Портреты анархистов в СССР: Андрей Андреев и Зора Гандлевская

История анархизма в России пока остается по большей части неисследованной и ненаписанной. Тем ценнее любые новые свидетельства об участии анархистов в российском освободительном движении. Мы предлагаем вашему вниманию статьи историка Дмитрия Рублева о двух замечательных людях – Андрее Андрееве (1882-1962) и Зоре Гандлевской (1897-1987), которые не только пережили период революции 1917-1921 гг. и большевистские репрессии в отношении анархического движения, но и оставили свой след в диссидентском движении в СССР после Второй мировой войны.

– Пройдёт сто лет –
и я опять примчусь,
и рядом с вороном
на ветку опущусь.
– Уже не будет этой ветки.
– Пусть!
Пройдёт ещё сто лет, никак не менее -
Я снова прилечу
туда, где этих веток тени.
Десанка Максимович «Разговор в ветвях» (1)

Эти строки из стихотворения сербской поэтессы Десанки Максимович, хотя и повествуют совсем не об анархистах, но близки к тому, чтобы метафорически выразить образ судьбы анархистских идей в современном мире. Уже в 1940-е годы Виктор Серж, бывший анархист-индивидуалист, перешедший на позиции большевизма, заметил, что от анархизма осталась «лишь его тень - более великая, чем он сам» (2), чем современное либертарное движение. Тем не менее, прошлое анархистского движения, будь то Махновщина, движение ФОРА в Аргентине, или революция в Испании 1936 – 1939 гг., отбрасывают свои тени в будущее, как героические образы, привлекающие всё новых и новых людей, желающих радикального обновления существующего общества. И тем важны для нас хранители этого прошлого.

Те из них, кто пытался, выжив в страшные годы сталинского террора, сохранить огонь традиций и перекинуть мост в будущее от разгромленного в неравной борьбе с большевистской диктатурой российского анархизма начала XX века. И дело даже не в том, правильны ли их теоретические построения. Важен сам пример идейного стоицизма. Легко быть анархистом в 20-летнем возрасте. Совсем другое дело, когда человек и к 80-ти годам не изменяет принципам и идеалам, сформировавшимся в молодые годы. Пожалуй, наиболее сильным здесь являются супруги Андрей Никифорович Андреев и Зора Борисовна Гандлевская. Их жизни и борьбе посвящается мой доклад.  

Андрей Андреев родился в 1882 г. в Киеве, куда перебрался его отец, Никифор Андреевич Чернов, крестьянин Мещевского уезда Калужской губернии, работавший плотником, затем выдвинувшийся в прорабы-десятники. Фамилия «Андреев» появилась в их семье по ошибке чиновника (по другой версии - священника). В 1899 г. в ответ на прошение император Николай II, разрешил отцу изменить фамилию. Андрей окончил церковно-приходскую школу и 2-классное городское училище. Уже в детстве начался его конфликт с существующим социально-экономическим строем. Семья Андреевых не была состоятельной. Из 14 детей семеро умерли ещё в раннем детстве. Мальчик пережил немало унижений из тех, которые испытывает бедный человек от богатых. Навсегда запомнились Андрею насмешки сверстников над его обувью. Бедность, трудности, пережитые в детстве, стали стимулом к стремлению отплатить обществу, допускающему издевательства над бедняками. Но конфликты со сверстниками и учителями воспитали в нём и чувство собственного достоинства, уважение личности в другом человеке. (3)  

С 1898 г., в возрасте 16 лет, Андреев начинает трудовую жизнь, работает в строительных конторах счетоводом, затем – десятником. Он продолжает учёбу на общеобразовательных курсах при Киевском Политехническом институте. (4) Для таких как он, молодых рабочих и служащих, образование, а затем и путь в революцию были единственной возможностью вырваться из обыденного круга жизни. Читая книги и статьи, написанные Андреевым, мы обнаруживаем широкий кругозор их автора. Он был знаком не только с трудами теоретиков анархизма и марксизма. Также прекрасно знал Библию, Коран и др. религиозные тексты, работы современных учёных (таких, как Ч. Ломброзо, К. Фламмарион, Н. Костомаров и др.).

В 1900 г. под влиянием студенческих волнений в Киеве Андреев впервые проявляет интерес к революционным идеям. (5) С июня 1902 г. он вступает в РСДРП, становится пропагандистом и организатором революционных кружков. (6) Летом 1903 г. по заданию социал-демократического «Северного рабочего союза» он ведёт пропагандистскую работу в Иваново-Вознесенске. В результате его деятельности «искровцам» удалось создать здесь «представительский кружок» рабочих, руководящий кружками по фабрикам. Этот кружок считался прообразом первого в России Совета рабочих депутатов. Осенью 1903 г. Андреев был арестован вместе с А.В. Шотманом и несколько месяцев провёл во Владимирскй тюрьме, где выдержал 11-дневную голодовку протеста. По случаю рождения престолонаследника, 8 ноября 1904 г. он был амнистирован и отправлен в Киев под надзор полиции. (7) 

Неприятие готовности социал-демократов к компромиссам привели молодого революционера Андреева в партию эсеров, признававшую индивидуальный террор. В начале 1906 г. в Севастополе он создаёт леворадикальную подпольную группу из 10 «босяков», с которой присоединяется к боевой дружине ПСР. (8) С конца лета 1906 г. под кличкой «Александр» Андреев работает в «Северном Боевом Отряде» при ЦК ПСР, в Петербурге, готовится к покушению на градоначальника фон дер Лауница, хотя в самой акции не участвует. Весной 1907 г. вместе с боевиками-эсерами он участвует в экспроприации Севастопольского почтамта. (9)

