Москвичи не готовы отвечать за пространство вне собственной квартиры

Ни сообщества, ни доверия

Юрий Милевский: В публичной дискуссии вращается несколько терминов, которые не вполне осознаются людьми. Одно из самых распространенных — это «локальное сообщество». Все пользуются этим понятием, но никто не понимает, что это такое.

Когда мы выходим  в поле — то есть идем общаться с жителями — нам надо понимать, с чем мы, собственно, имеем дело. Называть жителей двора «локальным сообществом» в определенной степени просто некорректно, потому что сообществ у нас нет. Другой вопрос, который часто обсуждается в связи с этим — это доверие. Девальвация доверия сегодня норма и зачастую у людей оно вообще отсутствует.

Петр Иванов: Доверие — такая штука, которую можно измерять по-разному. Тут можно уцепиться за активное изменение. Когда мы с коллегами приглашали жильцов двора на улице Анохина в районе Тропарево-Никулино прийти на встречу и обсудить проект по благоустройству их двора, мы обошли все квартиры. В каждой — железная дверь. Эти двери были своего рода отгораживанием,  нежеланием взаимодействия с другими людьми.

Довольно часто я, стоя у железной двери тамбура, слышал, как открылась дверь квартиры, кто-то подошёл, посмотрел в глазок и вернулся в свою квартиру. Реже, но тоже довольно часто люди, даже не выслушав то, как интервьюер представляется, обвиняли его в работе на Путина, Госдеп США, мафию, свидетелей Иеговы, затем закрывали дверь.

Или просто говорили: «Никаких исследований!», «Не участвуем!». Иногда открывали дверь, смотрели с ненавистью и захлопывали, не говоря ни слова. Психологически это было довольно тяжело, но я сейчас не про моральные страдания интервьюеров хочу сказать, а про то, что способствует такой ситуации.

Довольно часто люди, даже не выслушав то, как интервьюер представляется, обвиняли его в работе на Путина, Госдеп США, мафию, свидетелей Иеговы, затем закрывали дверь

Главная проблема — полное отсутствие опыта самоуправления. Если взять весы рисков и возможной пользы от участия в проекте, то возможные риски взаимодействия с соседом или кем-нибудь, кто приглашает к обсуждению, видятся человеку гораздо больше, чем польза. И он не понимает, зачем ему вступать в контакт с какими-то людьми, лучше ничего не менять. В его квартире все хорошо, а что вне жилья — все это вне его самого.

«Идите вы… к активистам»

Юрий Милевский: В Тропарево-Никулино из 3 тыс. человек нам удалось привлечь к обсуждению проекта всего лишь 15 самых активных жителей. Большинство жильцов не готовы самостоятельно формулировать свои идеи, мнения, презентовать их. Жители говорят: мы  целиком и полностью доверяем нашим активистам, делегируем им свои права. К примеру, одна женщина сказала: «Вы меня не спрашивайте, а идите в такую-то квартиру, там живет наш активист, он вам все и расскажет».

Доходит до абсурда: люди вешают записки со своими просьбами на двери тех людей, которых считают активистами. Или кидают им записки в почтовый ящик, чтобы все проблемы разрешились каким-то образом. Сами же ничего делать не хотят.

Возникают два вопроса: что делать и вообще почему этим стоит заниматься? Нужно строить сообщества, нужно создавать публичные пространства, но никто не задается вопросом: а собственно, зачем это нужно? И мой личный ответ на это: надо включать жителей в процесс осознания того, где они живут и почему все происходит именно так, а не иначе.

Вопрос «почему?» — вопрос об ответственности. Что происходит сейчас? Человек замыкается и создает свою отдельную жизнь. А то, что находится снаружи — это не важно. Есть «мы», а есть «они». И «мы» не имеет никакого отношения к «они». Об этом говорят многие социологические исследования, например Левада-центра. Мы здесь с чем-то похожим сталкиваемся. В итоге это выражается в том, что мы презентуем проект, а люди, для которых он и задуман, проходят мимо.

Установку фонтана во дворе жители посчитали издевательством над ними. Говорят: «У нас и так все плохо в жизни, а нам тут еще фонтан предлагают во дворе установить!»

