Дискуссионный текст немецкого анархо-синдикалиста Гельмута Рюдигера написанный в 50-е годы приобрёл новую актуальность сегодня.
Недавно в обзоре положения в небольшой среднеевропейской стране один революционный синдикалист жаловался на обуржуазивание местного рабочего движения, т.е. рабочих, а не их предводителей. Положение их довольно хорошее, – как пишет автор, одна их часть живёт в относительном достатке, они больше ничего не хотят слышать о наших методах борьбы. Но времена могут измениться. Если жители наших колоний восстанут, рухнут основы нашей экономики, массы снова окажутся отброшенными в бедность и начнут тогда бороться, используя наши классические формы действия.
Этот образ мысли не нов. Я встречал одного французского синдикалиста, замечательного интернационалиста и революционера, возлагавшего все свои надежды на пробуждение рабочих на одно единственное событие: на грядущий великий американский кризис. Эту надежду он разделял с господами из Кремля, но с одним отличием: он, конечно, надеялся, что мировой кризис сметёт и российскую систему. В Швеции тоже можно слышать голоса, говорящие: у теперешней рабочей молодёжи все хорошо, но как только снова нагрянет безработица, вот тогда она очнётся и начнёт бороться. Все эти размышления содержат в себе полусознательное желание ухудшения социальной ситуации. Чисто психологически такую позицию можно понять; но с понимаемым позитивно, устремлённым в будущее синдикализмом она не имеет ничего общего.
Нам следует посмотреть в лицо некоторым новым фактам. Во-первых, современная социальная политика оказывает умиротворяющее действие. Как в более-менее социал-демократической Швеции, так и в либерально-капиталистической Бельгии страсть рабочих к борьбе ослабла. Если можно достичь дальнейших социальных и экономических улучшений реформистским путём, то их, определённо, предпочтут революционным приключениям. То, что рабочие как целое, как класс, не являются исторически-революционными в смысле известных старых теорий, можно увидеть во всех индустриализированных странах.
Лишь меньшинства придерживаются радикальной и революционной мысли. Далее: эти меньшинства тоже понимают сегодня, что политические и социальные катастрофы не вызовут неизбежного пробуждения вольнолюбивых, конструктивных инстинктов и способностей. Величайшая социальная революция нашего времени, которая вначале тоже обладала вольнолюбивыми чертами, деградировала до неслыханных форм террора и тоталитаризма.
Было одно революционное исключение, хотя этот эксперимент не мог быть доведён до конца: Испанская революция, приведшая в 1936-м году к всеобъемлющему конструктивному вмешательству масс. Эти массы воплощали те идеи, под впечатлением которых они находились на протяжении шести десятилетий революционной борьбы и конструктивного мышления. Подобных предпосылок не существует в других странах и почва для подобных тенденций исчезает в такт с социальным прогрессом и экономическими улучшениями. Но это не означает, что синдикалистская деятельность стала бессмысленной. Напротив: синдикализм — это более, чем теория об определённых формах прямого действия в развивающихся странах.
В-третьих: учение об обостряющихся противоречиях и грозящих конфликтах между капиталистическими странами, а также о всё более глубоких, всё чаще возникающих опустошающих экономических кризисах, игравшее значительную роль в более старых социалистических теориях, сегодня более не подтверждается реальностью. Кремль, кстати, всё ещё строит свою стратегию на этой теории — и не только в пассивном ожидании. Его «пятые колонны» по всему миру делают всё, что могут, чтобы сохранить или создать условия, в которых тоталитарные революционеры могут ловить рыбку в мутной воде. И это они могут делать сегодня в любой революционной ситуации. Они занимались этим довольно успешно даже в совершенно не коммунистической Испании времён гражданской войны.
И даже если мы согласимся с тем, что интернациональный капитализм далеко ещё не прошёл через свой последний кризис и ещё слишком далёк о того, чтобы быть стабильной системой, факт тот, что мировой опустошающий кризис 1929-го года не повторился. Как американский, так и европейский капитализм готовы сегодня – иначе, чем 26 лет назад, отреагировать защитными мероприятиями на многочисленные экономические помехи, постоянно возникающие в различных странах. Это случалось уже много раз. Это не только вмешательство государственных аппаратов в экономические дела в рамках отдельных стран, которые играют тут большую роль. Экономика Европы и атлантического мира включена сегодня в огромную сеть над-национальных организаций и учреждений, которая значительно помогла избежать кризисов и повысить интернациональную продуктивность. Шведский профессор Свен Нильсон, один из лучших специалистов в области международного сотрудничества, недавно ясно указал на эти связи.
Мы не знаем, как будет происходить дальнейшее экономическое развитие. Как синдикалисты, мы тоже рассчитываем на кризисы и нисколько не отказываемся от революционной перспективы, но мы, насколько возможно, хотим действовать в рамках демократических правовых норм. Революционные ситуации с реальными социальными возможностями могут возникнуть снова. Но нет причины выстраивать перспективы непосредственной работы в будущем на теориях грядущих катастроф.
Мы говорим тут об экономических фактах только при одном условии — что не случится войны, которая, конечно, изменит всё, но ничего не улучшит. Но Бельгия, к примеру, может уверенно продержаться и без Конго, равно как и Швеция со Швейцарией являются процветающими странами без необходимости эксплуатировать колонии. США пережили политический кризис после окончания колониальной войны, и многое указывает на то, что страна переживёт и экономический кризис, который возник бы после столь желаемого нами международного разоружения. Но если возникнет ситуация хаоса и перекинется на другие страны, то будет мало причин для предположения, что тогда высвободится бакунинская «творческая страсть» или в ходе диалектического процесса по Марксу из краха родится лучшее общество.
Как социалисты, мы, кстати, никогда не должны жаловаться, что у людей всё слишком хорошо. Не было ли это смыслом всех стараний, чтобы всё было хорошо? Вместо того, чтобы тосковать по прошедшим героическим временам, синдикалисты могут бороться лишь за то, чтобы условия стали ещё лучше. И даже если жизнь во многих странах стала лучше и определённые былые риски, кажется, исчезли, в мире не было воплощено ни одного требования социализма, не было сделано ни единого шага к обществу свободных и равных производителей, к которому стремилось рабочее движение. Или — это были довольно скромные шаги.
Синдикализму не нужно возвращаться к старой и бесплодной теории катастроф, чтобы жить дальше и найти новые возможности. Напротив, он должен помочь стабилизировать общественные условия. Под этим мы, как синдикалисты, подразумеваем не стабилизацию капитализма. Тот порядок вещей, при котором, например, частные предприниматели, когда им заблагорассудится, могут выгнать на улицу полмиллиона рабочих, стабильным порядком не является. Экономика должна консолидироваться, эффективность производства должна повыситься при помощи разумного вмешательства трудящихся в интересах масс. При этом нужно идти, в рамках возможного, демократическими путями, или нужно стремиться к демократии, избегать развития диктатур. И те синдикалисты, которые хотят идти дальше, чем массы и сегодняшняя молодёжь, не должны отрываться от масс или подниматься над ними, не должны желать, чтобы живущие сегодня поколения снова вверглись в нищету раннего капитализма – и тем более, работать на эту перспективу.
Кроме синдикалистов есть и другие, стремящиеся к структурным реформам общества в пользу социального прогресса. Но особой задачей социализма синдикализма является поддержка социалистического требования свободы и идеи федеративного самоуправления вместе с соответствующими методами действия: идея солидарного хозяйствования в отличие организуемого менеджерами и технократами авторитарного мирового порядка.
Перевод – ndejra