Недовольство численным преобладанием интеллигентов в руководящих органах партии и централистскими методами управления привело Андреева к разрыву с эсерами. Летом 1907 г. вместе с 30 боевиками он выходит из ПСР и создаёт Севастопольскую революционную боевую дружину «Свобода внутри нас». Её идеология - синтез философских идей М. Штирнера, анархо-коммунистической программы, махаевской критики интеллигенции и тактики «пропаганды действием». (10) 

Своими экспроприациями, покушениями на полицейских и агентов охранки, дерзкими терактами СРБД наводила страх на полицию. Изданные её прокламации распространялись во многих городах Юга России. К числу наиболее крупных акций дружины относятся убийство пристава Гвоздевича на Балаклавском шоссе (20 октября 1907 г.) и организация побега 21 арестанта из Севастопольской тюрьмы (15 июня 1907 г.). Аресты участников СРБД вынудили Андреева перебраться в Киев. Здесь полиция вышла на его след. 24 апреля 1908 г. Андреев был арестован. (11) 

Осуждённый военным судом на смертную казнь, заменённую бессрочной каторгой, с мая 1908 г. по март 1917 г., он отбыл 9-летний срок в Херсонской каторжной тюрьме. Около шести лет Андреев был закован по рукам и ногам. Здесь его бунтарские убеждения проявились в участии в протестах заключённых. В тюрьме были написаны несколько работ, в том числе – «Се человек», книга об Иисусе Христе, которого Андреев представил одним из первых в мире анархистов-коммунистов. (12) 

Уже в этих работах он сформулировал концепцию неонигилизма, представлявшую собой синтез анархо-индивидуалистической и анархо-коммунистической моделей общественного устройства, основанный на принципах добровольных соглашений, взаимной справедливости и полной добровольности труда. Борясь за полное духовное и экономическое освобождение личности от гнёта государства и общества, Андреев считал принуждением любую общественную организацию, осуществляющую какие-либо властные функции. (13)

Освобождённый из тюрьмы после Февральской революции, 7 марта 1917 г., Андреев возвращается в революционное движение. В марте 1917 г., в составе делегации Комитета амнистированных политкаторжан г. Херсона он ведёт в Петрограде переговоры с министром юстиции Керенским и председателем Петросовета Чхеидзе об амнистии «самоосвободившихся» уголовных арестантов. В марте 1917 г. Андреев пишет для рабочих Шлиссельбургского порохового завода, впоследствии ставшего оплотом влияния анархистов, одну из первых листовок с призывом к установлению рабочего контроля. В мае 1917 г. он создаёт Киевскую Ассоциацию Свободных Анархистов (КАСА), совместно с П.А. Арсентьевым редактирует её печатный орган, журнал «Свобода внутри нас». На Всероссийской Анархической Конференции 17-ти городов (Харьков, 18 – 22 июля 1917 г.) Андреева избирают секретарём «Временного осведомительного Бюро Анархистов России», в задачу которого входят обмен информацией между анархистскими организациями и подготовка Всероссийского съезда анархистов. (14) 

Зора Гандлевская

В 1917 г. он знакомится с Зорой Борисовной Гандлевской. Зора Гандлевская родилась в 1897 г. Киеве, в многодетной бедной еврейской семье. Уже в детстве она отличалась бескомпромиссным бунтарским характером. Так, уже с 13-летнего возраста Зора уходит из дома и ведёт самостоятельную жизнь, зарабатывая работает медсестрой в больнице «Капля молока». С начала Первой мировой войны Гандлевская - медсестра в военном госпитале. Основными чертами её характера были упорство и трудолюбие. Не имея соответствующего образования, она сдала все экзамены за курс гимназии и пыталась поступить на Бестужевские курсы в Петербурге. Однако отсутствие вида на жительства в столице срывает её планы. 1917 г. становится переломным в жизни девушки. Ещё раньше изучавшая революционную литературу, Зора примыкает к анархистскому движению. Она становится женой и верной соратницей Андреева вплоть до его смерти. (15)  

В 1918 - 1919 гг. Андреев и Гандлевская вместе ведут подпольную работу в тылу деникинцев, в Севастополе и Харькове. (16) С 1920 г. – они работают в анархистских организациях Харькова. (17) В 1920 г. переезжают в Москву. В 1920-е годы, как многие видные анархисты, они ведут борьбу с большевистской диктатурой. Сначала – легальную, затем, по мере разочарования в возможностях сопротивления в рамках закона, - подпольную. В 1921 г. Андреев и Гандлевская с группой анархистов (всего 5 человек) отправляются в Ташкент с целью пропаганды среди военнопленных-индусов и организации «Бюро Пропаганды Анархизма на Востоке». Поездка завершилась арестом группы и её высылкой в Москву. В Москве Андреев создаёт анархистскую группу «Индивид» и анархо-индивидуалистическое издательство «Китеж». Единственная изданная в нём книга – сборник статей Андреева под названием «Неонигилизм». По воспоминаниям Гандлевской, 60% запланированных для неё текстов не были пропущены цензурой. А через два часа после вывоза тиража из типографии, туда явились чекисты с ордером на изъятие книги. С 1923 г. Андреев заведует магазином анархо-синдикалистского издательства «Голос труда». В его квартире проводятся собрания анархистов, так называемые «четверги» .

