Аполитичность россиян за многие годы стала притчей во языцех, некой аксиомой, не требующей подтверждения или подробного разбирательства в сути проблемы. Но будет правильным заметить, что данное положение вещей в корне является неверным, как по отношению к современной общественности, озабоченной усилением реакции режима, так и к той долгой истории борьбы российского народа за свои права и свободы – от восстаний в царские времена и до нынешней партизанской борьбы против путинской власти, например.
Российский народ (в целом) за годы противостояния с несправедливостью властного аппарата, чиновников и буржуазии сумел выработать яркие традиции этой борьбы. Заглянув в историю, мы вспомним и про народников, чьи идеи, весьма радикальные для своего времени, были близки по своей сути концепции анархизма, мы вспомним про вольные советы Кронштадта и Махновщины во время кровопролитной Гражданской войны, обязательно заметим и то, что к этой войне привело – революции (Февральская и Октябрьская) 17-го года. Как мы видим, даже поверхностное упоминание исторических событий даёт нам вполне точное определение того, что россияне умеют и могут отстаивать свои права, бороться с властью за лучшие условия.
И будет правильным сказать, что в принципе вся история 20-го века – это история, показывающая нам путь трудового народа за освобождение от гнета сверху и тотальной несправедливости. Но вполне очевидно, что при обозрении актуальной повестки мы не видим так много ярких примеров борьбы, а те, что все-таки появляются на горизонте, не вызывают серьёзного отклика среди широкой общественности. Из всего вышеперечисленного возникает явный вопрос – почему при такой насыщенной истории борьбы россиян за права и свободы ранее мы не видим такого явного желания бороться сейчас? Что произошло с народным мышлением за последние годы и куда исчезло обострённое чувство справедливости, толкавшее массы на восстания?
Пожалуй, будет немаловажным вспомнить, что ни Февральская, ни Октябрьская революции 1917-го года так и не смогли дать широким массам то, в чем они нуждались – хлеб, волю, возможность самим строить свою судьбу. Большевистская партия не смела остатки старого строя, а лишь заменила гнет буржуазии на гнет чиновного аппарата, оставив суть существования крестьян и рабочих той же самой, что была и до революций – жесткое подчинение системе и подавление любого неповиновения репрессивным аппаратом. Изначальная цель революции, заключавшаяся в максимальном освобождении подавляемого большинства узкой прослойкой власть имущих, была подавлена в самом зародыше, без возможности для расширения потока революционной мысли и преобразований, несомых светлыми идеями всеобщей Свободы, Равенства и Братства/Сестринства.
Годы шли, а репрессии становились все жестче, любое инакомыслие поражалось карающей рукой ВЧК/ГПУ/НКВД/КГБ. Первыми пострадали наиболее радикальные сторонники освобождения населения в лице разного рода анархистских организаций: так, в апреле 1918 года отряды ВЧК разбили Московскую федерацию анархистов, а после прокатилась волна репрессий по многим другим городам, уничтожившая все зачатки оппозиции на подконтрольной большевикам территории бывшей РИ. Затем тяжелую руку нарастающего тоталитаризма на себе испытали бывшие союзники большевиков – эсеры, а после и многие другие, чем-то не угодившие новой системе. К 1937 году, пиковому по расстрельным приговорам, в стране не осталось открытых противников новой власти, а население, запуганное карательными мерами, боялось высказывать свое действительное отношение к происходящему ужасу. Нарастающий культ личности тяжёлым катком сдавливал культуру и просвещение, свободу мысли и ее выражения.
Зомбирование населения, начатое в угоду Сталину, стало ключевой страницей в уничтожении того духа свободы, толкавшего российский народ на борьбу с угнетением. Отсутствие альтернативы в информационных источниках, полная подчиненность СМИ органам НКВД и цензуры, жестокие наказания за любую критику власти делали невозможным какое бы то ни было открытое противостояние со сложившейся несправедливостью. Пропаганда, не сидевшая без дела, всячески подогревала ненависть со стороны широких масс по отношению к «интриганам» и «шпионам запада». И пусть последовавшая вслед за смертью Сталина оттепель дала некоторую надежду на послабление тоталитарного гнета, в связи с осуждением Хрущевым репрессий сталинского времени и культа личности «вождя народов», власть как была, так и осталась жесткой палкой, карающей любые суждения, идущее вразрез с официальной линией партии и власти советского государства.