Петр Иванов: Люди не готовы решать за себя, не могут сказать, чего же они сами хотят. Показательный момент: на презентации люди говорят, максимально дистанцируясь от своего высказывания. К примеру, так: «Я в этом не специалист, я не за себя говорю, мое мнение ничего не значит» и т.п. То есть человек высказывает не свою точку зрения.

Фонтан эмоций

Петр Иванов: Представляя проект благоустройства двора, мы хотели  найти решение, которое удовлетворило бы всех жильцов, но этого не произошло. 15 человек, которых нам удалось привлечь к обсуждению, не находятся в дискуссии. Они могут сказать, что им не нравится лично, какие решения они воспринимают в штыки. Но четко обосновать свои предложения не могут. К примеру, установку фонтана во дворе жители посчитали издевательством над ними. Говорят: «У нас и так все плохо в жизни, а нам тут еще фонтан предлагают во дворе установить!».

Юрий Милевский: Фонтан вообще стал коллективным негативным бессознательным всех жителей. Не было ни одного человека, который во время обсуждения не высказался по этому предложению в негативной форме.

Петр Иванов: Многие осуждают те предложения, которые существуют, но сами ничего не предлагают. У нас очень мало конкретных идей. И гораздо больше таких предложений: «Оставьте все как есть, ничего не меняйте!». 

Проект двора мы выложили на сайте, а там появился такой комментарий: «Да этот двор вообще никто не проектировал, а теперь кто его проектирует, социологи, что ли? Тоже мне!» Этот человек не пытается читать нашу информацию, а пытается нас вытеснить из поля принятия решений.

Советский бэкграунд

Юрий Милевский: Если сравнивать итоги нашей работы с другими исследованиями, проведенными ФОМ, Левада-центром, отдельными социологами, то подобное отношение не только в Тропарево-Никулино — абсолютно везде.

Одна из причин такой тенденции — наследие советской системы. В нашей работе мы смогли достаточно точно зафиксировать, например, двойственность отношений. Есть «я», а есть «они». «Я» — маленький человек, от меня здесь ничего не зависит. Но в то же время «мне» недодали главного. Получается, что «я» лично заслуживаю от этой системы большего. Вот такая двойственность отношений. Накладывается и эффект постсоветского времени. СССР не стало, произошел ряд кардинальных изменений: дефолт, экономический кризис и т.д. В постсоветское время человек пытается изолировать себя от нестабильности, обеспечить стабильность внутри своей семьи, квартиры.

Туда, откуда ушло государство, пришла нестабильность. Она отождествляется с непредсказуемостью и кризисом, из-за этого происходит усиление неформальных связей. Люди доверяют только самым близким. И здесь нельзя говорить о каком-то территориальном сообществе. Его просто нет.

Человек начинает инвестировать средства в какие-то устойчивые активы. Например, делать «евроремонт», покупать и устанавливать железную дверь. В опросах социолога Ольги Шевченко железная дверь оказывалась иногда самым дорогим предметом в квартире.

Петр Иванов: Жесткое разделение приватного и публичного появилось в советские времена. В итоге люди мыслят примерно так: «В моей квартире я сам принимаю решения. Как только я выхожу за рамки своего маленького пространства, то любое мое высказывание в пространстве, где отсутствуют мои интересы, — это уже не мое высказывание».

У нас был вопрос: кто отвечает за двор? Мы получили миллион разных вариантов ответов. Люди размышляют так: существует какая-то высокая инстанция, которая принимает решения, но как она называется: ЖЭК, ГУИС, ЖСК, управа, Путин — никто не знает. При этом выяснилось, что никто из жителей не знает, а кто такой вообще муниципальный депутат? И вообще зачем он нужен?

Велодорожки без проектировщика

Юрий Милевский: В январе 2013 года мы проводили общественное обсуждение велосипедной инфраструктуры в Гагаринском районе. Пригласили жителей, дали им фишки с изображением той или иной велосипедной инфраструктуры и попросили прямо на картах кварталов района проложить возможные маршруты и показать. Где разумнее установить велопарковки, где велопрокат и т.д. У нас не было своего проекта. Мы ждали идей от самих жителей, ведь им должно быть виднее, где безопаснее и удобнее ездить на велосипеде.

