Монополия на безопасность: что стоит за слухами о создании Министерства государственной безопасности (МГБ)

Концепция «русского ФБР», разработанная главой СК Александром Бастрыкиным «под себя», вполне может быть реализована под крышей ФСБ.  Уже 17 лет Россией руководят выходцы из КГБ СССР. Они везде: в политике, в бизнесе, в общественном секторе. Они возглавляют службы экономической безопасности в большинстве банков и руководят важнейшими управлениями в силовых ведомствах. В регионах молодые выходцы из госбезопасности становятся министрами и главами различных агентств. Как правило, это те, кто в начале 2000-х осознанно выбрал построение карьеры через ФСБ. Очень часто это дети бывших советских чекистов.

Сегодня ФСБ, как пылесос, собирает в режиме нон-стоп всю информацию, какую только можно, запускает самые разные процессы (как общественно-политические, так и уголовные) и управляет ими. Юристам в работе часто попадаются вежливые письма начальников региональных управлений ФСБ местному прокурору или начальнику полиции с просьбой на кого-то обратить внимание. Заканчиваются такие просьбы, как правило, административными и уголовными делами, исками с гарантированным результатом.

Чекисты давно уверовали в собственную избранность. Но что же происходит сейчас? Что означает информация о планах Кремля по созданию в России Министерства государственной безопасности

ФСБ выходит из тени

Сначала органы безопасности тщательно скрывали свою причастность к тем или иным событиям. Затем перестали стесняться, хотя и продолжали действовать чужими руками: полицейский центр «Э» и Следственный комитет России работали против оппозиционеров, экономические подразделения полиции — против бизнесов, прокуратура и Минюст — против неправительственных организаций, ФСИН — против уже осужденных активистов. 

Потом все чаще ФСБ стала мелькать в кадрах оперативной съемки, наряду с другими игроками — СКР и МВД. Известна показательная история, произошедшая с нынешним замглавы Следственного комитета России Игорем Красновым. В 2009 году он возглавлял расследование убийства адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Спустя десять месяцев после убийства оно было раскрыто благодаря длительной прослушке на квартире пережидавших активный период следствия неонацистов. Краснов вместо того, чтобы бежать докладывать Александру Бастрыкину об успехе, занялся фиксацией полученных доказательств. В результате ФСБ, обеспечивавшая оперативное сопровождение, его опередила, и Путину о раскрытии резонансного убийства доложил Александр Бортников. Краснова за тот эпизод тогда чуть не уволили. 

В последние год-полтора сотрудники ФСБ стали обязательными участниками длинной череды оперативных съемок задержания высокопоставленных чиновников. Фигурантами уголовных дел становятся губернаторы, руководители федеральных ведомств и их заместители, крупные бизнесмены с обширными связями в чиновничьей среде. Заведомо неприкосновенные в прошлом «сословия» стали на глазах публики утрачивать иммунитет от посадок. Пиком, безусловно, стали аресты генералов СКР и полковника полиции Захарченко. Вся борьба с коррупцией теперь прочно ассоциируется исключительно с ФСБ. В том числе потому, что она сама ни в одном сравнимом по масштабам скандале не замечена. 

Однако собрать компромат и красиво его реализовать путем задержания с поличным недостаточно. Нужно процессуально грамотно оформить уголовное дело, нужно убедительно (особенно по громким делам) поддержать обвинение в суде, нужно, в конце концов, проследить за обвинительным приговором. И если с последней частью «контора» довольно успешно справляется, то остальному все последние годы препятствовало сопротивление следствия, до сих пор активно игравшего роль самостоятельного игрока.

Разгром конкурентов

Именно за противодействие расследованию дела Шакро Молодого арестовали генералов СКР. Именно за содействие фигурантам коррупционных дел губернатора Коми Вячеслава Гайзера задержали полковника Захарченко. Обе истории — провалившиеся попытки сопротивления внезапно заявившей о своей монополии на уголовный процесс в России ФСБ. 

Владимир Маркин незадолго до своего громкого увольнения успел заявить о слабости уровня следствия в ФСБ и безусловных преимуществах СКР в сфере расследования коррупционных преступлений. Эта попытка апеллировать к былой монополии СКР на расследования преступлений была адресована, безусловно, президенту. Но это был и вызов в адрес ФСБ, которая с этого года стала активно подминать под себя следственную функцию.  

Появились сообщения, что ФСБ активно и довольно давно прослушивает огромное количество телефонов крупных чиновников и бизнесменов без каких-либо судебных решений. И не из-за того, что суды могут отказать, а чтобы не было никаких утечек. 

Непосредственно перед масштабной дискредитацией МВД и СКР с поляны силовиков были удалены два игрока — Госнаркоконтроль (ФСКН) и Федеральная миграционная служба. Виктор Иванов уже год к тому времени был «хромой уткой»: решение о ликвидации ФСКН было принято еще в начале 2015 года, но он вымолил отсрочку его исполнения, первым распространив информацию о ликвидации ведомства и катастрофичности этого решения. 

