Добавить комментарий

Работа Максима Раевского (Льва Фишелева) "Анархо-синдикализм и критический синдикализм" представляет собой ответ на аргументы другого известного участника российского анархистского движения Иуды Гросмана-Рощина (а так же на замечания единомышленников Гросмана-Рощина). Это дискуссия по довольно узкому вопросу о том, каким следует быть анархо-синдикализму. И все же, я собираюсь сказать, что беседа между этими двумя анархистами, случившаяся более 100 лет назад, представляет собой интерес и сегодня. А почему я так думаю? Ну во-первых, потому, что эти люди умели спокойно обсуждать важные вопросы устройства общества, социальных движений, анархизма, чего сегодня многие делать не умеют...

Просто стоит знать, как нормальные люди могут спорить, подвергая жесткой критике взгляды друг друга. Многие современные анархисты, к сожалению, беседуют иначе, в стиле торговок с одесского рынка:  

- Мои бычки бери, у нее не бери.

- Мои лучше! 

- Твоя сестра собой торгует на Дерибасовской, откуда у тебя хорошие бычки? 

- Твоя мама - проститутка, но я об этом молчу целыми днями! 

Такой разговор вреден. Тут же не тот спор, в котором рождается истина, кроме того, это дискредитирует анархистов. А люди, о которых я пишу, говорили по сути вопроса и заслуживают внимания.

Во-вторых, вопрос, который они обсуждали - вопрос о массовом общественном движении, способном совершить социальную анархистскую революцию и на следующий день после революции использовать свою организацию для управления обществом. Этот вопрос является центральным для анархизма. Можно сколько угодно обсуждать контуры будущего общества, или анализировать политику государственной бюрократии, но центральный вопрос никуда не исчезнет. Как миллионы людей могут быть вовлечены в анархистскую работу? Как они совершат революцию и как управлять обществом на следующий день после нее?

В конце XIX - первой трети XX вв силой, которая рассматривалась многими анархистами в качестве инструмента, способного осуществить все это, было революционно-синдикалистское движение работников на фабриках и заводах. Оно которое боролось за увеличение зарплаты и улучшение условий труда методами прямого действия (нелегальные забастовки, занятие заводов в ходе забастовок и т.д.) и прямой демократии. Анархисты его считали полем для агитационной и активистской работы и, одновременно, организационной основой, фундаментом будущего либертарного анархистского общества (федерации самоуправляющихся трудовых коллективов).

Дело было не только в том, что в рев-синд движении принимали участие сотни тысяч людей. Разговор о революции является пустым, если нет массового опыта самоорганизации. Революция никогда не произойдет, если нет широкого распространения в обществе навыков прямого действия. Наконец, революция окажется бессмысленной, если на следующий день после нее работники, имеющие сильные организации, построенные на принципах власти общественных собраний (прямой демократии) и федерализма не смогут заново перезапустить экономику и всю общественную жизнь на новых принципах - принципах прямой трудовой демократии - если этого нет, люди просто начнут умирать от голода. Революционные синдикаты (профессиональные союзы рабочих по отраслям) были одновременно и школой прямой демократии, и школой прямого действия, и инструментом самоуправления на следующий день после революции. Они воспринимались как эмбрион будущего общества. Кстати, тогдашним анархистам была нужна именно анархистская революция самоуправления, а не борьба за парламентскую демократию и национальное государство - смешно, правда?

Раевский рассматривает три типа ситуаций.

В одних странах революционные настроения среди работников фабрик и заводов господствовали, и там большинство активных работников приходили в революционные синдикаты (Франция, ВКТ - Всеобщая конфедерация труда, насчитывавшая 600 тыс участников). ВКТ вела борьбу за рост зарплат и улучшение трудовых отношений методами прямого действия (нелегальные стачки, захваты производств) и при этом ставила конечной целью взятие предприятий в самоуправление трудовых коллективов.

