Израильский анархист Игаль Левин написал неплохую статью против необольшевиков. Я не собираюсь тут обсуждать большевистских оппонентов Игаля. С ними все более-менее ясно. Однако же, будучи согласен с Игалем в значительной степени, я не считаю его правым во всем. В чем именно он не прав, на мой взгляд, и почему это очень существенно?
Либертарный или антиавторитарный социализм (или анархизм) - это система, при которой самоуправляющиеся коллективы трудящихся (производственные и территориальные) контролируют производство и распределение благ, и более того, управляют всей общественной жизнью. Да, это - федерализм, широчайшая местная автономия, когда люди на своих производственных и территориальных собраниях (оккупаях\майданах) принимают удобные им решения. Да, из единого центра невозможно принимать решения по вопросам управления регионами - это привело бы лишь к хаосу и бюрократическому застою, если бы центральный конгресс делегатов местных коллективов, скажем, Испании, принялся бы решать вопрос об устройстве молокозавода в Барселоне или отдельной свинофермы под Сарагоссой. И тут Игаль совершенно прав, отстаивая федерализм.
Но с другой стороны, требуется создать общие для всех местных коллективов объекты федерального значения: крупные предприятия (например, металлургические заводы), университеты, железные дороги, производство новейших приборов. Вопросы регулирования работы таких предприятий (разумеется, с учетом мнений их автономных коллективов), а так же общие вопросы управления большими территориями должны, по всей видимости, решаться на съезде делегатов местных общин (с обязательным наказом от этих общин) и исполнительными органами данного съезда, а так же на референдумах. И вполне может возникнуть такая ситуация, когда большинство делегатов местных общин выскажется за увеличение или сокращение каких-то производств, что совершенно не устроит меньшинство. Однако, не всегда может быть принято решение, которое устроит всех, и не обязательно меньшинство сохранит при этом право делать все, что ему угодно. Это может быть экономически невозможно. Скажем, если коллектив большого металлургического завода или электростанции самовольно примет решение о радикальном сокращении производства (ибо так ему выгодно) без учета мнения других коллективов и без согласования с ними, итогом может стать настоящая экономическая катастрофа в масштабах страны. И этого Игаль в своих рассуждениях не учитывает.
Или же, представим себе, например, город, в котором большинство работников хочет самоуправления и либертарного социализма, а меньшинство не хочет (например, Барселона 1936 г). Вы не можете строить либертарно-социалистические отношения, позволяя меньшинству на данных фабриках творить все, что его душе угодно, например объявить свои цехи автономными от самоуправляющегося завода и находящимися под властью собственника или чиновника. В таких ситуациях, все, что возможно, это лишь предоставить меньшинству право на критику решений большинства.
Совершенно то же самое относится к политическим, законодательным и военным вопросам. Мне непонятны замечания Игаля Левина об испанских анархистах. Да, они не могли взять политическую власть в Испании, будучи там меньшинством во время революции и гражданской войны 1936-1939 гг (точнее, это превратило бы их в большевиков, в эксплуататоров, навязывающих свою волю абсолютному большинству несогласных испанцев). Но в Барселоне-то и прилегающих к ней районах Каталонии (где у анархистов в 1937 г было 600 тыс активистов), а так же в проанархистском Арагоне это можно было сделать (возможно, при поддержке левейших течений рабочих-социалистов)? И в этом не было бы ничего авторитарного, поскольку такова была воля большинства трудящихся в этих регионах. Я никак не пойму, почему большинством можно принимать экономические решения, а политические, военные и законодательные - нет?
Конечно, общественный строй, который сформировался бы в этом случае, не был бы чистым либертарным социализмом (анархизмом). Многие вопросы решало бы грубое арифметическое большинство, оставляя меньшинству лишь возможность критики. Можно было принять большинством решение о внедрении либертарного социализма и проводить эту линию на фабриках, заводах и полях в Барселоне, Арагоне, некоторых частях Каталонии и Валенсии. Создать экономические советы делегатов, в которых представители самоуправляющихся коллективов принимали бы хозяйственные решения. Точно так же, политические советы делегатов принимали бы законодательные решения (всюду и всегда на основе наказов местных собраний). И наконец, совет добровольческих милиций\ополчений (совет полевых командиров), принимал бы военные решения. Все три ветви либертарного управления тесно сотрудничали бы между собой.
Кроме того, в экономике годами сохранялись бы элементы рыночных отношений, пока не было бы закончено долгое и трудное дело - строительство экономической системы, при которой производство строго ориентировано на удовлетворение потребностей населения. (Потребности, выявляемые на собраниях территориальных общин, легли бы в основу планов развития производства, причем территориальные собрания и их делегаты управляли бы хозяйством вместе с делегатами самоуправляющихся производств и производственными собраниями). Такие или похожие переходные системы поддерживались некоторыми анархистами и революционными синдикалистами, а так же левыми эсерами (особенно, Исааком Штейнбергом), эсерами-максималистами и другими социально-революционными и либертарными течениями начала 20-го столетия. И иного выхода я не вижу.
Так же, иногда приходится идти на временные военные соглашения с малоприятными и враждебными силами. Например в Испании времен гражданской войны - с Республикой. Ради борьбы с общим, более опасным врагом. Но это должно быть в идеале больше похоже на то, что делают сегодня курды сирийского региона Рожава, а не на то безобразие и фактическую сдачу врагу (Республике), которую сотворили испанские анархисты.
Я не имею здесь в виду экономическую политику руководства Рожавы, очень далекую от либертарного социализма и классовой социальной революции. Я так же не говорю здесь о политическом доминировании курдской авторитарной партии PKK и ее сирийского отделения PYD в Рожаве. Но если партийные и экономические идеи курдов неприемлемы, то в военно-политическом плане у них стоило бы многому поучиться тем же современным испанским анархистам.
Курдские милиции\ополчения взяли под полный контроль двухмиллионный регион Рожава (кстати, в Каталонии в 1936 жило 2,9 миллиона человек, примерно сопоставимое количество), не позволяя разгуливать по своим улицам полиции и армии Сирийской Арабской Республики (Асада). С последней у них лишь ситуативный союз о ненападении, о борьбе с общим противником, о поставках оружия и экономическом обмене. И вот тут опыт Рожавы как раз гораздо эффективнее, чем опыт испанских анархистов Барселоны и Арагона. Ибо последние во время либертарной социальной революции (!) позволили полицейским и солдатам Испанской Республики и членам компартии разгуливать с оружием по своим улицам, создавать свои штабы и стрелять в анархистов.
Для меня остается загадкой почему испанские анархисты из CNT вели себя во время революции подобным образом и прочитанная литература не дает ответа на данный вопрос. CNT вела себя ультра-радикально до 1936 г., когда шла борьба с бизнесом и государством. Они устраивали бескомпромиссные забастовки за зарплату и восстания за либертарный коммунизм, какие и не снились современным профсоюзам. В современном мире не существует ни одной организации, которая хоть на 10% соответствовала бы такой практике. И эта практика основательно подготовила анархистов CNT (около миллиона человек) к революционной борьбе к 1936 г. Очевидно, все же, был какой-то изъян в их системе. Означает ли это, что подготовка масс к революции должна быть еще более радикальной?
М. Шрайбман
Источник