В 1920-е гг. супруги участвуют в деятельности Кропоткинского комитета и Анархистского Чёрного Креста (в состав Секретариата этой организации входит сам Андреев), занимаются сбором средств для заключённых-анархистов. В 1920 г. Андреев принял участие в организации Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев в Москве, был избран членом его Совета. Но 16 марта 1924 г., в знак протеста против исключения из Общества политкаторжан, арестованных ГПУ, Андреев выходит из состава Совета и распространяет листовку с текстом заявления, в котором разоблачает политику руководителей ОПК. 13 апреля 1924 г. он представляет в Совет Общества предложение об организации правозащитной деятельности в отношении политкаторжан, попавших в советские тюрьмы (борьбы за освобождение, смягчение судебных приговоров, улучшение условий содержания). Но согласия не получает. (19)  

Осенью 1928 г. с другими видными московскими анархистами Андреев и Гандлевская подписали опубликованное в журнале «Дело труда» обращение «К анархистам!», в котором объявлялось о разрыве с анархо-мистиками и поддерживавшим их руководством Кропоткинского музея и Кропоткинского комитета. Вместе с участниками этой группы он обсуждает идею создания анархистской партии на основе «Платформы» П.А. Аршинова. Андреев заявил, что создание такой организации в условиях СССР невозможно. В качестве альтернативы он предложил перенять методы борьбы «Анархистов подполья» 1919 г.: создавать небольшие, тщательно законспирированные даже друг от друга, группы. Он выступал за террор и экспроприации. Отказ товарищей от принятия этой стратегии привёл к временному разрыву Андреева с группой. (20)

В 1920-е гг. для супругов-анархистов наступает период арестов и тюремных заключений. В 1920 – 1953 гг. они провели каждый, в общей сложности, по 10 лет в тюрьмах и лагерях, 8 - в ссылках. (21) Уже в 1925 г. супруги были арестованы в Москве, но после 6-дневной голодовки освобождены. В 1929 году Андреева арестовывают во время одного из «четвергов» вместе с Боровым , Рогдаевым, Гецци, Бармашом и др. анархистами. Из материала дела Андреева видно, что он был одним из тех, на кого ГПУ стремилось возложить ответственность за подготовку подпольной анархистской деятельности. Некоторые из арестованных анархистов даже дали показания, подтверждающие, версию следствия. (22)  

Андреева освободили после 22 дней голодовки, многочисленных ходатайств Гандлевской (14 заявлений в общество политкаторжан, в общество старых большевиков, в юридический отдел ЦК и т.д.) и помощи Е.П. Пешковой. Андреева без суда приговорили к заключению на три года в Суздальском политизоляторе. Через месяц, после вмешательства Максима Горького (вероятно, по просьбе Е.П. Пешковой), А.В. Шотмана и Е.И. Ярославского, приговор был заменён высылкой на три года в Новосибирск. По отбытии ссылки, в 1933 г. Андреев и Гандлевская были снова арестованы в Москве и высланы, сначала – в Курск, затем – в Саратов. Не смирившись с ссылкой они бежали в Москву. Здесь они были арестованы при попытке легализации в ГПУ и после 9-дневной голодовки отправлены со спецконвоем в Астрахань. При аресте Андреев заявил протест по поводу недавней смерти в ссылке анархиста Н. Музиля (Рогдаева). (23)  

В Астрахани, выдержав 21 день голодовки, супруги добились, чтобы их поместили в санаторий. После 4 месяцев лечения Андреев и Гандлевская при поддержке врачей из больницы совершили новый побег и, через Москву и Тифлис перебрались в Кедабек, в Осетию. Там Андреев стал работать на руднике экономистом-плановиком, под своей фамилией. Через полтора месяца, обнаруженные по переписке, супруги были арестованы и отправлены в Бутырскую тюрьму в Москве. В Кедабеке и Москве они вновь начали голодовку. Таким способом они заставили тюремщиков пойти навстречу их требованиям. Супругов отправили в новую ссылку, в Саратов. Здесь Андреев руководил одним из отделов областного радиокомитета, а Гандлевская работала конструктором книги в ОГИЗе. После возвращения из саратовской ссылки, в 1935 г. супругов лишили права проживания в столице. Начались кочёвки по стране. Куда бы эта пара ни приезжала (в т.ч. - Киев, Сочи) власти им приказывали в течение 48 часов покинуть город. Лишь в 1936 г. они смогли надолго осесть в Ярославле на Волге, где Андрей Никифорович устроился заведующим книжным отделом областной культбазы потребсоюза, а Гандлевская – консультантом книги, в книжном магазине Когиза. (24) 

Но преследования продолжались. Осенью супруги были уволены, а 23 декабря 1937 г. - арестованы. Они снова объявили голодовку. Голодовки в Ярославской тюрьме, прерываемые искусственным кормлением (начато на 11-й день и продолжалось 160 суток) сопровождались, в общей сложности, около 180 дней. Голодовка и допросы сопровождались угрозами и издевательствами. Зимой Гандлевскую содержали 15 судок в карцере с полом, на четверть залитом водой. Насильственное кормление сопровождалось выламыванием зубов во рту. За голодовкой следила вся тюрьма. Супруги вызвали сочувствие бытовиков и даже уголовников. Последние, рискуя получить политические сроки, организовали свидание содержавшимся в разных камерах супругам. Туберкулёз, начавшийся у Андреева, вынудил прекратить голодовку. Тем не менее, супругам удалось добиться свидания друг с другом и права переписки с родственниками. Получили они и постановление ОСО из Москвы с приговором по ст. 58 п. 10 и 11 на восемь лет «Исправительно-трудовых лагерей». (25)  

