Долой марксизм, долой Республику Советскую,
Долой ячейку ВКП большевиков.
Мы все надеемся на силу молодецкую,
На крепость наших песен и штыков.
Долой, долой! — кричат леса и степи,
Долой, долой! — гремит морской прибой.
Мы разломаем коммунизма цепи,
И это будет наш последний бой.
Отрывок из анархистской песни времен Революции, появившийся в 1949 г. в сталинских лагерях, процитирован Михаилом Дёминым («Блатной»).
К читателю
Эта статья написана на основании документов, опубликованных главным образом во Франции: газетные статьи, книги диссидентов, интервью и т.д. Автор опирался не на тщательно подобранную и исчерпывающую документацию, а на ряд выбранных почти наудачу источников, что мне показалось достаточным для написания статьи. Это именно заметки, речь идет лишь об отдельных событиях и нескольких собранных воедино рассказах, а не о всестороннем исследовании с привлечением всех доступных источников. Понятно, что невозможно написать полную история советского анархизма без использования уникальных документов из архивов ЧК, ГПУ, НКВД и КГБ, которые, к сожалению, недоступны. Эта неполная и недостаточная статья призвана показать преемственность анархистских идей в СССР, начиная с поражения Революции и вплоть до наших дней, а также предоставить всем, кто интересуется этой тематикой, базу для дальнейших исследований. И в самом деле, информация постоянно подтверждается, дополняется и обновляется.
С 1921-го по 1937-й
Решающее поражение движения русских анархистов обычно датируют 1921 г. В этом году махновское движение было окончательно разбито Красной Армией, Кронштадтская коммуна, последний всплеск духа 17-го года, была потоплена в крови Троцким и его приспешниками. Но деятельность революционных анархистов продолжается, хоть это уже и бои отступающей армии (зачастую в лагерях и тюрьмах).
Деятельность на свободе
После 1921 г. анархистская пропаганда сурово преследуется, хотя существует несколько исключений, которые режим терпит ради либерального имиджа: книжные магазины и издательства «Голос труда» в Москве и Петрограде, «Черный крест» и музей Кропоткина. Были и попытки начать подпольную работу, которые быстро раскрыла ЧК. Последние следы деятельности подпольных групп датируются 1925 г. Несколько групп в 1922-1923 гг. действовали в Петрограде и Москве. В 1924 г. еще одна довольно активная анархистская группа вела агитацию среди петроградских рабочих, но прекратила деятельность после провала. Группы анархистов также действовали в некоторых городах Украины и распространяли листовки. Они вели подпольную пропаганду среди крестьян. В 1924 г. Группа анархистов Юга России распространила сведения о своих сосланных товарищах. Это все, что известно об их деятельности. Начиная с 1925 г. подпольную пропаганду ведут уже не группы, а отдельные анархисты. Очень незначительная работа пропагандистов тем не менее дала результаты. Забастовки, которые разразились в Москве и Петрограде в августе и сентябре 1923-го были организованы по большей части меньшевиками, но во многих случаях организаторами были анархисты[i].
Официальные анархистские организации все еще вели некоторую легальную деятельность. Издательство «Голос труда» издает полное собрание сочинений Бакунина и книгу Алексея Борового об анархизме в России. (Вероятно, речь идет о сборнике «Очерки истории анархического движения в России» под редакцией А. Борового» http://www.runivers.ru/philosophy/lib/book8867/476887/) В 1921 г. в Москве открыт музей Кропоткина. Кроме того, власти терпят созданную для помощи заключенным-анархистам организацию «Черный крест». Но у режима был в этом свой интерес. Все это существует лишь в Москве и Ленинграде, которые были витриной СССР для заграницы. В провинции ничего подобного нет, а анархистская литература, разрешенная в Москве, здесь запрещена. Это было выгодно ЧК, а затем ГПУ, так им легче было выявлять людей, симпатизировавших анархизму. В «Черном кресте» постоянно работали осведомители, а всех посетителей музея Кропоткина фотографировали скрытой камерой. Но легальные учреждения постепенно, с укреплением власти Сталина, оказались не нужны. «Черный крест» был распущен в 1925-м, а его основные участники арестованы. Книжные магазины в Москве и Ленинграде были закрыты в 1929-м, когда прокатилась волна арестов анархистов. Музей Кропоткина был закрыт в 1938-м, когда умерла вдова Кропоткина[ii].
