В советское время был популярен анекдот: американец говорит советскому человеку: «У нас в Америке - свобода слова, не то что у вас! Вот я могу свободно выйти на площадь и сказать: «Долой Рейгана!»». На что советский человек отвечает: «Да и у нас тоже свобода слова! Я тоже могу выйти на Красную Площадь и сказать: «Долой Рейгана!».
Этот анекдот мне всегда вспоминается, когда слышу сравнение политических свобод и политических репрессий в Беларуси и странах демократического запада.
Такой непопулярный сегодня Владимир Ленин еще за несколько десятилетий до возникновения демократий современного образца выдвинул постулат: «Государство - аппарат насилия в руках господствующего класса». Но сегодня гражданину, который никогда не занимался политической деятельностью или сталкивался с государством исключительно в поликлинике или кабинетах чиновников эта цитата может показаться лишенной смысла. Однако все меняется, когда человек начинает, как говорят, «заниматься политикой». Ведь это - вотчина государства и здесь она четко очерчивает границы дозволенного и недозволенного - в том числе, с помощью насилия.
Беларусь: оппозиция вне игры
По уровню репрессий против политических оппонентов и по границам дозволенного в политической сфере принято определять политический режим страны: чем меньше власть «прессует» тех, кто с ней не согласен, тем более свободным и либеральным считается режим - вплоть до стран развитых либеральных демократий, в которых политическую оппозицию «прессовать» вообще не принято - она существует как альтернативный истеблишмент почти на равных правах с политической элитой - по крайней мере, до следующих выборов.
Беларуский политический режим политологи относят к авторитарным, и чтобы понять логику такого выбора, пожалуй, не надо быть политологом - прессингу на системной основе подвергаются все политические группы и движения, которые позиционируют себя как негосударственные. Конечно, в странах западных демократий дела обстоят не так и понятие политических репрессий там имеет совсем иное звучание, чем в Беларуси. В то же время политическая элита и весь государственный аппарат охраняют «правила игры» в политике не менее пристально чем в Беларуси, особенно против тех, кто, по их мнению, покушается на фундамент политической системы.
К такого рода опасности на западе традиционно относят политических, а в последние пару десятилетий ещё и религиозных, радикалов - группировки, которые по разным причинам не представлены в органах власти и при этом их методы борьбы преимущественно насильственные. Их цели бывают разными: от коренной перестройки общества до простого захвата власти, от требований дискриминировать целые группы населения до призывов установить шариат: так что, пожалуй, не очень корректно было бы сваливать все эти группы в одну кучу.
Вместо этого лучше рассмотрим, какую политику ведут европейские власти по отношению к группировкам, использующим различные формы насильственной борьбы в целях радикальных изменений в обществе и, возможно, увидим интересные параллели, или наоборот, отличия от нашей страны.
Такие разные репрессии
Когда мы начинаем рассматривать конкретные случаи, первое что бросается в глаза - зависимость интенсивности репрессий от массовости протестных действий: чем больше людей участвует в каком-то насилии, тем меньше ответственность, примеры чего можно встретить почти в каждом бунте молодежи в городах Европы. Те, кто участвует в городских беспорядках, почти никогда не получают крупные сроки заключения - большинство обходится штрафами или аналогами нашего административного ареста.
Причин этому можно назвать несколько: первая, условно историческая - в Европе подобные происшествия не являются чем-то странным, они происходили и происходят, пожалуй, с самого возникновения национальных государств, более того - сегодняшние политические системы, фактически, обязаны своим возникновением именно «несанкционированным собраниям» и «деструктивным действиям» (если пользоваться официальной беларуской терминологией) недовольных масс: от Великой Французской революции и «Весны народов» до «Бархатной революции» и падения берлинской стены.
Вторая причина - конъюнктурная: политические элиты стран запада в немалой степени зависят от общественного мнения, а оно никогда не поддержит массовых репрессий, типа посадок на длительные сроки, против политических групп, даже если взгляды этих групп не разделяются большинством. Вольтеровский постулат «Я не согласен ни с одним вашим словом, но готов отдать жизнь за ваше право это говорить» по-прежнему имеет вес в общественном сознании европейцев, даже если протестующие не только «говорят». А каждым политическим просчетом власти с удовольствием воспользуется оппозиция, применив его в своих целях. Это также играет свою роль.