На фоне всего вышеперечисленного можно выявить заметную тенденцию советской власти на использование насилия по отношению к любому факту проявления недовольства существующей обстановкой. Маленькие островки свободы, вроде «вольного Кронштадта» или движения диссидентов, так или иначе наказывались, а многие из активистов погибали за свои идеи. Железный кулак несвободы породил полную апатичность к идеям о какой бы то ни было альтернативе, а отсутствие реальных возможностей у широких масс хоть как-то повлиять на власть (будь то насильственный метод или нет) научило советские поколения к бесстрастности по отношению к любому возможному участию в политической жизни страны. Выборы с одним возможным кандидатом, завоз дефицитных товаров к «знаменательной» дате всеобщего «волеизъявления», торжественные концерты - все это показывало гражданам огромной страны настоящую цену их голосу в «первом рабочем государстве».
И совсем немудрено, что власть, некогда отобравшая насильственным методом трон у другой правящей верхушки, так сильно пеклась о сохранении своего статуса посредством уничижения и ликвидации любых форм сопротивления, вплоть до массовых расстрелов, как это было, например, с новочеркасскими рабочими в июне 1962 года. Ибо сама суть власти подразумевает возможность для узкой прослойки людей навязывать другим, широким слоям, свою волю, вопреки их сопротивлению и неудовлетворению данным фактом. Власть – сильнейший наркотик, разрушающий главную ценность общественных отношений – равенство. Власть отрицает саму суть равного взаимодействия человека с социумом, поскольку создаёт иерархию, враждебную, по своей сути, природе справедливости. Отсюда и проистекает главный вывод, какой можно сделать о сути советского государства – уничтожение буржуазии не привело ко всеобщему благоденствию, поскольку один паразит, в лице капитала, был заменен на другого, но уже в лице чиновного аппарата, все также порабощающего рабочие массы. Как итог – от смены мест слагаемых конечная сумма меняться не будет. Смена одного режима на другой – не есть выход из ситуации.
И именно данное заключение породило фундамент для политической пассивности, присущей многим гражданам России и стран СНГ. Распад СССР был проблеском надежды для людей, но быстрое усиление властных структур в национальных республиках привело к осознанию простого факта – произошла обыкновенная ротация чиновников, с демонтажем советской идеологии, заменой её на идеалы капитала и некой «демократии», на деле остающейся фиктивным инструментов, призванным снять социальное напряжение.
Нерешенность социальных проблем, низкий уровень жизни – все остаётся на своих местах, несмотря на иллюзию, создаваемую выборами, в отношении возможности у людей повлиять на власть, добиться смены верхушки. На деле ни одни выборы, в сущности своей, никак не предопределяют улучшения жизни в стране и обществе. Выборы нужны капиталу или партийным чиновникам, эксплуатирующим рабочий класс и живущим на блага, произведенные массами. Институт представительной демократии защищает, в первую очередь, идеи, лоббируемые различными буржуазными и олигархическими кругами, и только в самую последнюю очередь будет рассматривать вопросы, поднимаемые народом.
Из всего вышеозвученного вытекает главный тезис нашего сегодняшнего анализа – отсутствие вовлеченности людей в политику есть ни что иное, как следствие невозможности простому человеку повлиять на власть, ввиду строгой иерархичности её системы, зависимости от класса-эксплуататоров, а также незаинтересованности в решении насущных вопросов. Конечно, можно заметить, что существует определенный пласт активной молодежи, ведомый лидером. Но нужно понимать, что ни Ленин, ни Навальный никогда по-настоящему не представляли интересов народных масс. Их тезисы, громогласные и яркие, воззвания, кричащие о справедливости и благе для широких масс, нужны лишь как способ манипуляции сознанием, отвлекающим от решения проблем и коренных преобразований, необходимых в социуме.
У людей отсутствуют рычаги давления на систему: нет императивного мандата, системы отзыва депутатов (или иных должностных лиц), подотчетности выбранных лиц перед избирателями, референдумов для принятия всех важных законов. Имея таковые, общество было бы куда более справедливым и гуманным, поскольку имелась бы реальная возможность участвовать в политическом процессе. При отсутствии таковых в наличии общество видит бесперспективность, неактуальность какой-либо борьбы за свои свободы и права.
Чтобы изменить укоренившийся подход, необходимо с большим энтузиазмом проводить либертарную пропаганду, показывая на реальных примерах то, насколько прогрессивнее идеи анархизма в сравнении с существующими альтернативами. Лучшим вариантом для реализации данного тезиса будет организация на местах самоуправляющихся кооперативов, занятых каким-либо производством. Равенство в труде, равенство в потреблении благ, горизонтальность отношений, без какой-либо зависимости сверху – это самый убедительный пример построения и успешного существования свободного общества, пусть и на локальном уровне. И чем больше таких реализованных пространств будет появляться, тем быстрее спадёт пелена с глаз у большинства населения страны, так как бесперспективность борьбы для них является аксиомой в условиях отсутствия какой-либо явной альтернативы, способной дать мотивацию и настрой для сражения со злом государственности.
Социальное действие - Брянск
Добавить комментарий