К вопросу о допустимости политического насилия

Очень часто мы видим разговоры среди протестующих о вопросе насилия. Оставим пока в стороне разборки всяких ОГСБ и прочих «радикалов» с протестующими. Вместо этого поговорим чуть больше о применении насилия в политической борьбе и насколько это допустимо с анархической точки зрения.

Понимание насилия в современном обществе ушло за рамки простого «камнем по голове». Мы стали лучше понимать эффекты различных типов репрессий и какие из них работают лучше физического насилия. К примеру, сонную депривацию можно рассматривать как форму насилия, хотя она и не включает прямого физического воздействия. Но для простоты понимания описанного дальше мы хотели бы вернуться к самому примитивному определению насилия — использование физической силы для причинения вреда.

Допускают ли анархисты использование насилия для продвижения своих целей? Если вам нужен короткий ответ, то да. Но если вы хотите присоединиться к анархчиескому движению, то стоит выходить за рамки простых ответов на сложные вопросы.

Анархисты традиционно используют насилие для самообороны от государства или капиталистов. При этом стоит понимать, что некоторые могут и не ждать начала этих самых репрессий, а атаковать институты государства, направленные на подавление личной свободы — такие, как полиция/милиция, суды, прокуратуры, тюрьмы. Насилие со стороны государства, а в нашем случае со стороны авторитарного государства, происходит не только в моменты эскалации конфликтов по примеру летней мобилизации. Государство подавляет общество систематически. Насилие применяется в отношении граждан на постоянной основе. Вспомним хотя бы историю с Шуневичем и нападением на рома́ в Беларуси после убийства одного из ментов. Репрессивный аппарат обрушился со всей силой на одну из наименее защищенных групп нашего общества, но нападения на так называемых «цыган» в Беларуси, как и во многих других странах проводится постоянно. Людей забивают штрафами, уголовками и профилактической работой в гетто, из которого выбраться крайне сложно.

Использование насилия для противодействия рейдам ментов на такого рода сообщества для нас является легитимным инструментом. Тут некоторые могут возразить, что насилие провоцирует насилие, и в некоторой степени будут правы. Ответом на сопротивление будут еще большие репрессии, и если мы не говорим о революционной обстановке, то насилие против государства будет задавлено и уничтожено. Часть людей будет репрессирована еще больше, чем в случае с мирным исходом, но в будущем каждый политик и мент будет понимать, что каждое действие имеет последствие.

В случаях крупных политических движений типа революционной Испании мы видим, что анархические организации, достигая определенного уровня, начинают использовать насилие в стратегическом ключе, а не просто спонтанно в в зависимости от ситуации. Так рейды проводились против наиболее ярых фашистов среди ментов или крупных владельцев бизнеса, уничтожавших рабочих на своих фабриках.

В странах, в которых движение не обладает сильной организацией, анархисты прибегают к индивидуальному террору или формированию небольших групп по борьбе с государственным аппаратом. В данном случае цели выбираются уже автономно. В большинстве случаев именно небольшими анархистскими группами индивидуального террора были убиты ряд монархов или фашистов.

Тут мы приходим к отдельному вопросу убийства как формы политической борьбы. Для беларуского государства этот вопрос как бы решен — смертная казнь является тем самым манифестом готовности убивать за социальные и политические проступки. Либеральные доктрины возносят человеческую жизнь в статус абсолюта отчасти из-за религиозных, отчасти из-за философских аргументов. Большинство из них мы слышали неоднократно. Внутри анархического движения данный вопрос не решен до конца. Мы, анархисты, являемся наследниками тех, кто убивал королей и президентов. Данные политические убийства воспринимаются по-разному в зависимости от взглядов человека. Конечно, среди анархистов сложно найти людей, которые не радовались бы убийству Александра II народниками. Но с тех пор ситуация поменялась. Взять, например, беларуского анархо-блогера Николая Дедка, который считает, что человеческая жизнь свята и анархисты не имеют морального права убивать даже в случае самых ужасных поступков.

С другой стороны внутри нашего коллектива нет единства. Есть люди, которые считают, что «устранение» таких монстров как Лукашенко, Балаба или Карпенков имеют смысл в рамках изменения ситуации в стране и подрыва авторитарного режима. В конце концов, эти люди являются ключевыми игроками на арене стабилизации диктатуры в стране. С другой стороны, философия ценности человеческой жизни проникла и внутрь анархического движения. Наше общество сильно поменялось со времен революций 20-го века.

Суммируя все мысли выше, можно сказать, что в среде анархистов почти нет людей, которые выступают против политического насилия в отношении государства или репрессивных институтов капитализма. Но с другой стороны, нет единства по поводу использования убийства как формы политической борьбы.

Сказав все это стоит упомянуть, что анархисты хоть и поддерживают насилие, но никогда не применяют его в отношении обычного населения. Ответственность за диктатуру лежит на плечах диктатора и его аппарата, а не простых граждан, не имеющих никакого выбора. Именно поэтому анархисты никогда не проводили и не будут проводить силовых акции против простых граждан, как это могут делать фашисты, нацисты и другие представители ультраправых идеологий.

Прамень