В других странах господствовали легалистские мирные профсоюзы, выступавшие за компромисс с хозяевами, профсоюзы - совершенно для анархистской работы бесполезные. Но в таких странах революционные работники создавали собственные воинственные ревсиндикалистские союзы параллельно официальным профсоюзам (ИРМ - Индустриальные рабочие мира в США).

Наконец, в третьих странах, как царская Россия, любые объединения работников были по сути запрещены. Но там во время революций работники создавали Советы - выбранные от разных заводов забастовочные комитеты, руководившие стачками (с правом отзыва делегата низовым собранием трудколлектива в любой момент) и ведшие боевые действия против военных и полиции. По мнению Равеского, Советы были фактическим аналогом или заменителем революционных синдикатов в России.

О чем же спорили анархисты?

О том, какое значение имеют эти инструменты для социальной революции будущего и как анархистам с ними работать. Анархисты, пишет Раевский, "часто недооценивают ту огромную работу, которая была выполнена революционными синдикалистами, впервые показавшими на практике рабочим Франции и всего мира, что автономные рабочие организации могут при посредничестве тактики прямого действия возвысится над крохоборческими формами тред-юнионистской (т.е. легальной профсоюзной - прим. М.М.) деятельности и встать на путь борьбы за всестороннее освобождение пролетариата". Он отмечает, что методы ревсиндикализма (захваты фабрик во время забастовок, защита их от штрейкбрехеров, нелегальные забастовки) помогли некоторым работникам принять анархистское анти-государственное мировоззрение. Отсюда понятно, чем был анархизм начала века и почему он не имел ничего общего ни с обычными профсоюзами тогда, ни с современными профсоюзами сегодня, включая даже те, которые называют себя анархистскими сегодня (как современная испанская CNT и др).

Обычные профсоюзы занимаются исключительно мирной легальной работой, стачками в рамках законов и походами в суд с жалобами на боссов. Конечно, такая работа не считалась в первой третий XX века анархистами ни революционной, ни синдикалистской, ибо не была основана на прямом действии,а следовательно для целей анархо-революции бесполезна. Кому она точно была в помощь - это социал-демократы. Что до революционных синдикатов, типа ВКТ, то и Гросман -Рощин и Раевский предполагали работать в них и с ними, распространяя там анархисткие идеи. На этом уровне между этими сторонниками анархо-синдикализма расхождений не было.

Но Раевский и его единомышленники смотрели с интересом и на обычные легальные тред-юнионы. Был надежда, что в условиях роста социального недовольства низовые ячейки легалистских профсоюзов революционизируются и выйдут из под контроля умеренного профсоюзного начальства, тут-то анархисты их и подхватят. Поэтому Раевский допускал работу анархистов в обычных профсоюзах, подчеркивая однако, что она должна быть направлена против профсоюзного руководства, с тем, чтобы вывести работников из-под его контроля. (В США это называлось "сверление изнутри" - такую тактику предложил Фостер, будущий лидер КП США, а тогда рев. синдикалист, считавший, что нужно бороться за умы и души рядовых членов АФТ-КПП, главной легалистской профсоюзной федерации Америки).

Что касается Советов (случай России), то это были массовые независимые (автономные) организации, созданные и выбранные самими работниками, занимавшие очень радикальную позицию в плане тактики. Поэтому Раевский предлагал анархистам работать в Советах с целью как распространения там анархистских идей (превращение общества в федерацию самоуправляющихся территориальных и производственных коллективов работников), так и с целью критики политических партий. Ни о каком союзе с левыми партиями, как и с профсоюзным руководством, не могло быть и речи. Работу анархистов в Советах следовало, по его мнению, направить против партий государственников.

Здесь, однако, и начинались разногласия.

