В 1978-1979 годах в Иране бушевала политическая и социальная революция, направленная против монархии - режима шаха. Людей вывели на улицы бедность, социальное неравенство и массовые репрессии шахского режима. К концу года протестующие перешли к тактике забастовок, полностью парализовав экономику страны. Миллионы людей приняли участие в этих демонстрациях протеста и забастовках. На заводах квалифицированными иранскими рабочими были выбраны органы самоуправления - Советы, некоторые из которых размышляли о возможности управления промышленностью страны. В ряде районов Тегерана появились территориальные комитеты, выбранные самими жителями. Они захватывали магазины и склады с продовольствием, распределяя все необходимое среди населения. На какое-то время бедные районы Тегерана и некоторых других городов оказались охвачены плотной сетью самоуправления, что создавало предпосылки для глубокой социальной революции.
Однако, в обществе, в особенности среди малообразованных людей, временных рабочих, безработных, крестьян и буржуазии, контролировавшей местные рынки, были популярны представители шиитского духовенства. Обычно шиитские священники были родственниками представителей местного бизнеса. Будучи более не в силах удерживать власть в своих руках, 16 января 1979 года шах Мохаммед Реза Пехлеви бежал из Ирана, передав власть премьер-министру Шапуру Бахтияру. 1 февраля 1979 года в Иран вернулся аятолла Рухолла Хомейни - духовный лидер значительной части мусульман-шиитов, который взял власть в свои руки. Было назначено новое правительство. В марте был проведён референдум о новом политическом устройстве, и 1 апреля 1979 года Иран был объявлен Исламской республикой (велаят-э-факих). Духовенству удалось мобилизовать своих сторонников и, воспользовавшись революционным подъемом, захватить власть. Затем они принялись подавлять все формы общественной самоорганизации, с тем, чтобы сосредоточить власть в своих руках и в руках чиновного аппарата государства, который им подчинился. Одной из жертв этого подавления стало независимое от духовенства женское движение Ирана. О том, как происходило его подавление, пишет, цитируя участников иранского движения, исследователь Семен Агаев:
Накануне Международного женского дня 8 марта, в техническом институте Тегерана состоялся митинг с участием 10 тысяч работниц, студенток и учениц. Он проходил под лозунгом : "Нет свободы женщин без освобождения эксплуатируемых классов", Требования рабочих и женщин: равенство в зарплате, работе, профсоюзных правах"... О том, как прошло празднование Международного женского дня в Тегеране, рассказала печати одна из его участниц:
Еще за неделю до 8 марта 1979 г все прогрессивные женские организации решили провести различные мероприятия с целью огласить свли программы. Однако, накануне вечером передали речь Хомейни. Он сказал, что в министерствах женщины показываются полуобнаженными, что день 8 марта является западным установлением и что иранки, соблюдая свое достоинство, должны носить исламскую одежду.
Эта речь возмутила большинство женщин. Первое утверждение было тем более абсурдным, что в то время, очень холодное в Иране, женщины носили пуловеры и толстые платья. Но не это было главной проблемой. Иранки еще до бегства шаха добровольно надевали чадру как символ протеста против его режима. Многие из них, рядом со своими товарищами-мужчинами с оружием в руках боролись против своего врага. Теперь же речь шла о человеческом достоинстве женщин, об их элементарном праве самим решать вопрос относительно одежды. И мы точно знали, что проблема чадры касалась не только покрывала, но и общественной роли женщин. Тем самым ставилось под угрозу демократическое право всего общества. Речь шла о дискриминации и изоляции сил, способных участвовать в революции. Тем более, что это был не первый случай выпада религиозного руководства против тех, кто боролся за иные свободы, чем те, которые могла дать исламская республика. Когда 22 февраля федаины (леворадикальная иранская группировка - прим. ред.) хотели провести марш к дому Хомейни, чтобы изложить свои требования, он назвал их оппортунистами и неверующими, запретил участвовать в таких маршах мусульманам, тем самым разделив революционеров и весь народ на мусульман и неверующих...
