Что «Чечня-2» нам готовит?

Наклевывающаяся новая заваруха на Кавказе сулит мало хорошего и много плохого. Война вообще малоприятное явление, тем паче война между чеченцами и ингушами. Кавказ вообще место тесное, там проблема земли стоит куда более остро, чем в какой-нибудь Сибири, а учитывая всевозможные переселения: добровольные, не совсем добровольные и совсем не добровольные, учитывая прошлые разборки, часто весьма кровавые всевозможных претензий и недовольств там накопилось достаточно, там и по хорошему-то трудно разобраться, а уж если начнут разбираться по плохому, то совсем уж начнется форменное безобразие. Большинство россиян понятия не имеет, кому, когда принадлежали те районы, из-за которых разгорается очередной сыр-бор, кто там жил раньше, кто живет теперь и можно ли там вообще жить – все это для москвича, питерца или саратовца – темный лес, но отдуваться придется им. Это в традициях Московии – еще в 1380 году князь Дмитрий повел своих подданных аж на Дон ради того, чтобы Ордой правил законный хан из рода Чингизидов Тохтамыш, а не безродный узурпатор темник (то есть, командующий туменом (тьмой), десятью тысячами воинов) Мамай. Тохтамыш в благодарность за спасение его трона через год сжег Москву и перебил ее жителей – сам Дмитрий в это время удрал «на поиски подкрепления». Есть, впрочем, мнение, что Дмитрия поперли сами москвичи и Тохтамыш помогал ему навести порядок. Уже одно это хорошо показывает, чем оборачиваются для народа подобные перипетии.

В 1994 Чеченская война началась с того, что в Грозный отправили на убой танкистов-новобранцев. Вряд ли подобное повторится счас, скорей всего там вообще не будет призывников или последние будут в тылу, на нестроевой службе. Но всевозможные закручивания гаек и дальнейшее ограбление народа под предлогом войны более чем вероятны. Особенно учитывая то, что у нас слова «отечество» и «ваше превосходительство» уже не просто путают, как во времена Салтыкова-Щедрина, эти слова уже давно стали у нас синонимами. Нельзя исключать и всевозможных терактов, как настоящих, так и спровоцированных органами. В 1999, после взрывов в Москве и Волгодонске, жители одного из домов Рязани поймали у себя в подъезде каких-то типов, подкладывающих взрывчатку. Типы оказались работниками органов, после чего минирование дома было объявлено учениями. С тех пор никому не удалось доказать, что это были не ученья и что другие дома взорвали такие же «учащиеся», но и опровергнуть этого пока тоже никто не смог. Так что по закону я, например, не имею права утверждать, что дома были взорваны ФСБшниками или ГРУшниками: не пойман – не вор, однако подозревать такое никто запретить не может. Ни мне, ни тысячам, если не миллионам других людей.

Считается, что любая война в современном обществе ведется между государствами и одновременно между народами, если только она не гражданская, но это не совсем так. В том же российско-украинском конфликте, все действительно завязано на гражданство, и Бабченко стал кумиром многих украинцев вовсе не потому, что у него фамилия оканчивается на «-ко». У Захарченко она тоже заканчивалась на «-ко», а у Семенченко настоящая фамилия заканчивается на «-ин». И еще сравнительно недавно тот же Бабченко был таким российским патриотом, какого не сыщешь и среди «ватников». Это не война украинцев с великороссами или бурятами, хоть бурятский ОМОН и засветился на Донбассе. Великоросс или бурят, получивший украинское гражданство считается украинцем, а украинец, получивший российское – россиянином. А вот чеченец не может превратиться в ингуша, равно как и ингуш в чеченца, просто сменив гражданство. Он может только превратится в предателя. На Кавказе существует возможность перейти в другой род (а значит, и в другой народ, если род относится к таковому), но она применяется столь редко и в столь исключительных случаях, что мы тут вообще можем о ней забыть, оставив ее этнографам. И если для великоросса оказаться на территории Украины означает в самом худшем случае необходимость учить ненавистный ему украинский язык, то для ингуша оказаться на территории Чечни означает в случае самом лучшем оказаться гражданином второго сорта. Стало быть, это война по кровному принципу, а такие войны всегда особенно жестоки. И впутываться в такие войны особенно опасно. Между прочим, русский или татарин тоже не может за здорово живешь превратиться в чеченца или ингуша. А вот врагом того или другого или даже обоих стать может. И очень даже легко. Портить всегда легче, чем чинить. И если пока этот конфликт касается только двух народов, то еще неизвестно, сколько народов в него будет втянуто, если его не гасить, а раздувать.

Война всегда была хорошим способом перемалывания потенциальных бунтарей и смутьянов, о чем, не стесняясь, с восторгом не раз говорила, например, Латынина. Тут перемалывание может происходить не менее интенсивно, чем на берегах Евфрата – ингуши воюют не хуже чеченцев, это вообще довольно близкие народы, и те, и другие – вайнахи, хотя, мне доводилось слышать, что ингуши чуть меньше испорчены цивилизацией (что, впрочем, в данном случае должно означать еще большую боеспособность). Бунтарь бунтарю рознь: кто-то бунтует, чтобы избавиться от деспота, кто-то – чтобы занять его место. Последние чаще идут во всевозможные ЧВК и контрактные армии, чем последние; но, во-первых, между первыми и последними нет четкой грани и возможен небольшой переток, а во-вторых, первые, оказавшись втянутыми в такие разборки, либо гибнут в первую очередь (в силу некоторого идеализма, которого нет у последних), либо превращаются в последних, а вот чтоб безыдейный вояка в результате войны стал идейным, такое бывает крайне редко (хотя, иногда бывает, именно это произошло со Степаном Разиным).

Война эта рано или поздно кончится. Чеченская кончилась тем, что вся Россия теперь платит дань Кадырову и его приближенным. Кому еще придется платить дань после этой войны? И добро бы, если бы с появлением новой дани была отменена старая. Так ведь нет, и ту, и другую платить будем!

Впрочем, война и для власти – палка о двух концах. Эта война не будет популярной в народе. Это Крым большинство россиян считают исконно российским, а воевать за кусок Кавказа против одного вайнахского племени ради другого может понравиться только тем, кому все равно за кого проливать кровь, лишь бы проливать. Таких у нас пруд пруди, но их все же не большинство, к тому же большая их часть предпочитает проливать чужую кровь, а не свою. Между тем, как уже говорилось выше, ингуши сами крови не боятся и особо церемониться с любителями чужой крови не будут. В итоге, вполне возможно, что такие вояки, получив того, что никому не нравится, но всем хватает, начнут из сторонников нынешней власти превращаться в ее противников. Трудно сказать, чего в случае революции или смуты будет больше народу от таких «союзников»: пользы или вреда. Ну, и, наконец, вполне возможно, что перемалывать в этой войне будут не только потенциальных бунтовщиков, но и всевозможных опричников, вроде ОМОНовцев и нацгвардейцев. Меньше, но будут. Пожалуй, вот и все хорошее, что может нам принести эта война. Плохого, как видим, куда больше.