Хотя легальная деятельность и подпольная работа прекратились, анархисты продолжали действовать индивидуально. Когда коммунисты начали использовать дело Сакко и Ванцетти для антиамериканской пропаганды, русские анархисты разоблачают этот маневр режима, который защищает двух анархистов, чтобы легче было отправить в лагеря тысячи других анархистов. Анархист Варшавский был арестован за распространение подпольно напечатанных брошюр, посвященных казни двух мучеников. Он разоблачал эксплуатацию их дела советским режимом. Сосланный в Туркестан анархист Николай Беляев был отправлен в Сибирь, так как выражал недовольство по поводу присвоения имен Сакко и Ванцетти местному военному аэродрому. Можно привести еще много примеров индивидуальной деятельности. Так, например, докер-анархист был осужден в 1930 г. за антимилитаристскую агитацию[iii].
Деятельность в тюрьмах и лагерях
Когда коммунисты создали репрессивную систему, подавляющее большинство активных анархистов оказались в тюрьмах, ссылках и на нелегальном положении. Но и там они продолжали борьбу. Они вместе с представителями других социалистических революционных течений сразу же начали борьбу за сохранение тех льгот, которые давал унаследованный от царизма статус политического заключенного: запрет принудительного труда, свободная переписка, свободное передвижение по лагерю в любое время суток. Начиная с 1921-го политических заключенных отправляют на Соловецкие острова, где находится старинный монастырь. В декабре 1923-го, когда монастырь был отрезан от мира некоторые льготы были частично отменены: ограничение переписки и т.п., а самое главное – запрет выходить из зданий после 6 часов вечера. В знак протеста добровольцы из числа социалистов-революционеров и анархистов решили выйти из помещений после 6 часов вечера в первый же день после запрета. Но как только был объявлен отбой, солдаты открыли огонь по заключенным, которые находились вне помещений. Шесть человек было убито и множество ранены. Но?? после этого «инцидента» политический режим сохранился. Но в конце 1924-го статус политического заключенного вновь оказался под угрозой. Все политические фракции вновь договорились между собой и решили потребовать эвакуации с архипелага до прекращения навигации под угрозой голодовки. Москва отвергла ультиматум, и голодовка началась. Голодали все, кто был способен выдержать голодовку. Врачи из числа заключенных наблюдали за каждым голодающим. Но власти остались равнодушны к голодовке и продолжали выжидать. Пятнадцать дней спустя дали о себе разногласия как между отдельными участниками голодовки, так и между различными политическими течениями. Тайным голосованием было принято решение о прекращении голодовки. Это не было победой, но не стало и поражением: режим политических заключенных был сохранен.
Весной 1925-го заключенные с Соловков были отправлены на материк. По сути, это был маневр властей, которые решили таким образом разделить сопротивление. Старосты (заключенные, избранные от каждой фракции, чтобы вести переговоры с властями) были отправлены в Верхнеуральский политизолятор. Атака на их «вольности» усилилась: посещение других камер было запрещено, старост переизбирали, но запретили им контактировать с другими камерами. Борьба продолжается, но изолированность не способствует успеху. В 1928-м (?) произошла еще одна голодовка. Но атмосфера в стране изменилась, и, после того, как охранники избили голодающих, было решено прекратить голодовку.
Последняя голодовка политических заключенных с Соловецких островов будет объявлена в начале января 1937-го в Ярославском политизоляторе. Уцелевшие политзаключенные выдвинули те же требования, что и всегда: выборы старост, свободное перемещение между камерами и т.д. После пятнадцати дней голодовки их подвергли принудительному кормлению. Они добились удовлетворения некоторых требований, но лишь на несколько месяцев. Это было последнее коллективное выступление анархистов, социалистов-революционеров других заключенных социалистов после революции. Сталинские чистки уничтожат этих ветеранов[iv].
В эту эпоху крепнет солидарность как между анархистами, так и между всеми политзаключенными-социалистами в целом. Долгая коллективная борьба, которую они вели на протяжении почти пятнадцати лет служит тому подтверждением. Были и другие примеры взаимопомощи. Например, в Чимкенте вплоть до начала 30-х ссыльные социалисты-революционеры, социал-демократы и анархисты делали взносы в тайную кассу взаимопомощи для своих товарищей на севере. Дело в том, что в Чимкенте даже ссыльные легко могли найти работу, тогда как на севере Сибири многочисленные ссыльные оказались без средств к существованию[v].