К 10 часам университет заполнили возмущенные иранки, многие из которых пришли с детьми. В зале собралось до 10 тысяч, а еще тысячи стояли в проходах и во дворе. Решено было начать демонстрацию к канцелярии премьер-министра. Мужчины окружили нас, чтобы соблюдать порядок и защищать от возможных нападений. По дороге ряды демонстрантов росли. Мы поднимали руки в знак победы, требовали равных прав и свобод, говорили, что 8 марта - не восточный и не западный, а интернациональный день.
Когда мы через полчаса достигли моста на улице Хафиза, появились банды погромщиков, угрожавших сбросить нас с моста. Нам удалось перейти через него, но погромщики мешали нам продолжать путь. Они размахивали ножами и дубинками, иступленно крича "Аллах велик! Мы верим в Коран и хотим видеть женщин покрытыми. Либо платки на голову, либо удары по голове!". Около полудня под напором этой превосходившей фанатической силы, мы остановились и расселись прямо на снегу, но в знак протеста платков не надевали. Истерично-фанатичные толпы называли нас иностранными куклами, саваковскими блудницами (САВАК - служба безопасности свергнутого революцией режима шаха, "прославленная" убийствами и пытками - прим. ред.) и угрожали убить.
Через час мы решили прекратить сидячую забастовку и вернуться в университет, где на 14 часов было запланировано мероприятие ко Дню женщин. На обратном пути погромщики бросали в нас камни и, расстроив наши ряды, принялись избивать нас. Несколько женщин были искалечены. У ворот университета им удалось полностью разогнать всех. Я сама видела, как некоторые из нападавших показывали удостоверения исламских комитетов (Исламские комитеты - новые органы революционной власти, созданные по территориальному принципу. В ИК преобладающим влиянием пользовалось духовенство и лично имам Хомейни, собрания комитетов часто проходили в мечетях. 8 марта система ИК в Тегеране была реорганизована, во главе ее поставлен Центральный исламский комитет и 14 назначенных им районных комитетов. 400 комитетов на местах, созданных в ходе революционной самодеятельности, были подчинены официально центральному ИК, созданному сторонниками Хомейни - прим. ред.).
С утра 10 марта несколько тысяч женщин устроили возле министерства сидячую забастовку. Собравшиеся в университете 50 тысяч женщин решили присоединиться к нам. Мы начали свой марш около 10 часов утра и надеялись к 11 часам добраться до министерства.
Концелярия Хомейни накануне несколько раз по радио и телевидению объявляла о запрете нападений на женщин, исламским комитетам предписывалось подвергать аресту погромщиков. Сразу же после выхода из университета мы увидели погромщиков. На этот раз нас сопровождало больше мужчин - учащихся и студентов. Однако, нападавшие тоже были лучше организованы. Их грузовые машины преградили путь и оттесняли нас на тратуары. Многие погромщики, стоявшие на подножках, били нас. Это была неравная борьба. Нам пришлось двигаться окольными путями. Никто из комитетчиков, которые должны были нас защищать, не появился.
Около 15 часов мы достигли улицы Черчилля... Нас окончательно блокировали, мы уже не могли двигаться ни назад ни вперед. Вокруг были погромщики с ножами и дубинками. Мне и трем девочкам удалось прорваться и добежать до исламского комитета у политехникума, но его руководство отказалось помочь, заявив, что такие демонстрации только на руку реакции. Я позвонила в канцелярию премьер-министра. Наконец, кто-то взял трубку и вступил со мной в дискуссию о том, что женщинам следует носить платки - в помощи было отказано. Надо было возвращаться назад.
Когда мы приближались к улице Черчиля, прозвучали выстрелы. По-видимому женщинам удалось оповестить федаинов и моджахеддинов. После нескольких выстрелов в воздух нападавшие временно рассеялись, но вскоре вновь появились. Но уже было безнадежно продолжать борьбу. Надо было спасаться бегством..." .
Из интервью еще одной иранки: "Мы ждали этой революции так страстно, как ребенок ждет обещанного ему подарка. Нас одурачили. Это не революция, эта игра, в которую играют муллы".
С.Л. Агаев. "Иран: Рождение Республики"
Добавить комментарий