Летом 1938 г. их перевели в Вологодскую тюрьму, а в мае 1939 г. – они прибыли на Колыму. Здесь, в Магадане Зора работает медсестрой в больнице для заключённых. Андреев в лагере не прекратил своей борьбы. Так, он писал для всех заключённых заявления с жалобами. Резкий тон заявлений выдал автора с головой и за свою деятельность он поплатился переводом в штрафной лагерь на Эльген-Уголь. (26)  

После освобождения из колымских лагерей в 1946 году, супругам удалось выехать с Колымы. Без работы, денег и жилья супруги вынуждены были скитаться по стране. С работы Андреева и Гандлевскую с их пометками в паспортах то и дело увольняли. (27)

Так Андреев описывает свои злоключения тех лет: «Мы стали рыскать по Советской стране, просёлочными дорогами, в поисках работы и хлеба, убивая на это последние гроши, а в добавление к этому, я ещё инвалид второй группы по состоянию здоровья и по возрасту; нередко по утрам мы не знали, где будем ночевать вечером. Мы приехали в г. Черкассы, Киевской области. «Безработицы в стране нет», но я обошёл тридцать организаций, пока зацепился на машиностроительном заводе им. Петровского, заведующим материальным складом ОКСа. Наши паспорта имели специальное примечание, тавро, превращавшее нас в «париев», во второразрядных граждан, в «негров» СССР, но с замедленным линчеванием! Каждый наниматель, куда я обращался, залезал в душу в роли исповедника и отказывал в работе из боязни – «как бы чего не вышло?» Таковы «права человека» в самой демократической стране в мире!...» (28)  

24 февраля 1949 г.в Черкассах Андреев и Гандлевская вновь был арестованы. Это был уже 24-й арест в жизни Андрея Никифоровича.  

При всех обысках и арестах у супругов конфисковывали книги, рукописи, письма, записные книжки, фотографии. Среди исчезнувшего были материалы, весьма ценные для истории анархистского движения: «Вынес с большим риском, из каторжной тюрьмы, в 1917 году, тетрадь с записями – исчезла в лубянских недрах; составил конспект книги, свои воспоминания за 40 лет: «Моя жизнь в революции» - забрали безвозмездно, а копии у меня не осталось».  

Андреев показал большую стойкость, не признавая приписываемых ему обвинений. Об этом свидетельствуют многочисленные, полные обвинительного пафоса, письма, отправлявшиеся им в 1940-е – 60-е гг. в различные органы власти, в том числе - съездам КПСС и Сталину. (30) Поразительна та воля к духовной независимости, которую он вынес из тюрем и ссылок. До своего последнего ареста, он сумел, живя в провинциальных Черкассах, раздобыть, неизвестно откуда, экземпляр своей книги «Неонигилизм» и два томика П.А. Кропоткина и М.А. Бакунина, изданные в Лондоне в 1914 году. Впоследствии, эти книги фигурировали в следственном деле, как доказательство вины А.Н. Андреева. (31)  

После 8-месячного тюремного заключения Андреева и Гандлевскую отправили в ссылку, в Новосибирскую область, в Барабинскую степь, ограничив передвижения Дубровинским совхозом № 257, Усть-Таркского района. Лишённый пенсии 68-летний старик, привезённый в Сибирь в летней одежде, не получал даже пенсии, ни на какую иную работу, кроме как сторожем зернохранилища, его не приняли. От полной нищеты их спасали лишь навыки строителя, освоенные Андреевым ещё в семье. Здесь, в 1953 г., он встретил смерть Сталина. (32)  

В 1954 году Андреев и Гандлевская возвращаются из ссылки в Москву. 29 мая 1954 г. Гандлевская была реабилитирована постановлением Верховного суда СССР. Другим постановлением, от 2 июня 1955 г. с Андреева были сняты все судимости со всеми, связанными с ними ограничениями. (33) При поддержке товарищей по революционному движению, старых большевиков из Иваново-Вознесенска, за создание «представительского кружка» рабочих он получает статус персонального пенсионера союзного значения. Он не пользовался никакими материальными благами.

Андреев и Гандлевская жили в крохотной комнатке в коммунальной квартире. Но этот новый статус открыл для него архивы, дал возможность собирать материалы для воспоминаний, главной книги его жизни. В РГАЛИ и архиве Московского Историко-Литературного общества «Возвращение» сохранились папки с многочисленными материалами, собранными Андреевым для книги. Это – выписки из газет, воспоминаний, научных статей, монографий, архивных дел Департамента полиции. Видно, насколько скрупулёзно и добросовестно работал этот, уже далеко немолодой, переживший многолетние тюремные заключения, тюрьмы и ссылки, больной раком, человек. Поистине – надо было обладать колоссальной силой воли, быть необыкновенно целеустремлённым человеком, чтобы выполнить эту работу в таком возрасте. Ему удалось собрать все необходимые материалы. Был даже разработан план воспоминаний, написаны их отдельные фрагменты. (34) Однако Андрееву не суждено было написать свою главную книгу.