Сталинские чистки
В 1937-1938 гг. Сталин приступит к уничтожению участников революции, всех, кто участвовал в революции, включая большевиков. Тысячи людей были расстреляны, миллионы исчезли в сибирских лагерях. Анархисты, пережившие революцию, были сметены этой волной арестов. Известные деятели вроде Ярчука и Аршинова будут расстреляны, тысячи неизвестных, которые стали анархистами до или во время революции – убиты или отправлены в лагеря. Эти чистки уничтожили старую гвардию анархистов[vi].
До нас дошли сведения о некоторых преследуемых анархистах той эпохи. Один из них, еврейский портной Айзенберг, анархист-индивидуалист и ученик Кропоткина арестован в Харькове в 1937-м. Он стойко перенес избиения и пытки. У него хотели выбить призвание в принадлежности к организации и выдать ее участников, но он отвечал, что, будучи анархистом-индивидуалистом, не принадлежит ни к какой организации. Допрос продолжался на протяжении 31-го дня и 31-й ночи с двумя в день перерывами на еду. Ему было 55 лет, и он не уступил. Его мучители сдались первыми и отправили его в психиатрическую больницу[vii]. В том же 1937-м сосланный в Тобольск анархист Дмитрий Вено был арестован за «распространение слухов о займах» (это были обязательные государственные займы) и «недовольство советской властью». Он был приговорен к смерти и казнен[viii]. Одной из целей чисток была ликвидация всех тех, кто имел какое-либо отношение к политическим течениям, участвовавшим в революции. Сталин хотел уничтожить всех, кто понимал, что революция может дать свободу.
От чисток к десталинизации
Чистки означали физическое уничтожение большинства анархистов революционной эпохи. Те, кто не был расстрелян, находились в лагерях, а те немногие, кто оставался на свободе, не вели никакой деятельности. И после 1937 г. существовали молодые люди, которые почувствовали себя анархистами после уничтожения движения[ix]. В сталинских лагерях, единственному месте, где ощущалось присутствие анархистов, наряду с русскими анархистами появились анархисты советские.
В 1947 г. в лагерях на севере Сибири находилось множество солдат, которые были захвачены в плен немцами, освобождены после победы России и вновь отправлены в лагеря по приказу Сталина. В этой-то среде и возникло Демократическое движение северной России. При поддержке несталинистских марксистов и анархистов (которые подарили движению один из лозунгов: «За советы, против партии!») это движение организует бунт. Он начался в лагере Железнодорожный и в той или иной мере затронул лагеря Промышленный, Северный, Горняки, Воркута. Поначалу бунт развивается успешно, но затем будет разгромлен армией, а его участники подвергнуты безжалостным репрессиям[x].
Кроме того, анархисты примут участие в бунтах, которые охватили лагеря в 1953-1954-х гг., после смерти Сталина и ареста Берии. Речь идет о лагерях, которые ранее были уголовными, но, начиная с 1949-го постепенном стали политическими. После смерти Сталина, когда кремлевская фракция во главе с Хрущевым решила разыграть карту десталинизации, чтобы укрепить свое положение, ситуация в обществе оказалась благоприятной для лагерных бунтов. Так, в Норильске, в лагере, расположенном на Крайнем Севере Сибири, в бунте активно участвуют махновцы, хотя с времен поражения их движения прошло уже тридцать лет[xi].
Память о Махно все еще жила в лагерях. Но советская пропаганда, которая изображала его бандитом, сделала свое дело. Для некоторых заключенных Махно был всего лишь главой бандитской шайки[xii]. Солженицын упоминает махновцев как одно из многочисленных течений, которые выступили в лагерях против воровского сообщества в 47-52 гг[xiii].
Участие анархистов в лагерных бунтах – это последнее, что мы знаем об анархистах, которые участвовали в революции. И что интересно, махновцами называли не только бывших участников повстанческой армии на Украине, но и всех прочих анархистов, которые не имели никакого отношения к махновцам, даже тех, кто родился после революции.
От ХХ съезда до 1979 г.