Тут надо вспомнить 2007 год и столкновение ФСБ, которую тогда возглавлял Николай Патрушев, с ФСКН во главе с Виктором Черкесовым. Тогда Госнаркоконтроль почувствовал себя достаточно влиятельным, чтобы выступить против ФСБ. О том, что он проиграл, стало понятно в момент выхода знаменитой статьи Черкесова про «чекистский крюк». Все последующие годы нарковедомство постепенно ослабляло свое влияние, но все же по закону оставалось одной из трех госструктур, которые могут осуществлять оперативно-разыскную деятельность, организовывать прослушку, слежку и применять другие способы негласного сбора информации. 

После ликвидации ФСКН и ФМС к лету 2016 года была создана Национальная гвардия, оттянувшая на себя полмиллиона сотрудников полиции и значительную часть бюджета МВД. Росгвардии в ближайшие годы явно предстоит решать важные политические задачи. Кроме того, она забрала у МВД главный источник внебюджетного финансирования — вневедомственную охрану. По сути, полицию лишили любых «левых» неконтролируемых доходов, тем самым резко снизив ее самостоятельность и повысив контроль. 

Таким образом, к лету 2016 года поляна игроков была зачищена и были созданы условия для атаки на главных оппонентов монополизации уголовного процесса в руках ФСБ — МВД в части оперативно-разыскной деятельности и СКР в части следственной.

Предпосылки «силовой» реформы  

На сегодняшний день картина такова: 

1. ФСБ открыто претендует на монопольное право осуществлять оперативную и следственную работу как минимум по категориям политически значимых уголовных дел. Вряд ли ей интересно тянуть уголовные дела о кражах, хранении наркотиков и бытовых убийствах. 

2. Денег в бюджете все меньше, что требует экономии и повышения эффективности, а значит — сокращения штатов и устранения дублирования государственных функций.   

3. Страна вошла в избирательный цикл, Кремль довольно легко решил тактическую задачу поддержания контроля за парламентом. Теперь предстоит предотвратить риски турбулентности в преддверии выборов президента. И речь вовсе не о возможной публичной конкуренции, а, конечно, о подковерной борьбе за близость к будущему главе государства. Будь то Владимир Путин или кто-то из преемников. 

4. С 2012 года, когда либерализм Медведева сменился консерватизмом Путина, конфигурация игроков существенно сменилась, сформировались новые группы интересов и центры влияния, потерпели поражение в кулуарных боях другие. Возникла потребность законодательной фиксации и организационного оформления нового баланса сил. 

Новый порядок 

Все эти предпосылки уверенно приводят к необходимости системных организационных преобразований в правоохранительной сфере. Не стоит обманываться «страшным» названием «МГБ», вполне возможно, речь идет о более глубокой и продуманной реформе. А утечка информации могла быть организована не столько ее сторонниками, сколько, наоборот, противниками. 

Например, буквально на прошлой неделе МВД представило законопроект о создании муниципальной милиции. Передача груза 90% дознания и следствия по разным незначимым уголовным делам на местный уровень с возложением одновременно и нагрузки на муниципальные и региональные бюджеты вполне отвечает всем перечисленным выше предпосылкам. 

Вполне оформленная Александром Бастрыкиным «под себя» концепция русского ФБР вполне может быть реализована либо под крышей ФСБ, либо путем создания нового ведомства с оперативными и следственными полномочиями по наиболее значимым категориям преступлений против федеральной власти. То есть вырисовывается классическая дуалистическая американская система: федеральное силовое ведомство, наделенное слитыми оперативно-следственными полномочиями по делам национального уровня, плюс местная муниципальная полиция, работающая по львиной доле преступлений местного значения.  

В дополнение к этому можно ожидать слияния Генпрокуратуры и Министерства юстиции по тому же американскому образцу с упразднением последнего (прокуратуру упразднить сложнее, она в Конституции упомянута). Также можно ожидать возвращения спасателей и пожарных в лоно Министерства обороны. ФСИН все равно останется полусамостоятельной структурой, возможно, в рамках объединенной прокуратуры и Минюста (отделения тюремного ведомства от следственных требует членство России в Совете Европы).

В итоге вся силовая картина получится и дешевле, и сердитее. Экономия на сокращении штатов, упразднении дублирующих функций вполне покроет расходы на саму реформу. Самое интересное, что она может реально стать значительно более эффективной. В условиях, когда власть в стране прочно принадлежит одному конкретному сословию, говорить уже приходится не о коррупции, а о некоем общем порядке вещей. Коррупция теперь — воровство у этого сословия, которому по умолчанию принадлежит все.

Павел Чиков

Глава международной правозащитной группы "Агора"

Источник