Выход за рамки карается строго
Но всё обстоит немного иначе, когда дело касается насильственного сопротивления индивидуумов либо вооруженных действий. К примеру можно взять вооруженные группировки ирландских националистов: PIRA (Provisional Irish Republican Army - Временная Ирландская республиканская армия) и INLA (Irish National Libration Army - Ирландская национально-освободительная армия) - в свое время сотни их членов находились в британских тюрьмах на пожизненном заключении, и находились бы по сей день день, если бы не Соглашения Страстной Пятницы (Good friday agreement) 1998 года, согласно которому в обмен на прекращение огня и разоружение в северной Ирландии проводились политические реформы, а всех заключенных выпускали на свободу.
Но не так посчастливилось членам вооруженной баскской организации ETA - более 350 их участников прямо сейчас находятся в тюрьмах Испании, Франции и Швейцарии.
Греция последних лет представляет собой непрерывную арену борьбы повстанческих анархистских группировок с властью. На июль 2015 года в Греции было 49 политических заключенных-анархистов, из них 2 - на пожизненном заключении (кстати, ни один из них не является убийцей). В начале июля 2016 года были осуждены члены организации «Заговор огненных ячеек» - сторонники так называемой инсуррекционистского течения в анархизме, крайние нигилисты. Их обвинение включало в себя размещение взрывного устройства в налоговом офисе, отправку посылки с бомбой в полицейский участок, письмо со взрывчаткой в дом судьи, подготовку вооруженных побегов из тюрьмы, хранение огнестрельного оружия, ручных гранатометов и взрывчатки. Все это - в целях «подрыва социальной, экономической и политической жизни страны». Десять участников организации получили по 115 лет заключения каждый, хотя, опять же, в результате их действий не погиб ни один человек - были только раненные.
Член анархистской группировки «Революционная борьба» Никос Мажиотис несколько в начале 2016 был приговорен к 35 годам заключения за перестрелку с полицией и организацию теракта у центрального банка Греции (тогда взорвался автомобиль, начиненный взрывчаткой, но никто не пострадал — группой был сделан предупредительный звонок в полицию).
С другой стороны - анархистская группа Rouvikonas (Рубикон), которая более года активно действует в Греции. На ее счету - захват здания телевидения во время прямого эфира, разгром офиса долговой компании - целенаправленно уничтожались цифровые носители, на которых содержалась информация о займах граждан, и даже вооруженная демонстрация против наркомафии в афинском районе Экзархия 5 марта 2016 года. Но все репрессии государства, которые на себя почувствовала эта группа - обыски по подозрению в хранении оружия у 3-х ее членов, которые произошли 17 июля. Ни одному человеку обвинение предъявлено не было.
При этом нужно отметить, что в тюрьмах греческие борцы с капитализмом продолжают политическую деятельность: на специальных сайтах вы можете регулярно читать их заявления о политической ситуации, там же, в тюрьмах, создаются профсоюзы, чтобы добиться улучшения условий содержания, проводятся голодовки и другие акции протеста: короче жизнь идет своим чередом - происходят даже стычки между политическими группировками, которые враждуют между собой.
Но Греция - не единственная страна, которая имеет богатую традицию противостояния власти и радикалов. Похожая ситуация в Германии. Ход борьбы там можно оценить на примере одного из самых известных политических заключенных - Томаса Мейера Фолка, который находится в заключении с 1996 года за ограбление банка в политических целях, а также за «запугивание и оскорбление судьи». Свой тюремный срок он давно отбыл, однако уже несколько раз срок был продлен на основании «закона о превентивном заключении» - аналог беларуской уголовной статьи 411. Закон о превентивном заключении был принят в Германии в 1933 году при власти нацистов. Согласно этому закону осужденного, в отношении которого есть подозрения, что он - рецедивист и сможет продолжить преступную деятельность, могут содержать в тюрьме после истечения срока сколько угодно, не назначая ему пожизненного заключения. Сегодня 45-летний Мейер Фолк отбыл уже 20 лет за решеткой и не знает, когда будет освобожден, так как каждый раз суд приходит к выводу, что он еще недостаточно исправился.
Кстати, на сегодняшний день в Германии по закону о превентивном заключении отбывает свое бессрочное наказание около 500 заключенных.
Аналогичный закон существует и в Италии. Для осужденных за связь с мафией, разбой и преступления которые «подрывают конституционный строй» заключение может быть прекращено только тогда, когда узник идет на сотрудничество с властью либо умирает.