После «доклада Хрущева» в СССР начинается краткий период относительной либерализации, период, когда стремительно развивается движение оспаривания, прямым потомком которого является нынешнее диссидентство. После тридцати лет абсолютной и удушливой диктатуры Сталина начинается широкое распространение новых идей. «В 1957-м в нашей группе, как и во многих других, полагали, что власть, столкнувшись с чем-то вроде Пражской весны, не осмелится вмешаться. В это время мы хотели не осуждения коммунизма, а демократизации по югославскому образцу. Мы принадлежали к либертарно-коммунистическому направлению, не питали иллюзий относительно природы тоталитарного государства, выступали за увеличение автономии личности в нашем обществе. Некоторые из нас осуждали Государство и провозглашали Анархию. Кроме того, во всех группах были люди, которые объявили себя крайними националистами»[xiv], - рассказывает один еврейский эмигрант рабочего происхождения. В те времена он был ленинградским студентом, а в 1957-м создал с друзьями дискуссионную группу. Итак, несмотря на сталинские репрессии, анархизм не был уничтожен и сумел возродиться за пределами лагерей.
Но Хрущев не мог долгое время терпеть подобное положение дел, и, как только его власть укрепилась, на инакомыслящих обрушились репрессии. Один русский диссидент-эмигрант во время своего пребывания в концентрационных лагерях в период с 1957-го по 1965 гг. встретил там несколько анархистов. Это были анархисты нового поколения: «Они читали книги Кропоткина, иногда Бакунина (их было нелегко найти в библиотеках СССР), были знакомы также с идеями Прудона и современной западной мыслью». Таким образом, несмотря на идеологический гнет советского режима, анархические идеи продолжали распространяться. Он также приводит пример своего товарища Е., который, после десятка лет заключения в лагерях, был освобожден в 1971-м. Он снова был арестован в 1974-м и осужден за «антисоветскую деятельность» (стандартное обвинение). Е. называет себя защитником прав человека, поскольку открыто называть себя анархистом в СССР очень опасно[xv].
Кроме того, этот диссидент встречал анархистов и за пределами лагерей. В 1967-м г. товарищ, который организовал дискуссионную группу в Ленинграде был арестован за то, что помогал одному из самых известных диссидентов Галанскову продавать валюту. Еще одни пример – докер-анархист, арестованный за антисоветскую пропаганду среди своих товарищей по работе. Э. Кузнецов в 1971 г. провел исследование взглядов заключенных концентрационного лагеря, в котором он тогда находился. В результате получились очень интересные данные. Из 90 заключённых 19 оказались демократами-националистами, 7 – демократами-интернационалистами, 6 – монархистами и один заключенный – анархистом. Остальные не имели политических взглядов[xvi].
Наконец, недавно получило известность дело Левой Оппозиции в Ленинграде. Это была попытка создать нечто вроде подпольной левой организации внутри которой была и фракция анархистов.
Левая Оппозиция
В 1978 г. в Ленинграде возникла студенческая группа Левая Оппозиция. Эту группу создали студенты, которые в 1976-м году имели отношение к делу о распространении антипартийных листовок, посвященных съезду КПСС. Это дело завершилось тем, что один из студентов был приговорен к двум годам лагеря. Его друг Александр Скобов в июне 1978-го создал в Ленинграде коммуну, которая стала местом встречи маргинальной молодежи и людей, симпатизировавших группе. Кроме того, группа издает журнал, три номера которого вышли летом 78-го. Наряду с перепечаткой классиков журнал публикует современные теоретические работы и материалы о диссидентском движении. Один из проектов Левой Оппозиции – созвать конференцию левых групп Ленинграда, стран Балтии, Украины, Кавказа, чтобы сравнить свои идеи и обсудить возможность объединения. Предварительная конференция была сорвана из-за позиции группы «ортодоксальных марксистов». Репрессии, которые вскоре обрушатся на группу, помешают созыву конференции. Делегаты разъехались, кроме москвича Бесова, который на некоторое время остался. В августе коммуна подверглась обыску и была разгромлена, ее обитателей преследовали. Начало октября: КГБ допрашивает Стогова, начиная с 10-го начинаются обыски у всех, кто имел отношение к коммуне, их тоже вызывают на допросы. 14 октября Скобов арестован, 31-го пришла очередь Цуркова, активного участника группы и ветерана 1976-го. В ответ на эти аресты 5 декабря более 200 студентов вышли на площадь возле Казанского собора в Ленинграде. На Резникова напали на улице «неизвестные», на протяжении нескольких дней его много раз задерживали. 6 апреля 1979-го Аркадий Цурков был приговорен к пяти годам исправительных работ и двум годам ссылки. 16 апреля Скобов был приговорен к бессрочному пребыванию в психиатрической больнице. Алексей Хавин, который отказался свидетельствовать против своего друга Скобова был обвинен в торговле наркотиками и в приговорен в августе к шести годам лагеря. Эти систематические репрессии уничтожили Левую Оппозицию и коммуну Скобова[xvii].