В 1950-е – 60-е гг. одним из близких друзей и помощников Андреева и Гандлевской становится С.П. Злобин, писатель-прозаик и поэт, классик советской литературы, участник Великой Отечественной войны, организатор антифашистского подполья среди военнопленных в немецких концлагерях. (35) Их дружба имела давнюю историю. Ещё в 1921 г. в Москве молодой студент Высшего Литературно-Художественного Института Степан Злобин становится одним из учеников Андреева, сторонником идей неонигилизма. (36) Одно из своих произведений начала 1920-х гг. под названием «Сказка», Андреев посвятил Злобину. (37) В 1924 г., за связи с Андреевым и выражение анархистских убеждений его исключили из института и сослали в Уфу. В 1950-е – 60-е гг. Злобин собирался воплотить «дорогого учителя», как он назвал Андреева в одной из поздравительных надписей, в образе Володи Шевцова, героя незавершённого романа «Утро века». В архиве РГАЛИ содержится папка материалов, собранных Злобиным и переданных Андреевым для этой книги. Среди них – рукописи теоретических работ Андреева, его автобиография, а также столь незаменимые для работы над историческим романом выписки из архивных материалов, журналов, газет, исторических исследований. (38)

Андреев продолжал борьбу в защиту чести погибших товарищей по анархистскому движению. Один из наиболее ярких примеров этого - борьба за восстановление доброго имени Марии Григорьевны Никифоровой, известной деятельницы анархистского движения, политкаторжанки, участницы знаменитого побега 13-ти политкаторжанок из Московской губернской женской тюрьмы, командира анархистских партизанских отрядов на Украине в 1918 – 1919 гг. (39)  

Начало этой истории положила публикация в 11 – 12-м номерах журнала «Новый мир» за 1959 г. воспоминаний участника гражданской войны Ст. Ракши «Турбаевцы» о военных действиях на Украине. Карикатурно изображая Никифорову и её бойцов, Ракша опубликовал ряд оскорбительных высказываний в её адрес: «Ну и собачья свадьба! За одной сукой сколько кобелей носится по степи!». (40) Кроме того, в воспоминаниях содержался и ряд мифов о деятельности отряда Никифоровой, в том числе, о якобы имевших место еврейских погромах, организованных её отрядом: «Объявилась у нас ещё какая-то Маруська Никифорова со своим летучим конным отрядом под чёрным знаменем анархии. …И под видом красного террора устраивала еврейские погромы».  

Андреев, близко знавший Никифорову, пишет письмо протеста главному редактору журнала, А.Т. Твардовскому. Мы приводим здесь полностью текст этого письма:

«Уважаемый тов. А.Т. Твардовский.
Обращаюсь к вам, как к главному редактору журнала «Новый мир», в котором, за 1959 г. в № 11 и 12 напечатаны воспоминания Ст. Ракши «Турбаевцы» в литературной обработке Е. Герасимова.
Прочитав эту «запись», я был поражён: как могли Вы допустить к печати оскорбительную отсебятину, по отношению некоторых лиц выведенных в ней? Неужели в материалах, претендующих на историчность событий и правдивость их, можно охаивать идейных людей?
На стр. 81, № 11-го, пишется:
«Маруська Никифорова… под видом красного террора устраивала еврейские погромы»; на стр. 84 читаем: … «Ну и собачья свадьба! За одной сукой сколько кобелей носятся по степи!»………
Маруся Никифорова лежит в земле, казнённая белыми в Севастополе в 1919 г., и не может дать оплеуху распоясавшимся дискриминаторам [вместо зачёркнутого «борзописцам» - Д.Рублёв]. В Севастополе, я видел стоявшую чугунную плиту – памятник с именами павших бойцов за свободу и среди них было имя Маруси Никифоровой!
Я знал Марусю Никифорову, и должен сказать, что внешний облик её, набросанный соавторами, не соответствует действительности, а внутренний – тем более!
Привожу некоторые документальные данные к биографии Маруси Никифоровой.
1. Центр. архив РСФСР, дело № 790, 1909 г. фонд 38, инвентарная опись 1. Из обвинительного акта по делу о побеге в ночь на 1-ое июля 1909 г. из Новинской женской тюрьмы в Москве, 13 политических ссыльнокаторжанок, в числе которых была Маруся Никифорова, ранее приговорённая к 20 годам каторжных работ.
2. Свидетельские авторитетные показания главковерха Антонова-Овсеенко В.А. из его книг – «Записки о гражданской войне. Т. II. г. Москва, 1924 г.»
Стр. 58, 65. «Выяснилось, что самим Муравьёвым был выслан на помощь Беленковичу, эшелон анархистов, под командой Маруси Никифоровой».
Стр. 66. «У ст. Хировки наступление гайдамаков отбито, особенно отличился отряд Маруси Никифоровой… у неё были храбрые ребята».
Стр. 67. «Беленкович, по указанию Муравьёва, предложил ей отправиться на фронт. Она предписание выполнила».
Стр. 161. «Маруся Никифорова в наступлении на Долгинино и Апостолово принимала участие в этой операции вместе с другими отрядами…»
Стр. 231. «Отряд Маруси только что проявил большую доблесть на Южном фронте и, не в пример прочим, шёл в Таганрог, с разрешения Главштаба, для пополнения».
Главковерх Антонов «отмечает, что отряд М. Никифоровой выказал революционную стойкость в жестоких боях на немецком фронте»… и «охаракеризовал его как «боевой отряд».
Я не буду больше останавливаться на фронтовых перипетиях отряда Маруси Никифоровой; пусть об этом говорит Антонов-Овсеенко.
Что касается соавторов «Турбаевцы», то им следует обнажить головы перед партизанской героиней, известной под именем «Маруси Никифоровой», или их писанину необходимо направить для рассмотрения на товарищеский суд Союза писателей. Не проходите мимо, товарищи!
9 мая 1960 г.
А. Андреев.
Адрес: г. Москва, В, 296, Молодёжная 5, кв. 59,
Андреев Андрей Никифорович». (42)  

