, что современное общество должно уступить место анархическому.