Группа стремилась организовать дебаты о судьбе левых идей и по возможности создать организацию. Ее журнал «Перспективы» публикует авторов с очень разными взглядами: Кропоткина, Бакунина, Троцкого, Кон-Бендита, тексты за и против Кронштадтского восстания, тексты из других самиздатовских изданий, а третий номер целиком состоял из программных текстов, которые предстояло обсудить на конференции. В журнале был также размещен репортаж о демонстрации 4 июля 1978 г., на которую спонтанно собралось 15 000 молодых людей. Журнал пользовался большим влиянием у ленинградских студентов, его читали и в других регионах СССР. Идеи, которые пропагандировал третий номер журнала, можно квалифицировать как «ультралевые». Там утверждали, что необходимо бороться против государства советского образца, а не против государства вообще. Рабочий класс находится на пути к исчезновению, а единственный революционный класс – интеллектуалы и студенчество. Факты доказывают, что фермерское хозяйство эффективней колхозов. Одни полагали, что одна из фракций бюрократии разыграет карту демократии, чтобы удержать власть, поэтому необходимо укреплять оппозицию. Другие считали, что никакой демократии не ожидается, поэтому надо использовать насилие и подпольную деятельность: изготовление фальшивых денег; возможно, захват заложников; вооруженная борьба по образцу «анархистов ФРГ, в частности, группы Баадера-Майнхова» и т.д. Наконец, было много конкретных предложений, начиная со «свободы и автономии ассоциаций и организаций» до «что касается национального вопроса, должно быть обеспечено право на самоопределение», включая сюда «ликвидацию призывной армии и замену ее добровольной армией». Все остальные предложения были в том же роде, их можно квалифицировать как «реформистские»[xviii].
Но наряду с течением, представленным этими текстами, существовало и заметное анархистское направление. Это доказывают публикации в журнале текстов Кропоткина и Бакунина. В библиотеке коммуны, которая была и библиотекой Скобова, соседствовали диссидентская пресса, Троцкий, молодой Маркс и Кропоткин. Скобов, как один из теоретиков группы «характеризовал себя как анархо-социалиста, сторонника молодого Маркса». Его программа включала в себя многоукладность в экономике, полную демократию в политике и идеологии, пацифизм»[xix]. Наряду с Цурковым он принадлежал к ненасильственной фракции группы, которая хотела сохранить открытый характер группы: «другое крыло движения, в которое входили Аркадий Цурков и Александр Скобов (те, кого я хорошо знал лично) насколько я понимаю, стремились придерживаться ненасильственных методов, независимо от того, какую политику проводит правительство. Они хотели сохранить открытый характер группы и избежать преждевременной кристаллизации, которая неизбежно порождает сектантство»[xx]. Анархистские идеи оказали влияние не только на Скобова. Например, его друг Алексей Хавин, арестованный в 1977-м, распространял труды Кропоткина, когда был школьником[xxi].