В ответ Андрееву пришло приглашение на встречу от Е. Герасимова, записывавшего и редактировавшего воспоминания Ст. Ракши. Воспоминания в это время готовились к выходу в «Воениздате» в виде книги. Неизвестно, состоялась ли встреча Андреева с Герасимовым, однако, протест Андреева не дал результатов. Как видно из материалов переписки Андреева и Герасимова, Ракша и руководство «Воениздата» отказались от изъятия из текста «подлой характеристики» Никифоровой. (43)  

В 1950-е – 60-е гг. Андреев продолжает теоретическую разработку идей «неонигилизма». К числу его работ этого периода относятся: «Квадратура круга жизни», «Что такое неонигилизм?» (датирована 1 марта 1954 г.) (44), «О прошлом» (апрель 1955 г.). (45) Все они, к сожалению, остались в рукописях.  

В своих трудах он пытается понять будущее анархизма. Анархистов, ведущих в странах Запада преимущественно пропагандистскую работу против существующей системы общественных отношений, Андреев обвинял в соглашательстве с буржуазией. Тактике, направленной на подготовку социальной революции, намеченной на отдалённое будущее, Андреев противопоставлял повседневное «разливание революционной энергии», организации «перманентных толчков», направленных на то, «чтобы разбудить дремлющих ещё», «пропаганда действием, как индивидуальным, так и массовым»: «Неонигилизм… проявляет себя в странах капитализма в разливании революционной энергии, бойкотом производства всякого рода оружия по уничтожению трудящихся; он отказывается идти в армию и строить тюрьмы и церкви; он экспроприирует экспроприаторов, не ожидая санкции большинства, не ожидая последнего решительного боя; он организует показательные суды над проповедниками атомной и бактериологической войны; он саботирует социал-демократический запрет на ликвидацию отдельных матёрых двуногих зверей, впившихся в живое тело народа и сосущих его кровь…». (46)

Надеясь, что «разлитые», децентрализованные действия перерастут со временем в анархистскую социальную революцию, Андреев видел её «репетицию» в происходивших в 1920 – 50-е гг. в Италии, Испании, Франции захватах предприятий и земли пролетариями, во всеобщих забастовках.

В отношении СССР, Китая и стран «народной демократии» точка зрения, выраженная в трудах Андреева, прежде всего, в «Квадратуре круга», нуждается в глубоком анализе. Поначалу может показаться, что он апологетизирует советский строй. Но его, с виду апологетические, строки, наполнены издевательским обыгрыванием идеологических штампов:

«Страна Советов, волею судеб и народа, является революционным костром, пламя которого распространяется всё шире и шире, от него загораются и безусловно сгорят все фашистские и капиталистические государства и от них останется лишь музейные пепел. 

«Государство» характеризуется тем, что в нём существовали классы и существуют ещё, верхи и низы, владыки и невольники, управляющие и управляемые. «Государство – это я», утверждал король французский, считая себя признанным выразителем интересов верхушки.
«Государство – это мы», сказано от имени пролетариата, когда была уже, почти, закончена классовая борьба, но когда ещё нужен был «аппарат насилия»; а с того времени, как в СССР нет больше классов, нет над кем властвовать и диктаторствовать, не нужен и орган насилия, значит нет и государства, а имеется нечто новое – содружество трудящихся, с пережитками, конечно, не ликвидированными ещё, атавистическими надстройками: назначенство вместо выборности, образование подначального «класса» «простых людей», рост тюрем, лагерей и соответствующих им институтов, существование одной партии, размножение начальства с оперением их разными бирюльками, ментиками, позументиками, порождающими тщеславие, чванство, появление коммунистов – «рантье», имеющих на текущем счету по несколько сот тысяч рублей…

«С каждого и каждому по способностям», - вот оценка человека в первой стадии коммунизма.
Но, т.к. особые способности заложены у нас природой и даны они не каждому, то образуется слой счастливчиков, требующих за это, для себя привилегий, за счёт обездоленных, несчастливчиков, конечно. 

Наконец, есть с хитро-мудрыми способностями, хамелеоны, приспособляющиеся и проскальзывающие в господствующую партию и тем добивающиеся тоже преимущества в виде команд.[ных] высот, бытовых благ и подкожного жира, такого, когда кожа теряет совершенно способность краснеть и её заменяет партбилет, - это советские бизнесмены, фактически ничем не отличающиеся от американских». (47) 

Его работы полны критических замечаний в адрес сложившейся в СССР системы общественных отношений и идеологии. Советский Союз, с его точки зрения - капиталистическое государство, управляемое «советскими бизнесменами» (номенклатурой). (48) Поэтому «в СССР анархисты загнаны на дно социальной пирамиды, задушены большевиками и бесстыдно оклеветаны и затравлены монополистической печатью». (49) Указывал он и на то, что сталинский тоталитаризм и соглашательская по отношению к буржуазии политика компартий и социал-демократии, имеют корни в истории РСДРП: «…даже социал-демократы большевики, до Октября 1917 года, были также соглашателями, пока не оказались на вершине социальной пирамиды, и это только после того, когда пролетарий гневно стал рвать вражеские путы… Из соглашательство оправдывало как «историческую», так и политическую необходимость вхождения в Учредительное собрание, в Государственную Думу, а ныне, за границей – вхождение в коалиционное правительство. Манипулирование диалектикой – время камни собирать, время – метать их, всегда и всё могло безответственно оправдывать или осуждать…». (50)  