Гросман-Рощин, чьи взгляды пересказывает Раевский, считал, что революционные синдикаты с течением времени превращаются в обычные тред-юнионы. Ведь большинство работников вступали в них без ясной анархистской программы (а откуда бы ей было взяться?), без четкого революционного мировоззрения, а лишь из желания радикальными суровыми методами улучшить свое материальное положение. К тому же значительная часть рабочих в ревсиндикатах находилась под влиянием умеренных социалистических партий. Поэтому, когда порыв к радикальным улучшениям жизни и столкновениям с начальством проходил, революционные рабочие превращались в обычных умеренных. Иными словами, через некоторое время они начинали вести себя как типичные профсоюзные легалисты: мирная забастовка, суд, адвокаты, участие в выборах парламента... Из ревсиндиката постепенно получался тред-юнион. С этим наблюдением соглашался и Равеский. Но как анархистам следовало поступать в этом случае? Гросман-Рощин считал, что в случае такого неизбежного перерождения анархистам следовало расколоть синдикат, выведя из него всех близких к анархизму работников, чтобы новый синдикат стал со временем ядром рев.движения. Ведь типичный легалистский профсоюз для социальной революции бесполезен. Раевский, соглашаясь с тем, что до сих пор ревсиндикалистские организации со временем превращались в реформистские, полагал, что в будущем это может измениться: наступала эпоха мировых войн и революций. По мнению Равеского, в таких условиях революционный порыв работников мог держаться дольше обычного, а значит и выходить из такого, становящегося умеренным синдиката анархистам не следовало.

В какой-то мере, как мы теперь знаем, оба в своем анализе событий оказались правы и не правы. Действительно, в условиях революций некоторые синдикаты первой трети 20 в могли годами оставаться ультра-радикальными и влияние анархистов в них росло. Но все же потом они или становились реформистскими умеренными и легалистскими, или терпели поражение.

Расходились Гросман-Рощин и Раевский и в отношении Советов. Первый считал их органами борьбы за государственную власть (ибо большинство работников такими их видели), а потому для анархистов бесполезными. Раевский, который всеми силами держался за массовую самоорганизацию, считал, что даже взятие власти Советами выгодно анархистам, так как это - органы прямой демократии работников. Пусть на первом этапе социальной революции она (революция) носит черты государственности (например, возможно Советы будут принимать решения большинством, решения, обязательные для всех, как это было принято в них). Любая революция, считал Раевский, вслед за Кропоткиным, дает результат согласно равнодействующей сил, представленных в ней. Чем сильнее и крепче будут анархисты в Советах и революционных синдикатах, чем больше они потеснят оттуда партии, тем ближе власть Советов будет к анархизму.

И снова мы видим частичную неправоту и частичную правоту анализа обоих революционеров. Советы, как и предвидел Гросман-Рощин, стали трамплином для создания диктаторского государства - однопартийного государства большевиков. Те использовали Советы для массовой мобилизации рабочих и солдат против Временного правительства, а затем, в 1918-1921 гг разрушили Советы и установили свою монополию на власть без всяких выборов (выборы в Советы большевики стали повсюду проигрывать). Но, с другой стороны, некоторые Советы рабочих, военных и жителей сел стали опорой анархистских, про-либертарных и самоуправленческих движений (Кронштадтское, Махновское, Западно-сибирское, Чапанное и другие восстания). Если бы анархисты активнее участвовали в работе Советов, как предлагал тогда Раевский, не исключено, что таких движений могло быть больше.

***

В современном мире нет революционных синдикатов, в нем нет анархо-синдикалистского движения. Однако, Советы, как органы самоуправления, выбранные местными собраниями работников (с правом отзыва делегата собранием в любой момент) иногда возникают, например в ходе революций в Сирии (в таких городах как Идлиб, Дараа и др.) и, так же, похожие движения имеются в Мексике.

Что с ними делать анархистам и как к ним относиться? И как относиться к профсоюзам? Я далек от мысли давать непрошеные советы. У меня нет ответов на все вопросы и рекомендаций на все случаи жизни. Но, возможно, идеи Раевского и Гросмана-Рощина могут представлять какой-то интерес применительно к этим ситуациям. Какой? Ну не знаю, может вы - сторонники современных профсоюзов или какой-нибудь партии, мечтающей о верховной власти, и тогда эти анархистские идейки могут представлять для вас опасность.