Анархизм и другие политические течения
Не требуется многословных рассуждений, чтобы обозначить позицию советской власти по отношению к анархистам: они люди безответственные и бандиты. Но тем интереснее рассмотреть, какое представление об анархизме сложилось у диссидентов. В целом, по очевидным причинам, анархизм был мало известен, особенно в том, что касается его истории. Вот что ответил Плющ [Леонид Иванович Плющ, г. рождения 1938; математик и публицист, участник правозащитного движения в СССР, автор книги воспоминаний «На карнавале истории] в 1978-м на конференции на вопрос «Что помнят об избиении рабочих в Кронштадте»: «Рабочие ничего не помнят, история полностью фальсифицирована». Что же касается Махно, то «те, с кем я говорил, говорили о нем плохо, но я понимал, что его оклеветала русская пресса. Он не устраивал погромов, более того, он расстреливал погромщиков». По мнению испанских анархистов, которые в 1939 г. оказались в одном из лагерей Караганды, он, хотя и не знал детали, в целом был в курсе дела[xxii]. Что же касается восприятия идей анархизма, то некоторые диссиденты понимали их вполне правильно, другие же их искажали, сознательно или невольно. Например, в коллективной работе «Из-под глыб» в двух статьях цитируют Бакунина, в одной Кропоткина. Согласно Шафаревичу, единственной целью Бакунина было разрушение, он не имел позитивных идеалов. А Мэлик Агурский, напротив, упоминает, причем без искажений, соединении умственного и физического труда в коммунах будущего[xxiii]. Стоит отметить, что у советских людей, которые интересуются анархизмом, идеи Кропоткина популярней, чем идеи Бакунина. Возможно, это объясняется тем, что Кропоткин, в отличие от Бакунина, был известен в СССР как ученый. Так, в 1976-м «Бюллетень Московского общества естествознания» опубликовал несколько статей о Кропоткине и его научной деятельности. В этих статьях не было заметной критики анархизма[xxiv]. Наконец, традиционный образ анархиста там не слишком отличался от того, что распространен во Франции. Согласно Вадиму Нечаеву, когда Скобова останавливала милиция, у него «была привычка расстегивать воротник и рыться в сумке в поисках анархистских бомб», потому что он носил бороду и ходил в солдатской шинели[xxv].
Таким образом, несмотря на 60 лет диктатуры, советский режим так и не смог полностью задавить анархизм. Те, кто сегодня провозглашает анархистские идеи имеют мало общего с анархистами 1917-го. Экономическая и политическая ситуация коренным образом изменилась, а численность и влияние анархистов несравнимо уменьшились. Но, несмотря на свирепые репрессии 1918-го, несмотря на сталинизм и чистки, несмотря на все те трудности, с которыми связано распространение идей, преемственность поколений сохранилась. Анархистская мысль в СССР все еще жива.
(пер. с фр.)
Wiebieralski
Iztok n°1 (printemps 1980)
[i] « La situation actuelle en Russie », le Groupe d’anarchistes du sud de la Russie, Revue Anarchiste 1924. « Le mouvement anarchiste russe », J. W., Revue Anarchiste 1925
[ii] « La situation actuelle en Russie »… Эврич Пол Русские анархисты
[iii] Le Libertaire, специальный номер о заключенных-анархистах в России, 1931
[iv] Солженицын Александр Архипелаг Гулаг Т. 1, Le Libertaire, специальный номер
[v] Архипелаг Гулаг Т.3
[vi] Эврич Пол Русские анархисты
[vii] « L’accusé » A. Weissberg.
[viii] Архипелаг Гулаг Т 3
[ix] Архипелаг Гулаг Т 1
[x] Dissenso Est-Oveste, janvier 1979
[xi] « L’increvable anarchisme » L.M. Vega
[xiii] Солженицын А. Архипелаг Гулаг Т.3
[xiv] « Marginalité et débordements quotidiens en URSS », Matin d’un Blues N°2 (fin 78, début 79)
[xv] « Les anarchistes en URSS », lettre d’un émigré au CIRA, Front Libertaire N°102, janvier 1979
[xvi] « Marginalité et débordements quotidiens en URSS », Э. Кузнецов Дневник приговоренного к смерти
[xvii] « Les tracts subversifs et la communauté de Skobov », « Leningrad : la « grande Maison » entreprend de détruire les communautés » et « La plate forme de l’opposition de gauche » de Vadim Netchaev, libération des 4, 5 et 10 avril 1979.
[xviii] « The leftist opposition » de Vadim Netchaev, Labour Focus on Eastern Europe, 1979, n°3 Две статьи Нечаева похожи в том, что касается самих событий, но они дополняют друг друга в том, что касается программы движения.
[xix] « Les tracts subversifs… »
[xx] « La plateforme de l’opposition de gauche »…
[xxi] Labour Focus on eastern Europe, 1979 n°5
[xxii] « L’URSS en 1976 vue par Pliouchtch », le Monde Libertaire juillet-août 76
[xxiii] Шафаревич И. Прошлое и будущее социализма//Из под глыб
Агурский М. Современные общественно-экономические системы и их перспективы//Из-под глыб
[xxiv] « Sur le centenaire de la publication d’études sur la période glacière, de Pierre Kropotkine » M. Zemliak, anarchives n°1 déc. 79
[xxv] « Les tracts subversifs… »