Политический мотив как смягчающее обстоятельство
Однако не всегда политические мотивы становятся отягчающим обстоятельством для обвинения. Показательный случай Эммы Шепард, радикальной защитницы природы, которую судили в британском Бристоле в 2015 году. Эта девушка выложила самодельные ленты с шипами около полицейского участка, из-за чего у нескольких патрульных машин были пробиты колеса. Во время процесса судья выразил уважение мотивам - безусловно политическим - активистки, и ее стремлению защищать наиболее беззащитных, хотя и заметил, что для этого она выбрала слишком «оригинальные», как он выразился, методы. Фактически политический мотив был признан смягчающим обстоятельством. Суд вынес довольно мягкий приговор: два года тюрьмы. Как же это контрастирует с поведением беларуских властей, которые отрицали и отрицают наличие в стране политических заключенных вообще!
Не менее странной для нас может показаться и судебная система уже упомянутой Италии. Нередко заключенный отправляется в суд по обвинению в терроризме, но там это обвинение с него снимают. Либо, если в результате его действий никто не погиб, дают «смешные» - опять же, по беларуским меркам - сроки. К примеру, дело арестованных участников кампании против строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали. Эта кампания (NO-TAV) проходит уже более 20 лет и ее участники не останавливаются исключительно на законных методах сопротивления. Четверо анархистов были арестованы в 2013 году: их обвинили в саботаже строительства, что было интерпретировано властями как «атака с террористическими методами», применении взрывных устройств и хранении боеприпасов. В итоге суд приговорил активистов к ... 3,5 годам заключения каждому и полное оправдание по «террористической» статье. Заключение, кстати, им надлежит отбывать в условиях домашнего ареста.
Это только самые симптоматичные примеры, но они позволяют нам убедиться, что даже в рамках Евросоюза подход к ликвидации политических угроз со стороны радикалов антиавторитарного направления - довольно разный. Причины этого скрываются в историческом контексте (в тех же Греции и Италии в органах власти всегда были сильны позиции традиционных левых, особенно коммунистов), общей политической культуре граждан и особенно должностных лиц, степени независимости судебной системы. Да и не последнюю роль играет то, какое правительство сейчас у власти - левые или правые, и насколько они чувствуют опасность от вооруженных групп радикалов.
Конечно, картина немного изменится, если мы возьмем во внимание еще и радикалов правого толка: вооруженные неонацистские группировки, исламских и христианских фундаменталистов, и т.д. Но это уже, пожалуй, тема для отдельного исследования. Факт в том что очень похожие действия в Беларуси и в Европе трактуются государством совершенно по-разному.
Причина — в законах?
Делать сравнительный анализ государственной репрессивной практики стран Европы с Беларусью довольно сложно - ведь политический ландшафт у нас, по сравнению с большинством европейских стран, довольно бедный. Что более важно, политическим террором занимается преимущественно государство и близкие к ней структуры (вспомним «пропавших» и сотни сфабрикованных уголовных дел), а не политические радикалы. Однако с 2009 по 2010 год в Беларуси прошло несколько акции, которые прогосударственная пресса назвала «хулиганством с элементами террора» - это поджог отделения «Беларусбанка», сожжение машины, принадлежавшей российскому посольству, атака «коктейлями Молотова» ИВС на ул. Окрестина и поджог (точнее, попытка поджога) отделения КГБ в Бобруйске. За всеми акциями, как выяснилось впоследствии, стояли анархисты. Обвиняемые по этим эпизодам получили по 7-8 лет заключения. А уже в октябре 2012 года в Уголовный кодекс были внесены поправки, согласно которым, актом международного терроризма считается создание на территории иностранного государства либо ее представительства «взрыва, поджога, затопления, иных деяний общеопасным способом либо создающих опасность гибели людей», и санкция за такие действия уже другая: от 8 до 15 лет. По новой редакции к актам терроризма уже, как видим, относится не только действие, которое ставит под угрозу жизни людей, но и любое действие, совершенное «общеопасным» способом, что значительно расширяет трактовку закона и возможную сферу его применения. Можно предположить, что написаны эти поправки были под влиянием анархистских акций.
Но на этом законодатели не остановились. После новых «антиэкстрэмистских» поправок в Уголовный кодекс, которые вступили в силу в июле 2016-го, экстремистской стало возможно признать фактически любую организацию, которая выступает за коренные перемены в обществе и, следовательно, за руководство или членство в ней можно отправить предполагаемого «экстремиста» в тюрьму на срок до 7 лет.