Отмечая сложившееся на международной арене разделение политических сил вокруг двух коалиций великих держав, он надеялся на эволюцию политического строя СССР в направлении консенсуса с другими левыми силами. В условиях борьбы с капиталистическим окружением, создавая блок левых сил на Западе, «большевики образумятся наконец, прекратят травлю и преследования анархистов». Надо признать, что подобные идеи Андреева были очевидно утопичны. Конечно, компартии в странах Западной Европы, Азии, Латинской Америки, допускали коалицию с другими левыми силами. Порой даже с анархистами платформистского толка, как это было с лидером французских платформистов Ж. Фонтени. Но никакой речи о таком союзе в странах, где компартии обладали всей полнотой государственной власти, не шло. В лучшем случае левые силы, имевшие влияние до прихода компартий к власти, после чистки их рядов, сохраняли право на формальное существование в рамках «Народных фронтов» и небольшую квоту мест во властных структурах. Так было в Польше, Чехословакии, Болгарии, Вьетнаме, и даже – в КНДР и КНР. Но это не касалось анархистов. В Восточной Германии, Болгарии, Польше их организации разгромили ещё в 1945 – 1949 гг. На Кубе правительство Ф. Кастро и Э. Че Гевары анархистов расстреливало и отправляли в тюрьмы. 

Советское же руководство, не имевшее в 1950-х – начале 1960-х гг. значимой политической оппозиции в стране, считало, что навсегда покончено с анархистам и каким-либо ещё левым партиям, от которых остались лишь небольшие группы в эмиграции и несколько десятков старых активистов, избегавших какой-либо политической деятельности. 

Андрей Никифорович Андреев умер в 1962 г., в Москве, в возрасте 80 лет. На его похоронах выступили с речью писатели С.П. Злобин и Ю.О. Домбровский. Текст выступления Домбровского до нас не дошёл. Текст речи С.П. Злобина сохранился и в виде черновиков, и в оригинале. В этот текст он вставил отрывки из песни «Марш анархистов» («Споёмте же, братцы, под громы ударов!»): «И вот, под взрывы и пули, под пламя пожаров, вскипела рабочая революция – проснулась, восстала рабочая воля»; «Он слышал их стоны, которые витали под небом России. Он знал, как их много, нуждою забытых, погибших в острогах, на плахах убитых»; «Их много, о, правда, служивших тебе и павших в геройской неравной борьбе». (51) 

Зора Борисовна Гандлевская, пережившая на 25 лет Андрея Андреева, в 1960-е – 80-е гг. стала участницей диссидентского движения. По воспоминаниям историка Антонова-Овсеенко, близко знакомого с Гандлевской, в 60 – 70-е гг. «её скромная комнатка в коммунальной квартире в конце Комсомольского проспекта стала одним из центров самиздата». По признанию того же Антонова-Овсеенко, в квартире Гандлевской хранилась, перед отправкой в Англию для издания, рукопись книги Р.А. Медведева «К суду истории». В круг её общения в эти годы входили многие советские политзаключённые. Такие как Б.А. Бабина, Е.С. Гинзбург, З.Д. Марченко, И.П. Алексахин… Особая дружба связывала её с известным историком российского анархизма Н.М. Пирумовой и основателем Московского историко-литературного общества «Возвращение» С.С. Виленским, которому она передала архив своего мужа. (52) 

Из поколения российских анархистов 1900-х – 1920-х гг. Андреев и Гандлевская – входят в число наиболее ярких деятелей движения. Они оказались одними из немногих, кто уцелел в годы сталинских репрессий, не утратив веры в воплощение идеалов своей молодости. Живя в эпоху сталинских репрессий, хрущёвской «оттепели», брежневского «застоя», российские анархисты продолжали сопротивление диктатуре большевистской партии возможными для того времени методами. В эпоху сталинских репрессий для этих людей важнее всего было выжить духовно, сохранить честь анархиста и политзаключённого. В период оттепели выжившие анархисты, по мере возможности, боролись за восстановления подлинной истории российского анархизма. Андреев всерьёз рассчитывал, что удастся издать его мемуары в СССР. В 1950 – 60-е гг. он даже пытался осмысливать будущее анархизма. В конце XX в. среди людей, возрождавших российский анархизм, уже не было представителей анархистской культуры начала XX в. В СССР эта традиция закончилась со смертью А.Н. Андреева и З.Б. Гандлевской. Хочется верить, что их подвижничество оставит след и в современном анархизме.

Автор: Дмитрий Рублёв

Примечания

1. Антология сербской поэзии. М. 2004. С. 54 – 55.

2. Серж В. От революции к тоталитаризму: воспоминания революционера. Оренбург. 2001. С. 19.

3. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 96 – 96об.; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь №ЗБ1. Л. 1.

4. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 96об.

5. Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 2. Л. 4.

6. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л.96 об - 97.

7. Там же. Л. 97 – 97 об.

8. Там же. Л. 98; Андреев А.Н. «Свобода внутри нас». К истории анархического движения в Севастополе после революции 1905 // Михаилу Бакунину. 1876 – 1926. Очерки истории анархического движения в России. Сборник статей под редакцией Алексея Борового. М. 1926.С. 307 – 308; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 4. Лл. 3 – 3 об.

9. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 98 – 98 об; ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Л. 23 об – 24; Попова В. Динамитные мастерские 1906 – 1907 гг. и провокатор Азеф // Бескорыстные убийцы. Женщины-террористки в России. Р.-н.-Д. 1996. С. 205 – 206, 231; Савинков Б.В. Воспоминания террориста. Конь бледный. Конь вороной. М. 2004. С. 268.

10. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 98об, 100; Андреев А.Н. «Свобода внутри нас». К истории анархического движения в Севастополе после революции 1905. С. 308; Анархисты. Документы и материалы. 1883 – 1935 гг. В 2 тт. Т.1. М. 1998. С. 349, 351 – 356, 361 - 373.

11. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 100 - 101; Андреев А.Н. «Свобода внутри нас». К истории анархического движения в Севастополе после революции 1905. С. 309 – 311.

12. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 100 об., 102; ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Л. 24 об; Андреев А.Н. «Свобода внутри нас». К истории анархического движения в Севастополе после революции 1905. С. 311 – 313; Его же. Се человек. Киев. 1918. С. 46 – 48.

13. Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 2. Л. 1; Андреев А.Н. Неонигилизм. Петроград. 1922. С. 20 – 24, 34, 40 - 51.

14. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 102 - 102 об; ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Л. 24 об.; Андреев А.Н. Неонигилизм. С. 10; Свобода внутри нас. Журнал Киевской Ассоциации Свободных Анархистов. № 1. 1917.
15. Антонов-Овсеенко А.В. Враги народа. М. 1996. С. 261.

16. Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 2. Л. 36; ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Л. 24 об.

17. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Лл. 102 об – 103; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 2. Л. 1.

18. ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Лл. 13 – 14 об., 24 – 25; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 1. Лл. 6 – 10, 14.

19. ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Лл. 13 – 14 об., 24 – 25; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 1. Лл. 6 – 10.

20. Должанская Л.А. «Я был и остался анархистом»: судьба Франческо Гецци (по материалам следственного дела) // Пётр Алексеевич Кропоткин и проблемы моделирования историко-культурного развития цивилизации: материалы международной научной конференции. СПб. 2005. С. 243 - 244; ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1. Ед. хр. П-27002. Лл. 161, 164.

21. Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26; Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 1. Лл. 15 – 16; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 2. Л. 26. ГАРФ. Ф.533. Оп. 3. Ед. хр. 80. Лл. 13 – 14 об., 24 – 25.

22. ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1. Ед. хр. П-27002. Лл. 161, 164.

23. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 106; Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 1. Лл. 16 – 17, 19; Антонов-Овсеенко А.А. Враги народа. С. 263; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. К автобиографии Андрея Андреева. Л. 8.

24. Архив МИЛО «Возвращение». Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 1. Лл. 20 – 24; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. К автобиографии Андрея Андреева. Лл. 8 – 9.

25. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Лл. 106 – 107; 8 Архив МИЛО «Возвращение».Оп.П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. К автобиографии Андрея Андреева. Л. 9, 26; Архив МИЛО «Возвращение». Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. Тетрадь № 1. Лл. 24 – 25.

26. Там же. Лл. 29 — 35.

27. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Лл. 106 – 113 об.

28. Там же. Л. 107об.

29. Там же. Лл. 107об – 108.

30. Часть текстов писем Андреева и ответов на них см.: Антонов-Овсеенко А.B. Враги народа. С. 264 – 272.

31. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 108.

32. Там же. Л. 111об.; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. К автобиографии Андрея Андреева. Л. 39; Антонов-Овсеенко А.В. Враги народа. С. 264.

33. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 192; Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 2. К автобиографии Андрея Андреева. Л.10.

34. Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед. хр. 1 – 5.

35. Смирнова-Козлова А. В Брюсовском институте. Записки современницы. М. 1998. С. 171 – 172; РГАЛИ. Ф.2175. Оп. № 5. Ед. хр. 65. Лл. 1 – 1об.

36. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. 5. Ед. хр. 58. Л. 3.

37. Андреев А.Н. Неонигилизм. С. 80. – «Посвящается З……у» - написал Андреев под заглавием этого произведения. По всей вероятности, именно Злобина имел в виду Андреев.

38. См.: РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80.

39. См. подробнее о Никифоровой: Кривенький В.В. Никифорова // Политические партии России. Конец XIX – первая половина XX века. Энциклопедия. М. 1996. С. 395; Леонтьев Я.В. Чёрная тень революции. Атаманша Маруся Никифорова // Политический журнал. 13 июня 2006 г. № 21 (116). С. 77 – 81.

40. Ракша Ст. Турбаевцы. Литературная запись Е. Герасимова // Новый мир. № 11. Ноябрь 1959 г. С. 84.

41. Там же. С. 81.

42. РГАЛИ.Ф. 2175.Оп. № 5.Ед. хр. 93. Лл. 1 - 2.

43. Там же. Л. 2.

44. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Л. 11об.

45. Архив МИЛО «Возвращение». Оп. П 16 – 26. Фонд: Андреев А.Н. Ед.хр. 4. Л. 5 об.

46. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. № 5. Ед. хр. 80. Лл. 8об, 7об – 8.

47. Там же. Лл. 112 – 112об.

48. Там же. Л. 10 – 10об.

49. Там же. Л. 9.

50. Там же. Лл. 5 об – 6.

51. РГАЛИ. Ф. 2175. Оп. 5. Ед. хр. 58. Лл. 2об, 3об.

52. Антонов-Овсеенко А.В. Враги народа. С. 273.

Выходные данные: опубликовано в сборнике «Прямухинские чтения 2007» (Тверь, 2008). С. 135-145.