Было несколько человек, которым еще ничего не показали, а они зашли и сразу спросили: «Так, кто здесь проектировщик?!» Когда мы им рассказали, что проекта нет как такового, они начали возмущаться: «Если вы не проектировщики, зачем мы сюда пришли?!».

Мы быстро погасили конфликты, и обсуждение получилось достаточно продуктивным.

Люди шли за экшном и квасом

Юрий Милевский: Летом 2012 года мы провели перфоманс на улице 26-ти Бакинских комиссаров. Нашли заброшенное здание, стали исследовать его и узнали, что это было кафе «Ракушка», причем весьма непростое. Оно имело отсылки к разным событиям, в том числе упоминалось даже в повести Стругацких «Хромая судьба».

Даже полицейские остановились, все расспросили и сказали: мы сейчас со смены домой пойдем, переоденемся и вернемся к вам. Они захотели отстраниться от символа власти, чтобы общаться с соседями по району на равных

Собрав информацию, решили на один день «реинкарнировать» это пространство. Назвали перфоманс «Реинкарнация «Ракушки». Предложили интерактивные вещи: обмен книгами, воспоминаниями. А еще повесили на стены этого здания цитаты из произведений Стругацких, рядом поставили столики с бесплатным квасом.

Что получилось? Пространство коммуникации между разными социальными группами. Люди шли, причем их никто специально не уговаривал. Шли, потому что каждый мог себя идентифицировать с чем-то, представленным в перфомансе. Получилось место воспоминаний на короткое время. Это один из способов конструирования горизонтальных связей.

Представьте: здание пустовало 25 лет. Люди к этому привыкли. А теперь проходят мимо, а здесь — экшн, музыка играет, квас наливают, книгами обмениваются. Они останавливаются, начинают беседовать друг с другом, знакомиться, вспоминать что-то.

И мы поняли, что люди охотнее идут туда, где не надо принимать решений и брать на себя ответственность. А туда, где можно расслабиться, отдохнуть, пообщаться, поделиться воспоминаниями и в такой обстановке познакомиться с соседями по району.

Петр Иванов: Даже полицейские остановились, все расспросили и сказали: мы сейчас со смены домой пойдем, переоденемся и вернемся к вам. То есть, они захотели отстраниться от символа власти и стать самими собой, чтобы общаться с соседями по району на равных.
После перфоманса шло активное обсуждение в группах ЖЖ и в ФБ. Правда, был и такой комментатор, который написал: «Ага, тут снова хотят пивбар открыть! Так вот: этому не бывать!».

Пособие для москвичей: как благоустроить свой дом и двор

Юрий Милевский: Сейчас мы разрабатываем набор механизмов для привлечения жителей к обсуждению различных проектов, которые касаются их двора, подъезда, лестничной клетки. По нашему убеждению, надо в каждом районе пробовать несколько инструментов. Ведь люди везде разные и по-разному реагируют на призывы  к совместным действиям.

К примеру, в некоторых новых районах Москвы жители поначалу вместе проводят праздники в своих дворах, в Новый Год устанавливают и украшают елки, а потом вдруг все это общение пропадает. Это эрозия социального капитала, разрыв связей.

Причины специфичны для каждого места в отдельности. Инструментов можно предлагать много: начиная от детских событийных стратегий — елки, чаепития, до серьезных мероприятий. В нашей брошюре мы напишем список общих проблем и предоставим набор инструментов, который может или не может быть эффективным в этом или ином месте.

Самое главное — показать людям, что эти проекты не имеют конечной границы. Благоустройство двора — это не жирная точка в общении жителей. Это начало  постоянных изменений пространства, в котором люди должны участвовать.

Какими правилами надо руководствоваться, чтобы добиться успеха в создании сообщества,  рассказывает Александр Долгин, автор книги «Как нам стать договоропригодными, или Практическое руководство по коллективным действиям»