Если попытаться посмотреть объективно, то законодательство относительно экстремизма, терроризма и предполагаемых преступников-рецидивистов в Беларуси почти такое же жесткое, как в Европе. А вот его применение отличается существенно. Прежде всего, в большинстве стран Европы терроризмом считаются исключительно действия, которые ведут к гибели людей, или те, в которых применялось оружие. В Беларуси, как видим, это не обязательное условие. За насильственные преступления или уничтожение имущества на политической почве в странах Европы, как и в Беларуси, наказания довольно суровые, однако, что немаловажно, исправительное законодательство позволяет заключенным выйти на свободу намного раньше, чем это указано приговором. Почти повсюду действуют и применяются амнистии и условно-досрочное освобождение. В той же Греции осужденный с одним или несколькими пожизненными сроками уже через несколько лет может получить отпуск и проводить его дома - чем и пользуются некоторые анархисты, осужденные за террористические статьи, чтобы скрыться из тюрьмы. Беларуским политзаключенным, которые не вылазят из штрафного изолятора, и вообще никогда не освобождаются условно-досрочно, об этом можно только мечтать...
Одной из главных причин такой жестокости антиэкстрэмистского законодательства в Беларуси, при почти полном отсутствии вооруженных организаций, или организаций, которые бы практиковали радикальные методы борьбы, является несменяемость власти. Как выразился на Площади в 2010 году один из оппозиционных политиков: один человек забрался наверх и сбросил после себя лестницу. Для того, чтобы лестница никогда не была поднята, нужны жесткие превентивные меры: максимальное запугивание любых политических оппонентов. В условиях демократического правового государства, такие экстраординарные меры, как посадка людей на 7-8 лет за сожженные двери, а также принятие драконовских законов, будут осуществляться политическими элитами только в самых крайних случаях - например, в революционной ситуации.
Разница контекстов
Как я уже говорил выше, европейское законодательство не стоит идеализировать. В любом государстве, которое является, кроме всего прочего, еще и аппаратом подавления и институционализированого насилия, те, кто держат власть, будут стараться сохранить и защищать созданную ими систему - независимо от того, насколько она справедлива. Однако если пропагандисты с беларуского телевидения, либо прогосударственные политологи, чтобы оправдать очередные репрессивные новинки беларуского законодательства, говорят о жестоком европейском законодательстве против терроризма и «общественно-опасных действий», что «это нормальная мировая практика» и Беларусь всего лишь повторяет то, что давно сделано в демократических государствах, они допускают большую логическую ошибку. Репрессии против политических оппонентов - лишь часть политической системы, и ее нельзя рассматривать в отрыве от целого. А политические системы Беларуси и стран Европы отличаются в главном: в Беларуси де-факто отсутствует поле для легальной политической деятельности, и, как следствие, отсутствует сменяемость власти. Работа спецслужб и милиции согласно высочайшим приказам привела к тому, что оппозиции выделена микроскопическая площадка, на которой они, как дети в песочнице, могут играть в то, что считают важным, а все пути выхода из этой песочницы ведут исключительно в тюрьму. Три-четыре легальных митинга в год, несколько оппозиционных офисов на всю страну, полузакрытые культурные мероприятия - вот и всё. Влияние на население минимально, что и нужно государству. Власть почти полностью уничтожила легальные возможности для реализации политических амбиций и протестного потенциала. Поэтому и сравнивать отдельно политические репрессии, не беря во внимание весь контекст общества и государства, нельзя. Тюрьма за радикальные действия там, где у людей есть гарантированные политические права и где идет живая и непрерывная легальная политическая активность - это одно. Тюрьма за радикальные действия там, где тебя сажают на «сутки» даже за раздачу листовок на улице - совсем другое.
Те кто нами управляет, не настолько глупы, чтобы не понимать: кто выдавлен из легального поля, может найти себе место в нелегальном, и превентивно закручивают гайки в отношении всего что считается «экстремизмом», чтобы остудить горячие головы, которые задумали, или могли задумать насильственный протест. Узаконить насилие против тех, кто покушается на правила игры, согласно которым элиты время от времени меняются при согласии большинства населения - это одно. Узаконить насилие против любого, кто мог бы прийти тебе на смену - это другое. Либерально-демократическое государство, чтобы выжить, должно время от времени «давать порулить» другим и существенно ограничивать пределы своего насилия.
Жаль, Ленин не дожил до того времени, когда либеральная демократия стала основной парадигмой европейской политической системы, а коммунистические партии стали допускаться во власть наравне со всеми другими. Интересно было бы посмотреть, выдержала бы революционность «вождя мирового пролетариата» проверку мягкими креслами Европарламента?
Сентябрь 2016
Оригинал статьи: «Новы Час».
Перевод с беларуского - Татьяна Кульбакина.
Добавить комментарий